Когда Тачиро обратился к сэру Руфусу с просьбой оставить их, от его внимания не укрылось неприязненное выражение, промелькнувшее в глазах Дигерни. Ну да, конечно: такому фанатику военной службы (а у него были все основания подозревать в Дигерни именно этот тип солдата) никак не могло понравиться обращение к рыцарю-Дракону в подобной форме, звучащее от какого-то простолюдина. Ну конечно, как же может быть иначе: ведь рыцари Его Величества – не менее чем высшие существа перед лицом всякого гражданского сброда, а тем более – грязных чужеземцев! Возможно, ход мыслей Дигерни не был настолько радикальным: но нельзя исключать, что настроен он был именно так.
Конечно, будь Тачиро простым охотником из народа, вдобавок тэлийцем – для него подобный тон был бы недопустим, и он сам не позволил бы себе давать рыцарю-Дракону советы. Но сейчас ход его мыслей был немного другим. Прежде всего, сэр Дигерни в своей беззаветной преданности делу Ордена (что само по себе очень похвально, но, увы, легко может перерасти в фанатичный идиотизм и паническую боязнь всех чужеземцев как скрытых врагов – остаётся надеяться, что его подобный недуг ещё не постиг) явно руководствовался в первую очередь догмами и традициями Ордена. Увы, от его внимания явно ускользал тот факт, что Тэлойя – государство технического прогресса: а техническое развитие и следование путём науки рано или поздно влечёт за собой перемену человеческого сознания. И старые традиции зачастую отступают перед лицом нового склада ума. В Тэлойе мощь королевского престола опиралась не на магическое могущество (как в Блеймру) и не на религию (как в Сфирии), а на науку и технику. То есть, вещи вполне постижимые для человеческого разума, в отличие от колдовских заклинаний и религиозных суеверий. А в этом случае за много десятилетий у людей постепенно появляется несколько критический склад ума. Человек, выросший в стране, где над промышленными кварталами поднимается дым из фабричных труб и разносится рокот паровых машин и грохот механических молотов, где небо бороздят летучие корабли, где по железнодорожным рельсам мчатся исходящие дымом поезда со сверкающими сталью и бронзой бортами, где высятся ощетинившиеся пушками гранитные форты и крепости, где шахтёры вгрызаются в недра некогда священных гор и поднимают на поверхность тонны угля и руды и центнеры аплантия, где подземные залы освещаются светильниками с подведёнными к ним линзовыми проводами – такой человек рано или поздно начинает отвергать суеверия былых времён. Нынешний тэлийский гражданин при всём своём безмерном уважении к престолу вряд ли станет следовать примеру своих далёких предков и воспринимать короля как бога, а его рыцарей – как ангелов. Города всегда становятся оплотами свободомыслия. Подобное суеверное отношение к власти свойственно лишь невежественным крестьянам и фермерам, а в скором времени может исчезнуть и оно. Незыблемость королевской власти в такой стране возможна лишь в условиях всеобщей неграмотности, когда народ намеренно удерживается в невежестве, обучение становится привилегией избранной касты, а технологии ставятся наряду с божественными силами – а такого в Тэлойе не наблюдается. И когда-нибудь народ подобной страны, привыкший полагаться на собственный труд и знания, может задуматься по примеру тех, кто некогда основал Империю Син: а для чего, собственно, им нужны все эти короли?
Впрочем, это не имело к делу особого отношения. Важнее было то, что Тачиро во-первых не являлся подчинённым сэра Руфуса и вообще не являлся тэлийцем, а был нанят для выполнения задания. Во-вторых, что немаловажно, Тачиро видел в Руфусе не рыцаря-Дракона, а военного: то есть, брата по ремеслу. Как боевой офицер, некогда произведённый в майоры (правда, посмертно – хм, вот ведь курьёз…), он относился к солдату другой страны не как к начальству, а как к соратнику. Конечно, это не мешало ему выказывать уважение к титулу королевского рыцаря; но для него всегда на первом месте стоял человек, и лишь на втором – его титул. Относиться же к сэру Руфусу как к принцу крови ему мешали во-первых впитанные с молоком матери антимонархические идеи и проистекающее отсюда отсутствие «священного трепета» перед какой бы то ни было королевской особой, во-вторых отсутствие какого бы то ни было недовольства со стороны рыцаря по поводу «недостаточного уважения», а в-третьих, разумеется – статус инкогнито, из-за которого он по прежнему называл Руфуса Зигмундом.
Своё же имя он скрывать не собирался. И потому когда Дигерни принял предложение Руфуса присутствовать при их разговоре и, повернувшись, направился в сторону от сторожки, молча двинулся за ним.
- Так что, господин Тачиро, расскажете о себе? – на ходу начал Дигерни. – Как вы познакомились с сэром Зигмундом, когда это было? Как вы давно в Тэлойе?
Прежде чем дать ответ, Тачиро выдержал небольшую паузу. По его мнению, порядок вопросов должен был быть немного другим. Но ладно, не стоит возражать этому сэру: лишние неприятности ему лично и всему отряду в целом ни к чему. Он не любил подолгу говорить, но этому сэру Дигерни следует ответить. Конечно, кое о чём следует умолчать…
– Я – наёмный охотник на монстров, сэр Дигерни. – промолвил он, шагая вровень с ван Кройц. – Охочусь на хищных тварей, всяческую опасную живность… – он слегка поморщился, прервавшись на миг, – а иногда, если придётся, и на нежить тоже. Такой дряни хватает везде, сами понимаете.
– С сэром Зигмундом мы познакомились не далее как вчера утром. – продолжил он. Снег поскрипывал, проминаясь под ногами. – Мы с ним встретились в городе Торас, в трактире «Пивное рыло». Я услышал там разговор двоих посетителей, обсуждавших события в здешних шахтах. Мне подумалось, что подобные вещи могут быть вызваны чем-либо таким, для борьбы с которым может пригодиться мой опыт. Проще говоря – чудовищем: под землёй может обитать что угодно. Как оказалось, сэр Зигмунд как раз направлялся в этот город. Я узнал в нём рыцаря Его Тэлийского Величества, и предложил свои услуги в качестве добровольного помощника. Сэр Зигмунд соизволил принять моё предложение. В настоящий момент нас связывает контракт.
Он ненадолго замолчал.
– Что по поводу того, давно ли я в Тэлойе… В общей сложности – три года. Я вернулся сюда семь месяцев назад из Нейтральных земель, где провёл пять месяцев. До этого я прожил в Тэлойе более двух лет, прежде чем отправиться на юг: это было примерно два с половиной года назад. - Тачиро взглянул на рыцаря. - Полагаю, я ответил на ваш вопрос?

По правде говоря, до этого империала Дигерни было не так много дела, как было выставлено напоказ. И совершенно не нужно было получать подтверждение тому, что этот человек не относится к искомым людям, потому как это было скорее всего так, с очень большой вероятностью. Однако в виду специфичности сложившейся ситуации не хотелось вот так просто отпускать иммигранта, узнать о нем что-то конкретное в любом случае будет не лишним. А об отсутствии его принадлежности к террористам говорило уже хотя бы то, что этот самый террорист уже был в могиле, пусть и узнано это было относительно недавно, в лазарете. Вообще, тот империал видимо не пользовался очень уж большим уважением, потому как один из его сторонников сказал все, что о нем думал, как и рассказал обо всех планах, даже не пришлось его особо сильно уговаривать. Поломался он скорее лишь ради себя и своего принципа не раскалываться кому бы то ни было. Оставшиеся сообщники-то нашлись быстро, а вот за их командиром пришлось изрядно побегать. И какая жалость, что он не дожил до того момента как был найден Ван Кройц. Интересно, зачем он вообще полез в шахты? Искать спасения там – не самая хорошая идея, а может он как раз на это и рассчитывал. Чтобы не попасть в руки тэлийцев готов был даже прикинуться шахтером и полезть под землю, может даже имел при себе поддельные документы, хотя, в личных вещах они найдены и не были. Возможно, стоило поискать их в шахтах, да вот только смысла не было – преступник все равно уже был мертв, а документы вполне могут найтись и при разгребании завалов. Дигерни уж точно этим заниматься не будет, на то есть и другие люди. Сейчас же – просто небольшой допрос этого империала, дабы узнать, как так получилось, что вместо того, чтобы попросить от Ордена нужное количество солдат, сэр Зигмунд отказался от этого, и набрал людей из народа, не поставив в известность короля и не получив на то разрешение. Конечно, если Его Величество перед самым заданием не сказал, что да, можно набирать встречных наемников, вместо того чтобы дать исполнить свои прямые обязанности рыцарям низшего ранга. Если нужны были солдаты для дела – что мешало обратиться в Орден? Какова цель набора сторонних людей? Или это просто стечение обстоятельств и вынужденная мера в виду ошибок при отправке на задание? Ну да, не пришло в голову сразу же, не страшно, наберем других, и не важно, что задание не должно было быть громогласным, а должно было происходить тихо, спокойно и не волновать лишний раз работающих здесь шахтеров. Вместо этого с порога заявляется рыцарь, трубит на всю таверну о цели своего визита… как грубо. Да, разведывательные задания сэру Зигмунду явно не даются. Интересно, почему не удавалось пересекаться с ним на севере? Походу, там бы ему было самое место – боевая активность там куда более востребована.
- Что по поводу того, давно ли я в Тэлойе… В общей сложности – три года. Я вернулся сюда семь месяцев назад из Нейтральных земель, где провёл пять месяцев. До этого я прожил в Тэлойе более двух лет, прежде чем отправиться на юг: это было примерно два с половиной года назад…
«Нейтральных земель? Что же ты там делал, голубчик? Бегал за троллями по горам? Хм, Нейтральные земли… сказал и забыл. Нейтральные земли понятие растяжимое, даже Дильестровы джунгли можно назвать нейтральными землями. Не хочет говорить конкретно?..»
- Полагаю, я ответил на ваш вопрос?
- Почти, - Дигерни пришлось остановиться, чуть зайти вперед и развернуться к империалу лицом. – Можно посмотреть на документ подтверждающий контракт, который вы заключили с сэром Зигмундом? Конечно, если он был перенесен на бумагу... И еще один момент – не будете столь любезны показать вашу левую руку?
Правая ладонь слегка постучала по собственной поднятой левой руке, между локтем и кистью. Одна перчатка, конечно, выглядела любопытно, и давно привлекла внимание Ван Кройц. Как показывала практика в таких перчатках очень любили прятать оружие.

Тачиро тоже остановился, разглядывая Ван Кройц почти в упор. Похоже, его слова прозвучали достаточно убедительно: во всяком случае, рыцарь не пытался подловить его на какой-то оговорке. Или, что было бы гораздо хуже, не пытался обвинить в пособничестве зловещим придуркам-фанатикам из Чёрной Инквизиции, о которых Тачиро в своё время доводилось слышать. Эти ребята активно уличали всех, кроме самих себя – в том числе и официальную тэлийскую церковь – в духовной слепоте, пособничестве дьяволу и отсутствии как истинной веры, так и мозгов. Целью их, по всей видимости, было превратить всю страну в этакий гигантский монастырь, где порядок основан был бы на слепой вере в непогрешимость законов, беспрекословном оным повиновении, а также неусыпном наблюдении каждого за всеми... и всех за каждым. При одной мысли о подобном государстве – государстве, в котором всё выверено, выхолощено и подчинено единым законам, в котором все граждане обязаны носить одинаковую бесцветную одежду и остерегаться «греховных» праздных развлечений, а правосудие вершат бездушные палачи-монахи в чёрных рясах, единственно имеющие право решать, кто праведен, а кто греховен – становилось тоскливо и страшно.
– Заверить контракт на бумаге мы не успели. – спокойно ответствовал он. – Вчера мы торопились покинуть Торас, надеясь добраться до Генгера до наступления темноты: к сожалению, снегопад усилился, и мы прибыли только сегодня утром. По правде говоря, я согласился бы работать и без контракта: признаться, я из тех, кто ещё не утратил веры в слово, данное рыцарем. Впрочем, скрепить наш договор соответствующим документом можно сегодня – если в этом городе найдётся какое-нибудь присутственное здание, лист гербовой бумаги и сургуч. Если желаете, могу попросить вас быть этому свидетелем. Что же до перчатки… – Конечно, ему не хотелось бы снимать перчатку: он крайне редко прибегал к этому, однако отказ выглядел бы подозрительно. – Пожалуйста, глядите. Могу сразу заверить – пороха для совершения террористических актов я там не прячу.
Он взялся правой рукой за запястье левой – и стянул длинную кожаную перчатку. Повертел рукой, демонстрируя, что в рукаве не припрятан кинжал: затем для верности закатал рукав почти до локтя, обнажив руку.
Впрочем, слово «обнажил» здесь было не совсем уместно. Левая рука империала почти до локтя была закована в другую перчатку – металлическую, латную. Перчатка была собрана из стальных пластин, в области запястья и пальцев скреплённых между собой мелкими шарнирами – так, что перчатка почти не стесняла движений руки. В тыльную сторону ладони был вделан небольшой огранённый кристалл, налитый слабым красноватым светом. Тачиро несколько раз сжал и разжал пальцы, словно демонстрируя Дигерни подвижность руки.
– А это – мой маленький секрет. – промолвил он. – Я всегда ношу эту вещь: мера защиты. Щита у меня, как видите, нет – а этой перчаткой в бою легко перехватить клинок вражеского меча или шпаги. Мне не раз случалось так поступать: видите? – Он протянул руку вперёд. В самом деле, кое-где на металлических пластинах перчатки можно было различить небольшие царапины, когда-то оставленные чьим-то мечом или кинжалом. – А кожаная перчатка для того, чтобы ввести врага в заблуждение: никто не ждёт, что ты будешь хвататься за его клинок почти незащищённой рукой… Ну, и для защиты, отчасти: не хочется совсем уж портить хорошую вещь – это подарок, как-никак.

