«Серафим», ангар.
10 километров до Эста

В ангарном зале было так же тихо и спокойно, как и два с половиной часа, когда здесь, ранним утром появился принц, чтобы покинуть «Серафим» и спуститься в Свифл. Портовый городок остался позади, и к тому моменту, когда Мэррсез получил сообщение от капитана, что флагман преодолел большую часть расстояния, разделяющего Свифл и Эст, могло показаться, будто здесь, на самом краю владений Сфирии, они остались одни.
За время полета к Эсту Мэррсезу удалось подремать в кают-компании, буквально минут пятнадцать, не больше. После этого принц велел подавать завтрак, понимая, что на честном слове и чашечке свифловского кофе его надолго не хватит. После, выглянув в иллюминатор и убедившись, что флагман следует над водной гладью залива, принц отбыл в корабельный арсенал.
Теперь, здесь, кроме Мэррсеза и Клауда, присутствовал Шелдис. Ему и графу придется остаться на флагмане до тех пор, пока принц не вернется, или же обстоятельства не потребуют того, чтобы они спустились вниз на помощь. Хиджери все еще не покинул стены арсенала, возясь со своим ружьем. Принц не видел смысла использовать в этом разведывательном рейде всех оставшихся с ним рыцарей. Да, после того, как отбыли «Откровение» и «Ворон», забравшие с собой две трети Ордена, их силы и без того поубавились. Вместе с принцем, рыцарей на флагмане и «Волхве» осталось лишь семеро, но даже сейчас Мэррсезу были нужны лишь те, у кого во вспомогательном оружии значилось огнестрельное. Соответственно, кроме принца и Хиджери, имевших такое оружие, вниз спустятся еще двое, с «Волхва». Остальным же придется только ждать и наблюдать.
- Надолго мы останемся здесь, аэтас? – спросил Клауд.
- Не могу знать, ваше благородие, - отозвался Мэррсез, упершись свободной от шлема рукой в перила и разглядывая стоящие на посадочных площадках стридоры и ресселеры. Принц уже облачился в свои доспехи, добавив к ним и элемент из ритуального облачения Великого Магистра Ордена – темно-сиреневую моццету с двумя длинными прямоугольными краями, «отрастающих» от накидки на уровне груди и достигающими уровня пояса. Отделения на поясе были полны патронов к ружью, уже висящему на плече, кацбальгер так же занял свое место в ножнах на поясе. Шлем он держал в руках.
В боевом облачении принц чувствовал себя как рыба в воде. Он не понимал, почему, но чувствовал себя куда лучше и бодрее именно в свой броне. Нет, здесь не было ощущения полной защищенности, уверенности в собственной безопасности или чего-то подобного. Мэррсез знал, как обманчивы подобные ощущения, и здесь свою броню он оценивал, как часть своей сущности. Кристаллический сплав, как вторая кожа, оружие, как часть его самого – принц порой думал, что без этих вещей он не мыслил бы ход своей жизни.
«С чем мы будем иметь дело здесь?», думал Мэррсез, переводя взгляд со своего стридора в открытое окно шлюза, за которым синело небо. Ему совсем не нравилась мысль о том, что здесь они столкнутся не с привычным за долгие годы действий Ордена противником.
Чуть поодаль принц приметил уже знакомую фигуру юнги, того самого, который был определен во встречающие Целестии еще в порту Аридии. Очевидно, он пришел сюда посмотреть на рыцарей в доспехах и их воздушный транспорт.
«Очень кстати».
Мэррсез жестом приказал юнге приблизиться. Наклонившись к мальчишке, он негромко заговорил:
- Передай жрице, что мы прибываем к Эсту. На деревню напали, вероятно, есть пострадавшие, и если она пожелает, то может принять участие в нашем походе. На сборы у нее есть двадцать минут. Запомнил?
- Да, аэтас, - юнга отправился выполнять приказание принца.
- В любом случае, - Мэррсез вновь посмотрел на Клауда. – Вы, лорд, остаетесь за старшего. Наблюдайте за всем, что происходит вокруг.
- После вашего отлета нам придется подняться чуть повыше? – спросил граф, и принц кивнул:
- Будет не лишним.
Мэррсез подумал, что, по сути, ему остается дожидаться остановки «Серафима», появления Хиджери и жрицы. Ну или юнги, который вернется с вестями о том, что жрица не примет участия.
Спустя минуту в ангаре появился Хиджери, несущий за плечами маленький походный рюкзак. Его кольчужная броня ярко блестела, сложенная телескопическая упорная сошка и парные кинжалы, ножны которых крепились к поясу, покачивались в такт его шагам, из-за плеча Хиджери виднелось дуло трехствольного ружья. Молодой рыцарь довольно ухмылялся.
- Готов, аэтас, - с достоинством проговорил он, приблизившись и коротко поклонившись принцу.
- Ждем леди Целестию и отбываем, - сказал ему принц, повернувшись к Шелдису и Клауду. - Джентльмены.
- Удачи, аэтас, - кивнул Шелдис. По его лицу можно было сказать, что он сожалеет о том, что не сможет присоединиться к ним. Граф Клауд сдержанно поклонился.
Мэррсез и Хиджери спустились по ступеням вниз к посадочным площадкам. Принц, приблизившись к своему стридору, бегло окинул взглядом консоли, держащие меч, целостность узлов и корпус. Да, за его стридором следили несколько техников «Серафима», и Мэррсез, с горечью признавался себе, что даже в столь непростое время всецело доверяет их навыкам и преданности короне.
«Надо будет попросить Мэйта и его помощников рассказать мне об устройстве стридора подробнее», подумал Мэррсез, повесив шлем на рукоять руля, пройдя вдоль всей площадки и приблизившись к высокому порогу открытого шлюза.
Взошедшее солнце прогрело воздух, но здесь, на приличной высоте в две сотни метров все равно было ощутимо прохладно. Потоки воздуха, со свистом врывающиеся в открытый шлюз все еще движущегося вперед «Серафима», трепали конца моццеты Принца и его волосы. Щурясь на ветер, Мэррсез наклонился вперед, выглядывая наружу.
Прямо под ним, далеко внизу сверкали волны Звездного моря. Берег и суша, поросшая сочно-зеленым лесом, были видны так же. Изгиб линии берега явно говорил о том, что флагман на подходе – суша, вдоль которой двигался воздушный исполин, постепенно приближалась.
Мэррсез отпрянул и отступил от шлюза. Хиджери уже забрался верхом на свой стридор, нагнувшись вперед, к подсевшему рядом со стридором техником и с увлечением о чем-то споря с ним.
Следовало дождаться остановки «Серафима». Перед своим уходом в арсенал, принц передал капитану, чтобы тот не подходил к деревне слишком близко до тех пор, пока Мэррсез и его рыцари не прибудут туда. Мэррсезу казалось, будто бы столь неожиданное появление кораблей многие в деревне воспримут, как новую угрозу. Навряд ли в этих краях слышали о том, что произошло в Тумультуозусе, но Мэррсез не хотел поднимать пустой шум.

Улицы деревеньки Эст

"И когда я привыкну, что для меня визиты в Собор не заканчиваются ничем хорошим?" - философски спросила себя жрица, оглядываясь вокруг и деловито закатывая рукава. Дел для нее было невпроворот, уж точно не соскучишься.
Собор Дева Алии посещала не слишком часто, не любя привлекать внимания сестер по Ордену, да и лишние разговоры на тему "а может все-таки замуж выйдешь" и "почему бы тебе не пойти на службу в храм" не способствовали появлению страстного желания приезжать лишний раз... Но практически при каждом появлении Таэллин в Соборе происходило нечто экстраординарное, и ей приходилось задерживаться, чтобы помочь. Ну просто потрясающее невезение...
И вот сейчас что-то стряслось в Эсте. Что - сперва и понятно не было, поэтому в деревню пошли только наставницы, решившие лишний раз не рисковать девочками-ученицами. А Таэль притянули "на всякий случай, ты же все равно приехала без особой причины, так послужи благому делу". Благому - так благому, на то и жрица. Поэтому без всяких споров она присоединилась к группе Дев, отправленных в Эст.
Когда до деревни дошли - Таэллин обрадовалась, что никого из девочек не взяли. Зачем им лишние кошмары? Насмотрятся еще на раненных, пока на обучении - пусть с золотухой и несварение возятся. Тяжелых случаев, хвала Матери, оказалось не так, чтобы много, по пальцам пересчитать можно, но работы ей и еще двум сестрам с целительским даром хватало. Что произошла жрица выяснять не стала - пусть другие узнают, ее дело раненые, потом уже разберется что к чему, когда будет уверена: все выжившие и дальше будут в полном порядке.

«Серафим», каюта Целестии.
Больше десяти километров до Эста

Целестия так и не встала с колен. Завершив одну молитву, она почти непроизвольно начала следующую. Постепенно они переросли в монолог к Святой Матери. Она не чувствовала дискомфорта в коленях, полностью уйдя в себя. Она уже и забыла, какое наслаждение может подарить обращение к Матери.
Она могла бы так сидеть еще очень долго, но ее отвлек настойчивый стук в дверь. Целестия медленно раскрыла глаза и поднялась. Не думая, открыла – за ней стоял еще один юнга с подносом в руках.
Забавно, жрица совершенно забыла о еде. Наверное, она бы даже не заметила, если бы его не принесли. Но вид пищи немедленно разбудил в ней аппетит. Девушка поблагодарила юнгу и, отпустив его, принялась кушать.
Вскоре с завтраком было покончено, и, взглянув на пустые тарелки, Целестия не была полностью уверена, что именно подали. Как-то не успела она об этом задуматься.
Теперь к душевной радости прибавилось ощущение сытости. Она почувствовала себя полной сил и готовой к свершениям.
В дверь снова постучали, на этот раз – чтобы забрать поднос. При этом юнга как-то странно посмотрел на ее ноги. Стоило ему выйти, девушка внимательным взглядом окинула их: да нет, сапоги в порядке, ноги чистые и красивые…ну, коленки чуть-чуть краснее, чем положено. Без ссадин и неровностей – Целестия с уважением взглянула на пол: чистый и гладкий. На всякий случай девушка их немного потерла ладонями. Краснота должна была скоро пройти, буквально минут через пять.
Надо сказать, что вернулась к должному цвету вовремя. Вскоре снова раздался стук. За дверью на этот раз оказался уже знакомый юнга, тот, что привел ее сюда.
- …Вскоре корабль прибудет в Эст.
Целестия удивленно приподняла брови: почему ей об этом сообщают заранее?
Оказалось, что на деревню напали.
-…Если вы пожелаете, вы могли бы принять участие, помочь с пострадавшими.
Было ли это тоже самое, что в Тумультуозусе, или что-то совершенно другое? Возможно даже, что там еще опасно… Но она должна помочь.
Целестия согласилась, на что юнга сообщил, где ее будут ждать и добавил, что на сборы у нее есть двадцать минут. «Зачем так много?» - мысленно фыркнула девушка, а вслух сказала:
- Если есть такая возможность, вы можете меня проводить? – получив утвердительный ответ, добавила: - Я быстро.
Не закрывая дверь, Целестия отошла вглубь комнату, к шкафу, и проверила содержимое сумок. Она помнила и так, но лучше было перестраховаться. Мало ли, собиралась положить, а ее что-то отвлекло. А в памяти так и осталось, что взяла.
Однако все было на месте. Ведь ей по сути ничего и не требовалась. Навыков настоящей полевой хирургии она не имела, а малые повреждения вполне могла залечить с помощью дара. Однако на всякий случай у нее имелись и бинты, и обезболивающее, и спирт…Кое-что из трав, в том числе и для нее.
Она даже деньги не стала выкладывать – мало ли, как обернется. Планировать – бесполезно!.. Только сняла перчатки, зная, что они будут мешать. Кинжал на поясе – она готова. Сообщив об этом юнге, вышла за ним из комнаты и направилась к ангару. Сборы заняли гораздо меньше двадцати минут.

«Серафим», ангар.

Юнга торопился, Целестия подстраивалась под его скорость, поэтому до места они дошли достаточно быстро. Только юноша не стал входить.
Скользнув почти незаинтересованным взглядом по летательным аппаратам – хотя раньше бы она уделила им самое пристальное внимание. Поприветствовала двоих терранцев, стоящих выше. Мэррсез же находился внизу. Целестия на мгновение замерла, чтобы взглянуть со стороны на облаченного в чернильно-черную пластинчатую броню принца, и спустилась по ступеням. Да, боевой костюм шел ему определенно больше, чем франтовский утренний. Поверх него – моццета, отличающаяся от Алийской накидки цветом, наличием прямоугольных хвостов и отсутствие капюшона. И оружие. Вид принц имел крайне внушительный. Будь он в другом лагере, Целестия молилась бы о том, чтобы им не довелось встретиться. А так Мэррсез вызвал лишь положительные эмоции… Разве что если на Эст только что напали, он мог бы перепугать жителей. Второй сфириец, выглядевший под стать напарнику, уже сидел на чем-то… В глазах мелькнуло узнавание: жрица не знала, как называются эти леталки, но зато прекрасно помнила, что именно на такой штуке Аира Теллаи, королевский курьер, впервые отвезла ее во дворец.
- Ваше Высочество. Сэр, - коротко поклонившись сразу обоим, жрица выжидательно взглянула на принца, паралеллельно думая о том, связано ли как-то обращение к рыцарям (а сидевший на Коне, леталке, скорее всего был именно им) с Сэрами, или это просто совпадение.
«..У меня пунктик, что ли, развивается?».

Принц замер перед своим стридором, привычно сцепив руки за спиной и уставившись на причудливый черный узор на бежевом корпусе. Он не завидовал ни графу, ни Шелдису, так же и тому рыцарю, который будет вынужден остаться за старшего на «Волхве». Во всем этом деле, которому Мэррсез рассчитывал посвятить первую половину сегодняшнего дня, им достанется самое тяжелое и неприятное – ждать. Здесь потребуются крепкие нервы, и напрасно Шелдис корчит недовольную мину, полагая, что принц не видит, равно как и напрасно напускная мрачность Клауда, держащего руки на своей трости и смотрящего себе под ноги.
«Ждать бывает полезно. Иногда нет ничего лучше, чем провести неизвестное количество времени, ощущая давление этого невидимого врага. Неизвестность и ощущение собственной беспомощности – лучший способ остаться наедине с самим собой, чтобы познать свою сущность и раскрыть свои мысли».
Но все же Мэррсез был рад, что ему не выпадет жребий безвольного участника развивающихся событий. Впрочем, почему безвольного? Корабли окажут им неоценимую услугу, когда принц и еще трое рыцарей будут на земле. Прекрасный вид сверху, что может быть лучше для раннего обнаружения новой угрозы и поиска старой?
Принц моргнул и повернул голову в сторону мостика, услышав там голос Целестии, здоровавшейся с Клаудом и Шелдисом. Мэррсезу удалось сохранить благопристойное выражение на лице и не ухмыльнуться, когда он увидел Целестию на стальной дорожке наверху. Он не ошибся в своем предположении, что она примчится сюда сразу же, как только услышит о предложении принца – и только одним этим поступком она многое рассказала о себе. Мысленно кивнув своей догадке, Мэррсез смотрел, как она спускается вниз по лестнице.
- Вы слишком рано, - мягко сказал он Целестии, поворачивая голову в сторону открытого шлюза и подставляя лицо струям воздуха.
- Не простудитесь?

Мягкий голос из уст этого вооруженного до зубов бугая звучал странно и непривычно – Целестия даже не поверила, что это именно принц сказал. Смысл слов дошел до нее на полсекунды позже.
Если чувство времени ее не обманывало, то пришла она примерно через минут –двенадцать-пятнадцать. Точного времени она не засекала – незачем. Над ответом же думать не пришлось – его принц явно не ждал. Он отвернулся к проему, и вновь заговорил. На вторую фразу захотелось ответить «не думаю», но уж больно двусмысленные эти слова. Как скажешь «не думаю», так и согласятся: «Видим, что не думаешь».
- Маловероятно, - полет до земли занимает не так много времени, даже на ресселере. К тому же, солнце уже встало, оно быстро нагреет и воздух, и землю. Поэтому даже если придется провести в воздухе несколько часов, простудой это не грозит. На давешнем соревновании гонщики выступали вообще в майках и шортах, а не сказать, что было много теплее.
Возможно, стоило поддержать разговор, но Целестия не представляла, как, и поэтому посвятила себя разглядыванию леталки. Что-то в ней было не так, и жрица никак не могла понять, что именно.

Короткий ответ Целестии заставил его подумать о том, что он напрасно заботиться о здоровье той, что способна сохранить его не только для себя, но и других. Мэррсез не возражал: в конце концов, «Серафим», хотя и начал сбавлять скорость, произведет полноценную остановку через четверть часа, и если она хочет провести это время здесь, он ничего не имеет против.
Принц по-прежнему упорно обдумывал вопросы, на которые у него не было ответов. Что самое скверное – не было даже возможности получить их, так как он не знал, с кем ему нужно начать тесное сотрудничество, если он желает добиться поставленных целей.
«Как это удручает».
Мэррсез неоднократно сталкивался с этой ситуацией и раньше. Ему казалось, будто он ввязался в дурацкий поход по огромному и совсем небезопасному лабиринту, и вот теперь он зашел в тупик, из которого невозможно свернуть. Все переосмыслить, все обдумать и принять новое решение, которое положит конец этим блужданиям и наконец-то если и не выведет его к окончательным целям, то хотя бы даст возможность взглянуть на все под новым ракурсом и наконец-то увидеть, что никакого тупика нет, и выход кроется за соседним поворотом.
Мэррсез, закрывший глаза, открыл их в тот же миг, когда почувствовал, что сонливость возвращается, навеянная прохладным воздухом, идущим непрерывным потоком в лицо. Он поежился, подумав, что в последнее время мало уделяет времени настоящему отдыху.
Мэррсез повернул голову к жрице и, заметив, что она рассматривает стридор, спросил:
- Вам уже доводилось летать на стридоре?
Бросив быстрый взгляд на ее юбку, он посчитал нужным добавить:
- ..Или же, вам будет удобнее спуститься вниз на ресселере?
Принц повернулся в сторону и посмотрел на соседнюю площадку, где на подвесных упорах покоился серебристый ресселер с черными номерами и гербом вооруженных воздушных сил Сфирии. Рядом вполголоса переговаривались двое солдат «Серафима».

Девушка была уверена, что леталка Теллаи и стоящая рядом были одним и тем же…но, возможно, это – более поздняя модель. Целестия наконец отметила отличие – две незнакомые детали по бокам, придающие устройству вид несколько неуклюжий и громоздкий.
- Вам уже доводилось летать на стридоре?
«Так вот, как это называется».
- Только в качестве пассажира, - и это был очень приятный полет.
Посмотрев в ту же сторону, куда повернулся принц, Целестия увидела и ресселер - вполне обычный, цветом схожий с самим «Серафимом». Разглядев герб на корпусе, Целестия попыталась припомнить, был ли он и на самом корабле. Кажется, нет, или она его не заметила. А на груди принца – жрица бросила быстрый, практически беглый взгляд на амулет, - сейчас был другой, ало-желтый символ. Он Целестии точно был не знаком, и, как жрица не ворошила память, не возникло никаких ассоциаций.
- …поэтому, хотя я бы, конечно, предпочла стридор, - легкая улыбка вновь тронула лицо девушки, - не буду возражать против ресселера, аэтас, - все же, этот стридор отличался от курьерского, и он мог и не выдерживать второго пассажира – хотя зачем тогда дополнительное сиденье?..

