Неизвестная пещера.

"Что... это...!?" Принц медленно открыл глаза. Чувство было такое, как будто он лежит в теплой постели в своей комнате в Кратасе. Слегка придя в себя Оливер понял, что лежит он не в постели. И та комната (если её можно было назвать комнатой) радикально отличалось от его уютной и привычной комнаты в родной крепости.
Рыцарь привел себя в сидячее положение, осматривая странное помещение. Рядом с ним на каких-то шкурах лежали Амброзий и незнакомая девушка, которую они спасли от каких-то разбойников. "Спасли... а где ЛЕС?!"
Оливер с силой тряхнул головой, надеясь таким образом отогнать странное видение, или сон, или иллюзию, чем бы это не было. Но здравый смысл ему подсказывал, что никакая это не иллюзия и не сон, и все что он видит перед собой - вполне реально. "Но к-как?" Юноша закрыл глаза, пытаясь вспомнить, что случилось в окрестностях Генгера. Перед глазами еще раз пронесся кинжал, брошенный мужчиной в девушку, затем спины противников, уносящихся в лес... "Потом я подошел к ней и... какая-то тень..." А после этого уже ничего не помнил.
Оливер быстро встал с кровати, чтобы еще лучше осмотреть эту... пещеру. Вернее, даже тюремную камеру, иначе её было сложно назвать. На это определение толкали массивные стальные решетки. Принц подошел к ним, стараясь идти как можно тише. Только сейчас он понял, что пещера освещалась светом двух факелов, которые освещали еще небольшой каменный холл и коридор. Куда вел этот коридор он не видел. Но почему-то была сильная уверенность, что они под землей. "Но кто... и как?"
Первым порывом было крикнуть и сразу узнать, что случилось, где они находятся и главное, каким образом они тут оказались. Но Оливер быстро передумал и подошел к Амброзию, осторожно ткнув его в плечо.
- Господин Крейн, - полушепотом позвал принц, - Господин Крейн! Проснитесь!

Неизвестная пещера.

Оказывается, плохие дни ходят не только парами, в случае Куницы – дня четыре, а впасть в спячку, увы, воровка была не научена. Попасть из одной неприятности, в другую - куда ни шло, а вот попасть во вторую и не понимать, КАК это вышло...
Пробуждение бывает разным. Приятным и нет. Приятное, это когда точно знаешь чего НЕ будет, сегодня, например неприятностей, а солнце светит ярко и весело. Или звёзды. А неприятные, это когда просыпаешься в совершенно не знакомой комнате, притом твёрдо помня, что минуту назад почти начала вести беседу со спасителями по-неволе. Не то что бы само пробуждение было плохим, или болезненным, нет, но один факт наличия тут решётки, что была прекрасно видна с койки, сводил на нет любую версию мирных намерений тех, кто сюда поместил Лиску.
После бегства наёмника, девушка точно помнила, принц представил себя и спутника, и только Ганн хотела ответить, как случилось то, что случилось. То есть чертовщина какая-то, внутреннее чутье подсказывало, что это точно не простое похищение или же нападение. И готова была свои сапоги съесть, ставя на то, что здесь не обошлось без магии. Это-то и хуже всего. С магом она имела дело лишь однажды, и то, тогда еле ноги унесла.
Девушка думала. Усиленно и непривычно много. Выдохнула про себя "Отдаю последнее" и...
- Нечестно. - Справедливо возмутилась полуэльфа, одним слитым прыжком соскакивая с кровати. В этот момент услышала ещё один голос, значит, закон подлости сработал не только на её счёт. Всё же приятно осознавать что в..м...плохое попадаешь не в одиночестве. Это не злорадство, а надежда на лучшее, что в сказках оправдывается только в компании... друзей. А этих двоих она только сегодня встретила. Хотя они были явно лучше Кереуса.
Да?
Исследовав комнату, ничего интересного, и, даже, не интересного, не нашла. В том числе своих вещей. Кроме одежды не было ни кинжала, ни кошелька, ни плаща. Хотя, он то махнул полой ещё в бытность её забега через заросли. Подмывало пройти дальше, но сработал инстинкт самосохранения. Иногда он всё же работал...
Ганнаев прошлась по комнате, та сохраняла возмутительно неизменный вид, и приблизилась к рыцарю и тормошимому им спутнику, что так настойчиво именовал Ганн "малявка". Подумала немного и, решив, что грусти на троих чересчур мало, весело (насколько это было возможно), произнесла:
- У здешних хозяев странные представления о гостеприимстве, да? Кстати, меня Куница зовут. Или Лиска.

Неизвестная пещера.

- Нх... отвали... Какой я тебе господин?... — спросонья пробурчал Амброзий, вяло попытавшись отмахнуться от непрошенного тормошителя, однако тот свое черное дело уже сделал, спугнув сон. Пират приоткрыл один глаз, оглядел потолок, потом приоткрыл второй и недобро покосился на того, кто посмел его разбудить.
- Э... Олли? — несколько удивленно произнес он, увидев принца, поморгал, зевнул, после чего с хрустом потревоженных суставов принял сидячее положение, скрестив ноги, и огляделся по сторонам. Увиденное не вызывало никаких особых мыслей вплоть до того момента, пока Амброзий не заметил внушительные решетки, отделявшие большую тюремную камеру от коридора. Увидев это, он сурово нахмурился и поскреб заросшую темным волосом грудь под расстегнутой курткой.
«Тюрьма... нет, я ошибся... просто пещера для содержания пленников,» - подумал он, поводя по сторонам все еще заспанными глазами. - «А, точно ж! Кто-то накрыл нас, пока мы стояли и трепались после того, как спасли эту рыжульку...»
Взгляд остановился на полуэльфийке; приветственно ухмыльнувшись, Амброзий поднялся на ноги, не постеснявшись использовать Оливера как подмогу, ухватившись за его руку.
- А я — Амброзий, а это — Олли... — начал было он, но тут же спохватился:
- А, Олли нас уже представлял перед тем самым, как нас... пригласили сюда.
Он вновь ухмыльнулся, еще шире, чем прежде, находя необычайное удовольствие в том, что можно делать это безбоязненно, после чего прошел прямиком к решетке, отгораживавшей пещеру от коридора; света двух факелов было достаточно, чтобы бродить по довольно большой пещере, не натыкаясь на предметы, а вот коридор почти сразу сворачивал куда-то вправо, так, что высматривать там было нечего. Амброзий смачно высморкался в пальцы, стряхнул соплю на пол, после чего, ухватившись за решетку, попробовал ее на прочность.
«Что-то мне в последнее время везет на всякие места заточения,» - с раздражением подумал он; решетка между тем, конечно, даже не дрогнула. - «Сфирийский корабль, теперь вот это... Дерьмо! Я не могу сидеть здесь, пока Курадо там совсем одна!»
Пнув решетку, он резко развернулся и оглядел невольных сокамерников исподлобья, сквозь занавес спутанных белобрысых волос.
- Ну, птенцы, кто что думает? Кому мы могли так сильно понадобиться? — хмурый взгляд серо-стальных глаз остановился на полуэльфийке. - Эти люди, что охотились за тобой... не их ли это рук дело? Подготовить ловушку, отвлечь внимание притворным бегством. С опасной компанией ты связалась, малявка.
Амброзий перевел взгляд на принца и нахмурился еще больше. Если память не подводила его, то за пару минут до того, как неизвестно что усыпило их, Оливер, представляя себя и пирата девушке, назвался своим настоящим именем... а что, если эта ловушка была рассчитана именно на него? Странные дела в шахтах Генгера, Руфус отправляет брата за подмогой, видимо, почти сразу после того, как сам Амброзий полез под землю; наверное, старший принц рассчитывал, что Оливер вернется как можно скорее, то есть уже сегодня днем или вечером... кажется, конь Оливера охромел... а вдруг неспроста? Мог ли кто-то нарочно задержать принца?
«Или это просто лесные разбойники,» - подумал Крейн, почесывая грудь. - «Странно, что их не испугал вид плаща Олли, и они рискнули напасть на рыцаря-Дракона. И не убили нас всех сразу. Убить, трупы закопать в глуши, вещи забрать... драконий плащ, форменную застежку и прочие приметные штучки выкинуть или сжечь — так было бы наиболее разумно. Странно.»
- Ну, у кого какие мысли?

Покусав губу, что, кажется, в последнее время вошло в привычку, она направила взор на саму железно-прутастую виновницу того, что они никак не могли покинуть хотя бы комнатушку, в которой находились. Но та ответила видом абсолютной неприступности. Да и…Пальцем ломать что ли?
Скупого света факелов сейчас вполне хватало глазам Лиски, дабы нормально разглядеть сокамерников. Один, тот, которого звали Амброзий, был довольно высок, и наконец, Ганн поняла, что у него не так с рукой. Её просто не было. Хотя, и калекой его назвать было нельзя, и, видимо, не стоило. Судя по внешности, больше подобающей разбойничьему атаману. Или фольклорному пирату. Только крюка, на месте отсутствующей руки, и попугая на плече, не хватало для завершения образа.
Второй же являл собой мечту чахоточных домашних девиц, что зачитываются романами про рыцарей, и подвиги оных, больше внимания отдавая первым. Молодое лицо, исполненное истинным благородством и достоинством высокородного, стать, манера говорить. Едва ли он был намного старше Ганнаев, хотя по меркам людей, она была зрелой девушкой, по меркам же тех, кто её знал и полукровок, даже, лишь подростком, уже не ребёнком, но и не достигшей той черты, когда человека можно с полной уверенностью назвать взрослым. Самостоятельным, ответственным…
Так оно и было.
Ганн даже невольно хихикнула, несмотря на ущербность своего положения, так забавно смотрелись эти двое, яркий контраст сразу бросался в глаза. Ну прямо иллюстрация к детской книжке про сына короля и серого волка, что выручали прекрасную дщерь короля соседнего государства от тёмного колдуна-вампира Тращея Бессмертного.
Да. Вот только на белокожую эфирную красотку, сама полукровка явно не походила. Скорее лисицу, и то, из совершенно другой сказки. Сказок.
- Едва ли. Кереус слишком туп для того чтобы придумать такое, а в довесок и труслив, чтобы связаться с магом. То, что здесь замешаны тайные искусства я не сомневаюсь. А с людьми я не связывалась, они сами на меня нарвались, за что и поплатились. – Гордо задрала она хорошенький носик. В глазах, правда, плясали бесенята. – Может тут сломать что-нибудь или бой подушками устроить, а на шум они и прибегут…- Задумчиво продолжила, начавшая уже скучать без каверз (неделя!!), девушка, прокручивая в продуваемой всеми ветрами головке то, что никогда не выдувалось – пакости.
Ганнаев тяжело вздохнула. Одно хорошо – здесь было тепло. Даже жарковато, в куртке. Быстро ту скинув, она хотела было закинуть её на ближайшую кровать, как..
-Ай! – Руку что-то больно кольнуло. Ганн резко развернула курточку и обнаружила на одном рукаве...булавку. Видимо инстинктивно прицепила когда убегала. Или прибежала. Большой камень призывно блестел, преломляя свет факела. А на игле поблёскивала капелька крови. И ранка по размеру тонюсенького острия – на ладони.
- Идеи есть..найти бы ещё замок, который можно попробовать взломать . –Уже серьёзней добавила Куница. – Не откроем, так сломаем, хоть какая-то радость. – Потом озорно глянула на мужчин и пояснила. – Им же потом чинить!