Все-таки разговор с империалом был куда более спокойным и даже приятным, чем с Зигмундом, может быть потому, что все возможные не самые приятные мысли он не стремился озвучивать, и, по крайней мере, не так сильно пыжился. С другой стороны, оно и было понятно – не относящийся к Ордену, по званию явно не стоит даже близко с Зигмундом, а даже если и служил когда-то в армии, в этой своей Империи, и там было достаточно высокое звание, то сейчас оно здесь не имело никакой силы. Про титул тут вообще говорить не стоило, хотя бы потому, что в Империи, по сути, подходящих титулов и вовсе не было – аристократия, как никак.
То, что контракт еще не был заключен на бумаге, совершенно не удивило Ван Кройц. На самом деле это была формальность, которую в подобных ситуациях желательно, но не обязательно заключать сразу же. Все зависит от самой ситуации и человека, которого касается этот контракт. Глядя на империала было вполне ясно, почему сэр Зигмунд не стал об этом беспокоиться – Тачиро действительно не вызывал каких-то отрицательных эмоций, даже вызывал определенную степень доверия. Даже при большом желании он не походил на человека, который бы мог вот так хорошо притворяться и выдавать себя за доброжелателя – на таких у Дигерни было чуть ли не собачье чутье. Такие даже пахли как-то по-другому, и по-иному смотрели на окружающих, в глазах не было этого праведного гнева, как у этого человека буквально несколько минут назад, была скорее осторожность и эта сладко-приторная доля немой любезности. Слишком маслянистые были эти взгляды, эти глаза никогда не смотрели прямо и открыто. А глаза этого империала были не из таких. Конечно, это были не глаза олененка, но все равно другие. В них помимо недавней злобы и какого-то скрытого гнева было и то, что обычно отражалось в глазах Ван Кройц, когда удавалось долго разглядывать свои шрамы на лице в зеркале, по утрам. Когда шрамы навевали на не самые приятные воспоминания. Хм, напоминал ли этот империал об этом? Черт, может быть. В глазах Зигмунда были другие чувства и с этим ему изрядно повезло.
- Если желаете, могу попросить вас быть этому свидетелем.
«Хм, если бы в этом был смысл. Вот уж чем не собираюсь заниматься, так это следить за бумажками Зигмунда, уж это-то он в состоянии сделать без чьей-либо помощи», - за мыслями последовало отрицательное покачивание головой.
- Что же до перчатки…
Взгляд Дигерни заинтересованно следил за движениями империала, и в то же время, чисто на всякий случай, и скорее даже по привычке, тело Ван Кройц было готово к любым неожиданностям. Благо подобных ситуаций с не самой хорошей начинкой было в жизни достаточно. Слова про порох вовсе были пропущены мимо ушей за ненадобностью.
«Интересно…» - щелкнуло в голове, когда под перчаткой обнаружилась еще одна, металлическая. В особенности заинтересовал сияющий камень. Кажется, такие маги пихают в свои посохи и мечи. Усилители вроде. Или Концентра? В любом случае – дорогая игрушка. Взгляд пробежался по Зигмунду, который, похоже, тоже видел перчатку впервые, уж больно заинтересованным был взгляд.
– А это – мой маленький секрет…
Последовало небольшое пояснение о перчатке и ее использовании, которое было выслушано молча и с вполне спокойным выражением лица, пусть легкое любопытство и не скрывалось.
- Ну, и для защиты, отчасти: не хочется совсем уж портить хорошую вещь – это подарок, как-никак.
- Щедрый подарок, - кивок в сторону красного камня. – А это? На украшение из кристалла света не очень похоже, как и на сам кристалл света. Какой-то магический камень? Кажется, в Блеймру нечто подобное называют Усилителями, они усиливают мощь предмета и наделяют его магией. Какова роль этого камушка?
Взгляд вдруг поднялся на империала.
- А вообще, хотелось бы, чтобы вы все-таки сняли то, что скрывает вашу руку. Раз под одной перчаткой оказалась другая, не снимете ли и ее? - легкое пожимание плечами. – Всего лишь простая просьба. Конечно, если вы ничего не прячете под ней.

Дигерни внимательно осмотрел перчатку, скрывающую руку Тачиро. Оставалось надеяться, что он не разбирается в алхимии и магии: сочетания символов, рун и печатей, покрывавших поверхность перчатки, могли кое о чём сказать сведущему человеку.
- Щедрый подарок, – промолвил он наконец. – А это? На украшение из кристалла света не очень похоже, как и на сам кристалл света. Какой-то магический камень? Кажется, в Блеймру нечто подобное называют Усилителями, они усиливают мощь предмета и наделяют его магией. Какова роль этого камушка? – Он поднял глаза на охотника.
- А вообще, хотелось бы, чтобы вы все-таки сняли то, что скрывает вашу руку. Раз под одной перчаткой оказалась другая, не снимете ли и ее? – Он пожал плечами, будто бы ни в чём не бывало. – Всего лишь простая просьба. Конечно, если вы ничего не прячете под ней.
Ох, до чего же Тачиро не любил подобные вопросы и просьбы! В мире было не так много близких ему людей, посвящённых в истинную суть его перчатки – и он не больно желал преумножать их количество. Тем более перед лицом государственного деятеля вроде этого парня. Говорить ему правду не следует, но нельзя и лгать в открытую. Тачиро не был настолько наивен, чтобы утверждать, будто принял какой-то обет или стыдится изуродованной в бою руки. Если этот Дигерни в самом деле рыцарь, то его таким не проведёшь. У охотника уже сложилось понимание того, что по сути своей этот человек не такой уж злой или подлый – просто на его плечах лежит тяжкий, выкованный из железа крест Долга: Долга, которому он посвятил всю жизнь. И ради его выполнения он будет докапываться до самой глубинной сути любого подозрительного факта. Что ж, попробуем объясниться. Опять придётся долго говорить…
– Я ничего не скрываю под перчаткой, сэр Дигерни. – ровным тоном произнёс он, по-прежнему глядя в глаза рыцарю. – У меня не настолько тощая рука, чтобы уместить в латной перчатке какой-нибудь кинжал. Предпочитаю носить его на поясе. – Он коснулся рукой ножен, из которых выглядывала рукоять кинжала. – А что по поводу перчатки – сожалею, но снять её перед вами я не могу. Всему виной вот это. – Он постучал пальцем по мерцающему камню.
– Вы верно сказали, это Усилитель. И это – не просто перчатка. Когда я назвал её «подарком», это было только половиной правды: правильнее было бы назвать её ещё и «наследством». Раньше перчатка принадлежала одному моему хорошему знакомому. Он был магом, причём достаточно умелым – по крайней мере, я так полагаю: сам я в магии не сведущ. По роду занятий ему приходилось путешествовать по миру: этого требовали какие-то исследования, в которых он участвовал, я особо не интересовался. Магом он был хорошим, но боец из него был никакой, а оружием он владел скверно. – Тачиро поднял руку, закованную в перчатку. – И он создал для себя пару вот этих перчаток. Он увлекался магией Земли, и потому наделил их особой магической силой. Если надеть эту перчатку на руку, то сила удара в момент самого удара возрастает в десять раз. Превосходное средство для драк, сами понимаете. Он специально взял латные перчатки – как он объяснял, можно просто использовать подобное заклятие… но человеческие руки не такие крепкие, и при ударе можно запросто размозжить себе все мышцы и кости.
К сожалению, он перемудрил с чарами. Опасаясь, что перчатки у него украдут, он постарался обезопасить их от кражи… и перестарался. Эти перчатки нельзя ни снять по своей воле, ни стянуть насильно, ни стащить во сне: иначе магия Земли обернётся против хозяина или вора магией отравления – вы наверняка знаете, она так и действует… Их можно только подарить, причём с проведением нужного ритуала – или снять с мёртвого тела: третьего не дано. – Тачиро ненадолго замолчал, разглядывая узоры на металлических пластинах.
- Мы с этим парнем встретились на постоялом дворе в блеймрийском городе Лоу, что на реке Откос. Ему с чего-то понадобилось в Блеймрийский лес, он якобы искал там «подтверждения своим теориям», пёс его знает, каким… В общем, мы стали попутчиками. Неплохой был парень, хоть и со странностями. Я уже начал считать его своим другом… Одним словом, мы всё же добрались до Блеймрийского леса. Добрались вдвоём – а вернулся я один, и уже в этой перчатке. – Он негромко вздохнул. – Правая перчатка так и осталась в брюхе того скалса, который отхватил ему руку по самое плечо. Второй рукой он успел отшибить ублюдку башку. Я добил тварь мечом в глаз…
Туша скалса осталась на той поляне. Ценная зверюга: можно было бы содрать шкуру, срезать когти, выломать клыки… Я ничего этого не сделал: я сразу убрался оттуда. И тащил того парня на плечах до самого конца. Надеялся успеть в Уорэ, думал найти там лекаря… Не успел, конечно. Хоть я и перетянул руку, он потерял слишком много крови… – Голос Тачиро на миг прервался. – Перед смертью он успел сказать, что эта перчатка теперь моя. Я не мог бы отказаться от подарка. Схоронил я его там же, в лесу.
Тачиро ненадолго умолк, глядя на сэра Дигерни.
– Такие дела, сэр. Она со мной уже несколько лет, и от неё мне просто так не избавиться. Я не маг, и не знаю нужного ритуала, чтобы передать её кому-то. А что до второго варианта – как видите, я пока ещё жив. Впрочем, сила её сохранилась: если хотите, могу показать.

Удивительно, но стоящий рядом рыцарь, сэр Зигмунд, не обмолвился и словом. Даже неясно – радоваться или плакать, и в итоге вывод привел к первому варианту. По крайней мере никто не комментирует каждое твое слово, игнорируя замечания в свою сторону, на которые особенно не хочется отвечать – на многие вопросы, весьма щекотливые, сэр Зигмунд не то что не дал ответа, он их вовсе предпочел проигнорировать. А это уже о многом говорило. Впрочем, его проблемы, ему же потом писать отчет о проделанной работе.
– У меня не настолько тощая рука, чтобы уместить в латной перчатке какой-нибудь кинжал. Предпочитаю носить его на поясе.
«Как будто можно прятать только кинжал», - усмешка осталась только в мыслях, чтобы не сбивать империала с мысли, а то мало ли, обидится, передумает толкать свою ложь. Да, действительно, с самого начала рассказ о перчатке должен был быть не только интересным, сколько, вероятнее всего, лживым хотя бы отчасти. Что-то было очень непохоже, что этот человек горел желанием вообще разговаривать с Ван Кройц, более того, знакомство их было не самым приятным, все это усугублялось более ранней ситуацией, отсутствием документов со стороны Дигерни, а также сложившимся впечатлением у обеих сторон. И неужели после всего этого мужчина вот так просто возьмет и выложит всю правду-матку на блюдечке? Очень сомнительно.
- …Если надеть эту перчатку на руку, то сила удара в момент самого удара возрастает в десять раз. Превосходное средство для драк, сами понимаете.
«Вот уж действительно», - во взгляде, опустившемся на перчатку, промелькнуло что-то странное. Интересно, перчатка может работать у любого, кто ее наденет или же только у того, кто владеет магией? Вообще, по идее, Дигерни второй вариант казался более приемлемым, однако первый вариант не исключался, более того, похоже даже подтверждался, если брать во внимание слова империала.
- Их можно только подарить, причём с проведением нужного ритуала – или снять с мёртвого тела: третьего не дано.
«Вечно придумывают какой-то бред… интересно, по собственной воле снять нельзя, и тут же фраза про ритуал, который вообще, как я понимаю, проходит по собственной воле. Одно с другим не вяжется. В чем же причина, господин Тачиро? Неправильно выразились или запутались в своем вранье?»
- Недурно, - тем временем было произнесено Ван Кройц, что было сопровождено легкой улыбкой, даже смешком.
- …Правая перчатка так и осталась в брюхе того скалса, который отхватил ему руку по самое плечо. Второй рукой он успел отшибить ублюдку башку. Я добил тварь мечом в глаз…
«Ну да. Взять простой удар кулаком и усилить его в десять раз – может у зверька поменьше голова и слетит, но уж точно не у скалса. Если бы эта тварь добралась до руки того мага, который, по словам ранее, не был воином и не особо-то пользовался оружием, даже если бы он и пытался использовать свою магию… эта мразь не стала бы довольствоваться одной рукой. Охватила бы сразу пол туловища… и, скажите на милость, на кой добивать тварь мечом в глаз, если у нее уже голова с плеч слетела? Черт возьми, если уж врешь, ври хотя бы подостовернее, что ли».
На лице же появилось слегка хмурое выражение, как если бы перед глазами встала описываемая Тачиро картина.
- Перед смертью он успел сказать, что эта перчатка теперь моя. Я не мог бы отказаться от подарка. Схоронил я его там же, в лесу.
«При смерти и без одной руки провести какой-то магический ритуал, да? Впрочем, кто знает, может он заключается в каком-нибудь плевании в лоб тому, кому хочешь отдать эту перчатку… кто их разберет этих магов», - мысли скорее были шуткой, от которой было сложно удержаться.
– Такие дела, сэр. Она со мной уже несколько лет, и от неё мне просто так не избавиться. Я не маг, и не знаю нужного ритуала, чтобы передать её кому-то.
«Плохо смотрел за своим другом или просто ритуал был настолько сложный?»
- …А что до второго варианта – как видите, я пока ещё жив. Впрочем, сила её сохранилась: если хотите, могу показать.
- А давайте, - вновь жест с пожиманием плечами. – На здании сторожки, например. Скажете своим людям, чтобы стражу оттуда вынесли, сэр Зигмунд?

На первых порах разговор между Тачиро и Дигерни протекал довольно спокойно: Ван Кройц интересовался родом занятий Тачиро и временем его проживания в Тэлойе, Тачиро спокойно, с достоинством ответствовал – и Руфус начинал уж было надеяться, что разговор этот в скором времени завершится, Дигерни, убедившись, что Тачиро не имеет никакого отношения к расследуемым им диверсиям, уйдёт и оставит их в покое. Неизвестно было, есть ли сегодня у них ещё время, чтобы спуститься в шахты – однако можно было успеть переговорить и с начальством шахт, и извиниться за необдуманный, хулиганский поступок Крейна перед охранниками... Короче говоря, можно было успеть сделать всё, что успеют.
Он не сразу сообразил, когда завязавшийся разговор относительно перчатки принял вот такой вот неприятный оборот – просто шел рядом с ними, остановился неподалёку, вслушиваясь в принимающий интересный оборот разговор, однако стараясь не привлекать к себе особого внимания и не попадаться на глаза так называемому коллеге по Ордену – ещё, чего доброго, обвинит его в том, будто Руфус действует ему на нервы, и потребует удалиться и не смущать его нежную сыскарьскую душу. Нарываться не хотелось. И пусть Ван Кройц уже несколько раз успел смерить его взглядами – похоже, что Дигерни ещё не успел накрутить себя до такой степени, чтобы снова затевать конфликт.
И только тогда, когда Ван Кройц, ради удовлетворения своего любопытства и (как оказалось) страсти к разрушениям, предложил развалить сторожку – он, наконец, понял, что не будет в этом участвовать, более того – разговор было необходимо кончать. Было в этом Дигерни, несмотря на его возраст и предполагаемую опытность, что-то такое, делающее его похожим на мальчишку с наклонностями «естествоиспытателя», до сих пор промышляющего отрыванием крылышек и прочих частей тела у мух и других мелких тварей, ну а ныне же в первый раз заполучившего в руки отцовский арбалет – и тут же вышедшего на улицу, или, ещё хуже, полезшего на крышу, чтобы без помех пострелять сверху вниз по несоизмеримо более крупным мишеням. Просто для того, чтобы посмотреть, что получится из этого, а также чтобы проверить, действительно ли арбалет является настолько смертоносным оружием, как рассказывали об этом старшими. И можно было предсказать, что одними голубями и собаками это не ограничится.
– Я против, – отозвался он, подходя поближе к Дигерни и стараясь занять позицию между ним и Тачиро. Сделать это оказалось не так уж просто, максимум, что удалось совершить, никого не задевая – это оказаться в одном из углов образовавшегося треугольника. – Совершенно не вижу причин, чтобы в угоду вашему любопытству ломать казенное имущество, в особенности, если ответственность за это вы собираетесь повесить на моего человека. – Он перевёл дух, сделал несколько размеренных вдохов и выдохов – это нехитрое дыхательное упражнение помогало держать себя в руках. – Вам не кажется, что это уже переходит рамки вашего задания – выявление и поимку террористов, вызвавших крушение поезда? Как вы, несомненно, уже сумели убедиться – сэр Тачиро и его перчатка не имеют никакого отношения к этому вопросу.
И неважно, какого сорта артефактом была перчатка сэра Тачиро. Важно то, что в том крушении, насколько он слышал, не была замешана никакая магия – в особенности такая, о которой только что было рассказано. Или поезд сошел с рельс от удара такой перчаткой, а непосредственные исполнители – те налетчики с арбалетами – умерли от какого-то неизвестного отравления магией?
«Да всё это...» – необходимые слова долго не подбирались, потом, наконец, появилось более-менее подходящее определение, – «...бред собачий! И если сэр Дигерни в это верит... ему же хуже!»