- Только в качестве пассажира.
Что ж, не удивительно. Можно сказать, что стридоры только-только появились в небесах Сфирии, что, впрочем, не мешало знати уже вовсю использовать эти машины. Мэррсез мог предвидеть, что будет дальше, и для этого ему не нужно было обладать даром жрицы предвидения. Будут созданы новые службы, где будет использоваться данный вид транспорта, новый вид воздушных войск или же просто серьезная модернизация армии. Воздушная кавалерия, взявшая на основу взаимодействие специально обученных и подготовленных солдат и стридоров в сочетании с огнестрельным оружием, виделась Мэррсезу довольно эффективным «средством убеждения» в ближайшем будущем.
Принц моргнул, отгоняя прочь навязчивые мысли, вновь переводя внимательный взгляд на Целестию.
- …Поэтому, хотя я бы, конечно, предпочла стридор, не буду возражать против ресселера, аэтас.
Мэррсез прикрыл глаза и вежливо кивнул, давая понять, то это все, что он хотел узнать на данный момент. После чего он вновь отвернулся к открытому проему, за которым открывалась уже совсем иная картина, краем уха слушая приглушенный разговор Хиджери и техника, обслуживающего стридор молодого рыцаря. С этого борта моря уже не было видно – под ними виднелся негустой лес, раскинувшийся вширь и вдаль на многие километры, далеко впереди упирающийся склоны, резко обрывающиеся на самой линии горизонта. Сам залив еще можно было увидеть, даже не подходя к самому краю шлюза. Мэррсез видел ярко сверкающий и переливающийся на солнечных лучах участок воды, который почти что исчез из поля видимости. Мэррсез, мельком бросив взгляд на него, вновь посмотрел вперед. Это еще не Плато Малькут, а лишь юго-восточная часть тех приподнятого над уровнем моря относительно плоского участка суши, который далее, к северу, переходил в полноценную равнину, носящий имя Матери-богини.
Мэррсез прикрыл глаза, вспоминая карту. Плато Малькут, почему он подумал именно о нем?
«Это – небольшой полуостров, омываемый с юга и востока сторон волнами Звездного моря, с запада – морем Левиафана. Плато замыкает круг, и этот маленький полуостров словно укромная ниша, скрытая за ним, прижатая к морям. Это словно бы чье-то убежище, скрытое от посторонних глаз».
Принц вздохнул, наблюдая, как деревья внизу проплывают мимо все с меньшей и меньшей скоростью. «Серафим» уже двигался лишь по инерции, удерживаемый силой небесных кристаллов. Маршевые двигатели умолкли минуту назад – в то самое время, когда они дожидались Целестию. Мэррсез прикинул в уме: еще несколько минут, и они полностью остановятся.
«Должно быть, Эст уже можно увидеть сверху, даже отсюда».
Однако желания высовываться по пояс с биноклем из шлюза у Мэррсеза так и не возникло. К чему такая спешка? Во-первых, до деревни еще несколько километров. К тому же, то, что здесь должно было произойти, уже произошло. Будет лучше спуститься вниз, и посмотреть все не с воздуха, а стоя на земле, совсем рядом со следами произошедшего, не говоря уже о значительном расстоянии в несколько километров.
Мэррсез опустил взгляд себе под ноги, пытаясь подумать о чем-нибудь другом, а не о предстоящем деле. Непрошенные мысли касательно развивающихся событий здесь, в глубокой провинции королевства не давали ему покоя. Искать ответы все равно придется внизу, и Мэррсез подумал о том, что, наверное, напрасно не захватил с собой мольберт и краски. Да, он бывал в этих окрестностях, и не раз: инджииниты в свое время славно разгоняли всякую шушеру на всей южной границе Сфирии. Но Мэррсез не помнил, чтобы он спускался на землю. Теперь он жалел, что упускает возможность увидеть что-то очаровательно-прекрасное в природе, и не будет иметь возможности сразу же запечатлеть это на бумаге.
«Писчей бумаги предостаточно и на «Серафиме», быть может, попробовать карандашом?», отстраненно думал принц. Да, это тоже нельзя отбрасывать просто так. Оставались лишь две проблемы: увидит ли он в этом глубоком захолустье что-нибудь, что заставит его замереть на месте, и будет ли у него время между делами всей этой непростой и опасной истории, чтобы уделить его своей праздной дурости?
Принц больше склонялся ко второму варианту. Когда он был занят делами и расследованиями, он редко отвлекался на что-то постороннее, однако, находя подобное весьма полезным. Отдых нужен всем и всегда, а ясность мысли и свежий взгляд на происходящее вокруг не удается сохранять долгое время.
Принц поднял взгляд. Местность, видимая за шлюзом впереди и внизу, казалось, уже застыла, но глаз почти сразу уловил еще заметное движение. «Серафим» почти прекратил движение, ложась в воздушный дрейф.
- Хиджери, вылетаем, - сказал Мэррсез, расцепляя руки и поворачиваясь к солдатам у ресселера. – Капрал, доставите Деву Алии вниз. Следуйте строго за мной.
Принц бегло взглянул на Целестию, полагая, что та дальше справится сама. Приблизившись к стридору, он снял с руля свой шлем, обходя машину и открывая багажник. Убрав в него шлем, он принял от приблизившегося Мэйта летный кожаный шлем с очками. Тяжело усевшись в седло стридора, Мэррсез посмотрел налево – Хиджери на своем стридоре, не дожидаясь принца, уже приподнялся над консолями и пулей выскочил наружу. Посмотрев направо, Мэррсез увидел, как капрал и солдат забираются в ресселер. Капрал занял место водителя, второй солдат сел на свободное сиденье напротив того, что должна была занять Целестия. Эти двое пригодятся на поверхности, пока Мэррсез и его рыцари будут выяснять, что же здесь все же произошло.
Мэррсез включил двигатель, надев и застегнув под подбородком пряжки ремня. Опустив очки на глаза, он взялся за руль уже приподнявшегося на консолях стридора, и неторопливо покинул ангар.

Эст, северо-восточная часть деревни

Солнце светило ослепительно ярко, и Мэррсез был благодарен мастерам, создавших очки с затемненными стеклами. Небо было чистым, без единого облачка, и эта пронзительная чистая синева над головой и белоснежный глаз, взбирающийся вверх, производили странное впечатление. Высота, на которой застыли «Серафим» и «Волхв», была не выше ста метров, но здесь дул злобный, холодный ветер, заставивший затрепетать полы накидки и волосы принца. Встречный ветер превращал даже неторопливое движение в настоящую пытку: потоки воздуха без особых затруднений проникали даже промеж пластин доспехов, и Мэррсез, спустя минуту почувствовал, как у него немеют подбородок и щеки. Наверное, если бы не ветер, здесь, в такую ясную и замечательную погоду стояла бы полнейшая тишина. Но все это вместе заставляло подумать о притаившейся угрозе, ловко влившейся в это окружение.
Хиджери, выписывающий в воздухе солидные «восьмерки», закончил валять дурака и последовал за Мэррсезом на той же скорости, держась чуть справа и отстав на пару десятком ветров.
Справа от них раскинулись лесной массив. Слева – Звездное море. Они вылетели с корабля-носителя на расстоянии в два-три километра от деревни, и ее уже можно было видеть даже с такого расстояния, наполовину скрытую деревьями.
Спуск вниз был плавным и неторопливым, и у Мэррсеза возникло обманчивое впечатление, будто стридор на самом деле катится вниз по пологому склону огромной горы, у подножия которой было самое побережье и темно-коричневые одноэтажные домишки, в основной своей массе вытянувшиеся в почти ровную шеренгу. Эст располагалась в окружении деревьев местного леса, вместе со всеми своими огородами прижатая к самому побережью. Пока он летел вниз, Мэррсез не мог взять в толк, сколько же здесь улиц: он пока что мог выделить лишь одну, четко определенную, саму длинную. К ней примыкали еще несколько ответвлений, но они были настолько короткие, что назвать их улицами не поворачивался язык. Дома здесь располагались с одной стороны «главной» улицы, и между ними виднелась светлая полоса сельской дороги, больше напоминающую широкую и солидно заросшую траву. Еще несколько строений располагались ближе к морю, и там уже виднелись следы разрушений, о которых Мэррсез слышал в Свифле. Даже с солидного расстояния Мэррсез видел белеющие сломами бревна, косо торчащие из воды у самой линии берега. Их было огромное множество, словно бы здесь небрежно прошлись исполинским плохо заточенным серпом. Если здесь и были пристани и доки, то сейчас от них не осталось ничего, кроме жалких обломков.
Некоторое количество руин виднелось и среди строений, но в основном пострадали лишь те, которые были ближе к берегу. Мэррсез, скользя взглядом по следам этих свежих разрушений, пытался себе представить то существо, которое совершило это.
«Это действительно сделало создание Раэмри?»
Принц не брался себе представить размеры этого невиданного существа, и понял, что его домыслы ведут его куда-то совсем не туда. Что в одном лице за относительно короткий срок могло бы уничтожить пристани и прибрежные постройки? Мэррсез не думал об этом сегодняшним утром, и когда услышал о беде Эста от начальника смены воздушного порта Свифла, и тогда, когда он, вернувшись на «Серафим», принимал решение. Пожалуй, это был какой-то мутировавший кит, не иначе.
Пользуясь маленькой скоростью, Мэррсез обернулся. Следом за ними, чуть в стороне, двигались еще двое рыцарей на стридорах, вышедших из ангара «Волхва» со значительной задержкой. С «Серафима» за принцем и Хиджери следовал ресселер с Целестией, и оба корабля уже превратились в ярко блестящие на солнце фигурки у самого горизонта. Принц вернулся к управлению своим стридором. До земли оставалось три десятка метров, и теперь Эст можно было разглядеть куда лучше. Ветер здесь стал куда тише, и теперь принц свободно вдыхал невероятный по своей свежести и чистоте воздух.
«Вот оно, дыхание моря».
Внизу мелькнули последние деревья леса, исчез чей-то огород и дом, и Мэррсез, сбавив скорость, завертел головой, выбирая место для посадки и ожидая, когда подтянутся остальные. Он остановил стридор почти над самой «главной» дорогой «главной» улицы, и теперь приметил подходящее место. Небольшая зеленая лужайка, раскинувшаяся на небольшой возвышении в центре маленького перекрестка, коим можно было назвать пересечение нескольких колей и троп. «Перекресток» располагался в окружении высоких деревьев, напротив дома, который сам принц уже отметил как вероятное место, где он сможет узнать, что здесь произошло – чтобы далеко не ходить.
Спустя полминуты Мэррсез плавно скользнул вниз и остановился на треугольном участке зелени. Рядом с ним приземлился Хиджери. Мэррсез выключил двигатель и стридор плавно опустился на подножки, твердо встав на них.
Принц, сдернув с головы очки и шлем, осмотрелся. Да, отсюда не было видно кораблей, которые, как он договорился с Тьери, должны были продолжить движение в сторону Эста после их отлета. Как и в ту, так и в другую сторону улица была пуста. Вокруг царила поразительная тишь, и не было видно ни души. Мэррсез присмотрелся в сторону побережья, откуда до слуха доносился умиротворяющий шум волн, и увидел фигурки исфири, стоящих на верхушке деревянных обломков, виднеющихся над чьим-то садом. Крестьяне стояли неподвижно, глядя в сторону прибывших рыцарей. Мэррсез отвернулся и посмотрел на дом, напротив которого они приземлились. Лужайка расположилась в десятке метров от него, справа и слева тянулась добротная деревянная ограда, через которую вниз, к земле, клонили свои ветви садовые деревья.
«Кажется, здесь тоже все тихо».
Рядом с ними приземлились еще двое рыцарей с «Волхва» - Рохэ и Фиммес, оба уже не молодые, потертые жизнью и многолетней воинской службой, оба бывшие вояки из разных гарнизонов. Рохэ, как и Хиджери, прекрасно обращался с парными клинками и огнестрельным оружием, Фиммес был прекрасным стрелком из арбалета, мастерское владение которым он перенес и на трехствольное ружье.
Рыцари не спешили покидать седла стридоров, ожидая появления местных. В поле зрения появился ресселер с Целестией, когда окно дома, возле которого расположилась лужайка, раскрылось, и из него выглянул исфири. Мужчина с длинными светлыми волосами, чье лицо выдавало солидный возраст, уставился на разномастно вооруженных рыцарей в полном боевом облачении с мрачным любопытством.
«Еще бы. После того, что у них произошло, теперь они будут внимательно относится к непрошенным гостям», подумал принц, и тут же про себя добавил, «даже если виновника их бед были и не исфири».
- Мир вашему дому, - громко сказал принц, приподнимая руку в приветствии. Третье же слово Мэррсеза потонуло в свирепом, захлебывающемся лае. Возле ограды, справа от дома, за которой располагался палисадник и двор, возникло нечто большое и лохматое, грязно-серого цвета. Оглушительно ревущий пес был явно против появления потревоживших его чужаков и их мира.
Хозяин дома подался назад и закрыл окно. Общаться на таком расстоянии, перекрикивая собаку, было невежливо.
Мэррсез, наблюдая, как совершает посадку ресселер, вновь посмотрел в сторону дома. Длинноволосый исфири, в темно-синей рубахе и светлых серых штанах, заправленных в сапоги, увел надрывающегося пса и позже, выйдя через калитку, направился к рыцарям. Его движения были неторопливыми, но в них не было скованности. Было видно, что он не понимает, кто сюда пожаловал, и вовсе не рад выяснять это.
- Доброе утро, почтенный, - сказал Мэррсез, когда исфири приблизился и остановился на небольшом расстоянии, которое можно было охарактеризовать как «осторожное».
- Мы славные рыцари Ордена Великомученика Инджина, - сказал принц, не спеша представляться. – Мы слышали о вашей беде в Свифле. С нами Дева Алии, - принц повернул голову и посмотрел на Целестию, вновь переведя взгляд на стоящего перед ним исфири.
- У вас есть пострадавшие?

Таэллин оглядывала дела своих рук и рук остальных целительниц. Достойно. Вполне достойно. Раненные перевязаны должны образом, нескольких тяжелых уже готовят к перевозке в Собор: сестра Агата, одна из Дев Меча каким-то образом умудрилась растормошить местных, и те таки расстарались на повозки для пострадавших. Правда, большая часть лошадей разбежалась, ну да ничего, с благословения Святой Матери и командного рыка сестры Агаты, нескольких поймали. Вообще эта Дева вызвала в Таэль уважение: она превосходно справилась с паникой среди мирного населения, порой применяя для этого и окрики. Увы, как бы не была сильна вера в простых исфири, но после таких вот ужасов она мало помогает. Крестьяне просто впали в какое-то оцепенение, погруженные в свое горе. В мало какой семье не было пострадавших хоть в какой-либо степени, да и имущество, для них это большая потеря и, возможно, кто-то после этого нападения и вовсе впадет в нищету… К тому же крестьяне, привыкшие к миру и покою, были еще и до обморока испуганы произошедшим.
«Надо будет потом напомнить, чтобы из Собора отписали куда следует и Эсту оказали помощь», - подумала про себя Таэллин.
В целом, дел особых тут уже и не было, разве что помочь жителям деревни добрым словом и утешением…
- Сестра Таэллин, взгляните! – тронула за плечо жрицу еще одна целительница и указала рукой в сторону, на северо-восток.
В небе Таэль разглядела темные точки, которые приближались.
- Святая Мать, храни и помилуй нас! – напряженно произнесла Таэллин. – Сестра, нужно срочно отправить кого-то в Собор за подмогой. Она может потребоваться нам. Мне эти визитеры доверия не внушают.
Крестьяне также уставились на небо. Тихо и надрывно заплакала какая-то женщина, прижимая к груди младенца, вслед за ней разрыдался еще кто-то… И еще… И без того напуганные исфири теперь были на грани всеобщей паники, не приведи Матерь, еще сделают глупость какую…
- А ну тихо! – велела сестра Агата. – Еще неизвестно, кто это такие. Может, с добром явились. Спокойно, Святая Мать с нами и оборонит своих детей. Ну и мы, ее служительницы, не безоружными сюда пришли и выполним ее волю.
«Может, с добром… Что-то не верится, - хмыкнула Таэль. – Ну, крестьяне успокоились – и на том спасибо. А эти… откуда они взялись тут? Да еще так «вовремя».
- Сестры, пойдемте-ка встретим вон тех исфири, - предложила Таэллин, обращаясь к остальным Девам. – Вдруг и правда с добром…
«А если не с добром… Проверим, насколько хорошо нас в Соборе бою учили. На практике».
Девы Алии готовились к возможной схватке. Кто вытаскивал мечи из ножен, кто тетиву поправлял. Таэллин тоже рапиру достала, хотя про себя решила не пускать ее в ход без крайней необходимости. Все же ее удел – исцеление, в бою она не так хороша, да и в настоящей схватке ей не доводилось быть уже лет тридцать как, последний раз она обнажал оружие еще в Тэлойе, когда она со спутниками попала в засаду разбойников.
«Пятеро… В полноценной броне только один, остальные в легкой, при желании из арбалетов снять можно будет. С ними женщина. Вроде бы из Ордена Святой Алии, но мало ли… На ударный десант не похоже уж точно. Ну и нас двенадцать, может, и пронесет».
Сестры быстро рассредоточились, укрывшись за домами. Пусть визитеры сделают первый ход сами.
Явившиеся тем временем уже подошли к краю деревни.
Вперед вышел высокий светловолосый мужчина, тот, что был в тяжелой броне. Поверх нее была накинута странная по мнению жрицы накидка, вроде бы орденское одеяние, да только прежде она такого не видела.
- Мир вашему дому, - громко и отчетливо произнес исфири, демонстрируя руки.
- Доброе утро, почтенный. Мы славные рыцари Ордена Великомученика Инджина. Мы слышали о вашей беде в Свифле. С нами Дева Алии, - продолжил тем временем мужчина, обращаясь к собеседнику, невидимому для Таэллин. - У вас есть пострадавшие?
- Идите, Таэллин. Говорите с ним вы, мы прикроем, если что не так пойдет, - шепотом сказала сестра Агата.
Таэль, тяжело вздохнув, кивнула. Хотя идти непонятно к кому было и страшновато.
Исфири приняла вид максимально спокойный, еще раз вздохнула и вышла из своего укрытия, надеясь, что в ответственный момент у нее колени не затрясутся. Уже когда она оказалась на виду, до девушки дошло, что она вышла с обнаженной рапирой к тем, кто пока оружия не обнажил. Но убирать его сейчас ей показалось неуместным.
- Мир вам, - подала она голос выходя вперед. – Кто вы такие? Назовитесь. Если вас сюда привело искреннее желание помочь нуждающимся – то ваш поступок угоден Матери и будет вознаграждено ею. Однако, пусть Великомученик Иджин и известен, об Ордене его имени я прежде не слышала и не могу оценить, насколько славны его рыцари.
«Надеюсь, голос не дрожал и я говорила достаточно внушительно…» - мрачно подумала Таэль, вперив тяжелый взгляд в мужчину-исфири, который заговорил с местными. Вроде бы он тут главный.
Девушка рядом действительно была в облачении Девы, но это могло и не значить ничего. Вдруг кто-то просто пошел на святотатство. Да и орден этот неизвестный. Откуда он взялся? С неба? По велению Матери? Подозрительно как-то.

В своем ответе Мэррсез ограничился кивком и полностью погрузился в свои мысли. Тихое раздражение начало зарождаться в ее груди. Достаточно слабое, чтобы никак не отразиться внешне, но зато его вполне хватало, чтобы мысленно укорить принца за проявление полнейшего отсутствия манер. Целестия их, правда, тоже не любила, и с радостью вспоминала время Собора, когда на все приличия можно было плюнуть с высокой горки.
Однако первый принц не просто нарушал этикет, но и вел себя оскорбительно. Дело было даже не в непочтительном отношении к самой жрице – но он даже не представил никого – и не в первый раз уже выставил своих спутников или спутника, как абсолютно недостойных. Да и саму Целестию – тоже, уже для товарищей принца. Также он высказывал оскорбительно ярко выраженное недоверие к жрице…Ведь несомненно, что даже тот сфириец, что сидит на стридоре, и те солдаты у ресселера прекрасно осведомлены о ее личности. Самое ужасное, что, судя по тому, что на это не обращалось внимания остальными, подобное поведение было характерно Мэррсезу. Привычка же вовсе не является основанием для оправдания.
Скрестив руки под накидкой, девушка задумалась о причинах его невоспитанности. Он явно был военным, и возможно рассматривал ситуацию с той стороны, что главнокомандующему подчиненных представлять не обязательно. Не представляет же капитан своих членов своего полка-отряда.
Ну, если так, то Мэррсез, может быть, и заслуживает прощения…если, конечно, он не продолжит также стойко демонстрировать свое абсолютное равнодушие к Целестии, как если бы та была пустым местом – или подчиненным миньоном.
Даже Сэлула Элмри вела себя лучше. А если и не вела – то она имела на это полное право. Пусть жрица не могла себе четко сформулировать, почему, но она была в этом уверена. В этом также сыграло роль то, что Сэлула чего-то добилась, что она уже показала себя достойной, женщиной с сильным духом.
А Мэррсез – нет. Будь он хоть трижды первым принцем и великим магистром… И пусть даже у него такой тяжелый взгляд, от которого хочется повеситься, сплетя веревку из собственных волос…
Внезапно Целестия ощутила, что соскучилась по Сэлуле Элмри. От одного этого открытия ей внезапно захотелось обо что-нибудь приложиться головой. Да хоть об самого принца, броня выглядит достаточно крепкой.
Зато она поняла. Сэлула Элмри своим поведением, грубостью, чем угодно еще – она вызывала желание измениться, что-то сделать… Мэррсезу же доказать свою полезность не хотелось никак. Он явно не был тем, кто может вести терранцев на подвиги. В отличие от, например, наставниц Собора, Маррин, конечно же, королевы…
«Наверное, в мужчинах этого просто нет», - Целестия посмотрела на холодное небо.
В Мэррсезе не было огня, и если удариться в философию и эпитеты – то он был скорее потухшей головешкой. Большой, огромной, закаленной, крепкой – но костер от такой уже не загорится. Однако если положить его в огонь – он воспылает.
- Хиджери, вылетаем, - раздался голос принца. – Капрал, доставите Деву Алии вниз. Следуйте строго за мной.
«Словно я вещь какая! - огонек злости вспыхнул в глазах жрицы уже тогда, когда она отвернулась от принца. – Что у тебя за родственник, Курадо?».
Она никак не отреагировала на слова принца, опасаясь, что голос выдаст ее гнев и, поджав губы, подошла к ресселеру и заняла свое место, уже не обратив внимание на то, что солдаты сели первыми. Это ей было глубоко неважно – да и наверняка продиктовано субординацией.

Северо-восточная часть Эста.