Несмотря на то, что Оливер решил будить пока что только Амброзия, первой проснулась все-таки их новая знакомая, которая так и не успела назвать свое имя. Принц взглянул на неё и, отметив что с ней вроде бы бы все в порядке, опять повернулся к Крейну.
Тот явно видел какой-то весьма приятный сон, намного отличающийся от реальности, и реакция на попытку парня его разбудить была соответствующая.
- Нх... отвали... Какой я тебе господин?... Э... Олли?
Амброзий открыл сначала один глаз, затем и второй, и с не слишком взволнованным видом осмотрел их тюремную камеру. Выражение слегка поменялось, когда взгляд обратился к решетке, но не настолько, насколько ожидал бы принц. "Ну точно, зачем же ему волноваться? Наверняка господин Крейн сейчас же воспользуется своими тайными сфирическими искусствами и переместит нас прямиком в Кратас. Не могут же эти решетки ему чем-то мешать..." Несмотря на серьезность ситуаций, Оливер едва заметно улыбнулся, а в его глазах опять загорелся интерес и энтузиазм перед предстоящей демонстрацией тайной силы давнего друга Руфуса. Но Амброзий не слишком торопился что-либо предпринимать.
- А я — Амброзий, а это — Олли... - начал он говорить в ответ девушке, которая наконец представилась Куноцой. - А, Олли нас уже представлял перед тем самым, как нас... пригласили сюда.
- Оливер... - тихо прошипел парень, но громко ничего говорить не стал, а лишь еще раз осмотрел комнату. Только сейчас он заметил, что все их вещи пропали. "Мой меч!" - возмущенно подумал принц, почувствовав себя весьма беззащитным без оружия против неизвестного противника, который и засунул их в эту пещеру.
- Ну, у кого какие мысли? - спросил между тем Крейн, стоя у решеток.
Первая на вопрос мужчины ответила Куница. Правда, её предложения показались ему не слишком правильными, хоть у него самого было тоже большое желание лицезреть того (или тех), кто их заточил в эту клетку. Оливер перевел взгляд на Амброзия и начал говорить:
- Ну, господин Крейн, кто это сделал и каким образом - можно выяснить потом. Сейчас я бы предпочел, чтобы хотя бы наша новая знакомая, - Оливер взглядом указал на Куницу, - оказалась в безопасности в Кратасе. Так что, думаю, самое пора воспользоваться теми самыми искусствами, с помощью которых вы меня нашли в лесу, и дружно переместиться в город. Там мы расскажем, что случилось, и возможно отец пошлет исследовательский отряд в лес, чтобы поймать тех, кто это с нами сделал. Это же не составит вам никакого труда, не так ли?

«Бой подушками, ха-ха! Похоже, ни капли не боится,» - подумал Амброзий, следя за девчонкой насмешливым взглядом. Совершенно не унывающая, она вдруг очень напомнила ему Мушу, маленькую исфири, дочь капитана Алье, который приютил его у себя дома в Сфирии и который поплатился жизнью за то, что хотел отнять принцессу у него и Сары... Крейн помотал головой, отгоняя так некстати нахлынувшие воспоминания, после чего с укоризной посмотрел на принца.
- Олли, Олли, ты, безусловно, прав, — вздохнул пират. - Эх, надо было мне не таиться и воспользоваться своим мастерством сразу же, еще при встрече с тобой... правда, тогда неизвестно, что сделали бы те люди с Куницей-синицей, если бы нас там не оказалось...А теперь я не могу доставить нас в Кратас уже не по своей воле. Эта решетка... простому человеку не увидеть, но она заговорена, так, что я не могу воспользоваться своим искусством, находясь рядом с ней. Очень сильное заклинание, увы.
Он сожалеюще хлопнул Оливера по спине и улыбнулся, очень надеясь, что его вранье звучит загадочно и убедительно, во всяком случае, ему самому оно очень нравилось.
- Придется обойтись более земными средствами, — ухмыльнулся Амброзий. - Ваше счастье, что я во время обучения уделял внимание не только тайным духовным знаниям, но и прикладным наукам.
«Что ж, раз это не те, что охотились за девчонкой, - а она довольно уверенно говорит об этом Кереусе, видать хорошо его знает... ха, еще бы не знать, учитывая, что он с ней сделал! - значит, мы неплохо влипли. На разбойников не похоже... хотя, не соглашусь с рыжулькой, не в магии дело было... нас усыпили каким-то снадобьем. Ха, как тогда, когда я преследовал похитителей принцессы. Возможно, нас держат тут ради выкупа. Богатая наследница и юный рыцарь-Дракон, да за них можно получить немалый куш! Проклятье, а на что они рассчитывают, заперев меня здесь? Приняли за слугу? Ха-ха, не думал, что когда-нибудь сам окажусь на месте того, за кого требуют выкуп! Хм... или все-таки дело в том, что Олли — принц тэлийский, и все куда более закручено, чем я думаю?»
Амброзий подозрительно покосился на юношу, настойчивое желание которого вызнать про тайные сфирийские искусства пирата самого уже не радовало, после чего подошел к полуэльфийке и протянул раскрытую ладонь.
- Давай сюда свою отмычку, малявка, и я в два счета освобожу нас.

Тем временем, полуэльфа тщательно осматривала решётку, силясь найти мифическую скважину, правда сие никак не хотело увенчиваться успехом, что только подстёгивало профессиональную воришку к более детальному обыску. Тонкие пальчики скользили по прутьям, желтые глаза были чуть прищурены, между стрелками изящных бровей залегла морщинка задумчивости, губы что-то шептали, словно девушка разговаривала с преградой. По сути, так оно и было. Она с ней ругалась, и повысь Лиска голос, то верно даже представители сильного пола в количестве двух штук, зауважали бы блеймрийскую школу сквернословия (или же покраснели бы, как монахини, обнаружившие в храмовой бане подкоп, живущего неподалёку, отшельника). Преграда же сохраняла презрительное молчание. Даже возмущённо-укоризненный взгляд не помог выиграть в прятки с замком. Любопытство, по поводу интер-р-ре-е-есного разговора про тайные искусства, умирало с голоду. Ах...
- А? Что?
«Дать отмычку?». Куница обернулась к Амброзию, разрываясь между:
- Осознанием того, что возможно кто-то окажется чуть искусней на предмет поиска;
- Уязвлённым самолюбием профессионального взломщика;
- Правотой не её;
- Вредностью (и по вышеуказанному пункту, и просто);
- Упрямством.
В этой безжалостной битве, конечно, победила…Нет.
Победили...
- Хм, да я сама. И не такие ломала. - Треск крепежей навранной истории, казалось, был слышен не только в головке плутовки. – То есть…э…ну случайно. И вообще…- Тяжкий вздох благородной девицы, нашедшей под матрацем не горошину, а гвоздь. - Я не Малявка, а Лиска. - Пауза. - Дылда. – Нахалка упёрла руку в бок (вторую, с булавкой-отмычкой - за спину), демонстративно показала язычок "дылде" Амброзию, насмешливо подмигнула Оливеру, и, с видом ребёнка, которому вместо обещанной конфеты, предложили компромисс, в качестве редиски, отвернулась (ну невозможно так долго сохранять невозмутимое лицо, когда одна половина рта, принудительно капризно опущена, а вторая вольно стремится к уху). Плечи дрогнули, что вполне можно было принять за логическое продолжение обиды, то есть плачь. Хихиканье она сцеживала в сжатый кулачок, но глаза выдавали с головой.
Да. Победила, кстати, неразлучная пара Вредность и Упрямство. Ура!

Сожалению Оливера по поводу того, что решетка оказалась зачарованной, не было конца. Уж слишком хотелось любопытному принцу, чтобы Амброзий поскорее проникся к нему полным доверием и посвятил во все тайны своих способностей, в наличие которых он даже не сомневался. Разве смог бы господин Крейн узнать, что их тюремщик заколдовал пещеру, если бы не владел какими-то сверхъестественными способностями?
Полный разочарования взгляд обратился к решетке. "Значит, нас все-таки запер здесь маг. Может, те самые..." - Оливер на несколько секунд принял весьма сосредоточенный вид, пытаясь вспомнить, как блеймриец-маг из отряда Руфуса назвал тогда пока что незнакомый ему вид магов, - "некеороманты. Да, точно, он именно так и сказал!" Правда, теперь он уже засомневался в том, что колдунов так уж легко победить. Все-таки, лишившись оружия, сложно драться с тем, кто вполне может обойтись без всяких мечей.
Но до драки явно было далеко. Как минимум стальные прутья являлись преградой на пути к неизвестному врагу.
- Придется обойтись более земными средствами, — улыбнулся Крейн. - Ваше счастье, что я во время обучения уделял внимание не только тайным духовным знаниям, но и прикладным наукам.
Оливер взглянул на друга Руфуса, восхищаясь тому, насколько образованным и талантливым был Амброзий. Казалось, этот мужчина смог бы найти выход из любого положения.
- Давай сюда свою отмычку, малявка, и я в два счета освобожу нас, - потребовал тем временем Крейн, подойдя к Кунице. Но та не растерялась и заявила:
- Хм, да я сама. И не такие ломала. То есть…э…ну случайно. И вообще… Я не Малявка, а Лиска. - Последовала небольшая пауза. - Дылда.
Оливер просто не смог сдержаться и засмеялся. Заметив, как "Лиска" вдобавок показала крейну язык и подмигнула ему, принц улыбнулся девушке, оценив её веселую натуру.
Перестав смеяться, юноша поближе подошел к решеткам и стал рассматривать все подробнее.
- О, Единый! - послышался жалобный голос через несколько мгновений. - Это же аплантий!
Хозяин этого подземного помещения явно хорошо подготовился к принятию своих гостей. Оливер прекрасно знал, что пытаться сломать аплантиевые решетки это все равно что просить у драгуна признать расу людей величайшей в мире. А если учесть, что они еще были зачарованы, как сказал Амброзий, то не оставалось никакой возможности выбраться из пещеры.
- По-моему, не стоит терять силы на попытки сбежать, - разочарованно произнес Оливер, садясь на одну из шкур на полу. - Аплантий является одним из самых прочным металлов в мире. Мне кажется, что никакие прикладные науки тут не помогут. Лучше немного пошумим, чтобы нас посетили и хотя бы объяснили, в честь чего мы оказались здесь.

«Девица с богатым наследством может взламывать замки?» - поднял одну бровь Амброзий, с растущим подозрением глядя на то, как ловко руки девчонки исследовали решетку; впрочем, удивление его тут же сменилось недоумением, а затем и сердитостью — прозвище, даденое рыжулькой, несколько его уязвило.
- Я Амброзий, пигалица, — насмешливо произнес он, вскинув подбородок. - Но ты можешь звать меня — Клык. Тебя, Олли, это, кстати, тоже касается, чай, не на приеме, чтоб господами всех величать.
С этими словами он строго посмотрел на веселящегося принца, затем перевел взгляд на полуэльфийку, которая, кажется, все-таки обиделась, судя по опущенным, чуть подрагивавшим плечам, после чего со вздохом махнул рукой.
- Ладно, шут с вами, — Крейн символически улыбнулся, между тем хмуро подумав, что нынче такое прозвище для него совсем не годится, после чего прошел к лежанке, где валялся до того, как принц его разбудил, и уселся там, внимательно следя за тем, как Оливер осматривал решетку.
«А...плантий?!...» - от услышанного пират непроизвольно сглотнул, чувствуя, как разом вспотела ладонь. Наверное, он спросонья просто не обратил на это должного внимания... хотя, какое это имеет значение, учитывая прочность этого металла... и его ценность. Амброзий еще раз украдкой оглядел пещеру и ее убранство. Не поскупиться поставить аплантиевую решетку в таком убогом месте — это надо быть или безумцем, или богачом... ну, или тем и другим сразу.
«И все-таки... аплантий! Да за такое количество можно хороший корабль купить!» - глаза пирата едва ли не приняли вид золотых монет, пока он пожирал взглядом решетку, впрочем, дальнейшие слова принца несколько остудили его пыл — что толку зариться сейчас на нее, если ею не завладеть, да и из-за нее не выбраться тоже.
- Да, ты прав, Олли, — Амброзий с большим сожалением вздохнул и бухнулся на лежанке навзничь, закинув руку за голову. - И даже не потому, что он самый прочный. Аплантий стоит бешеных денег, и уж если кто-то не поскупился на такую дорогую решетку, то и замки поставил под стать ей. Так что можем не трепыхаться. Судя по всему, поимщики наши ребята крайне серьезные. Скорее всего, они даже не любят шуток...
При этих словах Крейн слегка повернулся на бок и с многозначительным видом покосился на полуэльфийку.
- И им от нас, похоже, что-то нужно. Точнее, от одного из нас... — тут он уже не менее многозначительно взглянул на принца. - Мой вам совет — не злите их. В таких делах наилучшая тактика — не раздражать и в точности выполнять все, что скажут...
...это я вам как собаку съевший на таких делишках говорю — чуть не вырвалось само собой; Амброзий, негодяй и преступник, что называется, от рождения, промышлявший в том числе и похищениями, нахмурился и вовремя прикусил язык.
- Отдыхайте, птенцы, — добавил он после небольшой паузы. - Если станет скучно, спойте песенку.