Дигерни выслушал монолог Тачиро от начала и до конца. Скрывать свои чувства он не умел: на протяжении всего рассказа на его лице то появлялась усмешка, то проступало хмурое выражение: а в глазах то и дело поблескивали насмешливые искорки.
«Не поверил», бесстрастно отметил Тачиро, не прерывая рассказа. В общем-то, этого и следовало ожидать. Охотник на монстров никогда не был большим мастаком врать и изворачиваться: в конце концов, в своё время его обучали не сценическому искусству и не дипломатии, а военному делу. В такой ситуации он и сам бы не поверил подобной истории. Удивляло другое: ну что такое «спрятанное» рассчитывал сэр Дигерни найти в этой перчатке? Положительно, он был прав: долг перед государством у этого парня переродился в чиновничий идиотизм…
Тем более удивило его то, что по завершении разговора он вместо иронического смешка или ехидного замечания услышал:
- А давайте. На здании сторожки, например. Скажете своим людям, чтобы стражу оттуда вынесли, сэр Зигмунд? – Дигерни с независимым видом пожал плечами.
Подобное поведение со стороны рыцаря-Дракона представлялось как минимум странным: как максимум – глупым. С какой стати было предлагать в качестве мишени для испытаний перчатки именно сторожку – казённое, между прочим, строение, возведённое из городских материалов и на городские деньги – когда склон горы был усеян большими и малыми заснеженными валунами? На каждом из них можно было бы испробовать перчатку без малейшего ущерба для государственной собственности: так нет же – ему понадобилось развалить именно сторожку. И с чего ему это взбрело в голову? Просто любовь к дешёвой зрелищности? Или желание повесить на Тачиро обвинение в разрушении городского имущества? «Если это и впрямь так, сэр Ван Кройц – то вы, надо признать, большой подлец!».
Однако прежде, чем он успел дать ответ, в разговор вмешался сэр Руфус, выступивший вперёд.
– Я против, – сердито заявил он. – Совершенно не вижу причин, чтобы в угоду вашему любопытству ломать казенное имущество, в особенности, если ответственность за это вы собираетесь повесить на моего человека. – Рыцарь несколько раз глубоко вздохнул, словно пытаясь успокоить нервы. – Вам не кажется, что это уже переходит рамки вашего задания – выявление и поимку террористов, вызвавших крушение поезда? Как вы, несомненно, уже сумели убедиться – сэр Тачиро и его перчатка не имеют никакого отношения к этому вопросу.
Тачиро на миг задумался, следует ли возразить рыцарю. Конечно, тот кругом был прав: со стороны Ван Кройца поступок выглядел сущим ребячеством, постыдным для королевского рыцаря. С другой же стороны, отказ последовать приказу означал бы признание во лжи. И пусть в основном смысле Тачиро не солгал, отказ от своих слов был бы наихудшим вариантом. Что ж, попробуем разрешить ситуацию немного проще: ненавязчиво дадим этому Дигерни понять, как сильно он сглупил…
– Сэр Зигмунд, всё нормально. – промолвил он. – Если сударь Ван Кройц желает проверить, правду ли я сказал – я могу доказать. Конечно, я мог бы показать работу перчатки на любом камне, но вы – свидетель: сэр Дигерни пожелал, чтобы я разрушил сторожку. Ничего страшного: думаю, он найдёт способ объяснить это в своём докладе. И перед властями города он тоже сможет объясниться. Вероятно, у него есть на то полномочия. Возможно, даже специальное разрешение Его Величества на незапланированное разрушение городских построек с целью выявления террористов… – Тон его по-прежнему был ровным, без признаков насмешки. Отвернувшись от Дигерни, он бросил взгляд на сторожку, как бы оценивая её размеры.
– Так что если желаете, сэр Дигерни – мне не трудно. Пойдёмте. – С этими словами он повернулся и не спеша направился к сторожке.

Вообще, вся суть предложения сделать что-то не самое логичное - это посмотреть реакцию того, кого просишь это сделать, будучи, имея уверенность, что хоть кто-то против этого да возразит. В этот раз этим «кем-то» был Зигмунд, реакцию которого чуть ранее предугадать было совершенно не сложно. Иначе бы, скорее всего, от Дигерни и не последовало бы предложения снести сторожку. Все-таки она здесь не просто так стоит, а тратить стройматериалы и лишнее время рабочих на такие мелочи в планы Ван Кройц не входило. Вот только рыцарь, похоже, думал по-другому. Хотя, как иначе, тогда бы он и не был против. А вот если бы согласился, зная об истинных намерениях, пришлось бы скрепя сердце смотреть на то, как ломается этот несчастный домик – не забирать же свои слова обратно? Но, благо не нужно было хорошо знать сэра Зигмунда, чтобы в похожих ситуациях определить его реакцию, так что чего было говорить?
- Вам не кажется, что это уже переходит рамки вашего задания – выявление и поимку террористов, вызвавших крушение поезда?
Ни один мускул на лице не дрогнул, а взгляд оставался все таким же спокойным.
- Как вы, несомненно, уже сумели убедиться – сэр Тачиро и его перчатка не имеют никакого отношения к этому вопросу.
«Убедиться в этом с таким количеством информации и отсутствием подтверждения его местонахождения на момент аварии – невозможно. Благо крушение поезда произошло достаточно давно, до Генгера несколько раз бы мог доехать, не говоря уже о Торасе. Другое дело, что я знаю о том, что этот Тачиро не имеет к поезду никакого отношения. Впрочем, какая разница… все равно все закончилось. Почти»
Осталось только послушать мнение самого империала. Того видимо зацепили слова Дигерни, потому что вернулось это ехидство и сарказм. Похоже, и Зигмунд и этот империал считали, что очень удачно нашли способ подставить Ван Кройц или как-то подколоть. Ну, пусть думают так, может им так легче? Некоторые любят чувствовать превосходство над другими, а уж эти, походу очень сдружившиеся, и подавно. Правда вряд ли они сами себе в этом когда-нибудь признаются.
- Так что если желаете, сэр Дигерни – мне не трудно. Пойдёмте.
Со стороны Дигерни лишь последовал легкий кивок в сторону, соглашающийся на предложение. Благо, от сторожки они отошли недалеко, так что и идти тут было всего ничего. Люди Зигмунда все еще копались внутри домика, напомнив о состоянии охраны. Интересно, как сэр Зигмунд будет оправдывать своего белобрысого спутника, если кто-то из солдат получил достаточно сильные повреждения, на которые они могли бы запросто пожаловаться? Хотя, чего гадать, ему все равно придется писать отчет, а уж добыть его будет не проблема.
- Ну так что, сэр Зигмунд, отдадите распоряжение? – вопросительный взгляд на рыцаря. - Или ваше разрешение здесь не обязательно, раз мнение вашего друга иное?

Тачиро опять проявлял завидную рассудительность, а Дигерни, как всегда, не упустил случая, чтобы не бросить в адрес Руфуса кое-какую шпильку – должно быть, его всё-таки слишком сильно зацепило неодобрение его предложения по слому сторожки. Предположение о том, что Ван Кройц занервничал – пусть даже это и не проявлялось в лице – несколько успокоило «сэра Зигмунда», придало ему большую уверенность в себе и большее спокойствие тону его и словам. Более того, Руфусу начало казаться, будто он догадался, в чем заключался хитроумный план провокатора.
– Ежели господин Ван Кройц действительно является рыцарем Ордена Красного Дракона, то, как он будет объяснять разрушение сторожки – это его личное дело, не так ли, сэр Дигерни? Если же он не является рыцарем Ордена, то отвечать за разрушение сторожки, равно как и объяснять, на каком основании я принял не относящегося к Ордену человека за рыцаря Ордена и потворствовал его вредоносной деятельности под личиной рыцаря, придется мне, – «И именно на это вы пытались меня сподвигнуть, не так ли?». – А теперь разрешите мне вам напомнить, Ван Кройц: предложением моего друга, – он специально подчеркнул это слово, хотя и сомневался, что Ван Кройц знает, что такое дружба,– было оставить в покое сторожку и продемонстрировать работу перчатки на одном из камней, – он обвёл местность рукой, – и я также не понимаю, на каком основании вы прицепились к этой бедной сторожке, когда кругом валяется столько много этих прекрасных бесхозных объектов, и я вынужден настаивать, чтобы испытание перчатки прошло на одном из них.
Дигерни мог упорствовать сколько угодно, однако допустить разрушения, основываясь на приказании человека с таким сомнительным статусом... Это было бы в высшей степени неосторожно, а ему и Крейна уже было более, чем достаточно.

Удивительно, и почему сэр Зигмунд не проявлял такой прыти по отношению к тому белобрысому, который уже успел нарушить закон, забив, возможно даже с серьезными травмами, тех охранников, но на предложение Дигерни так упирался? Казенное имущество его волнует больше, чем здоровье тех двух людей? По действиям очень было похоже на то. Или наличие этого – Крейна? – среди своих людей было для него важнее тех людей? Вообще, по идее, вряд ли, но одно дело думать и говорить, а другое – делать. И когда мысли не совпадают с действием настолько сильно – вот это уже не очень хорошо, конечно, если не сделано специально. А могло ли решение не отправлять белобрысого за решетку быть поддельным, персонально для Дигерни? Что-то не похоже. Что в этом красноглазом было такого особенного, что он так не хотел отрывать его от себя, пусть и знал его совсем немного? Как бы там ни было, если провести между этими двумя вещами параллель…
Пусть выражение на лице Дигерни осталось прежним, но где-то в глазах явно полыхнул огонь. Ох, поскорее бы вернуться в Стоун и дождаться отчета от этого «рыцаря». А еще лучше – дождаться там его. Жаль, в обязанности Ван Кройц не входит профессиональная правка мозгов новобранцам. Что бы не творилось в голове у этого солдата, хорошей встряски оно требовало в любом случае.
Слова Зигмунда были дослушаны спокойно, пусть и слегка с приподнятыми бровями, как обычно отец делал, когда Дигерни приходилось оправдываться за какие-то свои действия.
- …и я также не понимаю…
«Ну еще бы, это не удивительно».
- …на каком основании вы прицепились к этой бедной сторожке, когда кругом валяется столько много этих прекрасных бесхозных объектов, и я вынужден настаивать, чтобы испытание перчатки прошло на одном из них.
«Действительно, бедная сторожка. И плохой «сэр Дигерни», который просит ее разнести магической перчаткой. Как нехорошо, правда что…» - взгляд обратился к небольшому зданию, губы слегка поджались, потому как в мыслях вновь всплыли сидящие совсем недавно там охранники. На мгновение во взгляде что-то изменилось, но затем вновь холодный, что усиливалось синим оттенком глаз, обратился к сэру Зигмунду.
- Вы так противитесь, потому что уверены, что от здания ничего не останется? – взгляд был переведен на империала где-то в середине вопроса. – В таком случае, не покажите ли лицензию с печатью любого крупного военного учреждения на территории Тэлойи, на разрешение ношения подобного оружия, которое, как я понимаю, снять вы не имеете возможности, а потому имеете к нему доступ всегда, даже на территории города, где ношение оружия может быть запрещено?

«О, Единый, сколько пафоса! Видишь же, что человек ни в чем не виноват – а обязательно нужно к чему-нибудь придраться? Как фанатик же, ей же ей! И где – в Генгере, где каждый первый, включая его самого, носит самое что ни на есть настоящее оружие за поясом?»
«Тебя что, из Черной Инквизиции перевербовали?»
И вот теперь ему приходилось участвовать в этих бессмысленных прениях сторон только потому, что какому-то неизвестному магу вдруг приспичило неудачно поохотиться на скалса – будь неладна эта его дурная башка, отшибленная перчаткой!
– Что с вами, Дигерни? Солнце перепекло вам голову? – спросил он участливо. Это было тем более нелепо, что в настоящий момент наблюдался легкий снегопад... «А, ладно. Поймёт иронию – это значит, не совсем безнадежен. Не поймёт – тогда чёрт с ним...» – Вы, похоже, невнимательно слушали: это не оружие, эта перчатка всего лишь увеличивает силу руки. С тем же успехом вашу сторожку мог разнести тролль, или группа троллей. Тогда почему же вы не идёте к ним и не спрашиваете, есть ли у них разрешение на круглосуточное ношение своих кулаков? – тон был ласковым, как если бы «сэр Зигмунд» разговаривал с неразумным пятилетним ребёнком – с фанатиками было несколько сложновато разговаривать как-то иначе: волей-неволей приходилось опускаться до их уровня понимания. Хотя он видел не так уж много фанатиков, если сказать по чести. – А человек, чтоб вы знали, отличается от неразумного животного тем, что может воздержаться от использования имеющихся у него преимуществ для нападения на ближнего своего... – за словами этими последовал легкий смешок, как нельзя более гармонирующий с мыслями «даже если этот ближний делает всё от него зависящее, лишь бы только вывести его из себя». – Короче говоря, – голос стал несколько жестче, а глаза сузились, как будто их хозяин брезгливо разглядывал что-то неприятное – наподобие курста, таракана... или же фанатика, – дело упирается в следующее. Встречалось ли у вас в этом вашем расследовании нечто, указывающее на деятельность этой перчатки? Если да – мы продолжим разговор. Если же нет – я прошу больше нас не тревожить. Нас работа ждёт.
«И вас тоже. Только вы, наверное, в пылу спора обо всем этом забыли. Не так ли, сэр Дигерни?»