Принцу крупно повезло, что ветер охладил Целестию и заставил ее довольно зажмуриться (или чтобы тот же ветер в глаза не бил, с какой стороны смотреть). Иначе бы она точно хорошенько треснула ему по приземлении…Но честно говоря, конечно, она ничего подобного бы не сделала. В конце концов, другой корабль будет найти непросто, находясь не в столице. А даже если она найдет, этот корабль – словно знак. И его имя, и крылья – Целестия осторожно обернулась на «Серафим», - она просто не может его покинуть.
Сжав губы, которые уже давно перед тем расслабились, она посмотрела вниз. Странно, ей почему-то казалось, что она увидит что-то страшнее…Однако и эти порушенные дома – трагедия. Что могло вызвать это? Падемонии, Безликие, Раэмри, просто животные, морские пираты, иностранцы, фанатики, считающее исфири каким-нибудь проявлением зла, противники их веры, разбойники, бунтари?
Целестия даже удивилась количеству предположений. Интересно, если она сама не потребует, сочтет ли принц нужным ей что-то рассказать? Целестия чуть покачала головой – она не собирается это проверять. Потребует, и все.
Тем временем ресселер снижался, и Целестия уже могла рассмотреть терранцев, снующих по улицам. Как она и думала, кто-то пятился от их группы – нетрудно догадаться, что из-за испуга. Видела он, и как мать прижимает к себе дитя… и как указывает на них женщина в форме Ордена Алии. И как они собираются.
«Придумали тоже, такие финты выкидывать перед перепуганными, - Целестия взглянула на почти приземлившегося Мэррсеза и следующего за ним «Хиджери». - А ну как нас теперь с оружием встретят?».
Наконец опустились и они. Не дожидаясь попутчиков, жрица сошла с ресселера, и сразу направилась к принцу – хотя и так была близко. Жест намеренный – показать, что в стороне она не остается. Да и больно у вышедшего навстречу сфирийца вид подавленный. Явно не ждет от вооруженного ничего приятного.
«Ну, хороший, посмотри на меня – разве Алийская дева может тебя обидеть?» - мысленно сказала Целестия, останавливаясь рядом с принцем.
- Мы славные рыцари Ордена Великомученика Инджина. Мы слышали о вашей беде в Свифле.
Целестия еле сдержала фырк. Если уж она про «Орден Инджина» толком ничего не слышала, то что знать ему, крестьянину? Славные рыцари, тополя на елки…Ей только кажется, или принц как с умалишенным разговаривает? Однако она чуть кивнула, и как можно добрее посмотрела на мужчину, но без приторности.
- С нами Дева Алии.
«Благодарю, что не причислил меня к «славным рыцарям»…». Целестии уже стало стыдно, что она находиться в такой компании.
- Есть пострадавшие?
Жрице захотелось хлопнуть себя по лбу. По лицу жителя было видно, по разрушениям понятно – есть! Идиот монарший… Первый раз в подобной ситуации?
Раздражение внешне проявилось только в том, что жрица подняла взгляд к небу, словно моля помощи у Святой Матери. Однако взгляд ее что-то зацепило…Она посмотрела в ту же сторону: так и есть, к ним навстречу шла светловолосая женщина с обнаженной рапирой.
- Мир вам, - как раз заговорила она. Целестия чуть прищурилась, рассматривая ее. – Кто вы такие? Назовитесь.
Целестия рассмотрела Орденский крест – настроение сразу поползло вверх.
- …Однако, пусть Великомученик Инджин и известен, об Ордене его имени я прежде не слышала и не могу оценить, насколько славны его рыцари.
Целестия улыбнулась уголком рта, но тут же одернула себя, понимая, что веселье нынче неуместно, отчего жест получился мимолетным и непонятным. Принц пока молчал…И девушке казалось, он непременно скажет глупость. Она приподняла разведенные руки в стороны, показывая, что не вооружена – хоть кинжал на поясе стал видным, и сказала:
- Уверяю вас, мы не пришли с целью навредить, а лишь помочь. Мое имя – Целестия Сан Эльен, я - Алийская Дева, как и вы, я вижу, - она взглянула на крест, висевший поверх серого камзола. Жрица собралась было представить и принца…Но он не назвался крестьянину; вдруг не хотел афишировать? – Что эти исфири, - она указала на принца, Хиджери и остальных, - прибыли с той же целью, я ручаюсь.
Она выжидательно взглянула на принца, ожидая его представления.

Исфири замялся, то ли все еще сомневаясь, можно ли доверять новоприбывшим, то ли не зная, что вначале сделать – представиться самому или сразу дать ответ насчет пострадавших. Было видно, что он вот-вот соберется и заговорит. Мэррсез терпеливо ждал, глядя на него, а чуть в сторону, понимая, что его взгляд подействует не так, как нужно. Конечно же, название Ордена ничего не сказало простому деревенскому жителю – конечно же, если до сих пор даже в штабе переспрашивают об Ордене, взявшего себе в покровители святого. Принц же считал нужным дать понять крестьянину, что перед ним рыцари, а не простые солдаты. Порой это помогало: солдат зачастую сражается за деньги, исполняя приказ, а не за идею или веру.
Мэррсез потерял к крестьянину интерес спустя секунду после того, как задал свой вопрос - в тот же миг, когда в поле зрения появилась молодая женщина.
«Жрица».
На ней была походная одежда, но Алийский крест ярко сверкал на солнце. Как и лезвие рапиры. Мэррсез подумал о том, насколько можно доверять той, что носит крест, пренебрегая уставной формы.
«И почему она вышла с оружием?»
Мэррсез буквально почувствовал, как напряглись рыцари. Краем глаза он видел, как Хиджери, приземлившийся на лужайку рядом с ним, теперь чуть подался вперед, к рулю своего стридора, и его правая рука уже легла на ремень ружья. Молодой рыцарь не отрывал от приближающейся женщины взгляда.
«Она не одна».
Принц, не шевелясь, зашарил глазами по улице. Да, за ними наблюдают, и эта жрица – парламентер. Теперь Мэррсезу невольно стало интересно, за кого их приняли. За пиратов? Смешно, принц видел их отнюдь не на картинках в романтических произведениях, он и его люди слишком богато одеты и хорошо оснащены. Не говоря уже о том, что даже ловко замаскировавшиеся пираты навряд ли будут способны так изъясняться, и навряд ли у них хватит мозгов придумать об Ордене.
«Все правильно», подумал Мэррсез, наблюдая за приближением женщины, «ведь сейчас в Сфирии без пяти минут война. Смотри и слушай».
- Мир вам. Кто вы такие? Назовитесь. Если вас сюда привело искреннее желание помочь нуждающимся – то ваш поступок угоден Матери и будет вознаграждено ею. Однако, пусть Великомученик Инджин и известен, об Ордене его имени я прежде не слышала и не могу оценить, насколько славны его рыцари.
Мэррсез на секунду посмотрел прямо перед собой, манерно вскинул и опустил брови, вновь посмотрев на женщину. Незнакомке пришлось по душе сочетание «славные рыцари»? Возможно, здесь и не слышали о такой вещи, как психологическая помощь в общении, направленная, в первую очередь, для того, чтобы короткими доброжелательными фразами войти в доверие к тем, кто пережил стресс и не загружать их чересчур сложными эпитетами. Принц помнил лекции в академии, и позже эти знания, на первый взгляд кажущиеся невероятно скучными, не раз приходились кстати, когда в пекло сражения попадали гражданские. Откачивать многих приходилось и самому Мэррсезу.
Впрочем, насчет славных рыцарей он ничуть не преувеличил, не сомневаясь в правильности деяний Ордена, равно как и собственных кровавых подвигах.
Мэррсез глянул на крестьянина, поняв, что тот окончательно сбит с толку.
- Мы поговорим чуть позже, почтенный, - негромко сказал ему Мэррсез, после чего слез с седла стридора и выпрямляясь во весь рост, поправив приклад висящего за спиной ружья и сошку, заткнутую за пояс. Мужчины последовали примеру своего лидера, покидая транспортные средства, двигаясь расслабленно и уверенно. Принц не рискнул окинуть их даже беглым взором, что бы не отвлечься от парламентера.
- Уверяю вас, мы не пришли с целью навредить, а лишь помочь…
Мэррсез посмотрел на стоящую рядом жрицу, мысленно задаваясь вопросом, почему она подошла так близко. Ответ возник в голове почти сразу.
«Она так быстро оказалась рядом, потому что не верит мне», подвел он итог. Неутешительно, но поправимо. В конце концов, они знакомы меньше двенадцати часов, их встречи и короткое общение нельзя назвать ни чем иным, как «разведкой». Мэррсез, сохраняя каменное выражение лица, мысленно улыбнулся: какое общение? Им даже толком поговорить на что-нибудь отстраненное не было ни возможности, ни времени.
– ..Что эти исфири, прибыли с той же целью, я ручаюсь.
Мэррсез встретился со взглядом ее серых глаз и коротко, едва заметно, качнул головой: благодарю. Дипломатия всегда сложна и интересна, и не важно, о чем идет речь: о двух существах, только что встретившихся и пока не понимающих, кто перед ним – друг или враг? – или двух специалистов своего дела, стоящих друг напротив друга между готовыми расшибиться между собой армиями.
«Превеликая Мать, сжалься, дай ответ: почему я так ненавижу знакомиться?»
- Великий Магистр, сэр Мэррсез О’Лэндхард, к вашим услугам, леди, - принц, сделав несколько неторопливых шагов вперед, остановился, склонив голову в поклоне. – Равно как и сэр Хиджери, сэр Рохэ и сэр Фиммес.
Слова, как всегда, звучали холодно, но без враждебности. Называться по титулу Мэррсез не стал, даже сам толком не поняв, почему. Его фамилия говорит сама за себя, и знающий – поймет, кто перед ним. Называемые по именам рыцари, остающиеся позади принца, коротко кланялись, но едва Мэррсез назвал первого, как в его уме словно бы что-то щелкнуло. Ему почудилось, будто он и впрямь услышал этот звук – щелчок, дающий понять услышавшему только одно.
«Что-то не так».
На какой-то короткий миг Мэррсез с озадаченной злобой уставился под ноги молодой женщине, уперев кончик языка в щеку. С тех пор, как началась эта карусель с расследованием этого зловещего в своей таинственности и глобальности преступления и начала раскола, память, безукоризненно работавшая все это время, начала подводить. Что самое обидное, досадовать было не кого, и порой это вызывало раздражение. Психическая усталость, постоянные навязчивые мысли и пустые домыслы – Мэррсез подозревал, что именно это и есть причина этого «сбоя».
«Так, ладно. Это чуть позже. Стоит расслабиться, и я вспомню, что именно и когда пошло не так».
Мэррсез поднял взгляд на незнакомку, решив, что раскидывать мозгами и вдаваться во воспоминания сейчас не место и не время. Сосредотачиваться на ее внешности тоже не было смысла – ему было достаточно ее походной одежды, креста и рапиры в ее руке. Обнаженное оружие говорило о готовности пустить его в ход, но принц усомнился в таком доводе при встрече с кем-либо. Здесь, на этой лужайке, их было больше, и никто из прибывших сюда не держался за свое оружие так, словно бы был готов бросаться в атаку.
- С кем имеем честь говорить? – мягко и негромко спросил принц, пристально глядя в глаза незнакомке. Ее недоверие и напряженность, читающиеся во взгляде, и мрачную решительность на лице, равно как и обнаженную рапиру, можно было бы привести к другому пункту - скрытому страху. Что ж, в такой ситуации это обычное дело.

В глазах молоденькой девушки в форме Ордена Святой Алии после слов мужчины застыла смертная мука, и эти глаза тут же стали взирать на небо. Вряд ли там вверху пролетало что-то настолько интересное или Дева страстно возжелала помолиться Святой Матери в столь неподходящей обстановке... Так что для себя Таэль перевела закатывание глаз достаточно просто - выбранного способа общения девушка не одобряла, считала его глупым и пусть и пытается это скрыть, но то ли не особо и желает, то ли по причине крайней молодости не умеет еще..
«Отлично. Крайне молода, путешествует с этими исфири недолго и знает их не слишком хорошо, иначе бы более старательно пыталась создать видимость единства и уважения друг к другу. Ну или действительно испытывала бы уважение», - пришла к выводу Таэллин.
- Уверяю вас, мы не пришли с целью навредить, а лишь помочь. Мое имя Целестия Сан Эльен, я Алийская Дева, как и вы, я вижу. Что эти исфири прибыли с той же целью, я ручаюсь, - подала голос девочка-жрица. И повернулась вновь к своему массивному спутнику, который так неудачно начал беседу. Сразу становилось ясно: она решает в этом отряде либо совсем мало, либо вообще ничего. Причем, второй вариант куда вероятнее.
Итак, Целестия Сан Эльен. Об этой особе Таэль успела узнать за время визита в Соборе. Девушка, что училась вместе с наследницей и затем стала ее личной жрицей. Вот только принцессы рядом не наблюдается, зато наблюдается этот… очень крупный и недружелюбный мужчина, который нервирует одним своим видом.
То, что это может быть вовсе не Целестия Сан Эльен, Таэль даже не подумала. Мало кому хватило бы наглости выдавать себя за воспитанницу Собора в непосредственной близости от него, да и та же сестра Агата знала девушку еще со времен обучения и уж нашла бы способ, чтобы дать Таэллин узнать об обмане.
- Великий Магистр, сэр Мэррсез О’Лэндхард, к вашим услугам, леди, - представился светловолосый и сделал несколько шагов вперед. – Равно как и сэр Хиджери, сэр Рохэ и сэр Фиммес.
Таэллин очень хотелось попятиться, ну, или хотя бы оружие перед собой выставить, но она мужественно переборола дрожь в коленках и буквально заставила себя воспринимать информацию.
Незнакомец представился именем принца, которого Мать знает сколько уже не видели в столице, да еще и использовал титул Великого Магистра. Значит, он и есть глава этого новоявленного Ордена… Чем только королева думала, когда позволила исфири с такой сомнительной репутацией получить в руки вооруженное подразделение? Орден или не орден, но Мать одна ведает, что в результате может оказаться в этой голове…
Поименованные мужчины поклонились в знак приветствия.
«Ну что не бандиты, так точно, - подумала Таэллин. – Отбросы общества как ни дрессируй, а до автоматизма выполнение правил приличия уж точно не доведешь».
Принц все-таки. Не самый приятный, неуклюжий в общении и с выражением лица серийного убийцы, ну да ладно.
- С кем имеем честь говорить? – поинтересовался принц Мэррсез.
Таэллин облегченно выдохнула, на мгновение прикрыв глаза, а когда открыла их, то уже была в более привычном для себя образе идеальной жрицы Святой Матери, земного воплощения любви, милосердия и прощения самой Малькут.
На лице Девы Алии появилась спокойная и умиротворенная улыбка, рапира отправилась в ножны, а сама Таэллин оглядывала пришедших в Эст с дружелюбием.
- Таэллин Тал Маэрис, Дева Алии, - кивнула она и машинально благословила и воинов и девушку.
«Хм… А вот это, может быть, и лишнее. Наверное, лучше было бы просто поклониться».
– Рада знакомству, Ваше Высочество, сэры рыцари, сестра Целестия. Давно о вас не было слышно на родине Ваше Высочество. Дорогая сестра, мне многое говорили о вас.
«И все-таки, где наследница, деточка? Почему ты рядом с принцем, а не с ней?»
Покончив с расшаркиванием, жрица перешла к более насущным проблемам, благо, было на чьи плечи их взвалить. Явились оказывать помощь? Вперед и с благословением Матери.
- Сестре Целестии тут делать уже и нечего, - сухо начала докладывать об обстановке Таэллин. – Целители уже помогли всех страждущим, наиболее тяжелые отправлены в Собор, где продолжат лечение. Единственное, что нужно этим исфири – это совет и утешение. Допросить как следует о произошедшем мы еще не успели. Были слегка ошарашены вашим немного… э… волнующим появлением.
"И все-таки, что у принца с лицом? Может с желудком проблемы? Или мигрени постоянные? Или какая-то патология лицевых мышц? Надо бы осмотреть... Если позволит".

Наконец Мэррсез назвал свое имя и представил своих спутников. Титул он все-таки не назвал, хотя не стал таить фамилии. Видимо, он действительно стеснялся или не любил свое положение… Настолько, что в глазах его появилась злоба, чего раньше не было. Почему, интересно?
«Ладно, это не мое дело, - Целестия вновь взглянула на женщину с рапирой, которую Мэррсез как раз спросил насчет ее имени. – Сейчас есть более насущные вопросы».
Женщина же прикрыла глаза, а открыла их словно совсем другая сфирийка. Во взгляде появилась доброта и дружелюбие. Она спрятала рапиру, и теперь с ней гораздо приятнее будет иметь дело. Целестия подумала о том, что наблюдатели (не могла же Дева выйти в одиночку, без прикрытия), наверное, в этот момент облегченно выдохнули. Жрица же считала, что все идет как должно. Любой другой исход был бы невозможным: Целестия жрица, и эта женщина тоже представитель Ордена Алии. В их принадлежности к нему можно еще засомневаться, ведь Алийский крест или форму мог надеть любой (тут она вспомнила Сару), но в Эсте были и другие Девы. Это и близость Собора сделали бы подобной шаг практически самоубийственным. С другой стороны, Сару в Юуне, городе Ордена, никто не разоблачил. Наверное, дело все же в том, что численность Дев все-таки слишком велика.
- Таэллин Тал Маэрис, Дева Алии, - представилась та и неожиданно благословила.
Имя было знакомым, и девушка чуть кивнула прежде, чем успела подумать, зачем она это делает. Целестия слышала о ней как о талантливой целительнице, овладевшей также медициной и хирургией, что позволило ей существенно расширить свои возможности. Еще до открытия своего собственного дара, Эльен подумывала о том, чтобы, быть может, заняться тем же. Воином девушка быть не могла и не хотела. Если бы ей пришлось стать Девой Меча или Неба, она была бы глубоко несчастна. А еще вероятнее – провалила бы практический экзамен.
- …Дорогая сестра, мне многое говорили о вас, - обратилась Маэрис к Целестии дружелюбным тоном с улыбкой на устах.
«А у самой на лбу так и написан вопрос, почему я с принцем, а не с принцессой», - ну и у Целестии на лице искренняя радость от встречи.
- Я также наслышана о вас, сестра Таэллин. Для меня честь познакомиться с вами, - ввернула положенную по этикету фразу, впрочем, она нисколько не кривила душой.
Разобравшись с формальностями, Маэрис вновь переменилась, продолжив речь: голос ее стал сухим. На принца же она посмотрела так, словно захотела ему самому оказать медицинскую помощь.
В общем, ситуация была ясна. Помощь всем уже оказали – хорошо, даже отлично. Тянуть с этим делом точно не стоило. Настроение повысилось еще немного. Разве что Мэррсезу, если он прибыл сам с целью расследования, будет труднее из-за того, что часть очевидцев находиться так далеко. С другой стороны, тяжелораненных опросить можно было бы только после оказания необходимой помощи.
Сейчас же, наверное, стоило что-нибудь сказать, но главным сейчас Эльен признавала принца, а значит, бремя принятия решений и организации лежит на нем. Хотя она начнет ему перечить, если вздумает вернуть на корабль.