- Хорошо, Дылда. – Согласилась нахальная «пигалица», уже не скрывая весёлого переливчатого смеха. Правда, веселье оборвалось сразу после новости юноши. Девушка озадаченно замолчала и подскочила к решетке. Можно подумать от этого что-то могло измениться. Хотя хотелось бы…
- А ты уже его видел? - Обратилась она к Оливеру. К чему вопрос? Даже если да, это навряд ли поможет.
«Аплантий! О, Единый!! За что ты меня так не любишь, а? Я ведь ничего из твоего храма не украла! Ну, правда…». Аскен рассказывал про это металл, в который в своё время заковали одного из искуснейших воров за всю историю терры – Роэна Гюда, благо тот был не только словно рождён в Тени, но и обладал Даром. Поучительная история-баллада занимала пусть и тоненькую, но книжечку, в то же время была крайне поучительна. Как не следует верить томным красавицам, и предавать друзей… Ради первых. Ганнаев тряхнула головкой, отгоняя развивающуюся мысль, совершенно не относящуюся к данной ситуации. Единственно важное ныне было: Апланий – плохо! То, что дорого, другая история, которой может и не быть. Девушка вздохнула, мысленно (ещё чего – вслух!) соглашаясь с Дылдой: похитителей злить, не стоит, о Расках торговцах людьми она была наслышана. Даже больше, однажды представился случай увидеть. Больше такого счастья не хотелось. Жестокие, беспринципные и безжалостные. Порой они отдавали похищенного «постепенно»…ну, сначала палец, потом ухо, через месяц ногу. Это, конечно, в крайних случаях упрямства и скупости стороны «спасителей». А уж если цель не оправдывала средства, в этом случае как Ганн, то…
Полуэльфа вздрогнула. Кереус самое ужасное, что может с ней произойти? Ан нет!
Девушка прошлась по комнате и по-кошачьи мягко опустилась на застеленный пол, так, чтобы видеть обоих мужчин. Правда, страх она заранее заперла в самых тёмных закромах души. Уж что-что, а показывать свою слабость – дудки! Вообще всё это дело, связанное с похищением стрелы, с самого начала попахивало. Потом она вдруг встречает Кереуса...хотя быть может правда случайно. И это – тоже? Возможно. Хотелось бы верить…
Бывали моменты, когда полуэльфа не знала хороший ли выбор пути сделала, но всегда себя одёргивала, помня что другого попросту нет и не будет. Кто она? Женщина, да ещё и нелюдь. Даже коллеги её сторонились, а те кто не сторонился, был либо близким человеком, коих было всего двое: мама и Аскен, либо врагом. А жизнь она закончит где-нибудь на виселице, либо чьей-нибудь любовницей, зарывшей в ворохе внешнего бедлама прошлое. Второе было противно, а первое может случиться в любой момент, любой Заказ. Но, дьявол вас подери, не сейчас!!
Несмотря на, совсем невесёлые мысли, Ганнаев широко улыбнулась, стрельнув глазищами на «сокамерников»:
- Петь? А почему нет? – Откинув голову, Куница улыбнулась. Уже по-настоящему, вдохнула. - Знаете пляску на костях? - Песенка, написанная безымянным бардом, кто путешествовал с одним из известнейших пиратов воздуха, капитаном «Распутницы». Уже лет десять как тот погиб в битве с имперским флотом, а песня осталась. То ли тот бард всё же выжил, то ли кто-то вдохновился подвигом обреченных. В той битве каждый пират забрал с собой по пять солдат. По легенде… - Жаль, гитары моей нет. Но ладно..
- Хэй, мы сегодня пляшем –
Покуда живы мы!
Пусть знаем: судьбы наши
Ведут в чертоги Тьмы!
– Даже отсутствие музыки не портило впечатление мелодичного сильного и в то же время нежного голоса. Казалось, грубое вмешательство струн только нарушит ритм, сразу разорвавший воздух маленькой темницы.
- Мы – пламенем крещёные
Мы – кровью причащённые
Со смертью обручённые
Рождённые луной.
Не трусим петли и крюка:
Пускай судьбина нелегка –
Но коли, брат, ты жив пока
Давай-ка, спой со мной!
Хэй! – С первой ноты её голос набирал силу, , рвался, звенел, словно натянутая струна. Мелодичные переливы затягивали, завораживали, как поцелуй любимого, как хмель.
- Прыгай через пламя
Хэй!
Не опалишь хвоста
Хэй!
Вливайся в нашу песню
Хэй!
В безумнья хоровод ныряй
Хэй!
Вино хмельное бочками
Лей! Хэй! – Сама реальность будто разорвалась, звон стали, крики, шум битвы, жар огня, запах позднего мёда и ветер бьющий в лицо, всё слилось воедино. Наверное, это и есть талант, то, что даётся немногим людям, и что даже посредственную песню, слабый стих может превратить в неповторимые. А может, та частичка Перворождённых, о которых говорят как о лучших певцах в этом мире. А может дело в даре безымянного отца, которого девушка никогда не знала, но который тоже не единожды пел эту песню. Неважно это. Сейчас она просто Пела. Не для кого-то, для себя. Может для тех, кто оказался вместе с ней в самом незавидном положении. Может для того чтобы заглушить самое мерзкое в бездействии – ожидание. Но в этот момент весь мир перестал существовать.

Амброзий, вовсе и не предполагавший, что его предложение спеть воспримут всерьез, лежал, слегка покачивая правой ступней в такт песенке, задумчиво глядел в темный свод пещеры — и едва ли не грезил наяву. Песня словно искусный чародей, оживляла воспоминания о былых днях, о матери, о сражениях, коим он давно уже потерял счет, о безумной радости оставшегося в живых, о гулянках в тавернах; лица приятелей, погибших или ставших врагами, запах умирающего воздушного корабля, - многие сказали бы, что это просто вонь горящего дерева, краски и топлива, и раскаленного металла, однако в памяти Крейна это сочетание было единым целым, приправленным запахом пролитой крови и не сравнимым ни с чем. И — небо, неизменное и в то же время разное каждое мгновение, безбрежнее, чем все моря мира, вместе взятые, становящееся поистине безграничным в ясную ночь, когда в пожаре заката плавится и исчезает шелк дневной синевы, открывая черное пространство, усеянное мириадами звезд — и, глядя на это, уже не хватает воображения, чтобы представить, что же может находиться там, еще дальше...
«Эх, вот бы мне такой корабль, который смог бы долететь до лун... уж я бы туда добрался. Сначала Иэл, она мне нравится больше, а потом и Сан. Я бы привез лунных камней, вот уж точно у принцессы их нет...» - Амброзий совсем размечтался, тихо улыбаясь собственным мыслям, но тут песня закончилась, и он с грустью был вынужден спуститься с небес на землю. Нет у него ни корабля, ни даже возможности получить его, нет денег, а с нынешним положением еще неизвестно когда он доберется до Сфирии... и если доберется, возможно, будет уже поздно. Или вообще ни к чему. Может быть, все его предположения и опасения не верны, принцессе ничто не угрожает, она счастлива во дворце и может быть, даже уже готовится к свадьбе с этим пройдохой-сфирийцем... От неожиданно накатившей злобы последние остатки мечтаний лопнули, как мыльный пузырь; Амброзий постарался убедить себя, что это всего лишь от того, что сфириец спас его вместе с остальными, как будто он сам не смог бы о себе позаботиться, но успокоению это мало помогло.
- Давненько я не слышал этой песни, — медленно произнес Крейн, когда тишина, воцарившаяся вслед за последним «Хэй!», затихшим под сводом пещеры, стала казаться слишком затянувшейся. - И, у тебя хорошо получается, малявка.
Он резко сел, спустив ноги на пол, и обвел сокамерников долгим изучающим взглядом
- Жрать охота, — буркнул Амброзий себе под нос, после чего задумчиво посмотрел на полуэльфийку и спросил:
- А еще что-нибудь эдакое знаешь? Только чтобы не про еду и не про выпивку... ан нет, неважно, просто спой еще, что знаешь.
«Да, это задача трудная...» - подумал он между делом. - «...найти песню, чтобы не про жратву и вино было. И не про тюрьму тоже... Во всяком случае, я таких песен не знаю.»
С этой мыслью Амброзий тоскливо оглядел пещеру, задержав внимание на решетке, после чего увалился обратно на лежанку.
- Ты, малявка, главное, не стесняйся, если за тебя выкуп просить не будут, так хоть в живых оставят за талант, — добавил он с насмешливой улыбкой; злость на сфирийца все никак не хотела уходить, а срывать ее на товарищах по несчастью не стоило, однако и сдерживаться было непросто. - Будешь для них за деньги на площадях выступать.

Девушка стрельнула глазами на Амброзия:
- Тебя тоже оставят, Дылда. За вредность. – Хмыкнула она. Хотя на предмет наличия вредности и крайней её концентрации еще можно было поспорить в пользу обвинительницы. – Не про выпивку и еду, говоришь? – Ганнаев задумалась. Потом чуть улыбнулась, чуть откинула голову.
- Ночи не бойся,
От тьмы не беги
Глаза закрой: уйдёт ненастье.
Сменит утро ясное,
Солнце, холод звёзд погасит.

Я песню спою тебе лунную
Сохранит твой сон она
От страхов ночи защитит. – Эта мелодия текла спокойно и размеренно, совсем не вписываясь в окружающую обстановку. Гннаев и сама не знала, почему вспомнила именно эту песню, что ей пела когда-то Эдна. Приёмная мать ещё говорила, что она переведена с наречия эльфов. А Ганн всегда считала одним из вариантов колыбельной. Нет..она могла спеть про смерть, таких знала благо множество, но когда Костяная Леди уже маячит меж аплантиевых решёток, не хочется лишний раз напоминать себе и спутникам о её присутствии. Можно было о любви, но девушка старалась не петь о том, чего сама не знала. Одно дело бандитская баллада, в которой слышно напряжение и слепит огонь азарта, сама полуэльфа не раз оказывалась, пусть и не в подобных, но сходных ситуациях, когда один неверный шаг может стать началом конца карьеры, и оттого становится ещё интереснее скользить по лезвию клинка. Но совсем другое, петь о чувстве, в которое девушка почти не верила. Она прекрасно была осведомлена о том, чем занимаются мужчина и женщина оставшись наедине, благо обстановка где она росла, располагала. Но вот любовью в «Белой кошке» и не пахло. А сама девушка не решилась обязать себя связью, насмотревшись этого добра «дома». К тому же сложно верить в высокое, воспеваемое бардами-неженками чувство, когда некоторые твои подруги порой появляются с обильно замазанным белилами лицом, дабы скрыть синяки..
На дне нет любви, да и выше тоже. Лишь сказка. По крайней мере, для воровки.
- Спи малыш, это ведь
Совсем не страшно - явь сменить
Покинуть печали, ставни закрыть
От гостей ночных, да уйти туда
Где снова красок хоровод. – Голос звучал плавно и чарующе. Да и сама девушка в этот момент словно бы преобразилась. На какой-то краткий миг, Ганн сейчас напоминала именно эльфа. Не полукровку, а сказочного представителя народа Леса. Почему то эта мелодия давалась ей легко, словно уходя от обычной некрасивой изнанки жизни к тому времени, когда не думаешь о плохом, да и не существует его вовсе. Может потому что девушка сама ещё фактически была ребёнком, может потому, что сумела сохранить ту искру веры в лучшее и непосредственность, даже живя на самом дне человеческого общества.
Из под полу прикрытых век, Ганнаев следила за товарищами по несчастью. Взгляд упал на юного рыцаря. Интересно, что он скажет, когда узнает о том кто она на самом деле? Насчет Дылды она не беспокоилась. Этот сам из того же теста, и возможно не брезговал пачкать руки в крови. А вот Оливер... Пугающе чётко, предстала картина, как красивое лицо искажает гримаса презрения. Как часто она видела такое на личиках франтов Верхнего Города? Довольно. И казалось бы, ей то, какая разница теперь? Но в глубине души было обидно. Настолько, что по себя Ганн чертыхнулась, обозвав дурой, и едва не сбилась с ритма.
- И где мама тебя зовёт,
И где убережёт от ночных кошмаров
Песня лунная моя. - На самой высокой ноте голос чуть дрогнул, и девушка резко оборвала волшебство своего дара, которого в упор не замечала. Петь уже не хотелось, а червоточинка неправильности не желала исчезать. Она резко опустила глаза, так что длинные ресницы чуть касались скул. В комнате вновь повисло привычное молчание, столь же не привычное самой Ганн.
"Пф! Ну и что спрашивается, расклеилась? Рано или поздно что-нибудь случится, а любой случай можно обратить себе на пользу. Сбежать то есть. Ну? И с каких это пор тебе интересно мнение других о себе? Ах, нас же та-ак благородно защищали сэры рыцари! Не привыкай подруга – было один раз, да и то случайно. А то еще чего доброго влюбишься." Насмешливо добавил циничный разум.
Губы девушки тронула саркастическая усмешка. Да и то случайно. Надо запомнить. Иногда внутреннее «Я» (или просто упрямство) говорит умные вещи.
Чтоб его…
- Хотите сказку расскажу?