Тачиро несколькими минутами ранее остановился в паре шагов от сторожки и теперь, сложив руки на груди, выслушивал прения Дигерни и сэра Руфуса. Про себя он флегматично отметил, что уже добрых сорок минут занят по большей части этим. Похоже, двое собеседников готовы были до бесконечности изощряться в придумывании взаимоуничижительных аргументов и критических ответов на реплики соперника. Всё это напоминало какой-нибудь исторический фарс, разыгрываемый на сцене бродячего театра, где два ряженых короля в деревянных коронах и ярких лоскутных мантиях ведут едкий спор без начала и конца – прекрасная аллегория мировой дипломатии. Удручало лишь то, что всё было по-настоящему.
И это – рыцари-Драконы? Надежда и опора королевского престола Тэлойи, воины, давшие клятву служить королю и отечеству до последнего вздоха, до последней капли крови, до последнего взмаха меча?!? Обоих привёл сюда долг перед государством – но из-за непредвиденной встречи с этим сэром Дигерни, будь он неладен, они увязли в спорах, уже более озабоченные тем, как бы половчей унизить собеседника. «Геенна огненная, да мы уже почти час потеряли из-за этой ерунды! Неужели отношения внутри самого Ордена настолько паршивые, что двое соратников никак не могут поделить полномочия, а один вдобавок устроил какую-то бессмысленную игру в инкогнито – и неясно даже, рыцарь он или простой плут, вроде Крейна! Впрочем, как ни тяжко признать, с Крейном и то легче разговаривать нежели с ним: вампир хотя бы не выпячивает напоказ свою облечённость властью и с ним можно поговорить на равных. А здесь… Грешный прах, куда катится эта Тэлойя, раз в рядах королевских рыцарей творится такое?».
Всё это поневоле вводило Тачиро в какую-то тоскливую оторопь. В годы службы в армии он накрепко усвоил незатейливую истину: каждый солдат – это крохотная шестерёнка, сцепленная с другими такими же шестерёнками, и вместе они слагают гигантский механизм Империи. И каждая шестерёнка обязана крутиться в согласии с другими, ибо только от этого зависит правильная работа всего механизма. Никаких покосившихся зубчиков, никаких стопоров, никаких сбоев – взаимоотношения внутри армии должны быть налажены безупречно и подчиняться дисциплине. Впрочем, и в имперской армии были свои крысы, заползавшие в механизм: высокородные аристократы, подрывавшие устои армии, незаслуженно присваивающие себе награды и привилегии и покупавшие своим сынкам офицерские звания. Этой золочёной сволочи в Империи хватало – а в последние годы их наверняка стало ещё больше.
Да, но то – Империя, испокон веков управлявшаяся кучкой привилегированных подлецов, всецело занятых междоусобными распрями и совершенно не заботящихся о благополучии народа. Но здесь-то – Тэлойя! Эти рыцари служат не разным Домам, они служат одному королю и одному общему делу: и притом, встретившись, они моментально принялись вести себя как пара котов, выясняющих отношения на крыше сарая! Те тоже способны по часу сидеть друг против друга, насупившись и протяжно подвывая – пока наконец кто-то один не нанесёт первый удар лапой: и уж тогда-то полетит шерсть клочками… Что же творится с миром, грешный прах? В Империи армейскую дисциплину подтачивают привилегированные мерзавцы; в Тэлойе среди высших чинов армии царит взаимное недоверие и недоброжелательность; в Блеймру вообще не армия а пёс знает что… Нет, правду говорят – нету порядка на этом свете.
У Тачиро возник сильный соблазн окликнуть этих двоих – и высказать им в лицо (в особенности, Дигерни: как-никак, из-за его недоверчивости и игры в верноподданность и конспирацию заварилась вся эта каша) всё, о чём он думал в настоящий момент. Однако это было бы действительно неприлично: к тому же, этот Дигерни после такого мог окончательно выйти из себя. Но охотник понимал, что такими темпами они увязнут тут хорошо если до обеда, а то и вовсе до вечера. Если, конечно, сэру Ван Кройц раньше не придёт в голову арестовать весь их отряд «за недостаточно патриотичное поведение» – что, в свою очередь, повлечёт за собой новые разбирательства. Поэтому как только Руфус завершил свою речь фразой «Нас работа ждёт» (ну хоть он помнит о том, зачем они сюда на самом деле пришли!), Тачиро поднял вверх руки и пару раз с силой хлопнул в ладоши.
– Господа! – громко провозгласил он. – Простите, не хочу вас отвлекать – но мне нужно кое-что сказать вам. – Он перевёл взгляд с сэра Руфуса на сэра Дигерни и обратно.
– Господа. Я здесь независимое лицо, и потому, полагаю, могу высказаться. Не хочу показаться дерзким – но этот разговор только задерживает нас всех. Вы помните, что привело нас сюда? Сейчас, пока мы говорим – какая-нибудь дрянь, возможно, карабкается вверх по стенам шахты: и если она выползет ночью наружу и решит наведаться в город – думаю, у нас всех будут небольшие проблемы.
Он сделал небольшую паузу, разглядывая спорщиков.
– Я не имею чести принадлежать к ордену Красных Драконов. – промолвил он. – Но можете поверить: я не меньше вас хочу, чтобы на шахте прекратились бедствия и перестали гибнуть люди. Это аплантиевые шахты, не забывайте. В наших силах помочь горожанам и всей Тэлойе в целом: разве сейчас мы не стоим на самом пороге беды? – Он говорил не слишком споро, порой слегка медля, словно подбирая нужную фразу: так говорят те, кто не умеет вести красивых речей, но не может сдержаться.
– Сэр Дигерни. – Теперь Тачиро смотрел Дигерни прямо в глаза. – Я хочу решить этот вопрос прямо сейчас. Отвечая на ваши слова о том, что от здания ничего не останется: кажется, я ясно выразился, что эта вещь увеличивает силу удара. Не взрывает, не испепеляет, не обращает в пыль – только увеличивает силу удара. А у меня не настолько громадный кулак, чтобы прихлопнуть разом всю сторожку. – Он демонстративно поднял руку, отведя её в сторону – чтобы этому Дигерни не показалось, что империал грозит ему кулаком: при его мнительности с него станется. – Но дыру в стене я пробить способен. И потому я не стану портить собственность города. Я не рыцарь Ордена, и вы не мой начальник, так что ваши слова я не расцениваю как прямой приказ. А если хотите убедиться в том, что я говорю правду – смотрите. И вы, сэр Зигмунд, тоже. Внимательно смотрите!
Тачиро огляделся по сторонам: его взгляд быстро наткнулся на большой бугристый валун высотой ему по пояс, укрытый шапкой снега. Подойдя к камню, империал смахнул с него рукой снег. Встав над валуном, он склонил голову и занёс над камнем сжатую в кулак левую руку.
– Й-й-ййех!!! – выкрикнул он – и с силой нанёс удар. Стальная перчатка с кратким отрывистым звуком встретилась с камнем. В миг удара кристалл, вправленный в тыльную сторону перчатки, неожиданно ярко сверкнул красным светом…
Камень содрогнулся, словно сведённый судорогой. Остатки снега сорвались с его поверхности искристой взвесью. А спустя краткую долю секунды по ушам ударил резкий, словно выстрел, треск, чёрные трещины раскололи бока камня – и валун расселся на три неравные части, словно спелая блеймрийская дыня, уроненная на мостовую. Брызги каменной крошки взлетели и осыпались. Эхо треска быстро угасло, растаяв в воздухе: наступила тишина. Камень теперь выглядел так, словно по нему хватили паровым фабричным молотом: не разбитый вдребезги, но расколотый.
Тачиро на несколько секунд замер над валуном в согбенной позе, погрузив руку в перчатке в разошедшийся разлом. Голова его была склонена – и никто не мог видеть, как лицо его на миг болезненно сморщилось. Жилы на левом плече под курткой напряглись. Ему была знакома эта боль – словно штук десять крыс, заползших под кожу левого предплечья, разом вгрызлись в мышцы своими погаными крысиными зубами. О-ох… проклятье. Боль прокатилась едкой волной по плечу и угасла, оставив после себя неприятное ноющее ощущение. Теперь как минимум двадцать минут он не сможет повторить подобный трюк: иначе повторный приступ боли будет гораздо сильнее, можно и не выдержать.
Медленно выпрямившись, Тачиро вытянул из разлома левую руку. Отойдя от камня на несколько шагов, он тяжело вздохнул – и повернулся к сэру Дигерни. Мелкие осколки камня немного посекли ему лицо: из нескольких царапин уже сочилась кровь. Хорошо, что он предусмотрительно зажмурился…
– Вот так, сэр Дигерни. – негромко произнёс он. – Вы довольны?

Дигерни многое не нравилось в методах Зигмунда, не нравилось его отношение к более важному делу, по сравнению с мелкими, например, тем же белобрысым, которому он так просто спустил нарушение порядка и что Крейн без проблем сможет повторить в будущем. Не нравилось то, что рыцарь отправился на задание плохо подготовленным, не рассчитал собственные силы и необходимость солдат в этом задании, пренебрег возможностью набрать команду из солдат, которым дозволено всем этим заниматься, вместо этого вовлек в сугубо личное задание Ордена двух посторонних, даже не подтвердив изначально дозволено ли ему так делать. Даже вне зависимости насколько бы был надежен Тачиро, сэр Зигмунд не имел права этого делать, другое дело, если бы они встретились уже внутри шахт – и тогда бы разговор пошел уже о том, как местные власти допустили проход постороннего на территорию шахт без разрешающего документа. А если бы этот документ был, вопрос бы уже был к тем, кто его выдал. Не нравилось и то, что в команду Зигмунд взял такую личность как того белобрысого, прекрасно осознавая возможные последствия и не придав его действиям никакого значения, ровно как и тому, что у империала не имеется официального документа на ношение своей перчатки. Более того, он даже не признал эту магическую вещь оружием, что вообще было нелепо… Говорить еще можно было много и долго, однако смысла в этом уже не имелось. Личная задача была выполнена, нужные сведения получены, проверка работы сэра Зигмунда проведена, его отношение к заданию выяснено. Смысла в дальнейшем продолжении личных действий не было.
«Иногда я просто ненавижу свою работу, - промелькнуло где-то в сознании. – И все равно, я прослежу, чтобы тебе хорошенько влетело от начальства, юный принц, - мысленная улыбка немного скрасила внутреннее состояние, - в ближайший месяц ничего такого больше делать не буду, хоть казните».
- Сэр Зигмунд, - рыцарь, резко высвободивший меч из ножен, воткнувший его в снег и опустившийся на левое колено вполне мог бы удивить. Голос был четкий, чистый, казалось, из него мгновенно исчез весь сарказм и язвительность. Сейчас слова словно произносились солдатом, докладывающим своему начальству: – Я, Дигерни Ван Кройц, Красный Дракон, командующая женскими войсками, прошу у вас, милорд, прощения за дерзость и грубость в словах и действиях, и вижу своим долгом сообщить, что это была вынужденная мера, по приказу исходящему от вице-генерала Ордена Красных Драконов. Если милорд пожелает, я могу представить документ, подтверждающий это. Ваше задание является последним заданием вашего ранга Рыцаря и должно определить ваше дальнейшее положение внутри Ордена Красных Драконов. Если вы пожелаете, я буду сопровождать вас - мой меч будет вашим.
И не важно было, что сейчас предстояло стоять, склонив голову перед рыцарем низшего ранга, он все же имел титул принца, а посему в обязанности Дигерни входило просить у него извинений за дерзость. Как рыцари Ордена они будут говорить уже непосредственно на его докладе, а не сейчас. Рука крепко сжимала рукоять меча, вонзенного в снег, а штаны уже начали немного намокать от снега, однако подняться без разрешения (в данной ситуации) у Ван Кройц не было права.

В общем-то, еще озвучивая свою просьбу об осмотре, он не особо надеялся, что лекарь согласится, в конце концов, присоединился он к отряду принца лишь сегодня утром и уже успел показать себя с одной из неприглядных сторон. Однако, вопреки ожиданиям блеймриец на осмотр все-таки согласился, хотя Крейну показалось, будто тот несколько робеет. Может быть, он стал лекарем недавно, и иметь дело с такими повреждениями ему еще не доводилось? Амброзий, стараясь не делать резких движений, аккуратно размотав самодельную повязку, смирно сидел, пока лекарь осматривал культяшку. Судя по его словам, похоже, все было не так плохо, как опасался вампир, но и не радужно - все-таки повязку никто не менял ему вот уже, считай, четыре дня, да и лежание на дне озера никак не могло положительно сказаться на ране. Но с лечением он все же решил сейчас не затеваться - не самое подходящее время, да и обстановка совершенно не располагающая: неизвестно, как там обстоят дела у Зигги и Тачи с этим самоназванным рыцарем-Драконом, кто знает, в какую секунду им может потребоваться помощь, - так что все, о чем он попросил лекаря, было замотать той же тканью культю так, как было, только потуже.
- Ну, благодарю тебя от всей души, Вилл, — пропыхтел Амброзий, пытаясь напялить на себя куртку. - Уж извини, пока что словами, но там, куда мы идем, непременно представится случай, и я смогу отблагодарить тебя добрым делом.
Он уже почти было справился с этим непростым процессом одевания, как вдруг снаружи раздался звук, очень похожий на небольшой взрыв. Опрокинув стул, на котором сидел, Амброзий молнией метнулся к двери сторожки и пинком распахнул ее, заботливо прикрытую пришедшим ранее Найтом, инженером.
Принц, империал и самопровозглашенный рыцарь, как оказалось, для проведения своего разговора удалились от сторожки на порядочное расстояние; непрестанно летевший с темно-серых небес снег затруднял обзор, так что с порога Амброзий смог разглядеть лишь их фигуры. Что они там поделывают? Бросив короткий взгляд на выглянувшего из-за правого плеча Найта, а потом — на Виллема, высунувшегося из-за левого бока подобно сурку из норки, Крейн что есть духу рванул к троице вдалеке.
- Что здесь?... — начал было он, резко остановившись рядом с принцем, отчего едва не поскользнулся. Впрочем, беглый осмотр места происшествия заставил его пока что удержаться от расспросов. Тачиро стоял в нескольких шагах от здоровенного валуна, аккуратно расколотого, будто скорлупа ореха; на левой руке империала вместо обычной красовалась теперь ладно подогнанная латная перчатка. Амброзий удивленно поднял одну бровь, после чего перевел взгляд на мнимого рыцаря, стоявшего перед принцем на одном колене, опершись на меч, - и тут до него дошел смысл слов, услышанных, что называется, на подлете.
«Так он что — женщина?» - изумился Крейн; серо-алые глаза слегка сощурились, внимательно разглядывая фигуру рыцаря. - «Да... теперь понятно, почему он так взъелся на Зигги... то есть она. С такой-то рожей только в солдатки и идти, кому она еще нужна-то.»
Не выпуская рыцаря, оказавшегося рыцаршей, из виду, он мягким шагом перешел поближе к империалу и, пытаясь одновременно и следить за парочкой солдатки и принца, и, изнывая от любопытства, получше разглядеть латную перчатку, поинтересовался:
- Тачи, все в порядке? У тебя на лице это... кровь.