На лице молодой женщины появилась приятная улыбка, сразу же преобразившая ее. Ее рапира отправилась в ножны, и Мэррсез, внимательно следящий за ее действиями, был вынужден признать, что если бы увидел ее только что, не мог бы поверить, что еще секунду назад она держалась совсем по-иному.
- Таэллин Тал Маэрис, Дева Алии.
Определенно Мэррсез уже слышал эту фамилию, и не один раз. Опять же, вдаваться в подробности и вызнавать всю родословную стоящей перед ним молодой жрицы было бы несколько нетактично, да и не видел в этом принц особой пользы. Фамилия Маэрис была на его слуху, когда он бывал во дворце королевы Эшны, ее носил кто-то из офицеров гвардии. Мэррсез быстро «пролистал» свою память и спустя мгновение мог сказать, что, вероятно, даже сталкивался лицом к лицу с родственницей этой Девы не только во дворце Эшны, но и бывая в гостях у герцогини Тэш. Это было давно, и Мэррсез был почти готов закрыть эту тему для себя, пока память не подсказала кое-что еще.
Он слышал именно об жрице с таким именем и фамилией от кого-то еще, но пока не придал этому значения.
– Рада знакомству, Ваше Высочество, сэры рыцари, сестра Целестия. Давно о вас не было слышно на родине Ваше Высочество.
Принц слегка поджал губы, немного склоняя голову и опуская взгляд. Его лицо смягчилось, совсем чуть-чуть, сохраняя непроницаемую прежнюю маску, хотя в его глазах застыли колючие смешинки. Гоняться за сомнительной громкой славой и такой же сомнительной выгодой, которую эта мимолетная слава несла, было не в его вкусе. Множество влиятельнейших исфири, вошедших в историю, навсегда исчезли, не оставив после себя ничего, кроме нескольких строк в учебниках и теологических книгах. Свою же деятельность принц вовсе не считал той, которую нужно завещать последующим поколениям, и именно поэтому он всегда предпочитал оставаться в тени, ну и навряд ли он мог изменить уже привычному образу встреч и знакомств с кем-либо. Порой ему казалось, что он уже почти научился получать удовольствие в тот момент, когда, представляясь, он наблюдал за лицом своего собеседника.
- Сестре Целестии тут делать уже и нечего. Целители уже помогли всех страждущим, наиболее тяжелые отправлены в Собор, где продолжат лечение. Единственное, что нужно этим исфири – это совет и утешение. Допросить как следует о произошедшем мы еще не успели. Были слегка ошарашены вашим немного… э… волнующим появлением.
Ее сухой деловой тон говорил о многом. Эта женщина не просто парламентер, который вышел навстречу незнакомцам с оружием в руках, Таэллин была или помощницей старшей жрицы этой группы, вышедшей сюда из Собора, или же сама была старшей среди Алийских Дев.
- Отрадно видеть, что Алийский Орден все так же верен своим постулатам помощи нуждающимся, как и многие столетия назад, - негромко проговорил нарочито расслабленным тоном Мэррсез, сцепляя руки за спиной. – И если вы не успели поговорить с местными о том, что здесь произошло, ты мы сделаем это прямо сейчас, - Мэррсез повернул голову к деревенскому жителю, теперь придавав своему голосу чуть-чуть бодрости и оптимизма, - поговорив с нашим новым другом.
Он высвободил руку из-за спины и сделал крестьянину приглашающе-повелительный жест подойти чуть ближе. На не молодом лице торопливо подошедшего ближе исфири появилась гримаса, которую Мэррсез описал бы как напряженно-растерянная, жалкая, виноватая радость. Кажется, он был одним из тех, кто считал, что невелико счастье - вместо лиходеев повстречаться с самим принцем, Мать что забывшем в этом захолустье.
Принц, все еще держа левую руку за спиной, прижав запястье к пояснице, поднял правую и сомкнул сияющие стальные пальцы перчатки на своем медальоне-гербе.
«Что ж, все в этой жизни бывает в первый раз».
- Как твое имя, почтенный?
- Эдэфин Каери, господин…
- Аэтас, - тихо подсказал стоящий рядом Рохэ.
- Простите, аэтас, - крестьянин побелел. Выпрямившийся в струнку Мэррсез, едва заметно улыбаясь одними уголками губ, смотрел на него благодушно, взглядом ленивого, сытого аллигатора, всем своим видом говоря, что пребывает в хорошем расположении духа и падать в обморок пока совсем не стоит. На взгляд самого Мэррсеза не такая ж это и напасть – пережить визит принца, в сравнении со всем тем, что здесь произошло.
«Должно быть, для него это шок. Вначале то, что разворотило их пристани, теперь рыцари во главе с родственником самой королевы».
Принц повернул голову к Девам, чуть наклоняя ее вперед и переводя взгляд с Целестии на Таэллин.
- Будьте добры, пригласите остальных Дев, леди Таэллин, - попросил Мэррсез. – Мы все вместе выслушаем этого господина.

- Отрадно видеть, что Алийский Орден все так же верен своим постулатам помощи нуждающимся, как и многие столетия назад, - негромко проговорил принц с каким-то нехорошим выражением в голосе.
«А куда нам деваться-то?» – мрачно подумала Таэллин, с трудом не вздрогнув.
Тон ей не нравился, в словах она и вовсе какую-то издевку предполагала. Ну нельзя говорить вежливые вещи с таким выражением лица. Нельзя. Но при помощи силы воли и безмолвной молитвы Святой Матери, жрице удалось заставить себя думать, что ничего дурного принц в виду не имел, и вообще он кристально чистой души исфири.
– И если вы не успели поговорить с местными о том, что здесь произошло, ты мы сделаем это прямо сейчас, поговорив с нашим новым другом.
«Новый друг» был в тихом шоке и, кажется, крестьянину уже перестало казаться, будто визит принца вариант более приемлемый по сравнению с визитом бандитов. От тех хотя отбиваться можно. А ну как принц захочет тут дознание с пристрастием проводить? Сопротивляться членам королевской семьи, проводящим расследование, неприлично…
«Ну кто ж так с мирным населением разговаривает? А вдруг у бедняги недержание после подобной беседы начнется. Я бы даже не удивилась. Этот принц так на него смотрит, будто жарить собирается».
Принц Мэррсез поманил жестом облюбованного им для допроса крестьянина к себе, и тот вовсе спал с лица. Таэллин даже хотела было предложить очевидцу выпить успокоительного, благо, оно с собой, но потом вспомнила, что оно вызывает сонливость, а его высочество вряд ли обрадуется, если ответом на его вопросы через полчаса будет один только храп. Ровно столько требовалось времени, чтобы отправить в объятия снов исфири такой комплекции.
Тем временем общение члена венценосной семьи с чернью продолжалось в том же духе.
- Как твое имя, почтенный? – вопросил принц.
- Эдэфин Каери, господин… - проблеял несчастный мужчина.
- Аэтас, - тихо подсказал стоящий рядом с его высочеством рыцарь.
- Простите, аэтас.
По лицу крестьянина можно было сказать, что несчастный на грани обморока.
О самой Таэллин О’Лэндхард тоже не забыв, тут же выдав ценное указание:
- Будьте добры, пригласите остальных Дев, леди Таэллин. Мы все вместе выслушаем этого господина.
Таэль пожала плечами. На ее взгляд, сестры от рождения не были обделены Матерью умом и, увидев, что целительница общается с пришельцами мирно и спокойно, да еще и оружие в ножны сложила, вышли бы и сами... Но раз принц так хочет. Святая Мать с ним. Лучше идти навстречу желаниям коронованных особ.
Алийские Девы уже действительно начали понемногу выходить из своих укрытий. Беседу они слышали и так, поэтому уже готовы были явить себя грозным очам его королевского высочества.
- И каким ветром его к нам занесло? – шепотом пробормотала сестра Агата, когда Таэллин оказалась достаточно близко от нее.
Другие Девы уже подошли поближе к принцу, желавшему их видеть. Сестры все еще были насторожены и изъявлять дружелюбие не спешили, глядя на так внезапно появившихся мужчин с некоторым подозрением. Таэллин же и Агата замедлили шаг, продолжая переговариваться еле слышным шепотом.
- Не знаю, - ответила сестре Агате целительница. – Но я бы сказала, что это один из тех ветров, что несут от Матери испытания…
- На все воля Ее, - вздохнула Дева Меча.
- На все воля Ее, - согласилась Таэль. – Надеюсь, что местных потом не придется лечить от невроза.
- А что, не хочешь в Соборе задерживаться? – усмехнулась сестра Агата.
- Меня пациенты в Асгарде ждут вообще-то! – недовольно прошипела Таэллин. – А я тут не пойми чем занимаюсь.
- Ну так принц же. Его столько никто не видел, и тут появился. Я думала, тебе будет хоть немного любопытно.
- Храни нас Мать от таких принцев! У меня от него мороз по коже.
- И то верно. Но он хотя бы точно принц. Потому что девочка – точно Целестия. Я ее лично муштровала в свое время.
- Догадалась уже, что Целестия настоящая, - улыбнулась Таэль.
К группе воинов женщины уже подошли довольно близко и целительница приложила палец к губам.
– Ладно, потом обсудим, а то, не приведи Мать, услышит…

Мэррсез наблюдал, как к ним приближаются Алийские Девы, считая их и размышляя, как бы повернулось все это дело, если бы они поверили в то, что прибывшие сюда мужчины прибыли сюда с враждебными намерениями.
«Плохи были бы наши дела», подвел итог Мэррсез. Их было двенадцать, и хотя принц не видел у них огнестрельного оружия, вздумай они атаковать сразу же, не прибегая к возможности мирного решения вопроса, маленький отряд инджиинитов понес бы серьезные потери. Хватило же благоразумия все же начать диалог, ничего не скажешь..
«Вот бы смеху было», с мрачным выражением на лице подумал Мэррсез, «а какие были бы заголовки в газетах: первый принц Сфирии по ошибке убит Алийским Орденом. Наверное, королева бы живо оценила всю ту атмосферу, которая сейчас царит в Сфирии».
Да, такой случай заставил бы призадуматься тех, кто еще способен на этот процесс. Мэррсез вместе с этим подумал о том, что, должно быть, допустил ошибку в плане спуска. Теперь ему казалось, что вниз следовало спускаться только когда «Серафим» и «Волхв» встали бы на прикол над деревней. Вид военных кораблей отверг бы все сомнения относительно тех, кто с них спускается на землю, но принц так же думал и о том, что военные корабли навели бы еще больше паники среди местных.
Мэррсез смотрел на лица приблизившихся женщин и не видел на них открытости и доверия. Не слишком-то его это заботило сейчас: рокового столкновения удалось избежать, и теперь он исключен вообще, как какое-либо развитие событий здесь. Мэррсез, глядя, как они подтягиваются ближе, собираясь полукругом перед мужчинами и Целестией, подумал, что, наверное, стоит им что-нибудь сказать, но что. Вот они перед ним, и стоит ли рассыпаться перед ними в отвратительно слащавых речах, занимая их время?
- Вы верные дочери Святой Матери, - с теплом сказал Мэррсез негромким проникновенным голосом, переводя взгляд с одного лица на другое. – Спасибо вам за вашу работу. Теперь, - произнес он, еще раз окинув взглядом стоящих перед ним исфири и останавливая его на Эдэфине, - когда мы все собрались, расскажи, почтенный, что здесь произошло.
- Немногое я видел и слышал, аэтас. Все началось вчера вечером… - неуверенно проговорил крестьянин, хотя, стоило заметить, он уже переборол страх и гнуться в три погибели перед ними не хотел. Мэррсез расценил это как хороший признак того, что ему не придется вытягивать по слову в пять минут из этого исфири; от той бури эмоций, которые он испытывал несколько секунд назад, остались лишь легкая неуверенность и волнение.
- Во сколько, почтенный?
На лице крестьянина проступило сосредоточение, которое явно пыталось побороть волнение и неуверенность, и на несколько мгновений взгляд бледно-голубых глаз Эдэфина стал пустым.
- Солнце уже садилось… - пробормотал он, и уже увереннее добавил. - Часов в десять вечера, аэтас.
Мэррсез мелко покивал головой.
- Я был уже дома, заканчивал дела и готовился ко сну. Вначале я услышал взрыв, со стороны пристани.
Он умолк, чтобы сглотнуть, и Мэррсез подивился тому, какая тишина вокруг. Собравшиеся исфири молчали, боясь упустить хотя бы слово крестьянина.
- Спустя пару секунд – второй. Словно бомбы сыпались…
«Откуда он может знать, как звучит падающая бомба?» Мэррсез не стал озвучивать вопрос. На отставного солдата воздушного флота крестьянин никак не был похож, но возражать и прерывать его рассказ принц не стал.
- Мы с женой спрятались в погребе. Удары шли один за другим, я и из-под земли слышал, как трещат разлетающиеся обломки у берега. Молился, чтобы до нас не добралось…
«Что ж, Мать услышала твои молитвы».
- Казалось, что это продолжалось долго, немыслимо долго… А когда утихло – не верилось, что все закончилось. Мы не сразу наружу выбрались. Слишком страшно было. Потом я на часы посмотрел – всего-то минут пятнадцать прошло!..
Мэррсез быстро посмотрел себе под ноги, вспоминая картину, которую он видел с воздуха. Нечто, за пятнадцать минут хорошенько «прибравшееся» на берегу, это не могло не обеспокоить.
- Ну, я с соседом, Таэсом, в сторону пристани пошли. Жена дома осталась, и - Мать свидетель – сам бы остался, так страшно было. Идем мы, значит, к берегу, а туда и другие идут. И тут Таэс мне локтем в бок тычет и в небо показывает. А там вовсю звезда горит. Никогда такой яркой не видывал.
- Звезда? – принц с озадаченным видом наклонил голову на бок.
- Да, аэтас, вроде как звезда, но не припомню, чтобы раньше ее там выдел. Солнце уже садилось, и в небе начинало темнеть. Так вот, ярко она горела, словно бы прямо над нами… Другие звезды уже тоже были видно – но слабыми они были, почти незаметными в сравнении с этой…
Мэррсез молчал.
- Добрались мы до берега, стали всей деревней обломки разбирать. Сильно нам досталось, аэтас, - горько усмехнулся Эдэфин. – Сильно… Пристани да лодки что корова слизнула. Дома разбило, словно игрушечные они были… Ну, больше я ничего не видел. Всю ночь от страха тряслись, как кролики. Разгребали обломки, раненных да мертвых собирали. Ну а под утро и Девы пришли, хвала Святой Матери!..
Эдэфин начал бить поклоны Алийским Девам, продолжая рассыпаться в благодарностях. Мэррсез же неподвижно застыл на своем месте, глядя на траву перед собой. Сказать, что он был разочарован, означало несколько преуменьшить те чувства, которые он сейчас испытывал.
На его лице отобразилось некоторое подобие досадливого разочарования. Мэррсез поджал губы, и спустя мгновение сомкнул зубы так, что под скулами загуляли желваки. Взгляд же принца, не адресованный ни кому конкретно, был по-прежнему кроток и спокоен.
Он был уверен, что здесь имел место след «Небес». Не важно, в каком виде: самих предателей или же Раэмри. Судя по новостям, полученным им еще в порту сегодняшним ранним утром, было понятно, что это нечто необычное. Принц не подозревал, что это необычное окажется необычным настолько, что он, по сути, зайдет в тупик. То, что он только что услышал, по описанию больше походило на какое-то мракобесие, чем на нечто, что можно было бы как-то связать с происходящим в королевстве.
«Мы гонимся за призраком».
Отчасти это было правдой. С самого начала этой истории ни у кого из инджиинитов не было достаточно нужной информации для того, чтобы просто начать действовать, уверенно и целенаправленно. Мэррсез понимал это, и единственное, на что он рассчитывал, что добудет нужные ему данные в ходе развития событий, сложив воедино общую картину, что говорится, «на ходу». В конце концов, он ничего не мог бы узнать нового, оставшись во дворце, или в своем поместье.
Теперь он чувствовал, что, приняв участие в этом расследовании, смахивающим на откровенную авантюру, он погружается в беспросветные дебри чужих тайн и загадок, по-прежнему не видя перед собой намеченных целей и ориентиров. Так было недолго и попасть в настоящую беду.
«Что бы я делал, если бы оказался очевидцем того, о чем мне рассказал этот исфири?», вдруг подумал Мэррсез, «если бы видел происходящее здесь своими глазами? Это дало бы более лучший результат? Я сумел бы противопоставить хоть что-нибудь этой звезде, о которой он говорит?»
От всей это обстановки повеяло чем-то зловещим. Мэррсезу было уже знакомо это ощущение – яркое солнце, великолепный воздух, напоенный дыханием моря, легкий, едва ощутимый ветерок, замечательное утро. И вместе с этим предчувствие беды, которая скоро сметет все это.
Мэррсез глубоко вздохнул, слушая собственное сердцебиение. Ситуация та еще, но он не намерен сдаваться. Здесь придется разбираться собственными силами – то есть, поступать так, как он делал на протяжении всего этого лета. И если придется связать воедино эту странную бомбардировку и непонятную звезду, то ему ничего не остается, кроме как сделать это.
- Леди Таэллин, - задумчиво проговорил Мэррсез, поднимая глаза и ища среди Дев лицо новой знакомой. – Подскажите, сколько всего погибших и пострадавших?

Принц к удивлению Таэллин тем временем решил сменить тактику ведения переговоров, по крайней мере, Дев за их достойные поступки он благодарил довольно тепло и искренне. Возможно, его высочество настолько впечатлило количество верных служительниц Матери, сидевших в засаде. Все же их было больше, чем воинов, явившихся с Мэррсезом, пусть вооружены Девы оказались на порядок хуже… Алийские Девы от такого признания своих заслуг слегка оттаяли и уже не глядели на королевского племянника так, будто хотели на него епитимью какую наложить.
«Может же, когда хочет!»
Допрашиваемый крестьянин тоже как-то пришел в себя и начал выдавать фразы более осмысленные и связные, чем до этого.
Все присутствующие сперва смолкли, чтобы услышать все, что скажет мужчина, а затем… затем, потому что жутко. Действительно жутко. Таэллин слышала о произошедшем в Тумультуозусе и даже собиралась направиться после визита в Собор туда, ведь с одной стороны – там были пострадавшие, с другой – это было совершено приспешниками Рааса Элмри. И со стыдом, жрица понимала, что вторая причина для нее как-то весомей первой. А происшествие тут до боли напоминало описание того, что стало с Тумультуозусом после визита приспешников Элмри.
Когда Таэллин услышала о том, что все сотворенное в Эсте произошло в течении пятнадцати минут… Ей и вовсе дурно стало.
«Что еще придумал Элмри, это отродье, противное воле Матери и оскорбляющее мир, созданный волей Ее даже своим дыханием?»
Но допрос все еще не закончился. Как и загадки и потрясения, подброшенные происшествием в маленькой деревеньке.
- Ну, я с соседом, Таэсом, в сторону пристани пошли. Жена дома осталась, и - Мать свидетель – сам бы остался, так страшно было. Идем мы, значит, к берегу, а туда и другие идут. И тут Таэс мне локтем в бок тычет и в небо показывает. А там вовсю звезда горит. Никогда такой яркой не видывал.
- Звезда? – удивленно переспросил принц.
- Да, аэтас, вроде как звезда, но не припомню, чтобы раньше ее там выдел. Солнце уже садилось, и в небе начинало темнеть. Так вот, ярко она горела, словно бы прямо над нами… Другие звезды уже тоже были видно – но слабыми они были, почти незаметными в сравнении с этой…
Растерянный и испуганный шепот Дев зашелестел вокруг, как листья на ветру. Они были смущены и растеряны произошедшим.
- Леди Таэллин, - обратился к жрица принц, когда разговор с крестьянином был уже закончен. – Подскажите, сколько всего погибших и пострадавших?
«Надо было ему Агату представить… Может, на нее бы переключил свое высочайшее внимание...»
- Погибших, благодарение Матери нашей, нет, тяжело пострадавших семеро, трое женщин, двое мужчин, и двое детей, ваше высочество, и в том, что двое из них увидят рассвет завтрашнего дня, я поклясться не могу. Все они уже отбыли в Собор на повозках в сопровождении пяти мужчин, которые отделались легкими ранениями. Эти пятеро еще вернутся сюда, помогать разбирать завалы. Тех, чье состояние внушает мне опасения, в деревне осталось еще пятнадцать, но угрозы для жизни этих исфири нет, и они наотрез отказались покидать Эст. В той же или иной степени легкие ранения получили все жители Эста. Но это уже несущественно, - спокойно выдала отчет Таэллин. В подобной ситуации ей уже приходилось бывать, и докладывать получалось легко и привычно.
Но и другие слова просились на язык жрице. Ох как просились…
«Ну не надо, Таэль, не надо… Язык твой – враг твой», - пыталась сама себя заставить молчать Дева.
- Это вызов, аэтас. Настоящий вызов. Моему Ордену… и ее величеству. Столь наглое нападение на поселение вблизи Собора, где столько юных девочек из знатнейших семей Сфирии проходят обучение. Если военные подпустили врага к Эсту – они могли подпустить его и к Собору. Но нападавшие удовольствовались деревней. Возможно, они просто не рискнули, но выглядит это так, будто… над нами издеваются, - на одном дыхании выдала Таэллин.
«А я немногих знаю, кто бы пожелал дать такую пощечину королеве Эшне…»

Изначально поведение принца внушало опасения. Словами он будто пытался вызвать расположение крестьянина; но остальным – явно пугал. Целестия даже хотела вмешаться, настолько жаль ей стало Эдэфина Каери, но все же решила, что Мэррсез знает, что делает.
Он предложил Маэрис привести остальных Дев, которые уже как раз начинали выходить из своих укрытий. Жрица не удивилась, приметив, что почти все они ей знакомы – все же, из Собора, - но здороваться не стала, сочтя, что лучше сейчас не начинать заново процедуру приветствий и знакомств. Женщин было двенадцать, и она могла сильно растянуться во времени. Они разошлись полукругом, а Мэррсез обратился к ним:
- Вы верные дочери Святой Матери.
Странно было слышать это, и девушка не понимала, насколько хорошо Мэррсез может судить об этом… Ну да ладно, остальным Девам его благодарность явно понравилась. Что до Целестии, он не к ней обращался, и пока что ничто не пошатнуло ее спокойствия.
Целестия вновь обратила свое внимание на крестьянина, чей допрос принц начал с вопроса о времени. Тот уже успокаивался, и даже смог назвать его почти точно: около десяти.
Он рассказал, что услышал звуки взрывов – Целестия задумалась, мог ли взрыв оставить именно такие разрушения, какие она видела с ресселера. В конце концов, ей пришлось ограничиться признанием себе, что в этом вопросе она некомпетентна, и продолжить слушать крестьянина.
Пятнадцать минут…Как быстро! Если это бомбы, как предположил Каери, то, наверное, кораблей было несколько. Но версия с обстрелом казалось маловероятной.
- Ну, я с соседом, Таэсом, в сторону пристани пошли.
Смело, если подумать о том, что атак могли предпринять несколько. Но и одной хватило, чтобы от пристани практически ничего не осталось.
- И тут Таэс мне локтем в бок тычет и в небо показывает. А там вовсю звезда горит. Никогда такой яркой не видывал.
Целестия резко выдохнула, ощущая, как внутри все затягивается в прочный жгут.
…Так вот, ярко она горела, словно бы прямо над нами… Другие звезды уже тоже были видно – но слабыми они были, почти незаметными в сравнении с этой…
Сердце заныло. Целестия ощутила: она понимает, что это была за звезда. Но даже мысленно не решилась назвать вещи своими именами.
«Нет, не может быть. Звезда! – подумала она, опустив взгляд на ноги, - служанка то же говорила… Это сделала она?! Нет…невозможно, она никогда бы так не сделала. Это «половина всех желаний»… Или, может быть, звезда совсем другого происхождения?!».
Эта мысль воодушевила ее. Нестерпимо захотелось поверить, что «звезда» - это просто корабль, который специально увесили светильниками, чтобы запутать следствие. Ведь даже она, Целестия, знает трюк с зеркалами, который может многократно усилить свечение…Да, именно так.
«Как я хочу в это поверить, чтобы все оказалось по-другому, не так, как я поняла», - она взглянула на небо, глубоко и медленно вдохнула. Вновь посмотрела на принца, и поняла, что ненадолго выпала из реальности, прослушав часть разговора.
- …Сильно… Пристани да лодки что корова слизнула. Дома разбило, словно игрушечные они были… Ну, больше я ничего не видел.
Видимо, совсем небольшую. Уже без прежнего интереса к допросу, но и не оставляя его совсем без внимания, Целестия пробежалась взглядом по остальным. Инджиниитов, правда, она не всех видела – они оставались за спиной, а оборачиваться Целестия не захотела. К тому же, важнее была реакция перешептывающихся испуганных Дев. Хотя жрица и не могла слышать слова, она все же уверилась, что те пребывают в полной растерянности.
- Леди Таэллин, подскажите, сколько всего погибших и пострадавших? - спросил принц.
Целестия навострила уши и перевела взгляд обратно к Маэрис. Ее желание сбылось наполовину: погибших не было вовсе, но двое находились в критическом состоянии. Прикрыв глаза, Целестия помолилась об их здоровье. Не столько беспокоясь за их жизни, сколько за то… «Я не буду об этом думать. Не сейчас».
В конце концов, упаси Мать, они могут решить, что ей что-то известно.
- Это вызов, аэтас. Настоящий вызов. Моему Ордену… и ее величеству. Столь наглое нападение на поселение вблизи Собора, где столько юных девочек из знатнейших семей Сфирии проходят обучение. Если военные подпустили врага к Эсту – они могли подпустить его и к Собору. Но нападавшие удовольствовались деревней. Возможно, они просто не рискнули, но выглядит это так, будто… над нами издеваются, - быстро сказала Маэрис.
Ее слова что-то зацепили в Целестии. Она понимала, что женщина подразумевает совсем не то, о чем думает она. Но показалось, что женщина в чем-то права. Это стоило обдумать позднее. Пока же оставался еще одно, что могло опровергнуть ее домыслы.
- А что потом случилось с этой звездой? - спросила Целестия, улучив момент, когда ее вопрос никому не помешает и никого не перебьет.