«Из нас троих мне, пожалуй, меньше всего уцелеть светит,» - мысленно возразил Крейн полукровке, но вслух ничего не сказал, внимая песне, и даже совершенно не обратил внимание на то, как она его вновь обозвала. Нет, у девчонки определенно был талант; только что она пела залихватскую пиратскую боевую так, что кровь сама собой закипала в жилах, а теперь — спокойную и совершенно лиричную, - о колыбельных Амброзий имел весьма смутное представление, поскольку слышал их от матери считанные разы, в основном колыбельными служили гомон, ор, звон бутылок и кружек и прочие звуки, сопровождавшие пиратские гулянки, - умиротворяющую, так, что даже хотелось думать о том, что все будет хорошо, что, может быть, это просто сон, и стоит лишь моргнуть, как исчезнет и эта пещера, едва озаряемая светом пары факелов у входа, и решетки, и проснешься дома в своей постели... Песня резко оборвалась, и Крейн встряхнулся, вспомнив, что нет у него дома, куда можно было бы вернуться, да и никогда не было. Точнее, почти никогда; было время, когда он едва не обрел такое место, но не сложилось.
- Сказку? — переспросил Амброзий, вновь усаживаясь на кровати, помотал головой, избавляясь от остатков волшебства песни, и широко ухмыльнулся. - Давай, я это дело уважаю. Да и Олли наверняка, помнится, я в его возрасте очень любил всякие сказки.
Поправив сползающую с левого плеча куртку и пятерней зачесав назад заслонявшие обзор белобрысые пряди спутанных волос, Крейн с неподдельным предвкушением воззрился на девчонку.
- Знаешь сказку про разбойника и принцессу? Ну, ту, где принцесса была смертельно больна, а разбойник прошагал семь сотен тысяч миль и переплыл семь морей, чтобы найти для нее лекарство?

Девушка устремила взгляд янтарных глаз не Амброзия. Что-то такое проскользнуло в его голосе…теплота что ли? Неужели всё-таки существует? Любовь. Да ещё в сердце матёрого волка? Другого объяснения странной просьбе она не находила. Не раз, встречая подобных Дылде, они были веселые и злые, улыбчивые и замкнутые. Но, ни один, никогда не признавал глупые красивые сказки. Да что говорить, даже песню, что она исполнила только что, высмеяли бы те, кто окружал девушку в её гильдии. Разве что один бы человек понял – Аскэн. Он всегда понимал, и настаивал на том, дабы она тоже не забывала и о другой стороне жизни, не замыкаясь на грубом быте бедняков и отбросов общества. Да и сказки она знала благодаря книгам, что наставник регулярно приносил ученице. Вообще блондин чем-то напоминал Учителя. Было нечто схожее у этих двоих. И не только глубоко зарытое прошлое, освещать которое не хочется лишний раз.
- Давным-давно, в одном маленьком королевстве, жила принцесса Лорелея. Она была столь хороша собой, что женихи приезжали увидеть её со всего света. Её отец же, был человеком умным, но очень печальным. Потому что он знал, что на его дочери лежит страшное проклятие, насланное злой ведьмой, ещё при рождении. И жить ей, было отмерено, до исполнения восемнадцати весен. А время шло, девушка цвела подобно розе, с каждым годом становясь всё красивей. Её волосы – золотой шелк, её кожа подобна вельвету, а цветом – драгоценному фарфору. В глазах застыло летнее небо. Она радовала глаз всем придворным, но лишь немногие знали, что скоро этот цветок увянет. И вот, мудрый король созвал в королевство принцев со всех соседних государств и сказал так: «Тот будет достоин руки моей дочери, кто сможет снять проклятие, излечить Ларэлею. Прокляла её Зафира, ведьма, что обитает на самой высокой горе. Те, кто мою волю исполнит, тот получит кроме принцессы, ещё полцарства в придачу». Вняли принцы, да оседлав коней, умчались спасать принцессу. Многих из них гнала корысть, не жажда спасти юную красавицу. Но…был среди принцев, приехавших в Королевство, принц не настоящий - Рейстлин. Он был разбойником, незаконнорожденным сыном одного короля, и всегда, всю жизнь свою, гнался за звонкой монетой. И такой выпал шанс стать по-настоящему знатным, а то и королём. Но так он думал лишь до тех пор, пока не приехал на собрание и покуда не увидел виновницы всей суматохи. С первого лишь взгляда сердце его было пленено неземной красотой полу небесного создания. – Голос звучал спокойно, певуче, чётко. Ганнаев чуть приоткрыла глаза и внимательно посмотрела на Амброзия.
"Интересно – он тоже разбойник?
И влюбился в принцессу..угу. Хотя-а… " Любопытство сменилось диким любопытством.
- И вот, отправились герои на поиски злой колдуньи. А сроку у них был год. До дня рождения Лорелеи. Кто деньгами, кто хитростью, кто коварством, добывали сведения о ведьме, искали зачарованное оружие. Но кто не приходил к ней – обратно не возвращались. Или же возвращались, одаренные великолепными дарами – булатными мечами в золочёных ножнах, украшенных самоцветами, мешкам с бриллиантами и возами золота. Такова была плата Зафиры тем, кто был слаб и падок на роскошь, да труслив. Храбрые же, погибали от рук её чудищ, ещё на подходе к замку. И вот, наш герой, разбойник-бастард Рейстлин, добрался до замка. На горной тропе встретил он великана из лавы и пепла. Был тот ростом высок и ликом страшен. И сказал горный великан: «Выбор, смертный, за тобой. Горы золота за жизнь, море крови – неповиновенье.» Разбойник лишь улыбнулся: «Ты видно грозен, да мелок больно. Я и больше чудищ встречал на дорогах горных. Вот даже эту реку, что гору окружила, ты не перейдёшь. Утонешь лишь ступив!» Зарычал великан. В его силе сомневаются?! «Жалкий смертный!! Я эту реку пересеку, а потом тобой подкреплюсь!» Рейстлин рассеялся только в ответ. Оскорблённый исполин развернулся да прыгнул в горную реку…
И остыла лава, пепел размяк. Взбурлила вода, да успокоилась. А великан так там и остался. Хитрый разбойник направил коня дальше. Видит мост, ветхий деревянный. Аккурат к воротам ведёт. А у обрыва тролль мост тот сторожит. Подходит к нему Рэйстлин, долго глядит на ветхую переправу. Тролль его увидел и говорит: «Мимо Стража не пройти. Я его охраняю двести лет. Иди обратно, человек, покуда целы кости». А разбойник не отвечает, всё на мост глядит. Тролль подивился, немой ли? Повторил угрозу – тот же результат, только дубину поднял, а разбойник молвит: « Мост длинен, да хрупок больно. Что ты тут-то сторожишь? Никто не пройдёт по нему, ещё с порога в пропасть канет. А вот по новому пройдут…» Тролль встрепенулся, как по-новому?! Разбойник, этак удивленно на стража смотрит, да кивнул поодаль себя: «Да шагов сто как новый есть. По нему уж не один прошёл..». Не успел закончить, как покинул пост тролль, за нарушителями стремясь угнаться. И вот, Рейстлин у ворот. Ворота те дубовые. И голос вдруг от них: «Коли сможешь нас открыть, ты, путник, скатертью дорога, не сможешь – назад ступай». Подумал разбойник. Видит, рядом и брёвна лежат, и мечи, и копья. На иных досках копоть, будто шаром огненным палили. Широко улыбнулся вдруг, да и постучал. Угадал – ворота сразу открылись, внутрь пропуская. – Ганаев чуть перевела дыхание. Ибо на восклицаниях она яростно жестикулировала, пусть что лёжа, даже попыталась имитировать злобную морду тролля, и подрожать голосам чудищ. Одно хорошо в сказках – полная нелогичность. Придумывать их на ходу ничего не стоило, чем собственно Ганн и занималась. Помнится, в Кошке девочки обожали, когда полуэльфа травила подобные истории. – И вот, наш герой уже в замке ведьмы. Вокруг – горы золота, убранство лучше, чем у королей. А посреди всего этого трон. Женщина сидит, волосы чернее ночи, глаза как пламя. Улыбается просителю: «Зачем пожаловал? Сокровища забрать? Или за наградой? Ловко стражей обманул. Остальные бились, а кто бежал. А кто и взятку брал, у стража моего, которого ты утопил.». Ответил Рейстлин ей: «Не нужны мне богатства, и награда ни к чему. Я пришел за тем чтобы ты слово злое обратно забрала, и беду отвернула от прекрасной Лоррелеи!» Колдунья, с трона поднялась и направилась к сундуку – самому большому. Достала две чаши. Одну вычурную, в самоцветах и изумрудах по ободку, вторую – из дерева вытесанную, даже не покрашенную Подошла к разбойнику: «Что выберешь? В одной из них вода живая, напасть снимет с молодой невесты. Но, если угадаешь в какой. Попытка лишь одна». Думал Рейстлин, глаза, приметив блеск металла, лишь на золото смотрели, сердце же предостерегало – не та. Вторая, как со стола бедняка, грубая, неладная. Принцессе больше причитается та, что украсит, а эта оскорбит. Протянув руку, взял простую. Колдунья улыбнулась: «Выбор сделан. Сделан - верный. Я удивлена. Падки люди на богатство, но ядом может быть отмечена пустая красота. Иди же». И рукой махнула. Оказался разбойник вдруг на распутье. Где недавно путь свой начал. Замок вдали, и дорога на королевство, где ждёт любимая. Девять дней, и девять ночей он ехал, и наконец, ворота столь родные. Сердце бьется. Въехал он в город, а там – принцесса в подвенечном платье, рядом – щеголь с украшенной камнями чашей! Король весел, суетлив. Спасли его дочь, храбрость и доблесть рыцаря молодого. Тот на толпу с презрением смотрит, полные щеки нарумянены, блестят. Разъярился Рейстлин: «Подлец!». Ведь видел он, как этот из замка возами золото вёз! Ведьму и не встретив. Король удивился, рыцарь – приказал бунтаря схватить. Чашу у разбойника отобрали. Народ смеётся. И это спасение? Да такое даже бедняк на стол не поставит! А он принцессе! Пёс! А Лорелея вся бледна, губы дрожат, и блеск близкого конца в очах. К ней жених подходит, да протянет чашу, что у Рейстлина была. Знал он, что его пустышка. Лишь король видел, как свою тот спрятал под подол. Но сказанного не воротишь. Ведь достал? Достал…
Приняла принцесса чашу, вода в ней блестит. Поднесла к губам, сделала глоток…- Тут Ганн подумала о другом конце. Более логичном. Даже нет...красивом? Глоток из чаши, яд. Но учитывая ситуацию… - И ничего. Все на солнце обернули взгляд. В зените, час, когда Лорелея увидела свет. Вдруг страшный вздох и всхлип. В ужасе люди обернулись, а на мостовой лже-герой лежит. И нет меча при нём булатного – палка гнилая. Ножны золочёные – пыль. Вместо одежд дарёных, серебром прошитых – ткань ветхая. А вместо чаши, что он королю поднёс – змея.
Падки люди на богатство, но ядом может быть отмечена пустая красота.
А принцесса исцелилась. И в тот же день король дал добро на свадьбу. Был пышный пир, весь народ созвали. И я там был, вино и пиво пил, что в рот попало, что - в усы. – Широко и открыто улыбнувшись, Ганн закончила сказку обычной для этого фразой. Чуть приподнялась на локте, глядя на мужчин. Копна волос цвета позднего мёда переливалась всеми оттенками осенней листвы, кошачьи глаза сияли.
-Теперь заказывает Оливер!