– Господа! Простите, не хочу вас отвлекать – но мне нужно кое-что сказать вам, – привлек на себя внимание сэр Тачиро. – ...Вы помните, что привело нас сюда? Сейчас, пока мы говорим – какая-нибудь дрянь, возможно, карабкается вверх по стенам шахты: и если она выползет ночью наружу и решит наведаться в город – думаю, у нас всех будут небольшие проблемы.
Он был, несомненно, прав – следовало помнить о долге, о том, что их сюда привело – и, пожалуй, никто не сумел бы лучше его выразить эти мысли.
После слов он перешел к действиям.
Под воздействием удара валун развалился на куски, под звуки «Й-й-ййех!!!», и осколки полетели в разные стороны. Да, похоже, перчатка действительно увеличивала силу удара, и действительно не поздоровилось тому скалсу, череп которого также треснул под ударом этого оружия. Если, конечно, он правильно понял рассказ Тачиро некоторое время назад.
– Вот так, сэр Дигерни. Вы довольны? – негромко спросил он у называющего себя «драконом» скептика.
Метаморфоза, произошедшая с Ван Кройц, и, надо полагать, вызванная этой демонстрацией, хотя «после» не всегда означало «следствие того», оказалась несколько невероятной. Кажется, что он... точнее, она решала вдруг сбросить маску. «Ах, вот оно что!» Почти сразу же, но не мгновенно, сэр Зигмунд сумел совладать с выражением своего лица, пока Дигерни не успела поднять голову, чтобы заметить его удивление.
– Сэр Зигмунд, – воткнув в снег меч, и опустившись на одно колено, произнесла леди Дигерни, и это были её точные слова: – Я, Дигерни Ван Кройц, Красный Дракон, – «Ого! Нехило! А не слишком ли много чести, чтобы красный дракон так приветствовал «серого»?» – командующая женскими войсками, прошу у вас, милорд, прощения за дерзость и грубость в словах и действиях, и вижу своим долгом сообщить, что это была вынужденная мера, по приказу исходящему от вице-генерала Ордена Красных Драконов. Если милорд пожелает, я могу представить документ, подтверждающий это. Ваше задание является последним заданием вашего ранга Рыцаря и должно определить ваше дальнейшее положение внутри Ордена Красных Драконов. Если вы пожелаете, я буду сопровождать вас – мой меч будет вашим.
Он стоял и слушал, выхватывая из прозвучавшего пафоса обрывки информации, ощущая одновременно, будто он оказался одним из действующих лиц дурной мелодрамы, срежиссированной кем-то, имеющим склонность к подобным дешевым спецэффектам. Да, конечно, это было слишком эмоционально, слишком пафосно – а в его вкусе была холодная голова, методично и упорно решающая встающие перед ней задачки. А леди Дигерни с каждым словом становилась все загадочней и непонятнее, вызывая у него всё больше и больше вопросов, равно как и желание расставить, наконец-то, все точки над i – а для этого необходимо было отрешиться от происходящего, абстрагироваться от личностей замешанных в это дело лиц и посмотреть на дело хладнокровным и беспристрастным образом.
Любой другой подход грозил обернуться кучей проблем – если не сейчас, то когда-нибудь в будущем.
Отбарабанив свою, возможно, несколько раз отрепетированную речь – слишком уж она была гладкой – Ван Кройц замолчала, и он почувствовал, что сейчас его очередь говорить.
– Встаньте, пожалуйста, леди Дигерни, вам совершенно нет никакой нужды морозить вашу экипировку в снегу. И, да, отвечая на ваш вопрос, я хотел бы ознакомиться с упомянутым вами документом... – «...раз уж вы заговорили о нём, дабы преодолеть недоверие между нами...» – ...а также выслушать ваше сообщение относительно вынужденной меры, принятой по приказу вице-генерала нашего Ордена, о которой, как вы уже упомянули, вы считаете своим долгом мне сообщить, – «...а также всё остальное, что вы пожелаете мне рассказать, леди. Не понимаю, правда, чем вызвана эта внезапная откровенность с вашей стороны...»
Вампир появился где-то на периферии его сознания, однако направлялся он к Тачиро, а не к Руфусу, и, судя по всему, на этот раз ничего плохого не замышлял. А стало быть, пока можно было не отвлекаться от несравненно более интересующего его разговора.

Как и обычно в таких ситуациях, когда приходилось притворяться кем-то другим, что вполне получалось учитывая внешние данные Дигерни, после открытия правды «жертвам» всего этого маскарада, все менялось практически кардинально. Вообще, Ван Кройц очень любила эти моменты, особенно было интересно наблюдать за реакцией «подопытных» и резко меняющемуся к ней отношению. Хотя, надо признать, были и случаи, когда отношение менялось и не очень сильно, но такое обычно случалось, если маскарад принимали слишком близко к сердцу, а после уже не могли полностью признать в Дигерни другую личность. Отчасти этим эта ее маленькая обязанность, которую на нее в свое время повесили именно из-за способности успешно выдавать себя за другое лицо, и не всегда лицо, идущее бок о бок с законом, делала ее работу не всегда такой уж и хорошей. И если бы не внутренняя выдержка, то все те слова, которые на нее могли сыпаться во время ее игры, словесные, а иногда даже и физические удары, перерастающие в драки, уже давно сломили бы ее. Ее работу можно было легко назвать неблагодарной, потому что людям гораздо проще было обвинить ее в чем-то, чем понять ее и ее действия. Но она никогда не жаловалась, не просила помощи в таких ситуациях, как никогда и не опускала руки, если ее даже после снятия маски принимали плохо, припоминая старые обиды. Она была выше этого, пусть иногда было действительно неприятно.
Когда принц Руфус, он же сэр Зигмунд, разрешил подняться на ноги, это последовало незамедлительно. Лезвие меча было вытерто о рукав куртки и возвращено в ножны, а сама Дигерни выпрямилась и достойно подняла подбородок. На самом деле у нее совершенно не было желания участвовать в задании принца, который, по ее мнению, уже допустил изрядное количество ошибок, однако в этом заключался ее приказ. Отчасти. Следовать указаниям принца Руфуса, помочь ему, но не вмешиваться и не отдавать приказы делать так, как кажется верным. Все-таки это действительно было его задание, а роль Дигерни скорее была больше наблюдательной, если не брать в расчет эту игру в «злого сэра Дигерни».
- И, да, отвечая на ваш вопрос, я хотел бы ознакомиться с упомянутым вами документом, а также выслушать ваше сообщение относительно вынужденной меры, принятой по приказу вице-генерала нашего Ордена, о которой, как вы уже упомянули, вы считаете своим долгом мне сообщить.
Ван Кройц уже хотела было предоставить документ, но империал, до этого стоявший с весьма ошарашенным выражением на лице, как удалось заметить краем глаза, подошел поближе и склонился так, словно хотел дотянуться головой до земли, но застрял по дороге.
- Леди Дигерни. Прошу простить мою непочтительность. Клянусь, я не хотел обидеть вас ни словом, ни делом. Мне жаль, что между нами возникло недоразумение. Прошу, окажите честь и примите мои извинения.
- Если вы извиняетесь только потому, что я женщина – не стоит, это выглядит еще более оскорбительно чем все то, что вы говорили ранее, и за что извиняться вы не обязаны, учитывая все обстоятельства.
Дигерни отвела взгляд от империала, открыла боковую сумку на поясе и достала небольшой узкий конверт с красной печатью Ордена, протянув его принцу.
– Все подробности вы сможете узнать из этого документа, милорд.
В документе же все было изложено достаточно просто. Прямо говорилось, что Ван Кройц обязана наблюдать процесс проведения задания, как обычно это бывает в заданиях подобной важности, для контроля из вне, на случай если будет нужна помощь кого-то из Ордена, но при этом чтобы ничто не говорило о нахождении рядом другого Рыцаря-Дракона. В ином случае, если будет располагать ситуация – спровоцировать конфликт, который привести незадолго после к своему завершению, после получения информации о возможном поведении сэра Зигмунда в подобной не запланированной ситуации. А в итоге завершить эту операцию и стать членом отряда, для дальнейшей помощи в выполнении задания, вне зависимости какие результаты будут после всех предыдущих действий. При этом Ван Кройц в этом задании будет играть роль солдата, который обязан лишь оказывать посильную помощь в выполнении приказов сэра Зигмунда другим членам команды, но не оспаривать на момент начала общего задания решения сэра Зигмунда, как и не пытаться навязать ему свою точку зрения.
«Напомните мне, почему я на это согласилась?» - мысленный вздох можно было назвать раздраженным.

«Пф!» - мысленно фыркнул Амброзий, проследив взглядом за действиями Тачиро; бледные губы слегка скривились при виде его поклона; вампир-пират шумно потянул носом, пытаясь учуять запах империальской крови, однако ветер дул в противоположном направлении. И куда делся гордый и благородный воин небес, каким Крейн хотел было принять его поначалу, даже несмотря на упомянутую службу в войсках Империи? Такой же типичный уставной солдафон, как и все, ишь, как повел себя; стоило только этому рыцарю... то есть этой миледи озвучить свое звание, - тут же защелкал каблуками, едва не рассыпая искры, да зараскланивался, разве что не отдавая честь. Или это от того, что она оказалась женщиной? Сам Амброзий в ней ничего женского не видел, тем более, что перед внутренним взором непрестанно стоял образ сфирийской принцессы, занимая все помыслы, а даже будь оно наоборот, все равно решил, что кланяться бы не стал — коль назвалась ядром, так полезай в пушку, уж если выбрала поприще военного, так нечего рассчитывать, что все будут делать снисхождение ввиду природной слабости. Впрочем, судя по ее словам, сэр... то есть мэм Дигерни тоже так считала, что, впрочем, не мешало ей быть, похоже, довольно хитрой штучкой, нельзя было не признать, что она довольно ловко обвела вокруг пальца их всех, вынудив вести себя так, как было угодно именно ей. Конечно, иной раз неплохо походить среди подчиненных, надев маску такого же простофили, можно услышать о себе много чего интересного, вот только подобное лицемерие могли породить лишь военный и сословный механизмы, в которых низшие не имеют права говорить то, что думают, а высшие не желают слышать никого, кроме себя. Амброзий вновь мысленно фыркнул, бросив короткий взгляд на передаваемый принцу Руфусу конверт. Если ей удастся утереть нос и ему, до этого державшемуся более чем достойно... Крейн с презрительным вздохом отвернулся и отправился исследовать расколотый камень.
Подойдя поближе, но не вплотную, он несколько секунд разглядывал местность вокруг камня, впрочем, без особого результата, - можно было предположить, что от такого взрыва снег вокруг должен был быть посечен каменной крошкой, - вероятно, такое же происхождение имели и царапины на лице Тачиро, - однако новые хлопья, летевшие и летевшие с неба, похоже, уже успели присыпать эти следы. Амброзий вытащил меч и острием его осторожно дотронулся до ближайшего к нему куска камня.
«Хм... нет, наверное, это не взрыв,» - подумал он, приглядываясь внимательнее. - «Камень раскололся не изнутри, иначе вот эти мелкие кусочки не лежали бы так аккуратно у самого его подножья. Они просто высыпались, когда... по камню ударили сверху, вот он и развалился на три части. Мощно так ударили...»
Убрав меч в ножны, Крейн присел рядом с несчастным валуном и прикоснулся к одному из трех крупных кусков пальцами, — тот и впрямь был холодным, - после чего принюхался, что окончательно убедило в отсутствии использования взрывчатки.
«Усиленное магией оружие?» - в глазах пирата промелькнули алчные огоньки, когда он обернулся и взглянул на империала. Эта его латная перчатка... оружие?
«Хочу такую!» - тут же решил Амброзий; в самом деле, такая мощная штука будет совершенно не лишней, когда ему вновь придется встретиться со сфирийскими воинами, - в их крепкости он уже успел убедиться, - что непременно будет, ведь он дал себе слово, что еще вернется в Сфирию и спасет принцессу. Может быть, это получится сделать даже раньше, чем он рассчитывал... лекарь под рукой есть, надо только лишь улучить минутку, чтобы воспользоваться его услугами, а тут еще так здорово подвернулась магическая штучка.
«Ну, Тачи, дай нам только на ночлег устроиться...» - Амброзий не смог сдержать предвкушающую улыбку. - «Стяну перчатку — и только вы меня и видели.»

По-видимому, провокации не прекратились. Его явно хотели сподвигнуть на что-нибудь криминальное, по всей видимости, на какое-либо резкое высказывание в адрес вышестоящей дамочки, вызванное её пренебрежительностью – так некоторые вышестоящие особы любят «помариновать» ожиданием аудиенции нижестоящих – ибо она сочла более важным огрызнуться в ответ на извинения Тачиро, нежели показать документ Руфусу, дескать, знай свое место, принц. Руфус мысленно фыркнул: «А вот теперь ничего не выйдет. Я спокоен как аванк. Не на такого напали».
Документ он изучил очень внимательно, читая и стараясь запомнить каждую строчку, на случай некоторых неприятных нюансов, рассчитанных на внимательное чтение документа. А таких было несколько, и потому, закончив свое чтение, он спросил:
– Надеюсь, вы не возражаете удовлетворить ещё немного мое любопытство, леди Дигерни. Кто, где и при каких обстоятельствах вручил вам этот документ?
Насчет «кого» у него уже имелись некоторые предположения – сам вице-генерал Ордена, о котором упомянула Дигерни, однако «где» и «когда» его интересовали не меньше, равно как и неозвученный пока им вопрос: почему в официальном документе о Руфусе говорится как о сэре Зигмунде, хотя Дигерни, очевидно, была в курсе его настоящего имени – иначе с какой стати ей извиняться за грубость в словах и действиях, а кроме того – именовать его милордом? И, в самом деле – не обозналась же она?

Тачиро между тем выпрямился и сложил руки на груди. В отличие от демонстрации перчатки, его извинения не остались незамеченными: хотя, похоже, содержание этих извинений несколько покоробило леди Дигерни. По всей видимости, она решила, что вежливость к ней Тачиро проявил лишь потому, что она оказалась женщиной. Что поделать, в этом была доля правды. Что же до некоторой резкости ответа, то она нимало не покоробила империала: не стоило и ожидать особой деликатности и утончённых манер от женщины, что связала свою жизнь с военной службой и надела форму. Тачиро взглянул в лицо леди Дигерни – упрямое лицо с резковатыми чертами, перечёркнутое тремя шрамами. Больно уж ровно смотрелись шрамы, не так, словно их оставили случайные удары меча – скорее как будто кто-то нарочно резал, забавляясь со связанной жертвой… Какой ублюдок мог такое сотворить с женщиной? Пожалуй, именно так подумал бы Тачиро на заре своей карьеры охотника на монстров. Теперь же, спустя несколько лет, это не особо удивило его: он неоднократно успел убедиться в том, что мир полон самых разнообразных подонков, и подобное издевательство над женщиной – ещё не самое страшное и мерзкое деяние, на которое они способны. На миг перед его глазами вновь встала картина, виденная два года назад в подземелье старого замка: освещённые факелами гранитные своды, потрескивающий камин, слепо пялящиеся со стен головы трофейных оленей и кабанов, а на стене над камином… На лице империала на миг проступили желваки – так сильно он сжал зубы.
Впрочем, всё это в прошлом. Главное – что теперь последует из их знакомства с леди Дигерни. Похоже, её появление всё-таки создало Руфусу определённые проблемы: знать бы теперь, как всё обернётся дальше. Да и Крейн этот как-то подозрительно пялится на его перчатку: это Тачиро заметил, взглянув в сторону пирата – и успев узреть на его лице хищную улыбку. Догадался, что расколотый камень – его руки дело? Тачиро мог приблизительно представить, какие мыслишки сейчас крутятся промеж пиратских ушей: впрочем, представить было нетрудно – настолько алчным блеском сверкнули на миг устремлённые на перчатку глаза вампира. «Понравилось, небось? Нечего надеяться, капитан, не уступлю. Уступил бы – да не смогу, даже если взамен ты мне все свои награбленные сокровища пообещаешь. Если б ты в самом деле какими-нибудь «сфирийскими искусствами» владел – может, и получилось бы: а так… Да и на что ты её надевать собрался?»
– Эй, что там со стражниками, Крейн? – окликнул он вампира, сделав вид, что не заметил выражения его лица. – Что-то сэра Виллема не видать давно.