- Погибших, благодарение Матери нашей, нет, тяжело пострадавших семеро, трое женщин, двое мужчин, и двое детей, ваше высочество, и в том, что двое из них увидят рассвет завтрашнего дня, я поклясться не могу. Все они уже отбыли в Собор на повозках в сопровождении пяти мужчин, которые отделались легкими ранениями. Эти пятеро еще вернутся сюда, помогать разбирать завалы. Тех, чье состояние внушает мне опасения, в деревне осталось еще пятнадцать…
«Но почему так много?»
Принц перевел задумчивый взгляд с лица Таэллин себе под ноги. Пострадавшие – почти в любой происшествии отдельная история. Мэррсез не зря начал разговор с крестьянином именно с выяснения, есть ли раненные. Он рассчитывал, что их не будет вообще – деревня уцелела, и он не понимал, как в подобной ситуации могло пострадать столько крестьян. По их числу можно было бы в определенном ракурсе судить о том, как развивались события, и, судя по словам жрицы и Эдэфина, картина была зловещей.
«Десять часов вечера, уничтожение только пристаней и береговых построек – и при этом более двух десятков раненых. Как такое может быть?»
Догадка не заставила себя долго ждать. Мэррсез знал, что в деревушках, наподобие Эста, привыкли трудиться день-деньской, так как плоды их труда – залог выживания подобных поселений. Деревня, находящаяся на удалении от крупных городов, на берегу большого моря, просто не может промышлять рыболовством, и, вероятно, все эти исфири, получившие серьезные и легкие травмы, были рыбаками и семьями этих рыбаков, вернувшихся домой в конце рабочего дня.
«По крайней мере, теперь кое-что понятно. Что бы ни атаковало Эст, оно явно не преследовало задачу перебить их всех, удовлетворившись только берегом. Получившие раны исфири просто же не успели покинуть опасную зону».
- Это вызов, аэтас, - вновь подала голос Таэллин, и Мэррсез со спокойным вниманием вновь посмотрел на нее.
- Настоящий вызов. Моему Ордену… и ее величеству. Столь наглое нападение на поселение вблизи Собора, где столько юных девочек из знатнейших семей Сфирии проходят обучение. Если военные подпустили врага к Эсту – они могли подпустить его и к Собору. Но нападавшие удовольствовались деревней. Возможно, они просто не рискнули, но выглядит это так, будто… над нами издеваются, - на одном дыхании выдала Таэллин.
«Довольно поспешный вывод. Мы даже не знаем, кто или что сделало это. И это вызов всем нам. Всем, кто не хочет оставаться в стороне».
- А что потом случилось с этой звездой? - вдруг спросила молчащая до сих пор Целестия, и Мэррсез мигом навострил уши.
- Пропала, - со сдавленной улыбкой ответил Эдэфин, раболепно глядя на жрицу. – Пропала, так же, как и возникла. Не могу сказать, сколько она там пробыла над нами. Наверное, полчаса…
«А-га. Итак, наш источник проблем – эта самая «звезда». Да, это тупик. Ни единой зацепки… Появилась, нанесла удары, исчезла. И, кстати, где доказательства, что это сделала именно эта «звезда», а не нечто иное? Быть может, «звезда» – лишь наблюдатель? Пожалуй, у меня еще есть маленький шанс узнать, что к чему. Место происшествия».
Мэррсез подумал, что их корабли уже на подходе, и скоро можно будет действовать и им - помочь местным всем, чем только смогут. Возможно, все то, что сейчас покоится в трюме «Волхва», придется очень кстати. Эст во многом был обязан своему смехотворно маленькому порту – и теперь его нет. Живущие здесь остались без связи с «большой землей», и если их источниками существования здесь были деньги, вырученные за оказание услуг по погрузке-выгрузке маленьких транспортных судов, появляющихся здесь и без того крайне редко, их огороды и то, что они могли выловить в море, теперь их будут ждать тяжелые времена. Принц почти не сомневался в этом: с учетом того, что сейчас происходило в Сфирии, в округе найдется не так уж и много страждущих оказать посильную помощь такому древнему и маленькому островку цивилизации, как маленькая деревушка на юго-западных границах королевства.
Мэррсез посмотрел на Эдэфина, который, уже оправившись от волнения и страха, дружелюбно смотрел в лица рыцарей и женщин Алийского Ордена. Глядя на его грубые руки, обветренное, покрытое легкими морщинами лицо, он подумал о том, что и до этого жизнь не баловала эго.
«Ну и кто же вам поможет здесь, в такой глухомани? Алийский Орден - конечно же, они заинтересованы в том, чтобы Эст существовал и дальше. Сегодня вам поможем и мы – всем, чем сможем. Ну а дальше что?»
- Спасибо за помощь, почтенный, - сказал принц Эдэфину, и коротко и быстро склонил голову в поклоне.
Мэррсез посмотрел на своих рыцарей, и три пары глаз, как по команде, уставились на него, точно уловив в движениях и глазах принца готовность распоряжаться.
- Идемте, господа, взглянем на побережье, - решительно сказал Мэррсез и обернулся к женщинам:
- Леди Таэллин, сочту за честь, если вы присоединитесь к нашему маленькому расследованию, - последнее слово принц выговорил с горькой усмешкой, давая понять, как он сам относится к сложившимся обстоятельствам. Он не упомянул остальных Дев, давая понять, что они вправе поступить так, как им покажется нужным. Если у Дев больше нет дел, то Мэррсез не стал бы возражать и против такого экскорта. Что касается жрицы Таэллин, то она производила впечатление опытной женщины, повидавшей жизнь; в любом случае, принцу было бы интересно услышать ее мнение относительно произошедшего.
Мэррсез перевел взгляд на Целестию:
- Леди Целестия, вы с нами, или, быть может, вы бы хотели пообщаться здесь со своими коллегами?

Взгляд Таэллин на пару мгновений задержался на лице юной Алийской Девы. Возможно, что целительнице лишь показалось, но в глазах девушки мелькнуло… понимание? Но ведь этого быть не может, чтобы девушка знала о происходящем больше принца. Чушь. Невозможно.
Очень хотелось хорошенько тряхнуть головой, чтобы оттуда разом вылетели дурные мысли, а заодно и то, что жрица предпочитала называть своими именами – паранойя, пусть и не в тяжелой форме. Она так долго привыкала к необходимости подозревать окружающих, так долго училась искать двойной смысл в чужих словах и поступках, что порой это даже играло с ней дурную шутку.
- А что потом случилось с этой звездой? - спросила Целестия.
«Просто девочке интересно стало, - убеждала себя Таэль. – Любопытство – это нормальная черта, свойственная большинству женщин, особенно в таком юном возрасте».
Но с другой стороны все это как-то не вязалось в общую картину… Зачем принцу понадобилось тащить сюда жрицу, только что покинувшую Собор? Помощь раненным? Вроде бы закономерно, но королевскому племяннику были доступны лучшие ресурсы Сфирии, так неужто он потянул с собой этого практически ребенка, ведь сам уже через многое прошел и знал, что в таком возрасте, будь ты даже трижды жрицей, еще многого не умеют, да и выдержки банально может не хватить… Значит, она нужна все же не для целительства. Ну, или не только для целительства. Или же пребывание в компании его снежного высочества больше нужно самой Целестии, чем принцу Мэррсезу… Такой вариант тоже возможен. Вот только какой же интерес в этой глухомани может быть у жрицы наследницы престола? Такой интерес, который не известен принцу…
«Хвала Матери, что я не пошла по стопам любезной сестры моей Лауры, иначе бы половина двора ее величества уже дожидалась казни за заговор против короны, а вторая половина находилась под следствием».
- Спасибо за помощь, почтенный, - сказал принц Эдэфину, и коротко и быстро склонил голову в поклоне.
Таэллин удовлетворенно улыбнулась. Смирение – добродетель. Смирение у властьимущих – вдвойне добродетель, потому как редкость. Обнаружив первую положительную черту в его высочестве, Дева Алии почувствовала облегчение и некоторое удовлетворение, расценив данное проявление натуры королевского племянника как еще один знак мудрости Святой Матери, которая не обделила и этого немного нервирующего исфири милостью в виде добрых черт натуры.
- Идемте, господа, взглянем на побережье, - произнес принц и обратил свое внимание на Таэль, которая уже было понадеялась, что раз следственные действия на месте закончены – она с чистой совестью уберется в Собор. Зря надеялась. То ли она произвела на Мэррсеза чересчур положительное впечатление, то ли он наоборот невзлюбил ее за что-то и теперь таким образом мстит. Ну не может же он не знать, как действует на окружающих?
- Леди Таэллин, сочту за честь, если вы присоединитесь к нашему маленькому расследованию, - обратился принц к целительнице с какой-то странной интонацией.
Первой фразой, которая пришла на ум Таэллин была «А может не надо?». Но это было малодушно.
Про сестер по Ордену ничего сказано не было, и Таэль оглянулась на сестру Агату с подлинной мукой в глазах.
Та только пожала плечами с видом «Я не при делах» и отвернулась. Иные жрицы тоже как-то не пожелали присоединиться к «маленькому расследованию».
«Вот так и верь дальше в женскую солидарность».
- Леди Целестия, вы с нами, или, быть может, вы бы хотели пообщаться здесь со своими коллегами? – милостиво отпустил Деву принц Мэррсез.
«Завидую…»
- Благодарю за оказанное доверие, аэтас. Буду счастлива оказаться вам полезной, - с коротким кивком ответила целительница.
Лицо ее не подвело и на этот раз, явив миру спокойное и любезное выражение, успокаивающее пациентов и прихожан. Теперь можно было проверить его действие и на принцах.

Ответ Эдэфина разочаровал жрицу. Он не мог служить ни опровержением, ни доказательством. Естественно и понятно, что жители деревни были больше обеспокоены состоянием своих односельчан, чем непонятным явлением. Они вряд ли следили за так называемой звездой, однако на всякий случай стоило позже спросить еще кого-нибудь.
- Благодарю, - мягко улыбнулась Целестия, припомнив, чему ее учили в Соборе. Больше ей нечего было спросить у Эдэфина.
«Если это ты, то куда ты направилась дальше?» - Целестия подняла взгляд на небо в той стороне, где находилась пристань. «Звезда» не пролетала над деревней, этого Эдэфин не мог не заметить. Значит ли, что она отправилась на восток? Зря она не спустилась в Свифле, возможно, там тоже видели эту «звезду». Но теперь уже ничего не поправишь.
Ладно, отставить эти мысли, она не должна вызвать подозрения. Целестия надеялась продолжить дальше свой путь с принцем: и ей совсем не хотелось, чтобы он подозревал ее в сокрытии важных сведений.
Мэррсез же поклонился крестьянину. Это вызвало легкое удивление. Впечатления же были двойственными: с одной стороны, разумом Целестия понимала причину, а с другой подобная смиренность не могла не вызвать одобрения.
«Расследование» же простым разговором с крестьянином не ограничилось, и принц решил направить свои стопы на пристани. Целестия тоже была не против там оказаться, вдруг, и увидит что полезное.
«Правда, маловероятно: ведь Эдэфин сообщил, что они уже разбирали завалы».
- …маленькому расследованию, - эти слова были сказаны Мэррсезом таким тоном, словно бы он считал все это чуть ли не фарсом и издевательством над своей персоной. Грустно, если так.
Маэрис на предложение принца ответила положительно, хотя ее оглядка на Агату и других Дев навевала мысль о том, что не так уж ей и хочется. Да, ее это и в самом деле не касалось.
- Леди Целестия, вы с нами, или, быть может, вы бы хотели пообщаться здесь со своими коллегами? – обратился принц и к ней. Предпочтя не задумываться о том, есть ли здесь какой-то намек на то, что лучше бы ей остаться, Целестия ответила:
- Я предпочту присоединиться к вам, аэтас.

Выслушав дам, Мэррсез молча повернулся в сторону моря, куда уводила одна из проселочных дорог импровизированного перекрестка, в центре которого высадился их маленький отряд. Принц поймал взгляд сержанта, по-прежнему сидящего на подножке ресселера, и тот понимающе кивнул Мэррсезу: он и второй солдат присмотрят за транспортом рыцарей. Из Алийских Дев им никто не составил компанию; Эдэфин поспешил домой – видимо, не терпелось рассказать жене, с кем его свела судьба в этот день.
Принц не особо спешил, двигаясь вперед неторопливо. Пропускать вперед Целестию и Таэллин он не стал – не самое место и время для проявления галантности - равно как и не заставил их плестись в хвосте. Мэррсез подстроился под шаг женщин, шагая рядом с ними, но и при этом оставаясь чуть в стороне, тем самым подчеркивая, что он уважает формальное разграничение в их Орденах и не стремится нарушать эту границу. Рохэ двигался справа от принца, так же держась чуть в стороне; Фиммес – слева, уже соблюдая вежливую дистанцию от жриц. Шествие замыкал Хиджери.
Мэррсез спустился вниз, с приземистого холма, вершиной которого и была лужайка. Здесь он, сохраняя молчание, направился по сужающейся дороге в сторону берега, пока что скрытого буйной растительностью. Говорить с женщинами, изображая мнительную вежливость, ему не хотелось; сейчас куда важнее было предчувствие того, что они увидят на берегу Звездного моря.
Растущие по обе стороны дороги деревья были настолько высокими и разросшимися, что их кроны почти сходились над головами исфири, образуя живую арку. С обеих сторон стволы деревьев и кустарники подпирали невысокие деревянные заборы; дорога под ногами была вымощена обычным камнем, глубоко вошедшим в твердую, как монолит, землю. Принц не хотел даже вести мысленный монолог – до правды сейчас не дойти, как не старайся, и от долгих пустопорожних измышлений можно схлопотать себе что-нибудь похлеще, чем испорченное настроение. Мэррсез, шагающий вперед, в густой тени деревьев, тихо шумящих над головой, дышал полной грудью, той свежестью, которую нельзя было сыскать в далеких от водных просторов землях.

Эст, побережье Звездного моря

Деревья расступились, и Мэррсез был тихо потрясен, как неожиданно они достигли пункта назначения. Расстояние, которое они покрыли от дома Эдэфина до порта, словно бы совсем не воспринималось – их путь лежал по прямой, в этой импровизированной аллее из диких исполинских деревьев. Грубо мощенная дорога делала крутой поворот направо, и, пртянувшись в сторону еще метров на двадцать, обрывалась у целой груды деревянных обломков. Очевидно, когда-то это были складские помещения; определить, какую функцию выполняло это здание до своего полного разрушения, было крайне сложно. Можно было сказать, что оно было достаточно большим. На краю теперь так нелепо обрывающейся дороги стояла повозка, запряженная двумя тяжеловозами; слышались голоса работающих крестьян, которые даже после бессонной ночи нашли в себе силы, чтобы работать здесь. Их фигуры виднелись на вершине этого импровизированного дровяного кургана, годного разве что на растопку.
Порт представлял собой плачевное зрелище. Глядя на эту мелководную полукруглую бухту в форме полумесяца, изогнувшегося рожками в сторону моря, Мэррсез подумал, что если здесь прибраться как следует, то к вечеру уже трудно будет выяснить, было ли здесь хоть что-то вообще. Он сошел с дороги, зашагав по скрипучему темному песку, и остановился, не доходя до воды на расстояние в десяток метров.
Вздохнув полной грудью морской бриз, Мэррсез едва заметно передернул плечами, словно бы поежившись от холода. Из-за увесистых наплечников его жест навряд ли остался замеченным со стороны его спутников. Принц, глядя на море, помрачнел, чувствуя возвращение уже позабытого чувства подавленности и волнения. Он с грустью подумал о том, что почему-то ничего не испытывает, находясь в воздухе, в седле стридора. Или когда он на «Серафиме» поднимался в кабинку сигналиста. Казалось бы – вот он, настоящий простор! Нет, чувство неуверенности и подавленности посещало его только когда принц находился на земле. Чувство, когда взгляд мечется и не может зацепиться хоть за что-нибудь, когда из глубины души всплывает ничем не обоснованное волнение, желание скорее уйти, или хотя бы поскорее закрыть глаза и думать о чем-нибудь другом, а не об этой проклятой, бесконечной пустоте перед собой.
«Дурацкая фобия», с глухой и отчаянной тоской подумал Мэррсез, отводя взгляд от моря, сосредоточив свое внимание не на обширной синеве перед собой, а на береге.
Привычно сцепив руки за спиной, он посмотрел на маленькую бухту, из неглубоких вод которой тут и там торчали косые обрубки свай. Когда он видел это зрелище сверху, ему пришло сравнение с серпом и срезанными колосьями. Да, и сейчас, если смотреть с земли, это было похоже на рваные, режущие удары, собравшие щедрый урожай в виде помостов, коротких и низких причалов, всех суденышек, которые болтались здесь. Следы сбора этого урожая были повсюду; обилие деревянных обломков на воде, от мелких щепок и деревяшек до крупных частей переломленных бревен и деревянных свай. Большое количество этого мусора собралось у самой линии песчаного берега, вынесенные на берег спокойным и мягким прибоем. Море, огромный живой исполин, тихо и вежливо вернул останки того, что принадлежало исфири.
Принц бегло пробежался по берегу. Широкая песчаная линия грязно-коричневого цвета была чистой, и лишь песок покрывал этот пляж довольно странно. Мэррсез понимал природу подобных размазанных дугообразных следов, миниатюрных дюн высотой в десяток сантиметров – отметки воздушных волн от взрывов. Песчаная поверхность была чистой, и Мэррсез понял, что, кажется, и здесь его надежды не оправдались.
«Здесь нет осколков. Совсем нет».
Короткий вердикт звучал приговором для всего хода дальнейшего изучения чего-либо здесь, и вывод напрашивался сам по себе: то, что разворотило весь берег Эста, не использовало бомбы в прямом понимании этого слова. Мэррсез не мог предположить, что бы это могло быть: магия? Какая-то чистая направленная энергия? Чтобы это ни было, источник разрушений добился своего и исчез.
«Все, следов нет, итог неутешителен. Все, что у нас есть, это сведения о какой-то «звезде», которая, для агрессора, повела себя как-то… странно».
Мэррсез краем глаза заметил, как стоящий рядом Хиджери разгреб песок перед собой своим щеголеватым сапогом с загнутым вверх носом, подцепил плоскую бледно-розовую раковину, перевернул и полюбопытствовал, что под ней. Пожалуй, его поведение и это откровенное мальчишество, которого рыцарь ничуть не стеснялся, прекрасно отображали сложившуюся обстановку.
«Задание выполнено, сэр. Пособников «Небес» и Раэмри под раковиной не обнаружено».
Мэррсез тяжело вздохнул, глядя себе под ноги, и повернулся к Девам и рыцарям.
- Леди Таэллин, леди Целестия, - негромко сказал он и выдержал паузу, когда на берег накатила тихая волна. Взгляд принца не был адресован никому из вышеназванных по именам: Мэррсез посмотрел на высящиеся за их спинами деревья. Он чувствовал себя куда лучше, когда не видел перед собой столько свободного, пустого места, такого, как море.
- То, что причинило эти разрушения и угрожало жизни местных жителей, имеет вид звезды, действует нелогично – если оценивать его действия как враждебные – и способно разрушать объекты каким-то… довольно странным оружием. Леди Таэллин, - Мэррсез посмотрел на женщину. – Как вы полагаете, что бы это могло быть? Я уделял много времени теологическим текстам, но, как я думаю, мои познания на этой стезе безнадежно меркнут в сравнении с вашими. Возможно, вчерашний загадочный гость Эста имеет упоминания в каких-то древних сказаниях…
Мэррсез помолчал, крепко сжимая тонкие губы и на миг опуская взгляд. Вновь взглянув на Таэллин, он добавил:
- Я спрашиваю именно об этом, так как не вижу логического обоснования тому, что здесь произошло.

