21 инлания 771 года Эпохи Солнца

20 часов спустя
Второй этаж, спальня для гостей

Солнце медленно взбиралось на свежее после прохладной ночи небо, чистое и не омраченное облаками. Звезды померкли уже давно, равно как и отступивший предутренний сумрак и теперь, когда первые яркие лучи плеснули из-за западных окраин Асгарда, заставив потемнеть силуэты башен и высотных строений, Мэррсез отстраненно подумал о том, что солнечный восход всегда будет удивлять его своим тихим великолепием. В этой картине, открывающейся из окон и балкона, широкая дверь которого была открыта всю ночь, было нечто космическое. Моря и океаны исчезали, континенты меняли свои очертания, цивилизации рождались, достигали своей зрелости и исчезали, не оставив после себя и следа, но солнце по-прежнему поднималось над этими землями.
Принц часто наблюдал эту картину. Он проснулся рано, чувствуя, что прекрасно отдохнул и находится в отличном расположении духа. Привычка, зародившаяся еще во время службы, часто играла решающую роль в его настроении, и Мэррсез понимал, что в дальнейшем, в ближайшие несколько часов, его настроение сыграет на руку и ему, и его планам. Но это позже, а пока – только внутреннее пение энергии, просыпающейся в его теле.
Заглянувший в эту спальню застал бы первого принца в одних светлых штанах пижамы, стоящего спиной к двери на полусогнутых ногах и поднятыми перед собой руками с по-особенному сложенными пальцами. Его мускулы были напряжены до предела а кожа сверкала от мелких искорок-капель пота. Легкая разминка, включающая в себя потягивания и растяжки, и сотня отжиманий были лишь подготовкой к настоящему пробуждению организма и разума. Некоторый набор движений, особая плавная жестикуляция и - самое главное – ровное дыхание, вкупе давали невероятный результат. Этот подвид старой «разминочной» гимнастики как ничто иное давал прочувствовать пластику и силу собственного тела. Мэррсез, старающийся удержать темп дыхания, широко раскрытыми глазами смотрел прямо перед собой. Его взгляд был слеп – все внимание принца был обращено внутрь самого себя. То, что он ощущал, завораживало; его грудь медленно вздымалась и опадала, и все его напряженное тело словно бы сведенное судорогой, казалось ему наполненным звенящей, чистой силой. Принц чувствовал ту самую энергию, которая всегда готова к применению. Каждый раз, когда он прибегал к этой гимнастике, он думал об этой энергии как о пульсирующей сверкающей икре, ослепительно яркой и мощной.
Он медленно вдохнул полной грудью и выдохнул, выпрямляясь, закрывая глаза и опуская руки. Расправив плечи, он стоял широко расставив ноги на залитом мягким солнечным светом ковре, обдуваемый легким утренним ветерком.
«Хорошо. Ты силен и духом, и телом».
В подобных мыслях не было зерна бахвальства. Мэррсез прошел через это уже давно. Умение чувствовать себя, смотреть и видеть он находил теми самыми качествами, которых так не хватало другим. Учиться этому умению предстояло всю жизнь и не факт, что этой цели можно было достигнуть. Вероятно, это было сродни пути к совершенству. Мэррсез понимал, что по-настоящему научиться раскрывать свои мысли и чувства ему предстоит несоизмеримо долгое время.
Воспоминания о сне, который он видел этой ночью, были единственным, что сейчас тревожило его. Принц не понимал, что он увидел, но это сновидение не было из разряда тех, что можно было бы отнести к благовестным. От самого сна в памяти принца мало что осталось. Даже сейчас, полностью расслабившись и сомкнув веки, он мог вспомнить лишь холмистую местность, заросшую сочной высокой травой под мрачным, низким небом, закрытым плотным полотном предгрозовых туч. На одном из холмов перед Мэррсезом ярко полыхало дерево. Крона была уже уничтожена, и теперь языки пламени пожирали ветви. Дымный шлейф сносился ветром в сторону. И еще одно воспоминание – на этот раз Мэррсез лежал на земле, чувствуя холод, какой ему не доводилось ощущать за всю свою жизнь. Над ним было лишь темное ночное небо с огромной звездной спиралью, уходящей вглубь бесконечности.
Нечего и говорить, подобные сны можно было счесть за дурное предзнаменование. Хотя принцу порой снилось кое-что и похлеще, где символов смерти – в том числе и собственной – было куда больше и они были более явными. Кошмары являлись едва ли не обязательной сопровождающей частью психологической нагрузки после каждого сражения или чьей-либо насильственной смерти, произошедшей на глазах у принца. Со временем эти страхи умолкли, и подобные сны уже не пугали его так, как в молодости и в начале карьеры, но сейчас Мэррсез не находил в этом ничего утешительного. Он осознавал, что с умением перешагивать через подобные вещи его душа черствеет, и противился этому так, как только мог. Принц навсегда запомнил лицо и образ того исфири, которого он убил первым; он до сих пор видел его во сне, но все реже и реже. Притупленное чувство вины за содеянное все меньше и меньше давало о себе знать, или же это было осознание того, что он поступил правильно, убив своего врага в бою много лет назад?..
Мэррсез открыл глаза и прищурился на яркое солнце. С момента его пробуждения прошло, наверное, с получаса. Пора было приводить себя в порядок и спускаться вниз.
Прихватив одежду, принц выглянул в коридор. На втором этаже особняка царили тишина и порядок, и Мэррсез невольно подумал о том, что он производит впечатление прибранного, хорошо обустроенного дома, в котором еще никто не живет, но он готов к заселению в любой момент.