К чтению документа принц подошел чрезвычайно серьезно, по всей видимости, пытался долго и упорно найти какой-то подвох или же не пропустить чего, а может просто не совсем понял, есть ли вообще во всем этом какой-то подвох, но упорно не хотел верить в то, что его нет. Пока его глаза бегали по бумаге, подошедший беловолосый, никак особо не отреагировавший на то, что Ван Кройц оказался женщиной, отошел в сторону, изучать расколотый камень. Из сторожки все наверняка было хорошо слышно, но вот из-за снегопада и дальности их местонахождения от домика, вряд ли хорошо видно. На копошащегося позади белобрысого, Дигерни не обращала ровным счетом особого внимания, просто потому что для этого пришлось бы развернуться спиной к Руфусу. Хотя, краем уха она все же слушала, что он там делает, а ничего особенного и не делал, вероятно просто рассматривал расколотый булыжник. А вот империал, до этого изучавший ее лицо, что Ван Кройц оставила без внимания, решил понаблюдать за тем, как тот осматривает плоды его работы. Когда же принц зашевелился, женщина вновь перевела взгляд на него.
- Надеюсь, вы не возражаете удовлетворить ещё немного мое любопытство, леди Дигерни. Кто, где и при каких обстоятельствах вручил вам этот документ?
Ван Кройц как-то странно сощурила глаза, после чего вновь, как и несколько ранее, положила руки на пояс, перенеся вес на праву ногу. Вот уж чего она не собиралась делать, так это стоять по стойке смирно сейчас, когда задают подобные вопросы рыцари низшего ранга. До тех пор, пока этот рыцарь не примет условия документа, выслуживаться перед ним как рядовой солдат Ван Кройц не собиралась. Она вообще не собиралась этого делать даже после принятия задания – благо, это в списки ее обязанностей не входило. Оказывать помощь и не влиять на решение командира, то бишь Руфуса, вот и все. А уже личное отношение и кто там перед кем должен стоять смирно... Хотя на самом деле она бы смогла принять в данном задании принца именно за принца и вести себя в соответствии с этим, если бы до этого не могла лично лицезреть его отношение к делу, и мысленно могла бы принимать его именно за принца. Пусть и пришлось несколько официально вручить ему документ, однако он вручался ему как принцу, а не как рыцарю. При этом внутри задания, да и сейчас принц Руфус – сэр Зигмунд, а сэр Зигмунд имеет низший ранг и уж точно не имеет право задавать ей вопросы в таком тоне, словно разговаривает с равным солдатом. Да что там говорить, на самом деле, даже принц Руфус не имел бы права так разговаривать с ней, хотя бы потому, что он – не прямой принц, не кронпринц, а всего лишь племянник короля, которому был дарован титул принца чисто из вежливости. Эта королевская манера всем ближайшим малолетним родственникам выдавать высокие титулы… хотя, почему нет, если есть возможность? И опять же, принц Руфус может хоть сто раз быть племянником короля, но пока не дослужится в их общем Ордене до ее звания, пусть думает прежде чем что-то говорить ей.
Но похоже принца Руфуса мало волновало то, с кем он сейчас говорит, то ли пыжился из-за того, что несколько ранее Дигерни опустилась перед ним на колено, и теперь думал, что дальше только так и будет, то ли опирался на свой титул принца и считал, что этого будет достаточно. Большое заблуждение. И дело тут было далеко не в гордости Дигерни и том, что ее могли как-то оскорбить, пусть такого в свой адрес от младших солдат она бы не стала спускать. Дело было в том, как сам принц Руфус будет себя вести.
- Если вы внимательно читали документ, то видели печать Ордена и подпись вице-генерала. И как Рыцарь-Дракон вы обязаны знать, где выдают подобные документы.
Выдавались они, конечно, в Ордене, хотя при необходимости их можно было заверить и в другом филиале, с наличием главной подписи, или даже у самого короля, хотя тут уже зависит от подписей, которые бы нужны были на том или ином документе. А смысл ехать к королю ставить печать, если ее может поставить тот кто ставит главную подпись?
- Вас что-то смущает? - Дигерни приподняла левую бровь.

Смущало ли его что-то? О, да, и очень многое. И в первую очередь настойчивое стремление леди Ван Кройц ускользнуть от ответа. Ну конечно же, в Ордене! А где же конкретно? В самом Стоуне? Или же в каком-нибудь филиале? Это же всё равно, что сказать спрашивающему дорогу всаднику, что он находится на спине лошади. Или она думает, будто он собирается подловить её на каком-нибудь примитивнейшем вранье? С его стороны было бы несколько наивно надеяться на это в течение первых же пяти минут разговора.
– Вы предубежденно понимаете меня, леди Дигерни, я вовсе не собираюсь поставить под сомнение подлинность этого документа, – ответствовал он невозмутимо. – Меня в первую очередь интересует его география. И хронометраж. В особенности хронометраж.
Он помедлил, как бы не решаясь задать следующий вопрос, вполне резонно опасаясь следующей гневной отповеди с её стороны.
– И ещё. Могу ли я несколько полюбопытствовать, что означает выражение «не оспаривать на момент начала общего задания»? Может ли это означать, что после начала общего задания вы имеете право оспаривать всё, что угодно? Тогда не лучше ли будет, если я сэкономлю нам обоим время и спрошу прямо, имеете ли вы намерение отстранить меня от этого задания и заняться этой проблемой самостоятельно? Если так, то тогда мне ничего не остается, кроме как уступить вам и отойти с вашего пути.
Слова эти сопровождались легким полупоклоном, не выражающим ничего, кроме прохладной, иронической вежливости, и не иронии даже, а скорее самоиронии.
Руфусу не особо верилось, что леди Дигерни согласится упростить им обоим жизнь и сознается в наличии подобной цели – даже если у неё и на этот случай припасён какой-нибудь подобный документ, равно как и документы на все остальные случаи жизни. Однако попытаться вызвать её на откровенный разговор всё-таки стоило.

Походу принц действительно пытался найти что-то, к чему можно будет придраться, так называемые подводные камни. Видимо, настолько боялся где-то проколоться, а может, боялся, что его пытаются сместить или даже подставить, вот шерсть на загривке и встала дыбом. И по всей видимости, раз он так боялся, допускал за собой действительно крупные проколы, которые бы повели к его замене той же Дигерни, раз уж она была той, кто вручил ему документ. При этом сам принц совсем недавно явно так не считал, придираясь к совсем уж смешным и незначительным моментах в словах Дигерни. А сейчас придирки бы его выглядели полнейшим неуважением, поэтому приходилось говорить более или менее вежливо, да вот только суть мало изменилась, похоже, Руфус относился как раз к тем людям, у которых отношение к Дигерни не менялось после выяснения того, кем она является. Впрочем, ничего удивительного, если опираться на раннее поведение этого мужчины.
- Вы предубежденно понимаете меня, леди Дигерни, я вовсе не собираюсь поставить под сомнение подлинность этого документа…
«И кто кого неверно понимает? Думаешь, что все знаешь? Тогда почему так часто ошибаешься на счет других? Если тебе что-то кажется, это еще не означает, что так оно и есть».
- И ещё. Могу ли я несколько полюбопытствовать, что означает выражение «не оспаривать на момент начала общего задания»? – с этих слов Ван Кройц несколько удивленно приподняла брови, слушая дальнейшие изложения принца. - …Если так, то тогда мне ничего не остается, кроме как уступить вам и отойти с вашего пути.
«Хм… перепугался, что будешь делать что-то не так, и в случае такого разрешения с моей стороны, я приму командование на себя, а потому решил сдаться в самом начале? Очень любопытно».
- Начнем с того, что точной такой фразы в документе нет, - сказала Дигерни холодным тоном. – Если вы не поняли сути, я поясню: задание это ваше, и вы решаете, принимать ли помощь с моей стороны. И вы принимаете решение на начало задания, какими бы они ни были - я не буду вам препятствовать или как-то влиять на ваши решения. И если бы вы читали достаточно внимательно, то могли бы заметить и то, что в документе указывается, что моя обязанность – лишь оказывать помощь, а не командовать вашим… отрядом. Однако вы еще не выдвинули своего решения, поэтому я спрошу сейчас, пока еще имею возможность это сделать: вы действительно собираетесь выполнить задание подойдя к нему с таким настроем, серьезностью и с такими людьми? Ничего личного, - добавила женщина взглянув на Тачиро, затем вновь продолжила в сторону принца. - Но если вы уверены в своих действиях и решениях, - она подняла руки ладонями вперед, - я вам не мешаю.
Хотя, походу уверен принц не был, раз буквально полминуты назад пытался уступить свою работу Дигерни. А может даже и свалить ее на Ван Кройц, под видом простого освобождения места. Хотя, в этом он вряд ли признается себе.

- А-а? - Крейн недоумевающе уставился на империала. Смысл слов Тачиро не сразу дошел до него; пират вполуха прислушивался к разговору принца и этой Дигерни, в то же время размышляя, как бы так половчее и поскорее завладеть перчаткой. Хорошо, если империал снимает ее на время отдыха, а если нет? Все-таки Амброзий не обладал настолько замечательными воровскими навыками, чтобы стянуть такую перчатку с руки спящего, не потревожив его. Кроме того, не стоило забывать и о своем увечье; теперь постоянно придется делать скидку на то, что у него больше не получится действовать так, как он привык, а значит, нужно изменить сам подход... значит, придется убивать сразу. Впрочем, разве когда-нибудь это было для него препятствием?
- Какой-такой сэр Виллем? — все еще не совсем понимая, о чем идет речь, переспросил он, однако в следующую секунду до него все-таки дошло. - А, Вилли? Он сказал, что полечил их, и теперь с ними все будет хорошо. Он за ними присмотрит, пока мы тут все не уладим.
Вообще, по разумению Крейна, услышав грохот снаружи, лекарь должен был первым бежать сюда, чтобы поскорее оказать помощь возможным пострадавшим, однако тот предпочел не высовываться; то ли он настолько был уверен в том, что его спутники справятся с любыми неприятностями, то ли и впрямь решил присмотреть за стражниками... хотя может быть, просто решил остаться под прикрытием инженера, как-никак вооруженного топором, - вампиру показалось, что, стоило тому войти в сторожку, и лекарь вроде как почувствовал себя увереннее.
- Между прочим, там у них чай есть. Хочешь чаю, Тачи? — сам не зная для чего произнес Амброзий и, неспешным шагом обогнув империала слева, не сводя при этом взгляда с его перчатки, двинулся в сторону сторожки. - Я вот пойду, хлебну немного, пока вы тут лясы точите.
Он с горделивым видом прошествовал мимо Дигерни и Руфуса, не преминув остро зыркнуть в их сторону. Рыцарша с каждым произнесенным ею словом не нравилась ему все больше и больше; похоже, она была из тех людей, которые мягкость считают глупостью, умение мыслить широко — своеволием, а вполне понятное желание во всем разобраться досконально — неуверенностью в своих силах. Он даже искренне позавидовал выдержке принца, поскольку прекрасно знал, что, стоило бы ему самому оказаться на его месте, и он непременно бросился бы в драку после первой же презрительной мины на этой отмеченной шрамами физиономии.
«Ха! Наверняка она специально все это разыграла, чтобы показать Зигги, что он глупый мальчишка, неспособный справиться со столь простейшим делом,» - мысленно скривился Крейн. - «Пфу, тоже мне, нянька нашлась. Если он ей откажет, она, без сомнений, попрется следом... ну, попадись мне тогда где-нибудь в шахте... Правда, Зигги об этом лучше будет не говорить, он, скорее всего, не обрадуется, ну и пусть. Зато одной занудой на свете меньше станет.»

– Я решаю? – взгляд принца выражал некоторое недоверие. – Ну что ж, попытаюсь поверить вам в этом на слово... – «Хотя, как вы знаете, говорят же «единожды солгавшему», а вы уже не далее, как сегодня, попытались ввести меня в заблуждение, леди Дигерни...»
Пожалуй, ей действительно стоило приоткрыть некоторые из своих карт.
– Тогда дело вот в чём – и поскольку теперь исчезли все сомнения, что вы на самом деле та, кто вы есть, я могу объяснить вам свою позицию, чего никогда бы не стал бы делать, покуда у меня имелись сомнения в вашей личности. На данном этапе я пока что не собираюсь привлекать к этому делу других рыцарей-Драконов. – «Разве что у вас имеются особые преимущества, наподобие вампирских способностей Крейна» – Когда Его Величество король поручил мне это задание, – «Кстати, а вы-то откуда об этом узнали?.. Я же не случайно спрашивал, где и когда. И как произошло, что мы с вами не столкнулись раньше, где-нибудь по дороге?..» – и спросил меня, как я думаю действовать, я ответил ему, что считаю целесообразным привлечь к решению этой проблемы специалистов самого различного профиля, из числа гражданских лиц, он же не только не запретил это, но и выдал мне необходимую бумагу, подтверждающую моё право нанимать людей, запрашивать оборудование, и требовать от официальных лиц посильного содействия по вопросам, необходимым для обеспечения безопасности и налаживания работы в шахтах. Официально ставлю вас об этом в известность, леди Дигерни.
Параллельно до него доносились обрывки разговора Тачиро с Крейном – вампир подтвердил, что с пострадавшими всё в порядке. Говоря откровенно, у Руфуса было некоторое искушение согласиться с великодушным предложением Дигерни и взять её на работу, чтобы поручить ей вовремя перенаправлять в законное русло не совсем корректную деятельность Амброзия. Однако после сообщения вампира то желание несколько поуменьшилось – похоже было на то, что им с Тачиро найти подход к Крейну удастся легче, чем Ван Кройц.
– Наше предназначение – это разведка, сбор всевозможных сведений о той дряни, что мешает работать шахтёрам, – Руфус говорил спокойно, четко, размеренно, словно долбящая камень капля, словно на переводном экзамене в Куполе. – Разумная осмотрительность требует как можно больше выяснить о противнике, а не бросаться с шашкой наголо по малоосвещённым подземным туннелям. Скажите, видели ли вы местных шахтёров, леди Дигерни, разговаривали ли вы с ними, какое представление сложилось у вас о том, что мешает им работать? Люди напуганы. А теперь представьте, что случилось бы, если бы отряд наших королевских рыцарей отправился бы в шахту, предварительно не выяснив обстановку – и столкнулся бы с чем-то, к чему он оказался бы недостаточно подготовленным. Я стараюсь избежать этого, леди Ван Кройц. Разрешите напомнить вам, что мы не всесильны и так же смертны, как и все прочие. В то же время... вы, наверное, знаете, как относятся к нам в народе? В таких условиях провал операции и потеря рыцарского отряда стали бы катастрофой, ещё более увеличивающей страх перед шахтами и вызывающей панику в народе. Так что кто-то должен сначала произвести разведку, и уж потом вызывать боевое подкрепление – и этот кто-то должен быть достаточно официальным, чтобы не говорилось: «почему власти ничего не делают», и в то же время не выглядеть слишком уж сильным боевым подразделением – чтобы не удивлялись: «почему вы не можете справиться с этим за один раз?». Само собой разумеется, что народ пугать этими рассуждениями не следует. Вот почему я не собирался объяснять ничего этого «сэру Дигерни», подозрительному субъекту, утверждающему, будто он не в состоянии подтвердить свой статус рыцаря, однако же могу рассказать это вам, леди. Ничего личного.