Узнав о согласии жриц следовать за ним, Мэррсез направился в сторону моря.
Таэллин про себя молилась, прося у Матери спокойствия и смирения, которые ей понадобятся, если беседа пойдет не в то русло.
Мужчины не стали ни пропускать Дев вперед, ни демонстративно идти перед ними. Они как бы… окружили женщин, что даже немного конвой напоминало.

Эст, побережье Звездного моря

После недолгого пути сквозь заросли деревьев, исфири вышли к порту…
Таэллин с недоумением взирала груды обломков. Полнейшей разруха. Казалось, будто кто-то принципиально желал разнести в щепки совершенно все рукотворные постройки на берегу. И это удалось.
- Леди Таэллин, леди Целестия, - обратился к женщинам принц, глядя в даль. - То, что причинило эти разрушения и угрожало жизни местных жителей, имеет вид звезды, действует нелогично – если оценивать его действия как враждебные – и способно разрушать объекты каким-то… довольно странным оружием. Леди Таэллин, - Мэррсез посмотрел на женщину. – Как вы полагаете, что бы это могло быть? Я уделял много времени теологическим текстам, но, как я думаю, мои познания на этой стезе безнадежно меркнут в сравнении с вашими. Возможно, вчерашний загадочный гость Эста имеет упоминания в каких-то древних сказаниях…
Таэллин невольно поежилась. Быть экспертом в области божественного ей прежде мало кто предлагал. Все общавшиеся с ней были в курсе, что это не ее стихия.
«Ну да, я же старше Целестии, должна куда больше нее знать… Одна проблема – я большую часть своей жизни больше доверяла науке, чем древним преданиям, и изучала анатомию и физиологию куда больше и охотнее, чем сказания и легенды».
- Я спрашиваю именно об этом, так как не вижу логического обоснования тому, что здесь произошло.
Маэрис горько усмехнулась.
- Я разочарую вас, аэтас. Я негодная жрица и не смогу рассказать вам примеры из священных для нас текстов. В моей вере моя жизнь и мое служение, но когда дело касается разрешения подобных загадок, я предпочитаю полагаться на объективные факты и науку, далекие от божественного. А факты…
Таэль прикрыла глаза, составляя про себя обрывки имеющейся информации в единую картину произошедшего.
- Разрушения более-менее равномерны. Воронок от бомб я не видела, да и вообще не сумела определить эпицентра взрыва. К тому же абсолютно у всех пострадавших преобладают термические ожоги, а не механические повреждения от осколков бомб и обломков зданий. Да и разрушения недостаточно велики. И при этом нет возгораний, аэтас. И тут я в полном недоумении. Если в деревне это сразу в глаза не бросилось… То посмотрите тут! Деревянные постройки разрушены до основания, но не сожжены. То есть ожоги у людей есть, но вот ничего не загорелось! Либо это какое-то совершенно новое оружие… либо я в недоумении. Само нападение длилось пятнадцать минут… Первая мысль, которая приходит мне на ум – это Раас Элмри… К стыду своему, похоже это моя навязчивая идея и тут я могу быть необъективна, но неужто за время между бомбежкой Тумультуозуса и нападением на Эст на него снизошло озарение, он тут же соорудил новое сверхоружие и тут же его применил?
Теперь и для самой жрицы все казалось каким-то нереальным и странным.
- Но, может быть, у сестры Целестии есть что вам сказать? – предположила жрица.

В пути Целестия, подобно остальным, ни о чем не говорила. Она шла, смотрела, и вспоминала тот Эст, каким она его помнила. Довольно оживленная деревня, где жили усталые, но довольные жизнью исфири сейчас стала унылой, и даже фруктовые деревья словно поникли кронами. Тем не менее – это тоже было видно, сельчане пытались вернуть жизнь в привычное русло и восстановить разрушенное.
Жрица припомнила, как на этой самой дороге в нее врезался мальчик и как поспешно он извинился, хотя пострадал гораздо больше – упал, поцарапав ладошки. Целестии тогда было всего шестнадцать, но несчастный показался ей совсем малышом. Девочка хотела было помочь ему, но он очень быстро умчался.
«Сколько же ему было? Лет пять, наверное», - тогда он и сейчас совсем ребенок.
Детворы сейчас на улице не было, и, наверное, именно поэтому поселение казалось столь печальным.
Целестия скосила глаза на остальных инджиниитов. Они, не приближаясь, практически окружили жриц и принца. Вся их процессия, должно быть, очень странно и неестественно смотрелась среди невысоких деревянных оград, пышных деревьев и сельских низких домиков. Особенно вооруженные донельзя мужчины.
Впрочем, это хорошо, что на помощь пришли целых два Ордена: Святой Алии и Великомученика Инджина. Гораздо лучше, чем если бы бедные поселяне вынуждены были самостоятельно справляться с последствиями нападения. Впрочем, они никак не могли оказаться без помощи.

Эст, побережье Звездного моря

Пристань было не узнать. Целестия уже видела это с ресселера, но отсюда вид был более…впечатляющим. Торчащие из воды неровные на концах сваи, разный мусор на влажноватом песке у самой кромки моря – вот и все. На самом пляже крупных обломков уже не было – успели собрать в большую кучу, что виднелась в конце дороги, видимо.
На песке – странные дюны, словно от взбесившегося ветра – или как от взрывной волны. Но то были дуги, а Целестия до сих полагала, что взрыв оставляет после себя круглую воронку.
Жрица, остановившись вслед за принцем, опустила голову, чтобы никто не смог увидеть в глазах отражение ее настоящих мыслей. В попытке отвлечься она начала рассматривать кончик своего сапожка, только за счет удобной формы не тонущего в рыхлом песке.
- Леди Таэллин, леди Целестия, - услышала она голос принца и, подняв голову, взглянула на него. Мэррсез же смотрел куда-то поверх ее головы. На берег набежала волна, и тогда тот продолжил.
Его слова звучали как роспись в собственном бессилии. Речь пестрила неопределенностями, и судя по этому, принц ничего не понимает.
- …что бы это могло быть? Я уделял много времени теологическим текстам, но, как я думаю, мои познания на этой стезе безнадежно меркнут в сравнении с вашими. Возможно, вчерашний загадочный гость Эста имеет упоминания в каких-то древних сказаниях…
Целестия чуть сощурилась и очень внимательно посмотрела на принца. Неужели он все же о чем-то догадывается и что-то знает? Почему именно теология?
«Ладно, - она чуть прикрыла глаза, - совершенно необязательно, что там можно найти что-то о Курадо».
Последующее объяснение Мэррсеза вовсе не успокоило жрицу. Странно, что именно мифы и легенды пришли ему в голову в первую очередь.
-…К тому же абсолютно у всех пострадавших преобладают термические ожоги, а не механические повреждения от осколков бомб и обломков зданий. Да и разрушения недостаточно велики. И при этом нет возгораний, аэтас, - продолжала свой ответ Маэрис. Целестия удивилась, почему об этом, достаточно важном факте, который, тем не менее, лишь усугублял путаницу, не сказали раньше. Впрочем, о повреждениях речь не заходила.
И вот Таэллин тоже не высказала никакой догадки, кроме Рааса Элмри, тут же выразив и сомнение в этом.
- Но, может быть, у сестры Целестии есть что вам сказать?
Эльен уже надеялась, что ее не спросят, но, видимо, придется врать или, по крайней мере, недоговаривать.
«…высказывать лишь одну сторону моих размышлений», - она перевела взгляд на море, собираясь с мыслями, затем вновь посмотрела на принца.
- Более вероятно, что это сделал колдун или Безликий, обладающий соответствующими…способностями, чем некое легендарное существо.
Еще могла жрица – ведь дар бывает очень разным, - но никогда верная служительница веры не пойдет на подобное, поэтому данную версию Целестия опустила.
- Мне не встречалось ничего подходящего, но я не знаток в этой области, - и действительно, хотя в Соборе жрице и попадались некоторые общедоступные и переведенные тексты, в них не упоминалось чего-то, что могло совершить то, что она видела здесь. Да и не так уж она увлекалась этим и именно легенд знала не так уж много. Да и сложно выискивать другие варианты, когда уже есть один: назойливой мухой он мешал рассматривать остальные и был также ненавистен.

Принц не мог не заметить, как жрица поежилась, когда он обратился к ней. Не стоило особо долго гадать: она не хочет вдаваться в дебри, словно бы опасаясь наговорить глупостей, которые не будут иметь к произошедшему никакого отношения. Мэррсез прекрасно понимал ее; но вместе с этим, он понимал, что кто-то должен высказать свои соображения.
Молодая женщина невесело усмехнулась.
- Я разочарую вас, аэтас. Я негодная жрица и не смогу рассказать вам примеры из священных для нас текстов. В моей вере моя жизнь и мое служение, но когда дело касается разрешения подобных загадок, я предпочитаю полагаться на объективные факты и науку, далекие от божественного. А факты…
Она выдержала паузу, прикрыв глаза, собираясь с мыслями.
- Разрушения более-менее равномерны. Воронок от бомб я не видела, да и вообще не сумела определить эпицентра взрыва. К тому же абсолютно у всех пострадавших преобладают термические ожоги, а не механические повреждения от осколков бомб и обломков зданий. Да и разрушения недостаточно велики. И при этом нет возгораний, аэтас. И тут я в полном недоумении. Если в деревне это сразу в глаза не бросилось… То посмотрите тут! Деревянные постройки разрушены до основания, но не сожжены. То есть ожоги у людей есть, но вот ничего не загорелось! Либо это какое-то совершенно новое оружие… либо я в недоумении. Само нападение длилось пятнадцать минут… Первая мысль, которая приходит мне на ум – это Раас Элмри… К стыду своему, похоже это моя навязчивая идея и тут я могу быть необъективна, но неужто за время между бомбежкой Тумультуозуса и нападением на Эст на него снизошло озарение, он тут же соорудил новое сверхоружие и тут же его применил?
«Итак, взрывы без воронок, термические ожоги, отсутствие осколков, никаких возгораний. Ты очень близка к тому же выводу, что и я», Мэррсез не пошевелился, размышляя над словами Таэллин. Жрица словно бы недоговорила, так и не высказав до конца свой вердикт, хотя по сути, сказала все то, о чем думал и Мэррсез – вот только принц мог бы высказаться куда проще и короче. Это понятно и простительно, что она не понимает, как то, о чем она только что говорила, вообще может быть. Из всех присутствующих здесь, никто ничего не понимает, принц же желал другого: чтобы никто не боялся высказать свое мнение, каким бы нелепым оно не казалось. На фоне произошедшего истина могла крыться даже в самой нетривиальной догадке.
«Как мы будем опираться на науку, если элементарно не можем понять природы своего противника?»
- Но, может быть, у сестры Целестии есть что вам сказать? – предположила Таэллин, и Мэррсез, за все время, пока она говорила, поднял взгляд и коротко посмотрел на Целестию. Он искренне надеялся на ум молодой жрицы. В конце концов, она – личная жрица принцессы, духовный наставник будущей королевы. Мэррсез вновь посмотрел себе под ноги, стискивая пальцами массивный поручень.
- Более вероятно, что это сделал колдун или Безликий, обладающий соответствующими…способностями, чем некое легендарное существо. Мне не встречалось ничего подходящего, но я не знаток в этой области.
«Колдун или Безликий. Какая банальность. Целестия бесполезна. Конечно, еще очень молода, но если она не хочет или не может провести элементарную логическую цепочку... Великая Мать, неужели она не видит, что кто бы это не сделал, эта атака лишена всякого смысла?»
Принц вновь поднял взгляд и посмотрел на Целестию спокойными и ясными глазами. Какую цель она преследует? Уж не в ложную ли сторону она уводит его?
«Я могла бы быть вам полезной в вашей миссии?», спросила она вчера. Принц тогда ответил, что возможно – теперь он искренне сомневался в своем решении. Он вспомнил и другие слова Целестии:
«Желательно на борту воздушного корабля».
Да, она так сказала. Принц молчал, глядя на жрицу прямо и не моргая в течение нескольких мгновений.
- Тот, кто совершил все это, - Мэррсез, тихо прочистив горло, поднял руку в броне, указывая блестящими на солнечных лучах сегментчатыми пальцами на то место, где раньше был порт Эста. Говорил он негромко и неторопливо.
- Если это и было разумное существо, то я очень сильно сомневаюсь в его разумности, или же оно было не в себе. Да, возможно, это было новое секретное оружие «Небес», которое они решили испытать в этой глуши. Не исключено.
Принц помолчал, глядя на песок перед собой. Повернувшись к остальным, он прищурил глаза, переводя взгляд с одного лица на другое.
- Возможно, это была новая форма Раэмри, которую выпустили сюда. Почему бы и нет? Пираты, иноземное вторжение, - да, конечно. Но тогда – объясните мне ради Святой Матери – зачем после такого оставлять огромное количество свидетелей? И что это за нападение? Ни одного убитого. Пострадавшие получили увечья только потому, что им не посчастливилось оказаться в тот час именно здесь. Я бы больше поверил, что это совершили враги Сфирии, если бы сейчас отсюда, - принц легко притопнул ногой по песку, - и до леса на северной окраине Эста была бы воронка с морской водой. Или же просто обгоревшие головешки с трупами.
Мэррсез решительно мотнул головой, словно бы отметая версию о чей-либо причастности к инциденту:
- За всем этим я не вижу главного: в чем смысл нападения?
- Возможно, это был акт устрашения, аэтас? – подал голос Рохэ, глядя на принца исподлобья.
- Хорошая мысль, - Мэррсез покачал головой. – Но большой ли прок от полусотни перепуганных крестьян и уничтоженных пристаней? Не лучше бы было устроить подобное представление где-нибудь поближе к метрополии? По-моему, такая «звезда», разнесшая бы парочку кварталов пусть даже и небольшого городка, где-нибудь на окраинах Асгарда или Аридии, возымела бы больший результат, как оружие устрашения. Единственное, чего добился наш враг – привлек внимание наших Орденов. И если это и был какой-то спятивший маг-одиночка, подобным своим заявлением о себе и своих силах он подписал свой приговор. Сомневаюсь, что ваше руководство, сударыни, оставит его в покое, предоставив свободно блуждать по местным окрестностям в такой опасной близости от Собора.
Мэррсез вновь повернулся к бухте, стараясь не вглядываться вдаль. Он чувствовал, как пересохло в горле, что он словно бы выдохся, так как не любил много говорить. Принц чувствовал скрытый душевный подъем, который упирается в невидимую преграду; он был уверен, что нашарил во тьме узкую и опасную тропинку, ведущую к правильной цели, но не может сделать шаг так как ничего перед собой не видит.
Он прерывисто вздохнул:
- То, что здесь случилось… Это что-то совсем необъяснимое. Это больше похоже на какое-то стихийное бедствие, чем на деятельность отдающего отчет в своих действиях создания. Нет… - он покачал головой, слепо глядя на волны. - Нет, я почти уверен, здесь кроется что-то…
«Что-то от высших сил».
Мэррсез вздрогнул о собственных мыслей и умолк на полуслове, глядя на волны.

- Более вероятно, что это сделал колдун или Безликий, обладающий соответствующими…способностями, чем некое легендарное существо, - выдавила Целестия.
Юная жрица явно не обрадовалась тому, что вопросы начали задавать уже ей. Даже смутилась слегка. Врет? Или только недоговаривает?
- Мне не встречалось ничего подходящего, но я не знаток в этой области…
«Ох, деточка, почему же ты не высказала последний вариант? Колдунов – назвала, безликих – тоже… Никого не забыла?»
Принц ответа Целестии явно не оценил, если Таэллин верно расшифровала выражение лица, ставшее чуть более ледяным, чем прежде. Ну да ответ самой Таэль его тоже не очень-то, как показалось Деве Алии, устроил. Но Таэллин вроде бы еще легко отделалась, а вот бедную девочку взглядом пришпилил.
«Мда… Расследование – это точно его стезя. Вот так и не провинишься ни в чем, а уже сознаться хочется… Заранее».
- Тот, кто совершил все это, - указал на место, где раньше был порт принц. - Если это и было разумное существо, то я очень сильно сомневаюсь в его разумности, или же оно было не в себе. Да, возможно, это было новое секретное оружие «Небес», которое они решили испытать в этой глуши. Не исключено.
Взяв паузу, его высочество на этот раз вперил тяжелый взгляд в песок.
- Возможно, это была новая форма Раэмри, которую выпустили сюда. Почему бы и нет? Пираты, иноземное вторжение, - да, конечно. Но тогда – объясните мне ради Святой Матери – зачем после такого оставлять огромное количество свидетелей? И что это за нападение? Ни одного убитого. Пострадавшие получили увечья только потому, что им не посчастливилось оказаться в тот час именно здесь. Я бы больше поверил, что это совершили враги Сфирии, если бы сейчас отсюда, - принц легко притопнул ногой по песку, - и до леса на северной окраине Эста была бы воронка с морской водой. Или же просто обгоревшие головешки с трупами. За всем этим я не вижу главного: в чем смысл нападения?
Его высочество на предположение одного из своих спутников, что происшествие могло быть актом устрашения, ответил, что такое проще было бы предположить, если бы разворотили часть Аридии или же Асгарда…
Таэллин была согласна, все это казалось странно, нелогично… Если тут вообще нужно искать какую-то логику.
Принц тем временем продолжал:
- То, что здесь случилось… Это что-то совсем необъяснимое. Это больше похоже на какое-то стихийное бедствие, чем на деятельность отдающего отчет в своих действиях создания. Нет… Нет, я почти уверен, здесь кроется что-то…
- Сестра Целестия, очевидно, чтобы не порочить нашего Ордена, не назвала еще один вариант, хотя и колдун, и Безликий могли быть причастны к этому… Это могла сотворить и жрица, жрица с даром, рядом с которым способности большинства Алийских Дев меркнут как звезды рядом с солнцем, - глядя на море произнесла Таэллин. – А разум… Бывает так, аэтас, что Святая Мать посылает своим детям испытания, что они по слабости духа не могут достойно пройти. И тогда горе и гнев может застлать и разум, и любовь к ближним… И тогда даже Дева Алии может навлечь на себя позор дурным деянием.
На лице жрицы застыла горькая улыбка. Она прекрасно знала, как такое случается. И знание это не прибавляло радости или гордости.
- Если же вы хотите узнать больше о тайном и божественном, то вам не помогут обычные члены нашего Ордена, нам дают ровно столько, чтобы мы служили Матери и своему народу и при этом покой наш не смущался знаниями, для нас не предназначенными.
Таэллин усмехнулась. Уж она-то знала, что им ох как много не договаривают.
- Если это действительно связано с божественным, то простая жрица может узнать это разве что по нелепой случайности, и будет обязана хранить эту тайну других, будь то обычный исфири или иная Дева Алии. Ваши вопросы нужно задавать тем, кто стоит во главе Ордена Святой Алии, но в любом случае, возможно и так, что вам откажут в ответе.