- Погоди, погоди, — скорее, пока Оливер не успел озвучить свою просьбу, поспешил встрять Амброзий, с горящим взором слушавший историю. - А я слышал у этой сказки другую концовку. Там принцесса излечилась и разбойнику за труды велела отсыпать золота горку в его рост. А сама приветила прекрасного принца, и они сыграли веселую свадьбу. А отвергнутый разбойник с горя утопился.
Он вздохнул и поднялся с места.
- И мораль там была о том, что насильно люб не будешь, хоть в лепешку разбейся... — проговорил Крейн резче, чем хотел бы; перед внутренним взором вновь встал образ дверей исфирийского храма, затворяющихся за Курадо. Если бы он тогда был здоров, то ни за что не допустил бы этого; если бы только понял, что с ним происходит, и знал, как мучительна будет разлука... а впрочем, все эти «если бы» - просто отговорки. На самом деле он просто побоялся признаться и получить отказ, но как оказалось, неведение — хуже всего, от этого в голову лезут всякие мысли, из-за которых хочется выть диким зверем, попавшим в капкан.
«Все, что мне нужно, это знать наверняка,» - подумал Амброзий, сжав ладонь в кулак и тоскливо глядя прямо перед собой. - «И если у меня есть хоть один ничтожнейший шанс, я вырву у судьбы все, что мне причитается. Но... сначала нужно добраться до Сфирии и спросить у ее Высочества, есть ли этот самый шанс. Или хотя бы был ли. Если же она скажет... нет, хорош себя накручивать!»
Он встряхнулся, заставив себя ухмыльнуться, - еще не хватало, чтобы эти птенцы видели его уныние, а то, чего доброго, сами загорюют, сидючи в заточении, а утешать он не мастер, самого бы кто утешил. Но девчонка... ею нельзя было не восхищаться. Интересно, умеет ли она придумывать собственные истории? Может быть, подбить ее на это, если у него самого не получится прославиться? Хоть песенку про него сложит, пусть там все и будет неправдой.
- ...Но твоя мне нравится больше, Куница-Синица, — значительно более мягким тоном закончил он высказанную мысль, после чего ухмыльнулся шире и веселее и подмигнул полуэльфийке.
- Ладно, пока Олли думает, чего бы тебе заказать, я попробую с нашими поимщиками поболтать. Очень хочется взглянуть на их рожи, — сказал он. - Да и хотя бы узнать, будут ли нас тут кормить, тоже.
Он решительным шагом пересек пещеру, остановился у решетки и некоторое время вглядывался в освещаемый факелами участок коридора и поворот, а потом вцепился в решетку и с силой потряс ее, - правда, грохота не получилось, она была закреплена на совесть.
- Эй! — рявкнул Крейн так, что пламя ближайшего к нему факела колыхнулось. - Про нас там не забыли, а?! Мы жрать хотим, да и по нужде тоже! Э-эй! Тут девушке уже плохо!

Сказка Куницы намного улучшила настроение Оливера. Пока та рассказывала, в голове принца проскальзывали красочные образы себя на белом коне, несущегося к замку ведьмы. И в отличие от разбойника, юноша собирался прорываться мимо жутких стражей не хитростью, а своей силой. Оливер отчетливо видел отрезанную голову тролля, катящуюся в пропасть, а затем свое возвращение к прекрасной принцессе. И не было бы там никакого другого принца, потому что принцесса любила бы только его, и никакой разбойник им не смог бы помешать.
- Погоди, погоди, — сказал Амброзий, когда девушка закончила рассказ. - А я слышал у этой сказки другую концовку. Там принцесса излечилась и разбойнику за труды велела отсыпать золота горку в его рост. А сама приветила прекрасного принца, и они сыграли веселую свадьбу. А отвергнутый разбойник с горя утопился. И мораль там была о том, что насильно люб не будешь, хоть в лепешку разбейся...
"Странно, а я вообще никогда не слышал эту сказку", - удивленно подумал Оливер. Удивленно потому, что подобного типа рассказы и легенды он просто обожал и в детстве читал их огромное количество, а подобной сказки нигде не встречал. Конечно, рассказов про прекрасных принцесс и доблестных принцев было тьма, но разбойник вроде ни в одной не фигурировал.
- Хорошая сказка, да финал какой-то... не тот, - пробормотал Оливер себе под нос, смотря на Куницу, пока Амброзий кричал через решетку. - Я считаю, что все-таки принцессу должен был спасти благородный принц, а не разбойник. Такие как он любит не умеют. Только воровать и убивать. А про наличие у них чести и доблести даже говорить не буду... Наверное и этот разбойник из сказки хотел только обещанную часть королевства, а не любовь Ларэлей. Вы не согласны, господин Крейн?

Девушка весело улыбнулась, глядя на спектакль Амброзия. Искушение подыграть было неимоверно велико, но по причине отсутствия ожидаемых всеми зрителей, это, было, увы, не столь интересно. Хотя-я-а...
- А? - Она наконец сообразила что к ней обращаются. Оглянулась на Оливера и поняла что концовка его не впечатлила. Хотя тоже самое можно было сказать и по его тону. Ну и фразам. Мда..а ведь он ещё не знает что рассказчица - самая что ни на есть...ну не разбойница, конечно, но немногим лучше. По мнению доброй половины так называемых законопослушных граждан. Они то несомненно лучше. Не воруют, не выживают. Иногда правда из зависти приплачивают убийцам, но это так! Чисто из зависти более удачливому соседу. Или бьют девчонок из домов типа Белой Кошки. Но это тоже ничего особенного! Они ведь сами виноваты! Распутницы! Тьфу на них! Но граждане ни в коем случае не преступники, и гораздо лучше жалких отщепенцев! Да...
Ганн почувствовала как на смену хорошему настроению пришла та задержавшаяся обида. А за ней - гнев.
Ну да - она тоже такая как Рейстлин - мерзавка, жаждущая лишь денег. Или станет такой, годам к сорока.
- Ты так считаешь? - Она даже не заметила как перешла на панибратское "ты". Юноша был немногим старше девушки...а то и младше. - Но ведь есть ситуации когда не по своему желанию сворачиваешь на тернистый путь. Не всем суждено родиться под счастливой звездой богатства или просто - хорошей семьи. - Ганнаев теперь смотрела лишь в глаза рыцаря. - И не все разбойники мечтают лишь о блеске желтого металла. М..ани все люди, а среди знати попадаются подгнившие плоды. - Чуть было не ляпнула "Сама видела". - Есть сказка про девушку вора. - Девушка запустила тонкие пальцы в густой ворс "половика", что некогда бегал. - Она родилась в трущобах, не знала родную мать, ни отца. Другие дети её немного боялись и не любили, потому что она была другая. И выбор как выжить был между домом утех и гильдией воров. Она выбрала второе. Потому что этот вариант хоть и не давал гарантии мягко спать и сыто есть, зато оставлял главное - свободу. А ещё сохранял честь...хотя.. - Лепестки губ исказила жестокая усмешка. - Чести у неё не было. Потому что её нет у таких как..- Опять чуть не вырвалось невольное признание-яканье. - ...Она нет ни чести, ни достоинства, ни права существовать среди хороших людей, ведь так, сэр рыцарь? Наверное ей не следовало не радовать грустный дом терпимости своим криком, но она хотела жить - и выжила. Но хорошие люди не хотели принимать её как равную, да что говорить...и она не слишком старалась, ведь хорошие люди когда-то отказались от неё. Оплата была взаимной. Хм..она никогда не грабила стариков и неимущих, никогда не убивала, и не грабила в подворотне выпивох. Но всё равно была разбойницей, ведь закон един для всех, не так ли? А потом её поймали и четвертовали. И одним преступником стало меньше. Грязь следует убирать. Да, ты прав - разбойники не имеют право жить и не могут любить. - О, Единый! Что с ней?! Ганн и сама не понимала с чего так завелась. Она конечно была довольно обидчива, но всегда скрывала это под жирным слоем язвительности, но никогда, никогда, не переваливала с больной головы на здоровую. Как сейчас. Ганнаев поспешно встала, чтобы Оливер не увидел горящих негодованием глаз, плотно сжатых губ и напряженно стиснутых в кулачки кистей.
"Напыщенный дурак!
А ты истеричка.
Мальчишка, на знающий жизни!
А ты такая мудрая и взрослая - помереть можно.
Он что - высшее существо?!
Ну уж точно не лгун и не вор."
Перепалка с разумом как всегда закончилась победой первого, но и не капитуляцией оппонента...а чего? Тут уже не вредность. Самовлюблённость? Едва ли...
"А ты думала тебя как равную примут? Размечталась. Да твое счастье что Кереусу не поверили! Так что захлопни ротик и улыбайся, как та глупышка, которую ты изображала изначально. И не нападай на по настоящему чистого и честного человека...в этой камере."
А ведь прав, мерзавец...
Хотя Клык может быть тоже...хороший. Раз кого-то любит.

Подождав немного и так и не дождавшись никакой реакции со стороны похитителей, Амброзий с разочарованным вздохом слегка пнул аплантиевые прутья и повернулся к сокамерникам, прислонившись спиной к решетке. Отзыв Оливера о сказке весьма его позабавил, даже вызвав легкую ухмылку, правда, будь на месте принца кто-нибудь другой, кто-нибудь постарше, и такой взгляд непременно вызвал бы лютый протест и желание врезать промеж глаз. Парнишка же молод, жизни еще не нюхал да и вообще, небось, за ворота родовых поместий, или чего там у них, носа не казал, так что подобные заблуждения были вполне простительны, тем более, что он, похоже, говорил действительно то, что думал, - это в глазах Крейна дорогого стоило.
А вот девчонку, похоже, зацепило не на шутку. Взглянув на нее, Амброзий ухмыльнулся ехидно, не скрываясь. Богатая наследница, которая убегает от шайки каких-то нечистых на руку типов, знает бандитские песни и ладно сказывает сказки, взламывает замки и яростно защищает разбойников? Знамо-знамо, летал, сам такой.
- Ты прав, Оливер, — сказал Амброзий, пятерней пытаясь зачесать назад спутанные волосы. - Разбойники, пираты — большинство из этой бандитской братии суть негодяи, подлецы, прохвосты, убийцы и насильники, их интересует только богатство да выпивка. Среди терранцев они — как Черные Волки среди животных. Хищничество в их крови, и с этим ничего не поделаешь, из звереныша только зверь может вырасти. И справиться с ним можно, лишь уничтожив его. Но добрые рыцари и прекрасные принцы никогда не считались бы таковыми, если бы не могли различать, кто действительно хищник, рожденный в этой стае, а кто — несчастный подкидыш, который и рад бы выбраться, да не знает, как. Или потерял веру в то, что это возможно. Знаешь сказку о принце и воровке? В одном очень далеком королевстве жил прекрасный принц. Был он умен, обладал крепкой волей и твердым духом, добр, честен и справедлив, в общем, самый настоящий благородный человек. И процветало бы королевство под его будущим правлением, да вот беда, был у короля злой министр, тайный колдун, который хотел прибрать королевство к рукам, но так, чтобы никто не догадался. В одну очень темную ночь он отравил короля, принца колдовством своим усыпил, превратил в уродливого карлика и велел слугам засунуть его в мешок, отвезти в самый бедный и опасный квартал города и выбросить там. Сам же искусно принял обличье этого прекрасного принца, так, что никто не смог бы распознать подмены. Проснувшись, принц был просто в отчаянии, обнаружив, что с ним стало. Казалось, не было ему надежды вернуться во дворец — стража гнала его пиками, горожане плевали, дети кидали в него камнями, а собаки кусали за пятки, и, конечно же, никто не верил его рассказу о том, кто он есть, и о том, что на троне самозванец. Шли годы, страна нищала под неправедным правлением злого министра-колдуна, народ бедствовал и проклинал правителя, а несчастный принц никак не мог найти способ снять заклятье и восстановить справедливость. Но однажды он встретил девушку-воровку, умную да пригожую, добрую и ласковую, как весеннее солнышко. Пожалела она несчастного карлика, послушалась своего сердца... и поверила в его историю. Лишь с ее помощью принц смог пробраться во дворец, победить злого министра-колдуна и раскрыть народу всю правду. Хм... только свадьбы там в конце не было, потому что девушка-воровка умерла, раненная отравленным кинжалом колдуна, закрыв от него принца. И принц в честь ее доброго сердца велел основать в городе новый госпиталь, куда мог обратиться за помощью любой, хоть богатый, хоть нищий, в любое время дня и ночи, и университет целительства при нем, прославившийся впоследствии лучшими докторами не только там, но и далеко за пределами королевства. И назвал он госпиталь и университет в честь той девушки-воровки. Так что, Олли, всегда слушайся своего сердца. Не доверяй глазам, ушам и злым языкам, доверяй только ему, старайся идти лишь на его голос, и ты оставишь о себе память как о самом достойном человеке за всю Эпоху.
Амброзий широко ухмыльнулся. Ему вдруг стало смешно от своих же слов, подумать только, он, злодей и убийца, поучает благородного мальчишку; хорош учитель, ничего не скажешь. Интересно, как на это отреагировал бы оливеров братец и империал Тачи? А также Сара и Курадо, и их ручной зверь Гонза? Крейн готов был прозакладывать оставшуюся руку за то, что ни один из них не поверил бы в искренность сказанного ни на единый миг.
- А ты, малявица, не горячись, а то пар из ушей пойдет, а у нас тут, чай, не баня, — по-прежнему скалясь в улыбке, произнес он, чуть повернувшись к Лиске. - Надо ценить то, что имеешь, когда потеряешь, поздно будет. Это я о свободе, да. Она ценнее, чем все богатства мира, вместе взятые, ценнее происхождения и во много крат ценнее мнения других о тебе. Пока у тебя есть свобода, есть и выбор, чего желать и куда идти. И есть возможность достигнуть того, чего хочешь.
Закончив на такой, по его мнению, радужной ноте, Крейн отлип от решетки, развернулся к коридору и проорал что есть мочи:
- Эй, вы, там! Хорош спать, нам по нужде надо! Терпеть больше не можем! Сейчас загадим все ваши подстилки!