Дигерни слушала принца спокойно, пусть и слегка хмурилась, но это было основным выражением на ее лице, пусть кому-то со стороны могло показаться, что она не в большом восторге от слов, которые долетают до ее ушей. На самом деле в восторге она действительно не была.
Перво-наперво это касалось набора людей в команду. Похоже, принц решил, будто она абсолютно против набора людей со стороны, однако это было далеко не так. Лично она была против того, чтобы набирать в команду кого попало, и сомневалась, что на это король давал разрешение. Одно дело брать в команду проверенных людей или хотя бы тех, о ком имеешь определенную информацию, и из соответствующих, доверенных, организаций, а не вот так, с первой же улицы. И пусть империала еще можно было принять за честного гражданского, коим он вероятнее всего и являлся, в виду его поведения и всего вышесказанного, то вот этот Крейн-то с какого бока здесь затесался? В мыслях вновь всплыл вопрос: что было в нем такого особенного, что принц прикрывает его нарушения, причем настолько явные, что и говорить-то об этом противно? Или этот белобрысый смог каким-то боком успеть доказать, что действительно владеет какими-то там сфирийскими искусствами?
Но если возвращаться к заданию Дигерни – она свою часть выполнила в этом плане. Она высказала свое мнение от лица «сэра Дигерни», а то, принял ли все ее слова принц к сведению или нет – это уже его проблема. Опять-таки, это было его задание, и если он считает, что так поступить будет лучше всего – пусть делает. Дигерни свой подобный этап в жизни уже прошла, так что волноваться по этому поводу она больше не собиралась – если рыцарь не прислушался к ее мнению, это его право. Даже если этот Крейн обладает какими-то там особенными возможностями, дела это не меняет.
- ...В таких условиях провал операции и потеря рыцарского отряда стали бы катастрофой, ещё более увеличивающей страх перед шахтами и вызывающей панику в народе. Так что кто-то должен сначала произвести разведку…
Прекрасная логика. Да, разведка это, безусловно, замечательно, однако что стоило снарядить в отряд, специально обученных людей, выдав их за тех же гражданских? Благо, в Ордене таких людей полно. Но нет, конечно, зачем, лучше набрать настоящих гражданских и пойти с ними в горы. Безусловно, будет жалко, если погибнут рыцари Ордена, поэтому лучше не будем рисковать и наберем кого попроще… кого он там с собой взял? Да кем бы ни были люди, набранные им, не считая солдат вроде этого Тачиро, к примеру, они в любом случае оставались гражданскими. Так что суть не менялась.
Дослушав речь принца, которая, по всей видимости, должна была логично объяснить все его действия, Ван Кройц глубоко вздохнула, прикрыв глаза, после чего уже более расслаблено посмотрела на принца.
- Вы сейчас ждете ответа на свой вопрос? Хм… - она на пару секунд отвела взгляд в сторону, припоминая слова несчастных охранников, ныне лежащих без сознания, и стараясь успокоить сердце, которое застучало быстрее после слов белобрысого, у которого хватило наглости приглашать империала «на чай, тщательно отобранный у охранников». Честное слово, если бы не этот проклятый приказ, она бы уже как следует врезала бы ему. Как минимум. – Помимо разговоров о пепле, запахах, шумах и шорохах… - она подняла взгляд на рыцаря, - говорят, многие вошедшие в запретную зону возвращались оттуда уже лишившимися рассудка. Других находили уже мертвыми. В остальном – ничего нового.

– Нет, Крейн, я обойдусь. – отстранённо отозвался Тачиро. – Тем солдатам, что здесь дежурят, этот чай нужнее, чем нам: им тут по целые сутки мёрзнуть приходится.
В настоящий момент его больше занимал разговор, происходящий между леди Дигерни и сэром Руфусом. Похоже, докучливое выяснение отношений наконец-то начало отступать на второй план: теперь разговор понемногу переходил в нужное русло – обсуждение предстоящей операции. Тачиро внимательно присматривался к леди Дигерни, пытаясь угадать, о чём она сейчас думает и каково её отношение к ситуации.
В целом, позиция леди-драконессы (о, вот и подходящее словечко придумалось: именовать женщину «рыцарем-Драконом», сколь бы сурова в общении она ни была, как-то не хотелось) была ясна. Её категорически не устраивало то, что Руфус поступился сохранностью государственной тайны – буде в шахтах обнаружится что-то такое, о чём лучше не знать никому в королевстве – и нанял двоих совершенно посторонних людей, не имея гарантий их благонадёжности. Когда Дигерни поинтересовалась, в самом ли деле Руфус надеется выполнить задание, «подойдя к нему с таким настроем, серьезностью и с такими людьми», Тачиро в первый миг почти принял это за оскорбление, хотя и не подал виду. Но уже в следующий миг драконесса взглянула на него и добавила: «Ничего личного». Это примирило охотника с её прямотой. В самом деле, он мог её понять: пожалуй, они с Крейном могли вызвать у бдительного человека подозрения. В особенности Крейн. Тачиро и сам не мог уразуметь, что заставило сэра Руфуса взять этого пройдоху в отряд? Одни только вампирские способности? Да ну их к праху, эти способности, если к ним прилагается столь отвратительный характер, неизбывное плутовство, вульгарное поведение и полнейшее нежелание следовать распоряжениям властей и нормам поведения в обществе! А теперь из-за него тень подозрения ложится не только на сэра Руфуса, но и на самого Тачиро.
Империал абсолютно не собирался рассыпаться перед Дигерни в заверениях и клятвах, убеждая её в своей благонадёжности, преданности и горячей пылкой любви к Тэлийскому государству, правящему дому, всему ордену Красных Драконов и к самой леди Ван Кройц лично: это было бы лицемерием. В отличие от изворотливого Амброзия, Тачиро в первую очередь думал о деле – а не о том, как бы это дело повернуть во благо себе любимому, и желательно при этом ещё и отгрести денежек. Поэтому он не принял близко к сердцу недоверие, проявленное леди Дигерни. Пусть себе не доверяет, она в своём праве: доказывать, что её опасения напрасны, будем не словами, а делами. Тачиро не стал бы вмешиваться в разговор рыцарей, предоставив им самим прийти к соглашению – однако фраза, произнесённая леди-драконессой, заставила его насторожиться. Дождавшись окончания реплики, он поднял руку, прося слова.
– Леди Дигерни, позвольте задать вопрос, – ровным голосом промолвил он. – Вы сказали, «запретная зона»… Мне хотелось бы кое-что узнать. Эта «зона» – она относится к старым шахтам, или же недавно прорытым? Странности начали происходить в старых шахтах – или же после того, как прорыли новый тоннель?

Все-таки что было хорошо в ее приказе – там ничего не говорилось о том, что она должна делиться информацией с принцем касательно его задания. И пусть сведений у нее было не так много, их было достаточно, и Руфусу она сказала их некоторую часть, только ту, которую узнала сегодня от охранников. Нечто подобное она уже слышала, но списывала все это на слухи и выдумки, сегодня же эти слухи стали вполне себе достоверными сведениями, которые мало радовали. Насколько осведомлен был принц Руфус Дигерни не знала, потому как просто не спрашивала, а уж до этого и вовсе не могла знать – так что она не была в курсе того, знал ли он о том, о чем она ему рассказала. Вполне возможно, если он не беседовал плотно с кем-то из шахтеров, имел эту информацию как и она прежде – только в виде слухов, хотя даже в этом Дигерни сомневалась. Ей самой в свое время совершенно случайно удалось узнать об этом – люди старались не распространяться по этому поводу, иначе бы шахтеры и вовсе отказались работать, а дела и так-то не слишком хорошо идут, чтобы раскидываться такими вещами. Вернее, словами. Поэтому эта информация ходила только между «верхушками», а до Дигерни эти слухи дошли благодаря одному из солдат Ордена, который смог вытащить эту информацию из кого-то в Торасе. А потом она довольно часто стала натыкаться на нее, при беседах с военными, занимающимися сохранением порядка в том же Торасе, а они упорно верили в то, что все это бред собачий и не могут люди умирать вот так просто, от страха, учитывая что в шахтах так никого и не нашли. Все это было действительно странно, на самом-то деле. В голове начинали подниматься старые мысли, очень старые, связанные с давними документами, с которыми удалось ознакомиться несколько лет назад, в самом Ордене. Стоило ли говорить об этом Руфусу? Нет, конечно. Во-первых, слишком рано, а во-вторых… да, это его задание. Убойная причина не рассказывать ему ничего, к тому же одобренная самим Орденом. Все-таки, помимо неприятных моментов ее работы были и положительные, когда можно было избежать того, чего не хотелось делать, более того, это входило в прямые обязанности.
Принцу не дал высказаться империал, который привлек к себе внимание, по всей видимости, очень желая что-то сказать или спросить.
– Леди Дигерни, позвольте задать вопрос. Вы сказали, «запретная зона»… Мне хотелось бы кое-что узнать. Эта «зона» – она относится к старым шахтам, или же недавно прорытым? Странности начали происходить в старых шахтах – или же после того, как прорыли новый тоннель?
Ван Кройц чуть повернула голову в сторону мужчины и произнесла:
- В старых. Однако запретные зоны есть и в новых ходах, из-за чего многие новые тоннели пришлось закрыть незадолго после начала работ. Насколько мне известно, все эти зоны находятся в самых дальних частях шахт – потому и получается, что шахтеры постепенно перемещаются ближе ко входу.

- Хм... пожалуй, ты прав, — произнес Амброзий в ответ на отказ империала от чая. - Им и так нелегко, а тут еще я с кулаками полез. Неловко-то как получилось... Но Вилли пообещал извиниться от моего имени, когда они очухаются.
Сказано это было почти искренне. Совсем несложно оказалось поставить себя на место охранников, чтобы представить всю недалекость и, в общем-то, несправедливость своего поступка... впрочем, стыда вампир-пират все равно не ощутил. В мире столько несправедливости, в том числе сделанной и его руками, и если переживать за каждого, так и свихнуться недолго. И, разве с ним не поступают также, норовя ударить заранее, не разобравшись? Бей первым, иначе будешь мертвым — этот принцип он усвоил очень хорошо.
Кроме того, признание своих ошибок тоже иногда могло быть полезным, как, например, сейчас, - не убравшись в сторожку, Амброзий получил возможность поприсутствовать при обсуждении творящихся в шахтах дел, чем и не преминул воспользоваться. Он остановился на некотором отдалении от троицы, чтобы не заподозрили в попытке примазаться к благородным воякам, - уж боевая тетка наверняка готова была рвать и метать от одного его вида, вон ведь, даже принца то и дело норовила осадить, а те, кто не чеканит при ее виде шаг и не встает навытяжку, вообще, наверное, как кость в горле были, - но в тоже время достаточном для того, чтобы все прекрасно слышать.
А послушать было чего. Разум моментально сделал стойку на слова «запретная зона», так, что Амброзий даже передвинулся на один шажок поближе к людям. Интересно, эта зона была запретной до того, как в шахтах начало твориться невероятное, или же ее обозначили уже после? Ему очень хотелось верить в первое, потому как от такого поворота дело отдавало бы еще большей таинственностью, однако умом Крейн понимал, что второе гораздо более вероятно, хотя бы потому, что это вполне соответствовало прозе жизни. Что ж оставалось только надеяться, что причины происходящего окажутся гораздо более интересными, нежели банальная халатность или саботаж. Впрочем, судя по последующим словам женщины, надежду это можно было пока не терять. Он нетерпеливо взглянул вверх по склону, туда, где в белой мгле падавшего снега исчезала дорога к самим шахтам, и переступил с ноги на ногу.
«Сколько они еще будут разговоры разговаривать?» - пронеслась в голове возмущенная мысль. - «Это все жутко интересно, но... можно же и по пути обсудить.»

– В старых, – молвила леди Дигерни. – Однако запретные зоны есть и в новых ходах, из-за чего многие новые тоннели пришлось закрыть незадолго после начала работ. Насколько мне известно, все эти зоны находятся в самых дальних частях шахт – потому и получается, что шахтеры постепенно перемещаются ближе ко входу.
– Благодарю, леди. – после небольшой паузы произнёс Тачиро. – Теперь мне кое-что стало понятно. – Он склонил голову в знак благодарности.
На самом деле, эти слова проясняли не так уж много. Сейчас Тачиро перебирал в памяти весь свой опыт охотника на монстров, делая особый упор на всякого рода подземелья и раскопки. Похоже, версию о том, что шахтёры откопали какое-нибудь древнее захоронение и пробудили от векового сна его обитателей, следовало пока отложить. Если бы дело обстояло так, то странные происшествия начались бы в скором времени после прорытия нового тоннеля – и начались бы прямо с этого тоннеля. Здесь же необъяснимые трагедии начали происходить как в старых, так и в свежих ходах… и, похоже, «зона риска» понемногу расширялась.
А это было плохо. Это означало, что в данном случае они имеют дело с чем-то, что способно перемещаться по тоннелям («Или же рыть собственные – тогда всё ещё более паршиво…»), появляясь в различных областях шахты и нападая на людей. Таким образом, версия с гробницей ещё раз отпадала: будь виновниками несчастий стражи могильника, они, скорее всего, держались бы в пределах прорытого тоннеля. «Если только в этом самом могильнике не было чересчур много нежити, которая теперь расползается по шахтам». Версия с тварью, роющей собственные тоннели, объясняла обрушения шахт: ходы, прорытые сквозь породу, нарушали равновесие тоннелей и своды рушились. А если этих гадин много, и шахтёры потревожили их гнездо… Ну, в таком случае остаётся либо вызывать сюда войска и инженерно-сапёрный батальон, либо взрывать шахты во избежание новых бед и отправляться на поиски новых месторождений аплантия.
– Леди Дигерни, с вашего позволения… – Тачиро вновь поднял взгляд на леди-рыцаря. – В таверне об этом не было сказано, но, может быть, вы… Скажите, шахтёры не упоминали о каких-нибудь событиях, предшествовавших катастрофам в шахтах? Может, незадолго до этого кто-нибудь во время прокладки шахты обнаружил нечто… странное? Или какая-нибудь бригада пропала в дальнем тоннеле?

Принц то ли не знал что сказать, то ли думал, но пока что получалось не групповое обсуждение, а диалог с империалом. Словно его больше интересовало происходящее в горах, а может он просто четко знал, что стоит спросить – наверняка его род занятий научил его этому. И работал, скорее всего, в одиночку, поэтому не на кого было полагаться в плане задавания вопросов, только на себя. Как и что спросишь – такой ответ и информацию получишь. Проще пареной репы.
Белобрысый все еще стоял неподалеку и, похоже, внимательно слушал, явно собирал информацию, причем не столько для этого дела, сколько для себя. Ему же будет лучше, если не станет ее использовать чтобы в очередной раз нарушить закон. Пусть Дигерни и не занимается делами стражи, уж она-то точно поучаствует в судьбе этого Крейна, если он попадется солдатам хоть на каком-нибудь криминальном деле. Вытрясет из него не только все сведения, но и душу. Тут женщина себя одернула, несколько раз моргнув. Странно, почему она на него так взъелась? Только потому что он внешне не внушает доверия, явно часто врет, наверняка бандит, при ней же нарушил закон… а хотя да, именно поэтому. Оправдание не удалось.
Тут империал вновь решил поинтересоваться:
- В таверне об этом не было сказано, но, может быть, вы… Скажите, шахтёры не упоминали о каких-нибудь событиях, предшествовавших катастрофам в шахтах? Может, незадолго до этого кто-нибудь во время прокладки шахты обнаружил нечто… странное? Или какая-нибудь бригада пропала в дальнем тоннеле?
- Насколько я знаю, «ничего странного» изначально не было, - отведя взгляд от белобрысого, Дигерни посмотрела на Тачиро. – Проблемы начались относительно недавно. А если кто и пропал – то только под завалами. Может быть кто-то из шахтеров провалился дальше под землю, когда были эти обвалы.
Ван Кройц нахмурилась и опустила взгляд.
- Как будто камень стал хрупким. Как затвердевший песок.