Целестия чуть опустила веки, а ресницы словно затуманили глаза – теперь даже понять цвет ее радужки было весьма затруднительно.
Наверное, ей стоит рассказать Мэррсезу правду, хотя бы частичную. Тогда они могли бы объединить усилия и уже целенаправленно искать «звезду». Так было бы легче и гораздо эффективнее. Лучше, чем она одна, летя, возможно, совершенно в другую сторону (хотя в таком случае она просто пересядет на другой корабль).
А этот фарс… зачем он? Таэллин Тал Маэрис явно будет рада вернуться к своим делам. Мэррсез же здесь зря теряет время, хотя и не догадывается об этом. Если она совсем немножко поделиться своим знанием, то сама же сможет быстрее начать активные поиски. Только вот как сказать, чтобы Маэрис тоже сочла расследование завершенным, но при этом ничего не узнала, девушка не понимала.
«Принцу эту загадку не разгадать, нет, - Целестия вполуха слушала Мэррсеза, наблюдая за морем. – Даже если бы дело не в принцессе было – зачем тратить время и силы на догадки, если не собрана полная картина? Не опрошены прямые очевидцы, те, что были на пристани. Ему не пришлось бы восстанавливать события по неясным отпечаткам на песке (которые, может быть, дело рук жителей) и обломкам, уже сваленным в кучу…может быть, это и технология такая, но – странно. Не легче ль все же опросить? Быть не может, чтобы Сэру не заметили…хотя, - Целестия поджала губы: воспоминания были неприятными, - тогда, в Холле Хаоса, силуэт был еле виден – слишком яркое сияние. Если она кажется звездой на расстоянии – то вблизи и вовсе должна слепить глаза…».
Когда же принц начал рассуждать о смысле нападения, Целестия была вынуждена прервать свой мысленный монолог. Этот вопрос тоже волновал её: знание виновника не давало понимания цели. Наверное, именно поэтому девушка уже с настоящим интересом взглянула на принца, готовя собственные аргументы. В них Целестия совершенно не была уверена – но что, как ни спор, как ни мнение другого терранца поможет ей найти истину?
- Нет… Нет, я почти уверен, здесь кроется что-то…
Заговорила Маэрис. Она высказала тот вариант, о котором сознательно умолчала Целестия. Странно, но то, насколько близко эта догадка к истине, было для юной жрицы открытием. Она как-то не успела посмотреть с этой стороны…
- А разум… - продолжила женщина. - Бывает так, аэтас, что Святая Мать посылает своим детям испытания, что они по слабости духа не могут достойно пройти. И тогда горе и гнев может застлать и разум, и любовь к ближним… И тогда даже Дева Алии может навлечь на себя позор дурным деянием.
Целестия еле слышно вздохнула. Вряд ли приключившееся с Курадо было испытанием для нее; слова Маррин о наказании казались более верными.
Целестия с легким сочувствием отметила горькую улыбку на лице женщины. Видимо, она понимает, о чем говорит – однако Эльен не знала, с чем именно связана ее печаль.
- Ваши вопросы нужно задавать тем, кто стоит во главе Ордена Святой Алии, но в любом случае, возможно и так, что вам откажут в ответе.
Целестия качнула головой, признавая правоту женщины. Параллельно остальным размышлениям она отметила, как дивно умеет говорить Маэрис. В одну секунду Целестии показалось, что та расскажет что-то недозволенное, но нет. Эльен немедленно захотелось научиться также: ей бы такое умение ох как помогло. Надо научиться.
- Возможно и так, - Целестия не смотрела ни на что конкретно. – Однако если так судить, то у божественного также должна быть логика, цель.
Жрица медленно провела взглядом по следам на песке.
- Предупреждение, легкая угроза, проверка… Не исключено, что сестра Таэллин права – вполне вероятен и намек для Алийского Ордена. Может быть, никто и не хотел разрушать Эст, и целью не было уничтожение. Может быть, все специально перепутали, чтобы запутать и отвлечь внимание. Разрушен был Тумультуозус – а здесь могли быть просто испытания, как вы уже упомянули, аэтас. Но, предположим, неудачные.
Целестия примолкла, осознав, что ушла не в те дебри. В конце концов, если «товарищи» сейчас перекинуться на «Небеса», то предположения о цели никак нельзя будет использовать. Да и Мэррсез уже не так далеко от истины. С другой стороны: Маррин просила, чтобы количество знающих не увеличивалось…Значит ли это, что она не только не имеет права посвящать кого-то в тайну, но и должна всячески препятствовать ее обнаружению?
- Все равно сводится к уже названным целям, что бы это ни было. И, право слово, я бы предпочла, чтобы виновниками оказались «Небеса», а не что-то свыше, - последнюю фразу она сказала гораздо тише.
«А может быть, и надумано все. Я же постоянно последнее время о ней думаю, вот и…А дело совсем в другом. – Целестия закусила изнутри щеку. – Нет, нельзя так. Мучаю себя сомнениями, ничего сделать не могу. Надо как-то доказать или окончательно опровергнуть».
Решение пришло быстро: надо проверить, возможно, она что-то почувствует, если подойдет ближе к пристани. Конечно, отрицательный результат не совсем показатель, но хотя бы что-то.
- Ваше Высочество, если вы позволите, я хотела бы кое-что проверить, - встрепенувшись, сказала Целестия и взглянула на принца. –Для этого мне нужно подойти ближе, а вы, пожалуйста, подождите меня здесь, - она не знала, как корректнее сказать: не смейте ходить за мной. Да и спрашивала она чисто из вежливости.

- Сестра Целестия, очевидно, чтобы не порочить нашего Ордена, не назвала еще один вариант, хотя и колдун, и Безликий могли быть причастны к этому…
«Нет, нет, нет, эта версия высосана из пальца» Мэррсез упрямо прикрыл глаза, «Что же это за живое существо, обладающее подобными силами?»
Мэррсез сложил руки на груди, поджав губы и развернувшись к Таэллин вполоборота, скептически посмотрел на женщину. Она же смотрела на море.
- Это могла сотворить и жрица…
Глаза Мэррсеза округлились, и весь скепсис мигом исчез, уступив место холодному удивлению. Он не ослышался? Она сказала «жрица»? Да, сказала, и даже повторила. Теперь он смотрел на Таэллин во все глаза.
Вот это поворот. Почему он не подумал об этом? Он правда был так уверен в непогрешимости этих женщин, которые наделены силами, приближающими их к Матери? Почему он сразу не провел параллель между этими двумя звеньями – если, по его мнению, здесь причастны какие-то сверхъестественные силы - то почему все, кто угодно, но только не жрица?
На какой-то миг принца настиг такой сумбур мыслей, что он едва ли не растерялся окончательно.
«Но ведь… но ведь это невозможно…»
- …И тогда даже Дева Алии может навлечь на себя позор дурным деянием.
Таэллин грустно улыбалась, и Мэррсезу было не по себе от ее улыбки.
«Превеликая Мать, она говорит правду. Это действительно возможно, но… она выдает мне подобную мысль, без колебаний и оглядок»…
Удивление пропало и из души, и с лица Мэррсеза. Он высвободил левую руку, подняв ее вверх и потирая стальные подушечки пальцев, поддерживая локоть правой дланью. Жест почти неконтролируемый – он делал так, когда его подтачивало подавленное волнение или беспокойство. И – да, черт побери – эта молодая женщина своими словами заставила дрогнуть что-то внутри у принца. Теперь он смотрел на Таэллин едва ли не с почтением.
- Если это действительно связано с божественным, то простая жрица может узнать это разве что по нелепой случайности, и будет обязана хранить эту тайну других, будь то обычный исфири или иная Дева Алии. Ваши вопросы нужно задавать тем, кто стоит во главе Ордена Святой Алии, но в любом случае, возможно и так, что вам откажут в ответе.
«Как интересно», Мэррсез наклонил голову, «стоит ли поставить с ног на голову весь ход выполнения предыдущей миссии только ради того, чтобы попытать счастья у руководителей Ордена Алии?»
Принцу живо нарисовались довольно мерзкие перспективы. Он может отдать распоряжение двигаться не в Асгард, и действовать дальше так, чтобы пролить свет на произошедшее. Или хотя бы попытаться это сделать. Это действительно стоит того?
«Юун», подумал принц. «Юун, священный город, вобравший в себя святыни, связывающие с Матерью».
Направиться из Эста не в Асгард, где его будут ждать, а прямиком в Юун, чтобы провести встречу с Ишильей Лауотт и обсудить все то, что происходит в королевстве. Здесь неплохо сыграл бы элемент неожиданности: наверняка в Юуне еще не знают во всех деталях о том, что здесь произошло. Мэррсез пока тоже не знал, но был близок к этому, и теперь думал, что может использовать быстрое донесение подобных сведений, как жест доброй воли. Да, это будет совсем нехорошо, ведь настоящую добродетель несут, не думая о собственной выгоде. Однако в остальном же он мог себе это позволить: с главой Ордена Алии он был далеко не в дружеских, но теплых приятельских отношениях, но вот захочет ли она говорить с ним сейчас на такую непростую тему? Предоставит ли она ему доступ к полным архивам, чтобы поискать в них природу подобного… бедствия? И что же будет, если он получит отказ, или ничего не найдет? Получается, он едва ли не срывает инспекционную миссию лишь для того, чтобы потешить свое любопытство. Однако, не просто ли любопытство? Вид бухты за его спиной красноречиво говорил о том, что в Сфирии дела идут совсем не в ту сторону, какую хотелось бы принцу.
«Посмотри правде в глаза. Из тебя выходит крайне отвратительный следователь по таким ситуациям, какая сложилась здесь. И не только здесь – тебе одному вовек не разгрести все то, что происходит в Сфирии. Если судить по достижениям, то за всю свою жизнь ты научился лишь убивать и работать мозгами только для того, чтобы убивать больше, быстрее и эффективнее. Быть может, в погоне за истиной, ты на самом деле страшишься и всеми доступными средствами и методами хочешь избежать встречи с ней? Вспомни, что любые оправдания – для слабаков, заткнись Святой Матери ради, думай, как следует и делай, что должен делать».
Заговорила Целестия, и Мэррсез перешел во внимание. Но нет, ничего нового и интересного для себя он так и не услышал.
- Все равно сводится к уже названным целям, что бы это ни было. И, право слово, я бы предпочла, чтобы виновниками оказались «Небеса», а не что-то свыше.
Мэррсез мрачно подумал о том, что он и сам предпочел бы гоняться за чем-то более материальным и привычным, чем за призраком, который не оставляет после себя следов и смысла своего существования.
- Ваше Высочество, если вы позволите, я хотела бы кое-что проверить, -
Целестия словно бы очнулась от собственных размышлений, которые велись за всем тем, что она говорила. Теперь Мэррсез посмотрел на нее куда более внимательно и встретился со взглядом ее глаз.
– Для этого мне нужно подойти ближе, а вы, пожалуйста, подождите меня здесь.
«Ну вот ты и выдала себя», подумал принц, наклонив голову вперед, и глядя на Целестию все тем же спокойным и ясным взглядом серых глаз, «неужели ты думаешь, я буду просто делать вид, что не придаю никакого значения тому, что ты говоришь и делаешь?»
Принц предался стремительным размышлениям. Проявление ничем не замаскированной и необъяснимой заинтересованности в подобном виде служило прямым доказательством того, что молодая жрица имеет смутные представления о том, что здесь произошло. Или же, как минимум, имеет догадку, которой не хочет делиться. Ее желание «кое-что проверить», при этом не посвящая остальных в суть дела, было знакомо принцу. В конце концов, он уже давно понимал, что из себя представляют большинство взаимоотношений тех, кто имел отношение к дворцовой жизни.
«Да, все знакомо, как я и говорил. Ложь, молчание и увертки».
Потупив взор, он чуть повернулся левым плечом назад, словно бы собирался развернуться но передумал в последний момент, и разжал пальцы левой руки, раскрывая их веером в сторону бухты, делая приглашающий жест. Сегменты брони перчатки издали короткий скрежет.
«С ней надо поговорить. Это молчание лишь усугубляет все, чего бы мы ни коснулись».
Когда Целестия отошла, Мэррсез быстро посмотрел на Хиджери и остальных. Рыцари смотрели куда-то вверх, и принц, проследив за их взглядами, увидел корабли.
«Серафим» и «Волхв» уже вошли в поле видимости, показавшись из-за кромки леса. Их серебристые тела, сверкающие на солнце, производили впечатление чего-то нереального, и вместе с этим невообразимо красивого. Суда быстро приближались; Мэррсез, глядя на их, подумал, что по размерам и походному построению они сейчас больше похожи на фантастических морских гигантов, кита – «Серафима» - и его детеныша – «Волхва». Или же на акулу в сопровождении своего более мелкого собрата.
Мэррсез отвернулся, понимая, что подход кораблей к точке прибытия означает, что теперь их маленькому десанту придется действовать чуть побыстрее. Если, конечно же, они не собираются просидеть здесь до вечера.
Принц демонстративно отвернулся от той стороны, куда удалилась Целестия, повернувшись к Таэллин и вновь скрестив руки на груди.
- Я затронул тему сверхъестественного не просто так, леди Таэллин, - негромко и неторопливо заговорил он. – Я был бы не прочь принять версию о новом оружии «Небес». Или даже о колдуне-одиночке, хотя я поверю в это только если его действительно найдут. Эти варианты… куда проще, и не так страшат, как гнев чего-то, над чем мы не властны и чего мы не можем понять и объяснить.
Мэррсез стрельнул глазами в сторону, посмотрел себе под ноги и вновь на Таэллин.
- Именно поэтому я надеюсь, что поисковые группы Ордена Алии в здешних лесах никого не найдут, - принц холодно и коротко улыбнулся. – Нет никакого сумасшедшего мага-чужака, нет Падемония. Все ваши жрицы остались верны своему учению… и эта «звезда» больше не появится. Ни здесь, ни где-либо еще. Ни завтра, ни через неделю, ни через сто лет. Кто бы это ни был, пусть он нас больше не тревожит. Это будет самым лучшим разрешением этого вопроса.

Слушая лепет младшей жрицы Таэллин чувствовала греховное самодовольство (все же гордыня грех, этого не отменяли), но удержаться-то так сложно… Да и не пристало даже мысленно потешаться над бедным ребенком, ей ведь всего двадцать, еще юная совсем неопытная, да и нет у не было у нее на счастье опыта такого опыта общения с родными, после которого работа в секретной службе детскими играми покажется.
Врать Целестия еще не научилась, а для жрицы это умение вещь невероятно важная. Для целительницы – тоже. Пастве надо врать. Убедительно, красиво и обнадеживающе. Как и больным. Чтобы дать силы и веру в лучшее. Частенько именно это и помогает. Девы Алии должны быть добродетельны, милосердны, мудры и сильны в вере. Так думают простые исфири. Им так проще, когда идеал перед глазами, по земле грешной ходит. А то, что сочетать все эти качества служительницы Ее порой и не могут, ибо рождены из чрева обычных женщин, а не явились из воздуха по взмаху длани Святой Матери, - так это исключительно их проблемы. Ожиданиям верующих надо соответствовать. Поэтому риторика так важна для Дев Алии, как и искусство лгать так тонко и изящно, что, даже зная правду, обличить во вранье не получится.
Вот девочка снова повторила предположение, уже озвученное, причем так, будто сама в него не верит, потому паузы эти… Говорить надо уверенно. С абсолютным спокойствием. А не так, что даже ребенку становится ясно, что расследование пошло ненужным для жрицы принцессы путем и она просто хочет увести принца в сторону.
«Моя лояльность к королевской семье не настолько велика, чтобы я указывала на странности в поведении Эльен, если принц сам не заметит их, - решила про себя целительница. – Пусть все идет как идет».
Жрица принцессы, оказавшаяся в таком отдалении от столицы. Жрица принцессы, оказавшаяся в таком отдалении от своей подопечной. Девочка не умеющая врать и не ставшая говорить о еще одном довольно очевидном варианте. Она еще не успела убедиться, что разгадку надежнее всего прятать на самом виду. Выходит, предположение о жрице ближе всего к истине, однако же не сама истина. Иначе реакция Целестии была бы иной и куда более бурной…
- Ваше Высочество, если вы позволите, я хотела бы кое-что проверить, - после своего не самого удачного выступления заявила Эльен. – Для этого мне нужно подойти ближе, а вы, пожалуйста, подождите меня здесь.
Таэллин недоуменно подняла брови.
«Да у тебя же еще и дар как следует не должен был раскрыться, что ж ты учуять хочешь? – озадаченно подумала Дева Алии. – Да еще и явно не желаешь, чтобы то, что ты делаешь, увидел кто-то. Итак, тайна. Все же Целестия знает больше принца. И о том, кто пошалил в Эсте, тоже предполагает, пусть и не с полной уверенностью. Можно даже предположить, что это тайна не из преступных, но что же было у девочки после выхода из Собора, помимо службы в роли личной жрицы наследницы престола Сфирии? К тому же, она считает, что способна определить самостоятельно, правдивы ли ее догадки…»
Части картинки встали на место, и Маэрис даже почудился глухой щелчок, с которым воображаемые фрагменты соединились друг с другом.
Целительница посмотрела на свою сестру по Ордену с тенью лукавства во взгляде. Кажется, женщина в общих чертах уловила причину появления Целестии и личность того, кто разрушил Эст. Звезда… Да, это пожалуй, очень странно, но и этому можно найти объяснение. Вопрос, сказать или не сказать о своем подозрении принцу, даже не стоял. Не сказать. Он мужчина. Он глава странного Ордена. Он не внушает доверия. Он О`Лэндхард, в конце концов. Целестия же сестра во служении. К тому же, все происходящее имеет к Таэллин самое отдаленное отношение, а она не настолько верна Ее Величеству, чтобы вмешиваться туда, куда не просят, по собственной инициативе… Или же…
«Впрочем, подозревать ее он уже и так начал».
Таэллин кожей чувствовала, что принц тоже не слишком поверил в лепет Целестии. Впрочем, надо быть круглым дураком, чтобы пропустить такое… А кем надо быть, чтобы отпустить девушку в одиночестве делать Мать знает что, Дева Алии с ходу определить не могла… Будь она на месте Мэррсеза, непременно бы проследил.
За отсутствием второй жрицы, принц вновь обратился к Таэль:
- Я затронул тему сверхъестественного не просто так, леди Таэллин…
Маэрис слушала его с полуулыбкой. О да. Всем было бы проще, если вместо различных разной степени глупости предположений, можно было бы принять простую и понятную теорию о чьей-то подлости и жестокости.
- …и эта «звезда» больше не появится. Ни здесь, ни где-либо еще. Ни завтра, ни через неделю, ни через сто лет. Кто бы это ни был, пусть он нас больше не тревожит. Это будет самым лучшим разрешением этого вопроса.
Таэллин только скептически усмехнулась. Мечты свойственны юным. А ее юность прошла достаточно давно, чтобы она избавилась от дурной привычки мечтать.
- Такой поворот событий был бы благоприятен, аэтас. Но вряд ли возможен. Ничто не исчезает бесследно и беспричинно. И ничто не появляется из пустоты. Ну, и без причины ничего не появляется тоже. Просто наших знаний не хватает, чтобы понять причинно-следственную связь меж теми событиями, что на первый взгляд, казалось бы, никак не перекликаются.
Жрица закусила губу.
Удобный шанс, чтобы немного смутить мысли Мэррсеза… Нет, говорить ему напрямую все свои мысли и подозрения она не собиралась. Много чести. Но имеющий уши, да услышит. А имеющий разум, сделает из услышанного выводы. Верные или же нет, уже не печаль самой Таэллин.
- Странно видеть сестру Целестию тут, одну, в дали от дворца, где она должна находиться рядом с принцессой. Как здоровье вашей венценосной кузины, наследницы престола? – с задумчивой улыбкой произнесла Маэрис.

===> Несколькими часа позже. Асгард

Кивнув остальным, Целестия неспешным шагом пошла вперед, к странным узорам на песке. Она не хотела спешить, ей хотелось подумать. Хотя ничего нового в голове и не возникало - старые образы, идеи, сомнения. Даже не надо было тратить сил на размышления.
Целестия остановилась в полушаге от ближайшего узора, и прислушалась к своим чувствам. Недостаточно. Огляделась, и быстрее, чем раньше, ушла влево. Там обнаружила несколько еще не убранных развалин. На руку было то, что крестьяне работали не здесь, и место пустовало. Одиночество сейчас было предпочтительнее. Впрочем, уверенности в том, что она что-то почувствует, не было. Случилось все довольно давно, да и подобные видения приходили спонтанно. Но может, от Курадо осталось здесь что-то, что позволит ей разглядеть, где она находится сейчас?
"Если это была Сэра".
Закрыв глаза, Целестия сосредоточилась. Спустя секунду она уже ощущала Курадо. Однако она чувствовала лишь факт ее наличия, но не могла уловить даже чувств. Это вызвало такое разочарование, что жрица вышла из нужного состояния. В злости она хлопнула ладонью по ближайшей балке. И в тот момент, когда ее кожа соприкоснулась с древесиной, все осветила вспышка. Испугавшись: неужели новое нападение? - Целестия отскочила. Но вспышки как будто и не было: и крестьяне, и инджинииты, и Маэрис были абсолютно спокойно.
Целестия повернулась к той же покореженной балке, и хорошенько её разглядела. Ничего. Немножно робея, девушка вновь приложила руку к сыроватой на ощупь поверхности.
Из странного света - темный луч. Он врезается в дерево, и то податливо прогибается.
Целестия озадаченно моргнула, вновь увидев привычную картинку Эста. По логике, это конечно, должно быть видение будущего...но она точно видела именно эту балку, и она была еще целой. Возвращать первозданный вид простому куску необработанного дерева никто даже пытаться не будет. Это озадачивало, и Целестия коснулась еще нескольких предметов - ее посетили еще видения, в целом схожие.
Теперь жрица вообще не понимала, что происходит. Она видела прошлое - но ведь она видит только будущее! У нее не может открыться третья способность за каких-то два года. Она могла появиться через две-три сотни лет - но в двадцать?! Ей говорили, что она талантлива и имеет большой потенциал, но в такую исключительность поверить было сложно, невозможно.
Значит, это дает о себе знать духовная связь с Курадо, решила девушка, и на лбу у нее залегла складка.