Девушка лишь насмешливо фыркнула, уже беззлобно. Раздражение вмиг куда-то улетучилось, а история Амброзия даже немного позабавила. Даже несмотря на трагическую, но увы, довольно ожидаемую концовку. Наивно верить в то, что презренный вор и высокородный смогут стать друзьями. В жизни всё было бы иначе, скорее всего он забыл бы...А впрочем почему?! И что за упаднические настроения?! Или решёток мало? Фух!
Ганн решительно тряхнула головой, отгоняя дурацкие пессимистичные мысли, прочь. В конце концов, они все живы и здоровы, а что до взаимоотношений между классами, то какая к бесам разница? Особенно сейчас, когда нужно сделать так, дабы похитители трижды пожалели что выбрали в качестве жертв именно эту пару с призом в виде воровки. Никогда не поздно показать всю вредность характера.
- Не ори ты...если не умеешь. Видишь, не действует. Надо не так. - Со знанием дела произнесла полуэльфа, подходя к Дылде. Смерила взглядом решетку, если бы та могла видеть и мыслить, то этот взгляд бы ей, ой как не понравился. Хитрющая улыбка малолетнего садиста скользнула по нежным губам. - Учись. - Припав к решетке, девушка набрала в грудь побольше воздуха и, выдала следующее:
- Скажите а кто вы? А зачем вы нас похитили? А как? А откуда вы знаете нас? А как узнали? А эти решётки были дорогими? А они окупятся? А почему нас не кормят? А чем будут? А почему кроватей нет? А горшков? А если правда изгадит? А вы сами будете убирать? А не брезгуете? Правда? А почему нет охраны? А среди вас есть маг? А он сильный? А какая стихия? А вас много? А кто главный? А почему он ещё не пришел? А как его зовут? А вас? А если мне станет плохо? Вы учли это? Это не окупится? А ключи у вас? А кому вы кинули весть о выкупе? А во сколько оцениваете? А не боитесь? А почему? А чьи это шкуры? А вы сами их убили? А вы охотники? А вам их не жалко? А вы нас слышите? Хорошо? А почему молчите? А вы ответите на предыдущие вопросы? - Говорила она громко и четко, нараспев, с интонациями наивной идиотки, отчего раздражающий эффект даже не думал снижаться. Оставалось только гадать, как скоро придут затыкать. А уж там можно попробовать выбраться...

Похоже, метод воровки оказался действенным, потому как откуда-то послышался шорох, очень напоминающий звук осыпающегося камня... а может шуршания пяток о камень, причем эти пятки явно касались его лишь периодически. Точно, в их сторону кто-то направлялся, шаги становились отчетливее, быстро приближались, при этом нельзя было сказать, что идущий спешит, словно у него просто был очень широкий шаг. И вот, спустя несколько, от силы десять секунд, в пещеру вышел самый настоящий... драгун. Высокий, широкоплечий мужчина-драгун, одетый лишь в некое подобие штанов, с черными длинными волосами, сбритыми по бокам головы, из-за чего черная полоса на макушке, переходящая в косу, что была видна даже учитывая то, что он стоял лицом к заключенным, напоминала второй хвост. Первый же слегка покачивался недалеко от земли, а светло-серые глаза широкого, но при этом угловатого лица, хмуро и с холодом глядели на девушку-полуэльфийку.
- Молщи, греш-шнитца, тебье не бьило разрьешегно гховоритхь, - сказав это своим грудным низким голосом, с жутким драгунским акцентом, драгун посмотрел на двух мужчин, что томились взаперти с девушкой. - Скоро будьет решьена ваша съюдьба, наслаждайтьсь тишьиной, пока баших ушей не кхоснулхись кхрики дьемонов, что забьерут вас пред кхонцом.

Через дюжину ударов сердца, предприятие предприимчивой полуэльфы увенчались успехом, в виде тихих шагов, с весьма странным интервалом. Через несколько мгновений появился и сам источник шума, точнее, хозяин ног, что его, шум, издавали. Ганн удивленно приподняла брови, а заодно открыла рот, глядя на..драгуна. К слову она впервые встретила представителя этого народа. Да ещё в таком непрезентабельном виде. И уж точно, странно выглядел потомок драконов в качестве похитителя людей. Впрочем, этот факт не смог бы заставить девушку отступить от начатой линии поведения, а уж выданная тирада тюремщиком, окончательно разубедило девушку быть вежливой.
Воровка с не дюжим интересом разглядывала явление Спасителя народу. Будь драгун чуть нервознее, то давно бы проверил, не выросло ли у него ещё пары лишних рогов.
Она чуть отступила от прутьев, задумчиво сложив руки на груди и закусив губу, продолжила детальное изучение, а спустя несколько мгновений, глубокомысленно изрекла:
- Интересно, он слышит так же плохо как говорит? Дяденька, вы не ответили на мои вопросы. Мне интересно..О-о-о-о!! Вы сказали про демонов?! - Она аж подпрыгнула на месте. - А как они выглядят? А кто они? А не подавятся? Вон, смотрите на дылду, там же есть нечего! И его тоже, он ещё не вырос, люди долго растут, вы же знаете...А меня так же не стоит, отравятся, зуб даю. И кстати, почему это я грешница? - Ганнаев задрала нос. - Я между прочим избавляю людей от вещей пробуждающих самый плохой грех - жадность, так что прежде чем оскорблять других, думайте, ага? И вообще, если уж пошел разговор о грешниках, то это вы тогда. Хорошие и порядочные драгуны, люди, эльфы, некеоры, исфири...короче все-все-все, не отдают демонам таких же хороших, но увы, невкусных и потому совсем несъедобных и плохо перевариваемых людей и полуэльфов. Вот. А может нас демоны не есть будут? Как думаешь, Ды...Клык? Могут замучить до смерти..Хм-хм... Например, рассказывать истории, убивая уши жутким акцентом. - Девушка с глубоким задумчивым видом посмотрела в глаза Амброзию, в жёлтых глазах плясали бесенята. - И смотри, пришёл чтобы угрожать. Ну никакого воспитания! Даже не объяснят где мы, не покормят... Фи! - Она с напускным видом отвернулась к стене, подмигнув пирату. Нет. Она боялась. Несмотря на внешнюю браваду, прекрасно понимала, что если с работорговцами или разбойниками договориться можно, то с фанатиками едва ли. Оставалась надежда, что драгун окажется, достаточно не умён, и всё же зайдёт внутрь. Вот дальнейший план действий, представлялся весьма смутно, уверенности, что мужчине повредит тоненькая иголочка броши, сейчас судорожно зажатой в руке, уверенности не было. А если и была, то очень ничтожная. Но..попытка не пытка, и в конце концов можно попытаться просто сбежать, или погибнуть во время побега. Быть зарезанной, словно овце, девушке не улыбалось.
«Если получиться – бить в глаз…»
«Угу. Сначала допрыгнуть.» Мрачно поддакнул разум. Мда, жаль, нет малорослых детей гор. Краем глаза, следя за стражником, Ганн готова была в любой момент прыгнуть. Сейчас юная Кошка была напряжена, каждая мышца натянута как струна, а зрачки сузились до точек. Она поднаторела в уличных драках, многие считали, что полукровке не место среди честных воров, приходилось доказывать обратное. Правда, никогда ещё стычки не заканчивались чьей-нибудь смертью. И если в этот раз кончится, то была, ни была. Главное не их. Оставалось только жалеть, что нет кинжала.

Амброзий снисходительно усмехнулся, уступая место у решетки полуэльфийке. Ему не очень верилось в то, что девчонке удастся привлечь внимание похитителей, скорее уж разозлить их, - особенно укрепился он в этой мысли, услыхав, какую груду вопросов вывалила Куница; он уже хотел было сказать ей об этом, как вдруг в коридоре раздался звук шагов, и Крейн едва удержался от того, чтобы удивленно присвистнуть, когда в поле зрения показался самый настоящий драгун.
«А что, им тоже денежки нужны,» - понимающе подумал было пират, но, когда драгун заговорил, весь небрежно-веселый настрой Крейна как-то поугас сам собой. Он не имел ни малейшего понятия об обычаях этого народа; из слов драконорожденного выходило, будто всех троих держат здесь только для того, чтобы отдать каким-то демонам... может быть, для них это в порядке вещей — приносить жертвы в виде разумных терранцев, но Амброзия ни выступать в качестве такой жертвы не устраивало, ни даже смотреть на само действо совсем не хотелось, ведь, в конце концов, его ждет сфирийская принцесса.
Амброзий хмуро покосился на полуэльфийку, продолжавшую словесную атаку на драгуна. Тот назвал ее грешницей... почему? Девчонка явно не проста, возможно, даже вероятно, промышляет чем-то противозаконным, скорее всего воровством, так может быть, сперла у них что-нибудь особенно важное и ценное? Из храма. Поэтому и люди те за ней охотились, тоже обогатиться хотели или же выполняли задание этих ящерообразных. Ай, ловка девчонка, ничего не скажешь...
«И как же мне теперь поступить?» - Амброзий вновь оглядел полуэльфийку с головы до ног, молча, не торопясь как-нибудь реагировать на ее слова, обращенные к нему, потом покосился на Оливера и, наконец, исподлобья взглянул на драгуна. Здравый смысл подсказывал, что лучше всего попытаться убедить тюремщика в том, что сам пират к полуэльфийке никакого отношения не имеет и к делам ее не причастен, и Крейн непременно бы так и сделал, не будь здесь юного рыцаря. Он все еще надеялся вытянуть из встречи с Оливером хоть какую-нибудь выгоду, и потому не стоило давать тому повод для ненужных подозрений, - так непременно случится, попытайся Амброзий выгородить их за счет рыженькой. С другой стороны, если ему это не удастся, то пропадать им втроем, и тогда получается, что в первую очередь надо беспокоиться о сохранности собственной шкуры, наплевав на остальных...
- Уймись, – Амброзий шагнул к полуэльфийке и слегка похлопал ее по плечу, почувствовав при этом, как сильно напряжены ее мышцы. - По-моему, ты его злишь. Ты умница, но не провоцируй его лишний раз.
Он сделал еще пару шагов и встал между рыжулькой и решеткой, - не хватало только, чтобы девчонка в порыве отчаяния выкинула какой-нибудь фортель, - после чего дружелюбно улыбнулся драгуну.
- Эй, почтеннейший, демоны – это, знаешь ли, очень серьезно. Наверняка произошло какое-то недоразумение. Может быть, мы сможем договориться? Чем же согрешила девчонка перед вами? А нас, меня и этого юного рыцаря, в чем обвиняют?
"Вот так. Сначала все выяснить, а потом действовать," - Амброзий был очень доволен тем, как вел себя сейчас; такая осторожность и осмотрительность весьма редко за ним водилась, уж слишком привык он чувствовать себя всемогущим ввиду сверхчеловеческих способностей, однако нынче все изменилось, и не только его физическое состояние, но и мышление, видимо, тоже. Хотя, скорее всего, это проснулся, наконец, инстинкт самосохранения.
"И еще... интересно, знают ли они, кто именно попался им в лапы?" - при этой мысли Крейн вновь бросил короткий взгляд в сторону Оливера; тот, кажется, ни капли не струсил перед драгуном, а скорее, был возмущен. - "Хе-хе, если они убьют одного из принцев Тэлойи, да еще каким-нибудь зверским и глумливым способом, люди этого так просто не оставят."