Ванная комната была напротив от двери той спальни, которую отвели Мэррсезу для ночевки. Как понял принц, второй этаж особняка Тиэлла был специально обустроен так, чтобы в нем могло прожить некоторое количество гостей. Что ж, учитывая нрав и характер рыцаря, здесь, должно быть, редко бывало так тихо и спокойно, как сегодня.
«Вероятно, в этом доме многое изменилось с тех самых пор, как Тиэлл вступил в Орден», подумал Мэррсез, заходя в ванную комнату. Да, наверное, так и было. Хозяин дома теперь часто в разъездах, и вместо того, чтобы предаваться творчеству и встречаться со своими друзьями, путешествовать со своей супругой и проводить время как и подобает порядочному гражданину и верноподданному, Тиэлл мотыляется по всей стране, рискуя получить увечья или вообще погибнуть.
«Филиа, должно быть, ненавидит меня всем сердцем».
Это мало тревожило принца. Чужая злоба и ненависть, направленная на него, его не трогала, разве что служила сигналом быть осторожнее с теми, кто их испускает. Так же это было неплохим сигналом и того, что источник подобных «доброжелательных эмоций» едва ли не расписывается в собственном страхе и бессилии перед ним.
Мэррсез включил воду, и в течение последующих пятнадцати минут принимал душ, чередуя теплую воду с холодной через несколько минут. Он продолжал думать о горящем дереве под низкими грозовыми тучами.
«Такое случается от удара молнии».
Будет лучше, если он и Тиэлл поскорее вернутся в порт. Дела незаконченного инспекционного полета еще являются приоритетными, и несколько позже он сможет уделить время собственным мыслям и ощущениям, чтобы принять следующее решение и определиться, как поступить. Мэррсеза обуревали сомнения касательно следующего шага и он прекрасно понимал, что для того, чтобы эффективно действовать в очень скором времени ему потребуется нечто большее, чем крепость духа и тела.
Спустя еще несколько минут, принц, облаченный в черный мундир, в который он переоделся вчера перед тем, как покинуть «Серафим», благоухающий травяным шампунем и свежестью геля для душа, прошелся по коридору до лестницы, по которой можно было попасть на третий и на первый этажи особняка. Мэррсез бывал здесь на правах гостя несколько раз, с тех самых пор, как он познакомился с Тиэллом, и внутреннее убранство и интерьер уже не интересовали его. Здесь ничего не изменилось с тех самых пор, как Мэррсез был здесь в последний раз, а это было три года назад, когда гостеприимный Тиэлл зазвал принца и еще нескольких рыцарей отпраздновать одну из последних побед над воздушными пиратами. Мэррсез, вспоминая отгремевшую пирушку, невольно улыбнулся.
Тиэлл ждал принца на причале, когда «Серафим» входил в док и производил швартовку. Остальные корабли Ордена уже достигли Асгарда еще в обед, и прибывшие сюда рыцари под началом герцога Джино ждали, когда флагман нагонит их. Мэррсез размышлял, какой из отелей города ему выбрать для остановки, и Тиэлл развеял все его сомнения на счет этой головной боли. Принц не особо хотел ехать в какой-либо отель, равно как и навещать свою тетю Тэн. Вот так заявляться без приглашения было не очень приличным, да и видеть ее Мэррсез не хотел (впрочем, как он думал, его не желали бы видеть в резиденции герцогини тоже). Рыцарь не стал приглашать кого-то еще, и большинство рыцарей охотно отправились гостить к графу Клауду, в его загородный особняк. В то время как экипаж «Серафима» покидал корабль, чтобы отдохнуть и развеется в городе, навестить родных и знакомых, принцу и Тиэллу пришлось задержаться, чтобы навести справки у местной администрации порта. Удача улыбнулась ему – в делах, которые велись в порту Асгарда за последние недели, всплыли некоторые интересные неприятные факты.
Асгард – крупный транспортный узел в этих краях, и следы тех, кого можно было бы отнести к пособникам Элмри и организации «Небеса», нашлись именно здесь, а не в удаленных периферийных городках Сфирии. Принц перепроверил все еще раз и был несколько озадачен, насколько смело действует противник. Вместо того чтобы выбрать тихие гавани, подозрительные суда вставали на прикол в центральных частях Сфирии. Принц нашел сразу два подозрительных корабля, чьи регистрационные номера следовало проверить. Он написал письмо, приложив к нему копии документов, доказывающих причастность экипажей подозрительных судов к деятельности, которая у Мэррсеза вызвала подозрения. Так или иначе, письмо подписанное принцем и отправленное в асгардский отдел королевского ведомства воздушной безопасности, возымеет должный эффект – соответствующие службы должны получить оповещение и обнаруженные корабли и их экипажи должны быть задержаны там, где они появятся в следующий раз.
Это было определенным успехом. Два корабля, появлявшиеся в разные периоды времени и задерживающиеся в порту Асгарда на разные сроки, в то время, как на территории порта производились довольно странные грузовые операции и мелькали такие же странные члены экипажей. Мэррсез подумал, что теперь ему есть от чего оттолкнуться – он взял на заметку названия, классы и конфигурационные особенности этих двух судов, понимая, что их появление на горизонте во время полета можно будет считать второй половиной успеха.
Закончив дела в порту, принц отправился в гости к Тиэллю с чистой совестью.