- Странно видеть сестру Целестию тут, одну, вдали от дворца, где она должна находиться рядом с принцессой. Как здоровье вашей венценосной кузины, наследницы престола? – спросила Таэллин, и Мэррсез без труда разгадал таящееся в ее голосе легкое, завуалированное ехидство.
«Причем здесь принцесса? Она спрашивает просто так, или?..»
Вот именно. Или.
Вероятно, от свежего морского ветерка, скверно выспавшийся принц теперь начал плохо соображать, или же все было куда сложнее, чтобы сразу уместиться в воображении любого разумного существа. Мэррсез на несколько мгновений превратился в изваяние. Личная жрица принцессы, оставшаяся во дворце Эшны без самой Курадо. Принцесса, невесть что делающая в Юуне. «Звезда» разрушения, действия которой не поддаются логическому объяснению.
«Как все это взаимосвязано?»
На какой-то короткий миг Мэррсез ощутил, что раздавлен волнением, которое, впрочем, не проступило на его лице. Что бы здесь не произошло, оно было куда сложнее всех тех догадок, которые они рассмотрели.
«Сложнее и опаснее».
Принцесса и ее жрица, разрушения в Эсте… Стоит ли начинать все заново, с чистого листа, оттолкнувшись от этих малосвязанных между собой фактов? Однако, проницательность Таэллин граничит с феноменальностью. Граничит опасно, настолько, что можно задаться вопросом, что сама знает эта женщина, и что скрывает она. Быть может, это ее дар – понимать сразу, видеть все то, что остается недоговоренным? Читает мысли? Нет, навряд ли. Она всего лишь говорила со жрицей принцессы, и они так же прекрасно понимают друг друга с полуслова, как и Мэррсез понимает своих рыцарей.
Мэррсез быстро прокрутил в голове все то, что он слышал от Целестии.
«Курадо в Юуне… Целестия сказала мне правду?»
Мэррсез не расспрашивал подробностей о двоюродной сестре по двум причинам. Во-первых, на тот момент судьба Курадо его мало волновала – она в Юуне, и этого достаточно, чтобы не беспокоится за нее; во-вторых…
«Я поверил Целестии на слово».
- По словам леди Целестии, - заговорил принц, посмотрев через плечо на молодую жрицу, и вновь переведя взгляд на Таэллин. – Принцесса сейчас не нуждается в услугах своей жрицы, и пока пребывает в Юуне.
Мэррсез вспомнил, что эти слова с уст Целестии вызвали у него странное чувство подвоха. Он не был силен в вопросах взаимоотношения подобных персон, как личность, имеющая право на собственную личную жрицу, и сама жрица. Если принцесса отдала такое распоряжение, то принц не считал, что Курадо поступила как-либо, способное причинить ей вред, и одновременно с этим ему чудилась какая-то ошибка. Здесь было что-то неправильно, и Мэррсез не мог понять, что именно.
- Что же до кузины, то я видел ее в последний раз, когда ей было двенадцать лет, - сухо сказал Мэррсез, отводя взгляд. Свинство, конечно, препорядочное, за все эти годы ни разу не навестить ее в Соборе. Можно подумать, будто он был все время так занят. Однако Мэррсез так и не смог воспринимать эту девочку иначе, как будущую королеву Сфирии, и считал, что видеть кузена она желает меньше всего.
Он вновь посмотрел на приближающиеся корабли. Судя по их скорости, через несколько минут они остановятся, остановившись почти над самой деревней.
Принц опустил голову и посмотрел на рыцарей.
- Господа, - глухо проговорил Мэррсез. – Теперь пора. Я желаю, чтобы вы обошли все дома Эста, опросив жителей, в чем они нуждаются сейчас в первую очередь: выясните, какие у них инструменты для проведения восстановительных работ и количество съестных припасов у каждой семьи. Мы не сможем помочь местным материалами. К счастью, древесины в округе хватает, - принц холодно и расслабленно посмотрел на жрицу. – Равно как и мы безнадежно опоздали помощью с медикаментами, благодаря прекрасным и храбрым женщинам из Собора. Так же вы опросите всех жителей на предмет того, что они видели и слышали во время нападения, возможно, мы узнаем что-то новое. Рохэ, - Мэррсез перевел взгляд на рыцаря. – Ты опросишь вон тех крестьян, которые работают здесь. Хиджери – ты возьмешь левую сторону Эста, Фиммес – правую.
Итак, этот вопрос можно считать решенным. Эти трое управятся быстро. Судя по тому, сколько здесь домов, то через полчаса все будет закончено, и больше ничего не будет держать в этой деревне ни принца, ни его сопровождение. Он увидел все, что хотел, и теперь питал лишь надежду на то, что, быть может, ему повезет, и кто-то из крестьян увидел что-нибудь еще, кроме пресловутой «звезды». Сейчас от знаний такого рода зависело очень многое.
Мэррсез расправил плечи, с удовольствием думая о скором отбытии на север в сторону Асгарда, и, подбоченясь, взялся свободной рукой за медальон-герб.
- Леди Таэллин, мне крайне неудобно просить вас об одолжении после того, что сделали вы и ваши спутницы, но все же, я попрошу вас оказать содействие моим рыцарям. Крестьяне все еще напуганы, навряд ли они захотят говорить с вооруженными исфири, пусть и подошедших к их домам по одиночке. Вид ваших женщин поможет им держаться как следует, расположит их к свободному разговору.
Мэррсез помолчал, посмотрев за плечо Таэллин и обдумывая детали подобного решения. Да, Хиджери и Фиммес рискуют остаться без должного внимания со стороны местных жителей, но сестры Алии, подошедшие к домам с ними, подействуют отрезвляюще и развяжет им язык в полной мере. Более того, подобный шаг мог бы послужить символом того, что Мэррсезу нечего скрывать от Таэллин и ее подруг – то, что расскажут крестьяне его рыцарям, услышат и они.
Мэррсез моргнул и снова посмотрел на жрицу:
- Я бы повидался со старостой деревни. Будьте столь любезны, пригласите его к той лужайке, где мы оставили свой транспорт, - Мэррсез перевел взгляд на Целестию, стоящую у воды. – И - прошу меня извинить - мне нужно побеседовать с леди Целестией, с глазу на глаз.
Таэллин и рыцари отправились выполнять просьбы и приказы – Рохэ направился к кургану из деревянных обломков, жрица в сопровождении Хиджери и Фиммеса ушли обратно в сторону деревни по той же аллее, откуда они сюда пришли, оставив Мэррсеза в одиночестве на песчанном берегу. Принц обратил свое внимание на жрицу, ожидая, когда она закончит свою загадочную проверку.

Сейчас Целестия находилась в таком состоянии, что совершенно не могла думать. Подойди к ней кто – она бы накричала на этого терранца, используя весь свой лексикон нелитературного языка, даже на королеву или саму Святую Мать.
Ей хотелось за что-то ухватиться, на что-то опереться. Но это было невозможно сделать даже в прямом смысле – девушка боялась чего-то коснуться, чтобы не увидеть вновь, как добрейшая Курадо крушит деревню. Ее саму она не видела, но догадаться было не трудно.
А еще ей ужасно хотелось перевалить груз ответственности на плечи кого-нибудь сильного и умного, не то, что она. Но Целестия также знала, что это невозможно.
Ей хотелось плакать от собственной несостоятельности, но в глазах не должно было появиться ни слезинки. Силясь успокоиться, она смотрела на море, сиря спиной к группке принца, а грудь ее неровно и высоко вздымалась. Дыхание ее было так глубоко, что появилось легкое головокружение и странное ощущение пустоты в мыслях.
И уже через несколько секунд она взяла себя в руки и обернулась. Инджинииты отходили от принца – сделала это и Маэрис.
«Как вовремя, - подумала жрица, - я бы не хотела посторонних при нашем разговоре».
Поговорить с ним нужно было обязательно, хотя Целестия и не знала еще, что именно скажет. Все варианты её в чем-то не устраивали. Утаить – и она останется одна; посвятить – пугала реакция королевы и Маррин; рассказать частично – принц наверняка найдет нестыковки и таки ее заподозрит, и все вернется к первому варианту.
Однако больше тянуть нельзя, остальные могут в любой момент вернуться. Она еще могла что-то сказать Мэррсезу, как никак принцу, но не инджиниитам, и не Маэрис.
Сложив руки под грудью и скрестив пальцы – под накидкой не видно, - юная жрица подошла к повернувшемуся к ней принцу, и лишь тогда опустила их.
- Ваше Высочество, - Целестия взглянула тому в глаза и подумала, что он, верно, хочет того же, что и она – поговорить. – Благодарю, что подождали, хотя не уверена, что могу вас порадовать результатами моего маленького…эксперимента.
Она согнула руки в локтях под тупым углом, и сплела пальцы «в замочек» на уровне живота.
«Двоякая фраза».
- Не буду лукавить: я примерно представляю, что здесь произошло, и что является причиной разрушения, - немножко усталым тоном сказала Целестия, смотря на мужчину, – однако я не знаю, как обозначить это… явление. Возможно, чуть позже я смогу пояснить вам – но не торопите, я не хочу неправильными словами ввести вас в заблуждение. И, для начала все же уточню: вы хотите и можете расследовать это происшествие? – последнее предложение уже прозвучало твердо.

Целестия обернулась, и принц молча смотрел, как она приближается. Весь ее неуверенный вид и поза, когда она сложила руки, словно бы стремясь обнять себя и защитить от чего-то страшного и непонятного, кричали о том, что она что-то нашла или почувствовала.
«Неважно. Мы будем говорить, здесь и сейчас».
Молчать дальше означало продлить то недоверие, которое выкристаллизовалось с первой же минуты их знакомства. Эту стену следовало либо оставить в покое, дать ей стать толще и прочнее, либо уничтожить. Принц не знал, как это будет, но был уверен – после этого разговора между ним и Целестией больше не будет никаких уверток, никакого молчания и лжи. Мэррсез был настроен покончить со всем этим немедленно. В конце концов, они просто теряют время.
«Как неудобно она встала».
Мэррсез уцепился взглядом за образ стоящей перед ним девушки, чтобы его взгляд ненароком не «соскользнул» на море за ее спиной. Целестия же заговорила, но принц не подал виду, будто несколько обескуражен. Он не рассчитывал, что она сама заговорит, и теперь ловил каждое ее слово.
«Чтобы она не делала, она чего-то добилась и что-то… увидела. При этом не представляет, что именно. Ты ведь говоришь правду, или хочешь тянуть время?»
- Единственное, в чем я могу вас сейчас заверить, леди Целестия, так это то, что я не отступлю, - ответил принц на ее вопрос. – Вы сами прекрасно видите, что у меня пока нет достоверных сведений для того, чтобы действовать.
«Однако у меня уже есть некоторые наброски того, что происходит, равно как и смутные предположения, откуда начинать искать. Лучше, чем ничего».
Ладно, это будет позже, когда они покинут Эст. Времени для раздумий будет предостаточно. Сейчас следовало обсудить нечто другое, так же немаловажное.
Мэррсез, отложив в сторонку мысли о том, что жрица что-то обнаружила, заговорил о том, что собирался ей сказать:
- Почему вы молчите, леди Целестия? Ваше недоверие основано на том, что вы видите во мне врага, или просто неожиданную бестолковую помеху? Вы правда полагаете, будто бы я не вижу, что происходит? Будто бы мне все равно?
Принц не страшился говорить свободно, кто бы не находился перед ним – часть своей отталкивающей «славы» при дворе он заработал именно этим – и сейчас Мэррсез говорил тихо и мягко, словно бы боялся спугнуть диковинное создание, чудом оказавшееся возле него, но слова его звучали твердо и спокойно. Возможно, если говорить образно, так оно и было, и диковинным созданием здесь было доверие.
Принц, помолчав, разглядывая жрицу, тихо вздохнул, покачав головой и склоняя ее на бок:
- Чего вы так боитесь?

===> Асгард - Особняк Диштинов

Целестия кивнула на ответ Мэррсеза, подавив в себе желание детально проанализировать его. Она расцепила пальцы и опустила руки, готовясь к своим последующим словам. Но это было лишнее, принц продолжал:
- Почему вы молчите, леди Целестия?
«Ты сам не даешь мне сказать!» - подумала жрица, но вклинить это возмущение было некуда. Она слушала речь Мэррсеза с довольно спокойным лицом, но чуточку нетерпеливо. Его слова больше вязались бы с гневным тоном, раздражением, с громким голосом. Однако представить его истерящем Целестия не могла, поэтому тихую, мягкую речь воспринять было легче.
Но такие слова все равно были неожиданными и какими-то странными, поэтому сразу на них ответить девушка не могла.
Поэтому Целестия внимательно смотрела на принца, разглядывая особенности его радужки. Ей в принципе не хотелось отвечать на эти вопросы, потому что это привело бы к большим проблемам. Но ей нравилось, что он хочет расставить все точки в рунах.
Вздохнув, принц закачал головой, и Целестия встрепенулась: она немножко увлеклась узором. Наверное, он все-таки ждал ответа.
- Чего вы так боитесь?
И Целестия опять не захотела отвечать. Вопрос ведь такой, на который Мэррсез сам знает ответ. Она пожала плечами, улыбнулась и, ступив вбок от принца, чтобы видеть и море, и улицу Эста, заговорила без всякой иронии или насмешки:
- Чтобы не тратить время, Ваше Высочество, я не буду отвечать на ваши вопросы и сразу перейду обратно к делу – как и собиралась изначально. Чуть позже мы сможем это обсудить, если вы пожелаете. Пока что скажу одно - я не меньше вашего желаю взаимного доверия между нами, аэтас. Сейчас же я скажу вам некоторые свои догадки – иначе их назвать пока нельзя, - впрочем, возможно, вы не услышите ничего нового.
Она помолчала несколько секунд, прикрыв глаза, затем продолжила:
- Помимо исцеления, у меня есть некоторые другие способности, но они не стабильны, поэтому я не сказала о них...да и незачем было. Я не так хорошо их контролирую, как хотелось бы, - на мгновение лицо исказилось от неприятных воспоминаний, - поэтому стараюсь не опираться на них. Они позволяют мне видеть события, свидетельницей которых я не была…может быть те, которые только будут. И хотя звучит это прекрасно, на деле – ничего приятного и мало пользы в силу того, что они бесконтрольны, - «как давит это знание, если бы вы могли понять». - И сейчас я попыталась применить их… - Целестия повела плечом, - у меня получилось. Наверное, потому что здесь было очень много – энергии?.. Впрочем, оставим теорию, я ведь, кажется, хотела быстрее, - на лице появилась легкая улыбка, но вскоре исчезла, уступив место усталости и печали, которые все нарастали. – В общем, мне удалось увидеть нападение. Но, увы, все, что мне удалось разглядеть – в основном свет от звезды. Но вот как именно это разрушалось – словно от одного ее присутствия… то луч вырывается и словно входит в материю, то вообще внешне никакого воздействия, то волна воздушная. Если вы посмотрите на развалины ближе, увидите, что дерево то разломано, то словно продавлено, то раскрошено. И еще эти ожоги… - она дернулась, и поправилась: - Ладно, только факты. В общем, огромная сила, разнообразная по сути. К сожалению, я не видела всей картины, отрывки были не последовательными и, к сожалению, не дали ничего такового, о чем нельзя было догадаться.
Целестия перевела дух и продолжила уже твердым голосом, не давая Мэррсезу вставить ни слова:
- Теперь о выводах. Очень вероятно, что разрушен будет не только Эст. Я чувствую, что подобное повториться. Да и видели уже нечто похожее где-то над Аридией - и не только. Хотя, насколько мне известно, нападение - первое... Эта «звезда» обладает колоссальной силой, а ее цели – пока неясны. Как вы сами и отметили, она будто бы божественного происхождения. Этих мыслей я и боюсь, ведь свет ассоциируется со Святой Матерью, в первую очередь. Это событие может быть использовано противниками Ее Величества, а если и нет: то обыватели сами могут прийти к не самым приятным выводам.
Целестия внимательно смотрела на принца, отмечая его реакцию. Ей бы очень хотелось, чтобы он оказался достаточно разумен. Свои же мысли она спрятала как можно глубже, не давая пока ходу размышлениям, и только это позволяло ее лицу быть спокойным, а голосу – ровным.
- Не знаю, насколько это разумно – поправьте меня, если что, в конце концов, я абсолютно в этих делах неопытна: мне кажется, что нужно выдать какую-то версию, чтобы успокоить. Хотя мне незнакомо ничего, что могло бы сойти за правду. Сваливать все на «Небеса» значит сделать им одолжение, сфирийцы испугаются их. Но лучше, чем они решат, что якобы Святая Мать нападает на верные королеве поселения. Ведь это будет означать, что Богиня недовольна ею. Однако ложь еще подозрительнее, и посему, наверное, не стоит спешить.
Девушка замолчала, давая утомленным связкам и горлу отдохнуть. Надо бы еще кое-что добавить, но сил еще раз открыть рот и напрячь язык не осталось.
Ей бы хотелось, чтобы сейчас как раз ответил Мэррсез, но он промолчал, и даже по лицу Целестия не понимала реакции принца. Собрав волю в кулак, девушка продолжила:
- Как вы наверняка уже поняли, Ваше Высочество, дело это мне интересно в том числе, потому что должна же я буду что-то рассказать принцессе, – наверное, принц удивится подобному словесному потоку – странно и подозрительно, – но так было куда быстрее и легче чем если бы она только отвечала на вопросы.
Однако само высочество поступило ещё непонятнее, выразительно поинтересовавшись здоровьем принцессы. И Целестия, непонимающе нахмурив брови, вполне честно ответила, что с ней все в порядке. Дополнительно она спросила, есть ли у принца конкретные подозрения о том, что Ее Высочеству моет грозить опасность - но вразумительного ответа так и не получила.

Северо-восточная часть Эста.

Разговор дальше не пошел: принц направился в сторону «площади», жрица молча последовала за ним. Узнав у старосты, где нужна помощь, Мэррсез раздал указания инджиниитам.
Следующий час был потрачен именно на выполнение этих указаний. Сама Целестия, предварительно уточнив, что она нигде не требуется у Дев, немножко поговорила со старыми знакомыми.
- Да в Соборе все по-прежнему, - махнув рукой, ответила одна из них на вопрос Эльен о Соборе. – Все также учатся, дрожат перед экзаменами и шутят над наставницами.
Дева (Талши) вздохнула и, проверив, что они стоят вдалеке от остальных, добавила, понизив голос:
- Только теперь в Соборе солдаты королевские – тут и там. Надоели ужасно, сбивают всю атмосферу и дух, - Талши раздраженно цокнула языком, и, увидев хмурое лицо собеседницы, с большим воодушевлением продолжила: - Вот-вот, представляешь? Многие Девы Неба или Меча, конечно, идут потом в солдаты – но опять же, им в Соборе не место. Впрочем, особенно на глаза не попадаются… Я спрашивала, говорят, что они тут для охраны. Да как будто мы сами за себя постоять не можем! - Девушка с силой топнула ногой, но тут же, бросив взгляд за спину Целестии, удрученно добавила: - Ну да, если не считать вот этого… Но ведь и солдаты ничего не сделали!
Девушка явно возмущалась бы еще долго – но тут ее окликнули и она, извинившись, отошла. Рассказ Талши был похожим на правду, но Целестия прекрасно знала, что та любит разбавлять факты собственными домыслами, никак их не отделяя. Впрочем, надо отметить, что девушка часто была права. Да и Талши не была ученицей – она закончила Собор уже давно, но часто туда прибывала и очень любила на равных общаться с воспитанницами.
О солдатах в Соборе Целестия слышала и от других Дев – но они ограничивались этим фактом. Талши пока была самой откровенной, но Эльен не была склонна принять ее слова за истину… С другой стороны, все выглядело донельзя логичными – в Юуне видели Сэлулу Элмри, а это – город Орденский, следовательно, она может ожидаться и в Соборе.
«Маррин же говорила, что Сэлула действует заодно с королевой, - брови девушки вновь сошлись к переносице, - но солдаты остались. Это не афишируется…и, надеюсь, Мэррсез о Сэлуле не знает. Больно странно: принцесса и Сэлула в один день в одном месте. Проблемка».
С другой стороны, она знает связь и поэтому ее видит…Может, остальные и не заметят?
«Только если об этом позаботиться сама Святая Мать», - да, не стоит на это надеяться.
Вскоре инджинииты начали готовиться к вылету – в Асгард, как узнала жрица, - и Целестия подошла к ним. Таэллин направлялась с ними (жрица пропустила момент приглашения), и вместе Девы сели в ресселер, почти сразу взмывший над Эстом.
Тяжелым взглядом Целестия смотрела на удаляющуюся землю. Ей хотелось благословить селение, помолиться о нем у Святой Матери.
«Но вдруг это и есть ее воля? - девушка взглянула на небо, но там не было ни Курадо, ни Матери, тем более. – Должна ли я искать тебя?».
Словно камень висел на сердце, хотя внешне Целестия никак не проявляла этого и даже те, кто хорошо знал ее, не нашли бы отражения ее мыслей на лице. Жрица, поднявшись на корабль и узнав, через сколько они прибудут, отправилась в свою каюту.

===> Через несколько часов. Асгард, Воздушный порт.