- Не девчьонка, - холодно отозвался драгун, подняв когтистую руку, указав длинным черных когтем на мужчину. - Ходячий Мор, Смерть. И все, кто рядом, - добавил он, быстро оглядев молодого рыцаря и вернув взгляд к беловолосому.

- Что ты?... О чем ты?... – Амброзий не меньше чем полминуты с изумленным прищуром взирал на драгуна, потом рожу пирата исказила гримаса еле сдерживаемого смеха, и, наконец, он не выдержал, расхохотался от души.
- Ходячий мор? Смерть? Это ты про меня, что ли? – всхлипывал Крейн в перерывах между приступами хохота. - Каких только прозвищ мне не давали, но такого еще не было! Какие звучные! Неужто я и впрямь стану знаменитым?! Фу-ух...
В безудержном веселье Амброзий даже оперся рукой на решетку, а когда ему немного полегчало, выдохнул несколько раз, выпрямился, тряхнув грязной и спутанной светлой гривой, после чего со снисходительным видом взглянул на драгуна, как на малого ребенка.
- Ладно, ладно, это все здорово, но они мне не нравятся. Смерть еще кое-как годится, но Ходячий мор – это ж раскам на смех. А вообще вы меня с кем-то спутали. Я в этой местности впервые. Ну, скажи, дружище, приметы этого вашего Смерти, - это не я, но может быть, я знаю, кто вам нужен. Для вас-то люди, поди, все на одно лицо, хе-хе.

- Ukegte, - с какими-то усталыми интонациями произнес драгун, на мгновение отведя взгляд, после чего приподняв подбородок, посмотрел на мужчину. - Смейся пока можешь, человек. У тебья это хорошо выходит. Смейся.
Без тени каких-либо новых эмоций, драгун смерил взглядом рыцаря у стены и едва заметно нахмурился, после чего развернулся, видимо, с целью уйти из пещеры.

Видя такую реакцию драгуна, Амброзий поджал губы и заметно помрачнел. Похоже, его не воспринимали всерьез или же настолько были уверены в своей точке зрения относительно него, что не собирались давать и малюсенького шанса, чтобы эту точку зрения обжаловать или изменить.
- Ладно, – похолодевшим голосом произнес Крейн. - Но хотя бы скажите, чем я вам успел насолить, раз уж считаете меня этим вашим Мором. Что я вам сделал?
И, не особо надеясь на сколько-нибудь вразумительный ответ, но, уловив взгляд, брошенный драгуном в сторону юноши, он не преминул как бы между прочим заметить:
- А ему вам точно не следует причинять вред. Этот человек – принц Тэлийский, Оливер з'Аввазэт. Можете мне не верить, но не думаю, что вы настолько спятили, что хотите войны с людьми... Или?
Амброзий вопросительно поднял левую бровь.
- Или я не прав?

Драгун молча смотрел на мужчину стеклянным взглядом, словно уже в уме прикидывал, каким образом его можно убить (если думать о плохом), затем оценивающе окинул взглядом рыцаря, словно размышляя, насколько тот мог походить на принца, после чего хмыкнул, слегка прикрыв веки и небрежно бросил:
- Чьеловек скажет что угодно пред страхом, глупо лгать, - в глазах драгуна промелькнуло что-то странное, как если бы в этот момент он вспомнил что-то.

- Не прав, – констатировал Амброзий и почесал бороду. - Значит, и впрямь спятили. Ладно, ладно, пусть эти горы посмеются над вами, когда на вас обрушится вся военная мощь Тэлойи.
С этими словами он развернулся, перешел на самый дальний от решетки край пещеры и увалился там на шкурах.
"Плохо дело... Похоже, они считают нас не лучше каких-нибудь вредных насекомых, которых непременно следует уничтожить. И насекомым их не переубедить, даже слушать не будут," - обеспокоенно думал Крейн. Конечно, ни возможная война людей с драгунами, ни судьбы юного рыцаря и полуэльфийки его ничуть не трогали, - он-то надеялся лишь на то, что, если удастся убедить драгунов в том, что Оливер принц Тэлийский, то потом можно было бы примазаться к нему, сказавшись, например, учителем или еще кем, и тогда его бы тоже тронуть не посмели... но не удалось.
- Эй, ты, приятель хвостатый, – подал он голос со своего места. - Неужели никак нельзя сделать, чтобы этих двоих просто отпустили?

«Принц?» Девушка изумлённо обернулась к Оливеру. Теперь стала ясна его наивность, несвойственная многим людям доброта ,благородство и не испорченность, что ли? Хотя последнее, по мнению Ганн, было чем-то из ряда вон выходящим, особенно по отношению к выходцу из высшего сословия. А уж высшего из высшего, и вовсе…С другой стороны, это вселяет надежду на правление венценосной династии. Но драгуна, казалось, совсем не трогали, ни титулы, ни заслуги пленников. Ганнаев, закрыв, наконец, рот, повернулась к Амброзию. И судя по его ухмылке, он единственный кто хоть что-то понял, из тирады сказанного горцем. Или хотя бы часть. И то правда, они что, всерьёз думают, что пропажа наследника трона останется без внимания? Вдруг в душе полуэльфы затеплилась надежда на удачный исход, прямо скажем, паршивой ситуации. Правда, это только в том случае, если Оливера уже ищут, а если же нет…Лучше думать о первом варианте развития событий. Или же надеяться на оной. Оставалось лишь гадать, что с ними могут делать похитители, если в плен троица попала не ради выкупа. И что драгун имел в виду под демонами. Самое странное, и, пожалуй, страшное, то, что тюремщиков не пугала перспектива быть растерзанными людьми, и подставить весь свой народ под неумолимый молот человеческого правосудия силы. И если так, то трусить и бояться можно начинать уже сейчас.
Полуэльфийка бессильно опустилась рядом с рыцарем-принцем, не отрывая взгляда от мрачного, как похмельный стражник, драгуна. Говорить? Что? Сейчас она впервые этого не знала. Оказывается косноязычие, это зараза приходящая. Впервые, воровка попала в положение, подписанное издевательским «Безвыходное». И ведь действительно, куда рыпаться? Решетка зачарована, она не маг, Дылда, видимо тоже, тюремщик осторожен, подмоги нет, оружия тоже. Хотя, предпоследнее не удивляло, несмотря на наличие в камере принца.
- А сколько времени у нас в запасе до..суда? – Она говорила медленно, будто через силу. И очень надеялась, что никто не заметил дрожащих ноток в мелодичном голосе. Дерзить хотелось, очень. Да что там. Хотелось разнести тут всё, к демоновой бабушке, но толку… Разве что она приблизит тем свой личный конец. А ещё она с удивлением отметила, что ей не всё равно, что станется с её спутниками. Что это: надежда спастись, а это как известно, легче сделать командой, благодарность за спасение, или же…та самая наивность, что так забавляла девушку в принце, но была присуща и самой Ганн, которой, по сути, ещё полагалось играть в куклы?

- Узнаешь, когда придет время, - глаза драгуна сузились, а взгляд словно резанул бритвой. - Еще и полукровка... позор чистого рода Древних.
Хмыкнув, он развернулся, вильнув при этом хвостом, параллельно этому в воздухе раздался гул от крыльев, как если бы мимо пронеслось на большой скорости что-то крупное и тяжелое, зашагал к выходу из пещеры.

Оливер медленно приоткрыл глаза. На вид сразу попались уже хорошо знакомые аплантиевые решетки, которые он и его товарищи по несчастью успели изучить вдоль и поперек в поисках какого-нибудь способа их поломать.
В пещере стало немного душно, и у принца снова начинала болеть голова. Все новые и новые мысли о произошедшем посещали его. Мысли о том, почему их могли похитить, о каком-таком грехе, море и смерти, об их возможном спасении. Но больше всего Оливер не понимал, зачем драгуны рисковали миром с Тэлойей, только чтобы скормить троих пленников каким-то демонам. У принца с собой были документы, а драгуны явно посмотрели бы, какие вещи у них при себе.
Парень привел себя в сидячее положение и оглянулся на девушку и Амброзия. Клык спал спиной к принцу, изредка похрапывая. У полуэльфийки вид был гораздо более спокойный. Оливер только задумался о том, что она довольно красивая. "Куница... Лиска... откуда эти прозвища? Наверняка её настоящее имя гораздо красивее..." Юноша чуть тряхнул головой. Сейчас было не до того.
Мысли вернулись к их нынешнему положению. А что если их не найдут? Никто так и не узнает, что драгуны убили тэлийского принца. Как глупо было так умирать, не успев еще ничего сделать. "Глупости. Руфус наверняка уже направляется сюда (где бы это не было). Он уже узнал бы о моей пропаже. В его распоряжении лучшие следопыты из Кратаса. Помощь подоспеет..." Надоедливый голосок не прекращал задавать один и тот же вопрос: А что если нет?
Оливер встал и подошел к решетке. Нельзя было ждать помощи. Надо и самому попытаться что-то сделать. Если бы не удалось спасти себя, то надо было спасти Куницу и Амброзия.
- Эй! - крикнул парень, не обрашая внимания на то, что его крик явно разбудил бы остальных. - Как принц тэлийский я требую, чтобы меня срочно принял на аудиенцию тот, кто приказал нас похитить. Во имя короля Дэрода, срочно отведите меня к нему!

Ганн не спала уже давно, что не удивительно. При таком храпе…Хотя, быть может наследный папочкин слух и утрировал выводимые Дылдой рулады. Но, так или иначе, встать с удобной шкуры полуэльфа не торопилась. Почему? Было банально лень. Во-первых. Во-вторых, торопиться, откровенно говоря, некуда. Потому как на собственные похороны можно и нужно опоздать. Полуоткрыв один глаз она наблюдала за происходящим, правда пришлось свернуть слежку, и притвориться спящей (зачем, и сама не знала, просто так, как обычно, наверное.), когда почувствовала на себе взгляд Оливера. Отчаянно захотелось проверить свой лоб на наличие чернильных пятен или рогов, девушка даже украдкой провела ладонью по оному, но никаких бугров выросших за несколько часов не обнаружила. Но долго им расслабляться не дали, если это вообще возможно в их положении. Начал, правда, принц, выдвинув вполне логичное требование, на которое среагировали почти сразу, выслав к их камере с дюжину рогато-хвостатых парламентёров, менее всего напоминавших последних, что обликом, что количеством оружия, что недружелюбными мордами. Лениво, по-кошачьи плавно Куница поднялась с нагретого места, демонстративно потягиваясь и «неприлично» зевая, во весь рот. Даже зарядку сделала под холодным взглядом, но уже начинающего закипать охранника. После этого, так же, нарочито медленно вышла. Или ей показалось, или у горца уже дрожали руки? Наверное, показалось, потому что она пока не старается. Двое конвоиров снаружи не вызвали у девушки радости, но, у кого бы вызвали? Но, увы, высказывать своё мнение было пока рискованно для языка, в первую очередь, во вторую для жизни, а в третью… Неважно. Важно, что Ганнаев молчала. Но как смотрела…
На хвосты. И было та-ак много! Наступай не хочу! Внутренне сжалась, когда драгуны оскалились на пленников лезвиями, но хвосты из поля зрения не упускала. И всё же, что скажет драгун, если тому «случайно» отдавить хвост? Вопрос требовал практического эксперимента, но здравый смысл настаивал на простом устном рассуждении. Лучше про себя. Услышав насмешливый голос Амброзия, подняла глаза на Дылду. Его спокойствие и даже некоторая ирония удивляла и вызывала искреннее уважение. Смелость смертника достойна восхищения. Но вот чего Лиска не хотелось сегодня, особенно сегодня, так это смерти, ни своей, ну чужой…

Конвоируемый драгунами, Амброзий успел дважды подсчитать, чего хотел достичь в этой жизни, но так и не достиг, и взгрустнуть от того, что ничего у него так и не вышло, однако, как оказалось, чувства его пропали зря. Драгуны вели вовсе не на расправу, а всего лишь переводили пленников из одной камеры в другую. Новая была наполовину меньше, но зато воздух в ней был гораздо свежее. Неужто крылатые решили дать им надышаться перед смертью?