Первый этаж и терраса

Мэррсез спустился вниз по лестнице, зная, что обычно завтрак здесь подают на огромной террасе. Память услужливо извлекала из своих недр те знания об этом особняке, которые принц приобрел за время предыдущих визитов, и поэтому Мэррсезу не пришлось долго блуждать по коридорам первого этажа.
Терраса располагалась в восточной части особняка, окруженная буйной растительностью густого и обширного сада. Многочисленные деревья и аккуратно постриженные кусты, которых сегодня еще не коснулись солнечные лучи, расположились полукругом у террасы, в центре которой уже был накрыт стол на трех персон. Мэррсез посмотрел вверх, на небо, приобретающее цвет топленого молока, проследив, как он меняется к горизонту, где еще сохранился грязно-серый оттенок. Здесь не было ни слуг, ни гостеприимных хозяев, и принц решил подождать, пока кто-нибудь из них не объявится. Обернувшись, он тут же услышал торопливые шаги и на пороге появился Тиэлл в черных брюках от костюма и белой сорочке. Судя по его взгляду и влажным волосам, он так же недавно проснулся и только что выбрался из душа.
- Доброго утра, аэтас, - громко сказал он. Рыцарь был младше принца на десять лет, был так же высок и строен, и порой Мэррсез не совсем понимал, что толкнуло этого исфири заняться работой, столь далекой от его творчества. Тиэлл черпал вдохновение из всех этих опасностей и путешествий? Или же просто развеивал скуку?
Внешность Тиэлла больше подходила его прошлому роду деятельности. Он был силен и вынослив, но в его образе не хватало чего-то неуловимого, что помогло бы рыцарю соответствовать своей новой деятельности. Мэррсез знал, что раньше Тиэлл был успешным актером в местом театре, однако увлечение религией и оружием сделало свое дело. Теперь высокий исфири с красивым мощным голосом, покорявший сердца своих поклонниц управляется мечом так же искусно, как и бывалые вояки.
«Вот что значит талантливый индивид».
- Доброго, Тиэлл.
- Как спалось на новом месте?
- Я прекрасно отдохнул, спасибо.
Улыбающийся Тиэлл жестом пригласил к столу, и мужчины уселись по обе стороны стола, оставив пустующее кресло между собой для хозяйки.
- Филиа сейчас придет.
Мэррсез поудобней устроился в комфортном плетеном кресле. Должно быть, их здесь всегда три – третье для дочери Тиэлла, которая, являясь Алийской Девой, по вчерашним словам Тиэлла участвует в экспедиции неподалеку от Белых гор. Подумав, что занимает кресло, отведенное члену этой семьи, Мэррсез почувствовал себя неловко. На несколько секунд, но все же.
- Ты часто видишь дочь?
- Нет. Моя девочка выросла и стала взрослой.
«Вероятно, ты даже не сильно жалеешь о том, что теперь Акрис так далеко», подумал Мэррсез, «дети вырастают и родители жалеют о том, что детство их отпрысков закончилось так быстро».
Возможно, он в этом ничего не смыслил, и комментировать слова Тиэлла принц не стал.
- И не говори, Тиэлл, - сквозь полуприкрытые веки разглядывая рыцаря, елейно сказал Мэррсез, едва разжимая губы. – В наше беспокойное время не успеешь оглянуться, как ты не только обзаведешься женой, но и станешь дедушкой.
- О нет, Акрис еще не встретила того, кого хотела бы увидеть в роли супруга…
- Ну-ну, - выдержав паузу и не меняя тона проговорил Мэррсез.
- Или по крайней мере, мне она об этом не говорила.
На террасе появилась женщина в длиннополом платье с длинными светлыми волосами, сплетенными на затылке в сложную «конструкцию». Филиа несла большой поднос, на котором, помимо кофейника и салатницы лежала свернутая газета.