– Камень – как застывший песок? – Тачиро произнёс эти слова медленно, с заметными паузами. – Значит, вот как… Ещё раз благодарю. – Он отвёл глаза, бросив взгляд вниз по склону. Внизу раскинулся город Генгер: над мешаниной разномастных заснеженных крыш тут и там возвышались каменные и деревянные башни. Город походил на некий причудливый архитектурный мох, которым поросло подножие великой горы Генгер: сам факт того, что люди отважились возвести здесь дома и вторгнуться в недра древнего, как сами боги, заснеженного горного хребта, казался в эту секунду олицетворением людского безумия… и отчаянной храбрости. Город вырос здесь, словно колония малюток-ракушек на шкуре морского исполина-кита. И теперь над этим городом нависла некая опасность: опасность, свившая гнездо в шахтах… или же пришедшая из глубин.
В то, что сила, с которой столкнулись шахтёры, просто защищает своё жильё от чужаков, Тачиро не верилось нимало. В этом случае неведомое нечто оберегало бы лишь одну шахту, не посягая на другие: а ЭТО наступает, захватывая всё новые и новые территории и тесня шахтёров наружу, прочь из шахт. А что будет, когда оно достигнет входа? Остановится ли оно? Или…
На миг Тачиро представилась страшная картина. Горный пик Генгера окутан зимней ночью. Высоко в небесах среди облаков проплывают луны. Вьётся позёмка над заснеженным склоном; внизу сквозь снежную мглу мерцают городские огни. Чёрный зев входа в шахту безмолвно зияет на фоне заснеженной горной стены. И вдруг на его фоне намечается некое шевеление – и стремительная чёрная тень выскальзывает наружу, замирая на зимнем ветру. Гибкая и устрашающе-грациозная, она напоминает одновременно волка и пантеру – только ни у того, ни у другой нет тянущегося вдоль хребта гребня острых чёрных игл и хлещущего по бокам заострённого суставчатого хвоста. Когтистые передние лапы, созданные для рытья тоннелей, утопают в белом снегу. Склонив голову, тварь принюхивается к снегу: глаза её горят во тьме мертвенным зеленоватым гнилушечным светом. Взор её устремляется на раскинувшийся внизу город: глаза зловеще вспыхивают – и, вскинув морду, она испускает низкий скрежещущий рык. И, словно по сигналу, из мрака шахты выныривают новые тени: семь, десять, пятнадцать… Дверь караулки отворяется, на пороге показываются привлечённые странным звуком стражники… И тотчас две тени, бесшумно сорвавшись с места, устремляются к ним. Один из стражей, издав сдавленный всхлип, шарахается в сторону от караулки и бросается бежать: второй споро ныряет внутрь, захлопывая за собой дверь. Гибкая тень в три прыжка настигает бегущего, взлетает ему на спину чёрным клубком – и на белый снег широким чёрным мазком брызжет кровь. Вторая, вытянувшись в струну, высаживает своим телом окно караулки, ныряя внутрь; изнутри раздаётся дикий вопль, секунду спустя прерывающийся булькающим хрипом. А спустя мгновение остальная стая так же бесшумно срывается с места – и мчится сквозь снежную ночь вниз по склону, туда, где светятся городские огни. Стелятся над снегом стремительные чёрные тела, когтистые лапы бесшумно взметают снег. И никто там, внизу, ещё не подозревает, что не переживёт эту ночь – ночь страшной резни, которая растечётся по улицам Генгера всего через несколько мгновений, словно пролитая кровь…
Тачиро слегка поморщился. Тоже мне, сказочник: такими историями только крестьянских детишек пугать – те любят страшную байку. Нет, теперь у него возникли некоторые сомнения. Значит, леди Дигерни говорит, что камень стал хрупким, словно застывший песок. А вот это уже меняет дело.
Что может повлиять на скальную породу подобным образом? Уж вряд ли какая-нибудь тварь. Чем может чудовище, пусть и неизвестное современной науке, вызвать подобное изменение структуры камня? Слюной, разъедающей горную породу? Не смешите! Каким-нибудь пронизывающим камень разрядом, наподобие некоторых морских рыб, поражающих врага силой природной молнии? Маловероятно: ни о чём таком ему не приходилось ни читать, ни слышать – а ведь он внимательно следил за всяческими открытиями в области животного мира, и ему не раз случалось брать консультации у знатоков этого вопроса. К тому же, это как-то не особо сочетается с тем, что им приходилось слышать раньше: запах пепла, странные звуки и голоса, да к тому же неведомый ужас, сводящий с ума… Да уж, задачка нешуточная! Итак, дано: нечто, обитающее под землёй, способное вызывать обрушения тоннелей за счёт изменения структуры камня, а также вырабатывать огонь – и при этом настолько страшное, что люди теряют рассудок при виде него. (Странно: шахтёры ведь - люди серьёзные, волевые, не какие-нибудь девчонки, начитавшиеся на ночь страшных сочинений: что могло их так напугать?). Да ещё и настроенное враждебно по отношению к людям.
Хм. А вот тут возникает вопрос: ко всем людям – или только к шахтёрам? Что, если они сейчас имеют дело не со слепой злобой дикой и неведомой подземной твари – а с чьим-то расчётливым и враждебным умом? «Проклятье, из леди Дигерни всё приходится по крупице вытягивать. Сдаётся мне, что-то она знает, чего не знаем мы: как-то уж больно странно хмурится и глаза прячет… И как теперь узнаешь? Какая досада, что всё с самого начала так по-дурацки пошло!». И всё, происходящее в шахтах – результат чьего-то расчёта? Другими словами: может ли быть, что происходящее в шахтах вызвано чьим-то желанием лишить Тэлойю источника ценного аплантия?
А вполне. Недоброжелателей у королевства пара и стали хватает по всему миру: и в Блеймру, и в Империи Син, и (несомненно) в эльфийских землях… может, даже и в Сфирии. (Дильестру, право слово, в расчёт брать не стоит – не государство, а опереточный фарс). Вопрос в другом: какими силами неведомые террористы (примем это за третью версию) могли вызвать подобные бедствия в шахтах? Ответ напрашивается сам собой. «Обрушения, запах пепла, невероятный ужас… Огонь, камень, иллюзии… Есть!».
– Сэр Зигмунд, – промолвил он, повернувшись к Руфусу. – Думаю, нам надо поговорить с сэром Виллемом: полагаю, он уже привёл охранников в порядок... – Охотник вновь повернулся к Дигерни. – Скажите, леди, подобные события случаются на шахте впервые? Не было ли здесь ранее каких-нибудь необъяснимых происшествий?

После вопросов и полученных на них ответов Тачиро на некоторое время о чем-то задумался, разглядывая лежащий внизу Генгер. Дигерни думала о том, о чем билась крохотная мысль где-то в подсознании, как пульс, напоминающий о том, что ты еще жив, только в этот раз лишь как напоминание о какой-то детали, которая словно была сокрыта туманом. Белобрысый все еще стоял где-то в стороне, грея уши и не решаясь что-либо спросить, чтобы не выдать того, что все это время он действительно подслушивал, хотя это и так было понятно. Принц Руфус же, такое ощущение, хотел, чтобы всю работу сделали за него, потому как за весь разговор не проронил ни слова. Хорош лидер, ничего не скажешь. Или у него такая стратегия? Что-то подсказывало, что это было не так. А может он просто ожидал пока услышит что-то интересное или пока Дигерни случайно сболтнет лишнего, на случай если он все еще подозревает ее в чем-то…
Все это начинало раздражать. Никакого уровня работы, походу этот империал работает здесь за Зигмунда… интересно, а он деньги за это потом получит? Или просто ему было это нужно куда как больше? Фырканье Дигерни потонуло во внезапных словах империала:
– Сэр Зигмунд, думаю, нам надо поговорить с сэром Виллемом: полагаю, он уже привёл охранников в порядок... – они заставили женщину вопросительно-серьезно посмотреть на него. Похоже, ему что-то пришло в голову касательно задания принца. Но тут Тачиро обратился уже к Дигерни: - Скажите, леди, подобные события случаются на шахте впервые? Не было ли здесь ранее каких-нибудь необъяснимых происшествий?
- Вы спрашиваете у меня? – она приподняла бровь. – Знаете... мне кажется или такими сведениями должен обладать ваш наниматель, то есть, как я вижу, сэр Зигмунд, раз вы так охотно выполняете работу за него - полагаю, вы за это получаете хорошие деньги. Я же к этому делу не имею никакого отношения до утверждения приказа, а значит, не имею права вмешиваться. Тем более что все, что я могла – я сообщила. Остальное за вашим командиром. Удачи на задании, сэр Зигмунд.
Странный взгляд скользнул по принцу, после чего обратился к белобрысому, стоящему в стороне, а затем вернулся к империалу. Взгляд к тому времени снова стал суровым и холодным, как лед. Взглянув на сторожку, где до сих пор работали люди принца, что уже не вселяло уверенности, что с охранниками все точно в порядке, Дигерни направилась прочь. Благо, принц все это время молчал, а с какой бы ей стати делиться сведениями, если она не участвует в задании? Что сам принц сделал для того чтобы получить все эти сведения? В конце концов, что бы было, если бы Дигерни не было здесь? Как бы он вообще решал все эти вопросы?
«Да и какая разница. Все равно, все что я смогла, я сказала, а дальше пускай сами и разбираются», - брови сошлись на переносице, в то время как Ван Кройц спускалась к городу, размышляя о своих дальнейших действиях…

Похоже, что его объяснения всё же не пропали впустую, ибо леди Дигерни наконец-то решила сменить гнев на милость, и даже упомянула о кое-чем, что удалось узнать ей. Горняки, вошедшие в запретную зону, сходили с ума или умирали по невыясненным причинам... вероятнее всего – от страха. Говорили ли об этом люди в таверне? Кажется, нет. То ли забыли упомянуть об этой детали, то ли боялись вообще говорить о ней, то ли придерживались принципа, что плохие новости лучше всего выкладывать постепенно...
Однако это же обстоятельство несколько ставило под сомнения и доводы самой леди... нет, тогда ещё сэра Ван Кройц. Все равны перед неизведанной опасностью, и даже самый проверенный, великолепно обученный воин имеет не меньшие шансы сойти с ума, нежели любой другой из терранцев. А вот в том, что касалось привычки к шаблонному мышлению, которая могла очень сильно подвести в неизвестной ситуации... В таком случае, оставалось только порадоваться, что у него подобралась такая разнородная команда – и почти на всех он мог положиться, как на самого себя.
В этот момент в разговор вмешался желающий кое-что уточнить Тачиро. Вопреки ожидаемому, леди Ван Кройц ответила, хотя, основываясь на предыдущем опыте общения с этой особой, можно было предполагать, что она разыграет оскорбление из-за того, что к ней обращается некто, кто не принадлежит к Ордену, а следовательно, считается в её глазах посторонним – и вообще откажется делиться услышанными ей сведениями. Как говорится: после нас – хоть обвал.
Однако этого не случилось, и Руфус уже было начал думать, что она, пожалуй, не столь ужасна, как ему показалось на первый взгляд, и на самом деле не стремится вставлять им палки в колёса – просто работа у неё такая неблагодарная. Просто жизнь достаточно сильно побила эту леди, оставив ей о себе на память пару шрамов напоперёк лица, что она предпочитает выполнять свое дело от сих до сих, согласно приказу, и не вмешиваясь в чужие. А что творится в шахтах – это действительно не её дело, да и... как-то не вписывается она в команду. Так что пусть лучше отдохнёт после выполненной провокации и расследования диверсии. Её дело сделано. Тем более, что ему не так уж сложно найти себе какую-нибудь другую военную поддержку, если она понадобится.
Задавать свои вопросы он не спешил: видно было, что сэр Тачиро знает свою работу, знает, что спрашивать – а раз уж леди удостаивала его ответом, глупо было вмешиваться в разговор и пытаться нарушить это устоявшееся хрупкое равновесие. Хотя всё равно, по-хорошему, следовало не ограничиваться сообщенной леди информацией, а переговорить дополнительно с шахтёрами и их начальством, осмотреть тела погибших, попытаться поговорить с теми, кто потерял рассудок – может, их бред натолкнет на какие-то мысли. Однако нужные ответы мог получить только тот, кто задавал правильные вопросы, а для этого нужно было иметь хоть какое-то представление о ситуации – так что этот разговор всё равно был отнюдь не лишним.
Взять, например, тела погибших от ужаса. Если бы они были повреждены... ну, в смысле, не хватало некоторых фрагментов, частей тела, об этом бы уже говорилось... Или не говорилось... Значит, этот момент необходимо хорошенько уточнить, и если это подтвердится, уже можно будет предполагать, что если в шахтах шуруют проблемные животные – они с большей степенью вероятности не являются плотоядными. Можно ли было себе это представить? Представлялись разве что черви – наподобие дождевых, однако гигантского размера и пропускающие через себя не землю, а скальные породы, измельчающие их внутри себя и дающие на выходе только хорошо утрамбованный песок... Руфус мысленно поёжился. «Жуть какая!»
В червей верилось слабо: неужели бы остались незамеченными их ходы, пересечения этих ходов с шахтерскими туннелями – и тогда оказались бы замечены все потенциально способные к обвалу места – ведь шахтеры, казалось бы, тоже не дураки.
«Кто же тогда это, в таком случае?»
Ясно было только одно: эти твари способны передвигаться – ещё бы, ведь ни одну из них не заставали с поличным над телом – и постепенно передвигаются к выходу.
Однако что следовало из этого, «сэр Зигмунд» додумать пока не успел: сэр Тачиро почему-то вспомнил об охранниках и о Виллеме, а леди Дигерни, очевидно, вспомнив, что у неё имелись куда более важные дела, нежели точить лясы на морозе, когда её задание всё равно было окончено, подчеркнула ещё раз, что всё это – не её дело, её не касается, и, ехидно пожелав удачного провала – во всяком случае, в интонации чудилось нечто такое – развернулась и пошла прочь – вне сомнения, в куда более приятное место.
– А давайте посмотрим. Думаете, он может что-то знать об этом? – спросил Руфус, на последних словах несколько понижая голос, и разворачиваясь к сторожке. Сэр Виллем... как-его-дальше-там... казался ему довольно приятным человеком – из чего, однако, не следовало, что при разговоре с ним не следует соблюдать осторожность. Еще решит, чего доброго, будто они его в чём-то подозревают, замкнётся в себе... а потом, того и гляди, выкинет какой-нибудь опрометчивый поступок с перепугу.
«Кстати, кто знает, на что они и в самом деле способны, эти маги?..»

Один из охранников, похоже, уже пришел в сознание, однако что творится вокруг него, до сих пор не понимал, и только сидел, навалившись спиной на стенку и растерянно моргая – а Найт сидел рядом с ним на корточках, уговаривая вспомнить его и какие-то совместные детские похождения. Виллем неуклюже пытался усадить другого – однако так как тот был заметно выше и тяжелее мага, его попытки не увенчались успехом.
– Сэр Виллем, мы с сэром Тачиро хотели бы о кое о чём с вами посоветоваться... – начал Руфус осторожно – хотя и не понимал до конца, что именно собирался у него спросить империал.
Вопреки ожидаемому, Виллем не насторожился, а перестал пытаться приподнять неподъёмное, оттолкнул в сторону сиротливо стоящую чашку с недопитым чаем, и даже несколько приосанился – по всей видимости, почувствовал себя важной персоной, стоило едва только обратить на него внимание.
– Спрашивайте, я вас слушаю, – произнёс он полным достоинства тоном, всем своим видом выражая полное внимание.
Кое-где даже хлестало через край.