- Доброе утро, аэтас, - улыбающаяся женщина поклонилась. Мэррсез, поднявшись со своего места, отвесил поклон в ответ. Филиа едва ли не сияла от счастья, и Тиэлл выглядел в прекрасном расположении духа.
«Теперь они редко когда встречаются дома. Похоже, зря времени не теряли».
- Вы у нас уже не впервые, и все равно, каждый раз видеть принца за столом… - Филиа улыбнулась еще шире, пока Тиэлл принимал у нее поднос.
- Многие вообще удивляются факту моего существования присутствия где бы то ни было, - заметил принц.
- Нашего дома это не касается, аэтас, мы всегда рады вас видеть.
- Я редко слышу подобное, - усмехнулся принц. – По сему благодарю от всего сердца.
Тиэлл, уже изучающий взглядом газету, довольно хмыкнув, протянул ее принцу:
- Взгляните-ка сюда, аэтас.
Мэррсез принял печатное издание, посмотрев на заголовок на титульном листе. Таблоид «Энсвут» - не самый надежный источник информации, и принц тут же убедился в этом еще раз. «Странное атмосферное явление в небе над Сфирией» - этого было достаточно, чтобы не вдаваться в подробности. Мэррсез бегло пробежался взглядом по тексту, состоящему из домыслов и безнадежно устаревшей и поэтому бесполезной информации, пока Филиа раскладывала по тарелкам легкий салат и разливала кофе. Звезду видели в небе над Аридией восемнадцатого числа, чуть позже – возле Небулы и Эньина, а так же в статье упоминались события вчерашней ночи с разгромленным портом Эста.
«Шустро», невольно подумал принц, опуская взгляд вниз, чтобы прочитать имя автора статьи.
«Свен Люмис».
Имя этого корреспондента было знакомо так же.
Мэррсез опустил газету и встретился с пытливым взглядом Тиэлла:
- Что скажете, аэтас?
Что тут скажешь… Статьи подобного рода нужна для того, чтобы занять не слишком обремененные умы и почесать языки.
- Не хочу уподобляться этому Свену, - ответил Мэррсез, возвращая газету.
Потом они завтракали, и принц слушал, как между делом щебечут счастливые Тиэлл и Филиа. Мэррсез думал о том, что они прекрасно вписываются в его представление о том, какой должна быть уже окрепшая семья, избавившаяся от первых десятков лет совместной жизни и вместе с этим сохранившая в себе тот непринужденный настрой, не закиснув в быту и скуке.

Сад

После завтрака они вышли на дорожку, ведущую к маленькой посадочной площадке, на которой примостились сразу два стридора. Мэррсез тепло простился с Филиа, тут же поспешно направившись в сторону летательных аппаратов, давая им простится. Мэррсез, забравшийся в седло стридора, пристегнувшись и надев шлем, прождал всего лишь чуть более минуты, когда рядом появился Тиэлл. Он по-прежнему выглядел ни чуть не расстроенным столь скорым возвращением к своим обязанностям, но Мэррсез без лишних тупых расспросов понимал, что рыцарю не хочется улетать, по крайней мере не сейчас, и он многое бы отдал для того, чтобы задержаться у себя дома хотя бы на неделю.
Мэррсез, бегло взглянув на него, осмотрелся по сторонам с невозмутимым видом.
«Ты понимаешь, что это невозможно».
- Я готов, аэтас, - сказал Тиэлл, садясь за руль своего темно-серого стридора. Мэррсез кивнул, опуская на глаза темные очки шлема, включая двигатель.
Спустя несколько мгновений пара стридоров взмыла в воздух, отправившись на северо-восток, туда, где располагался воздушный порт Асгарда.

===>Воздушный порт