Другая неизвестная пещера.

Всех троих втолкнули внутрь, заперли тем же хитрым способом, что и в предыдущем месте заточения, а спустя некоторое время даже принесли еду — сушеное мясо, непонятно кем бывшее при жизни, несколько краюх хлеба и кувшин воды. Крейн, которому на свежем воздухе заметно полегчало, решил не упускать возможности подкрепиться, неважно, что впереди маячит только смерть, однако с сожалением был вынужден от этой идеи отказаться: мясо было что подошва, - при этом мелькнула мысль: а не едят ли драгуны собственную кожу? Ведь что-то в них есть ящероподобное, вдруг тоже линяют, да чтоб не пропадало, кушают? Вот и им подсунули, что было, кожу с пяток, - хлебом запросто можно было убить, запустив в голову врага посильнее, хорошо, что хоть вода оказалась нормальной. Сделав вид, будто совсем не голоден, Амброзий устроился на застланной шкурами лежанке, - убранство этой пещеры-камеры было таким же, как и в той, где их держали прежде, - и с интересом время от времени поглядывал на сокамерников, любопытствуя, какое впечатление на них произведут драгунские харчи. Девчонка-полуэльфийка наверняка стрескает за милую душу, чай, молодая, организм требует сил, да и, скорее всего, привычная ко всякой пище, если верны те выводы, что он о ней уже сделал, а вот парнишка скорее всего возмутится такому обращению, все-таки принц, небось, он и слыхом не слыхивал, что еда и такой бывает. Собственно, за этим занятием сон и сморил пирата, не успевшего даже поразмыслить над тем, зачем драгунам понадобилось кормить смертников, - по мнению Крейна, напрасная трата продуктов.

Другая неизвестная пещера и тоннели.

Проснулся Амброзий потому, что шмякнулся об пол, но, как выяснилось в следующий миг, когда он открыл глаза, вовсе не от того, что свалился с лежанки во сне сам по себе, а от того, что двое драгунов столкнули его древками копий. При виде их мрачных физиономий сон как рукой сняло, а если что еще осталось, тут же прогнали сами драгуны, тычками копий заставив подняться и выйти из камеры. Принц и полукровка уже были снаружи под стражей крылатых в прежнем числе — двое на Синицу и трое на Оливера. Крейн осмотрелся. К нему подступили сразу четверо, настороженно наставив копья, явно стараясь держать его на расстоянии от самих себя. Нельзя было наверняка сказать, были ли это те же драгуны, что привели их сюда, или же другие, - выглядели они на одно лицо. Впрочем, приглядываться они особо не дали, а погнали всех троих какими-то бесконечными извилистыми коридорами, то и дело пересекавшимися с такими же тоннелями, и все это было настолько однообразным, что Амброзий уже после четвертой развилки окончательно забросил идею запомнить дорогу.
Через какое-то время Крейн ощутил, что в коридоре, которым их вели, стало заметно холоднее, да и движение в воздухе какое-то происходило. Он недоверчиво по привычке потянул носом, мысля почуять запахи, которые могли бы навести хоть на какие-то предположения относительно того места, куда их конвоировали, но ощутил лишь холод и даже некоторую морозную свежесть, и недоверчиво прищурился. Никак к поверхности ведут? Похоже на то, они же за время пути неоднократно поднимались лестничными маршами. Значит, демонам их будут скармливать на поверхности? Амброзий криво усмехнулся, мысль о том, что одурманенные религиозными предрассудками драгуны не хотят пачкать свои жилища и ведут смертников куда-то, вместо того, чтобы просто прикончить в тепле и уюте, несказанно его позабавила. Он даже хотел было поделиться ею во всеуслышание, чтобы ободрить девочку и принца, но копье одного из стражей нехорошо ткнулось ему в спину, когда он сделал попытку обернуться, - его-то вели впереди всех, - так что пришлось топать дальше.

Уступ на скале.

Наконец впереди забрезжил бледно-серый свет, показавшийся ослепительно-ярким после мрака пещер, разгоняемого только неверным светом пламени факелов, и пленников вывели на небольшой горный уступ. Должно быть, в другое время отсюда открывался бы какой-нибудь великолепный вид, однако сейчас все тонуло в густом тумане, так, что даже нельзя было определить, насколько высоко они находятся. Но, должно быть, достаточно высоко, - Амброзий зябко повел здоровым плечом, оказавшись снаружи; в воздухе явно пахло снежком.
Вот здесь-то и оборвется моя бесславная жизнь, сбросят они меня вниз, и никто не вспомнит, как звали, подумалось Крейну, когда в какой-то момент туман, пребывавший в неведомом движении, - должно быть, это просто низкое облако ползло вдоль склонов гор, - немного поредел, и впереди отчетливо проглянул обломанный край уступа. Что ж, должно быть, это и есть его судьба — как ни биться, а погибнуть бесславно, безвестно. Наверное, сейчас самое время было помолиться, да вот беда, он всю жизнь по-настоящему верил только в свою удачу, а она-то, видать, вся вышла. Пират покосился на полуэльфийку, - подходящий момент спеть какую-нибудь боевую песню и умереть с нею на губах... но тут со стороны тоннеля, которым их привели, послышался некий странный шум, будто волокут что-то.
Драгуны отогнали пленников в сторонку, заставив едва ли не прижаться к скале, и на площадку вытащили две клетки, очень похожие на те, в которых перевозят скотину на продажу. Амброзий с недоумением наблюдал за тем, как в одну из них сопроводили принца, точнее, просто затолкали его туда, после чего четверо драгунов взялись за цепи, висевшие по углам верха клетки, расправили крылья... резкий одновременный взмах, клетка вместе с принцем взмыла в воздух, и все исчезли в тумане. Это уже становилось интересным, несмотря ни на что; даже страх смерти, - хотя скорее, это был все-таки не страх смерти, а сожаление и нежелание расставаться с жизнью, - не мог заглушить его любопытства. Тем временем отворили вторую клетку, в которую загнали полуэльфийку, после чего, к огромнейшему удивлению Амброзия, - он-то уже решил, что двоих пленников отделяют от него, чтобы предать какой-то другой казни или даже все-таки получить выкуп, - настал и его черед, правда, отдельной клетки специально для пирата не было, и пришлось ему разместиться вместе с девчонкой, правда, только сидя, - высота клетки была явно не рассчитана на его рост. Щелкнул замок, к клетке подступили четыре драгуна... рывок, хлопанье крыльев, площадка на уступе ушла вниз и почти сразу же скрылась в непроглядном тумане.

Где-то в небе у Дунгильских гор.

Поначалу лететь таким необычным способом было чрезвычайно увлекательно, несмотря ни на что. Амброзий с восторгом поглядывал по сторонам, хотя высматривать там ввиду густейшего тумана было нечего, и даже замечтал о том, как здорово было бы родиться ему драгуном и летать на собственных крыльях, не прибегая к помощи всяких рукотворных устройств, вот тогда бы ему покорились все небеса на свете. Однако довольно скоро холод и пронизывающий до костей встречный ветер вернули к действительности, так что Крейн, не долго думая, прижался к полуэльфийке, приобняв ее рукой за плечи, - все ж хоть как-то теплее, да и хотя бы один бок защищен от ветра. Оливеру, сидевшему в клетке в одиночку, можно было только посочувствовать. Крейн прищурился, силясь разглядеть хоть какие-то признаки местоположения принца, но того, должно быть, уже унесли далеко вперед, - всеж-таки клетка с одним пассажиром была полегче, - а тут еще пошел не то мокрый снег, не то мерзлый дождь, не разбери-поймешь, так что стало совсем не до разглядываний.
- К-ка думаешь, это и есть наша казнь? — с трудом проговорил Крейн замерзшими губами девчонке на ухо. - Ну, чтоб нас на лету заморозить?

Если оставшиеся пол дня прошли более-менее не ущербно, не считая еды, которой можно было работать вместо кузнечного молота (хлеб она даже честно попыталась поесть, но не нашла места где кончается корка и начинается мякоть, или наоборот. Камень, он камень и есть.), то дальнейшее "гостеприимство" драгунов умиляло до глубины души. Теперь ей не хотелось наступать им на хвосты. Хотелось их оторвать и приделать к голове. А что? Хуже не будет точно. Ганнаев грустно и глубоко вздохнула, обозревая шикарный вид из клетки. Не хватало лишь холста и краски. Да умения рисовать. Наверное, посмертная работа продалась бы обязательно.
"Ага. А выставка прошла бы в извилистых пещерах горцев."
Более всего тюремщики, они же - палачи, не походили на ценителей высокого (и не очень) искусства. Уф! Да что уж говорить! Она не только след в искусстве оставить не успела перед скоротечной казнью, но даже, стыдно говорить, не целовалась ни разу. Тьфу, пропасть! Наверное, все кто умирает молодыми, чувствует, что его обделили. Полуэльфа фыркнула и насупилась, глядя на высоких нелюдей, как Спаситель на вдрызг пьяного священника, отплясывающего на алтаре и допивающего священное вино. Грозно и с укоризной. Но кажется, стыдно им не было. Но и весело тоже, а может у них всегда лица такие словно во рту лимоны? Или это распространяется исключительно на некую троицу неудачников оказавшихся не там, не вовремя и под горячую руку. Когда Оливера отвели в отдельную, от их с Дылдой, клетку, в душу девушке закралось нерешительное подозрение. Оно слабо попискивало, намекая на то, что происходит нечто, не вяжущееся с общей картиной казни. Ну… не вязалось давно, начиная с клеток. Не легче ли было их просто сбросить со скалы? Делов-то. Или драгуны не любят падальщиков? Странные. Люди любят. Вон сколько крыс в городах, и никто не жалуется. Правда едва ли крысы прислушаются к недовольным, так-то…
Мысль опять поползла не туда, но ловить и водворять нахалку на место не было желания. Ни сил. Поэтому, когда дверь захлопнулась, стало даже легче. Вздох «Отмучались!», едва не вырвался наружу. А то чего доброго примут как критику в свой адрес палаческий.
А потом их начали летать. И она, видят боги, насладилась бы этим процессом, кабы не ветер вышибающий слезу и зубную чечётку. Ганн даже попыталась попрыгать, но не смогла даже встать нормально, поспешно хватаясь за прутья. Все. Смирившись с несчастной долей, принялась дрожать в унисон с Амброзием. С другой стороны он хорошая стена. Но Дылда по-видимому считал за стену её. Девушка спиной чувствовала, как дрожит человек, но даже общего тепла едва ли хватило бы чтобы согреется хоть одному из них.
- Н-н-н-не зн-н-н-н… ой! – Прикушенный язык это неприятно. Девушка поморщилась, и попыталась закончить фразу онемевшими от холода губами. – С-с-с-с-с-с-п-п-п-п-с-с-си-ш-ш-што-п-плех-хче. – Кажется так. Нет! Это нечестно! Не-че-стно! Дурацкая казнь какая-то! А если не казнь то что?! И вообще… Искренне было жаль Оливера. Даже отсюда было видно, как дрожит одинокая фигурка в клетке. Вообще отдельная – плохо. Зачем разделять пленников? Правильно, чтобы передать…или предать? В любом случае, не к счастью. Новая примета родилась как всегда некстати. Мало было холода, так присоединилась ещё и паника. В компанию, чтобы не скучно было, ага.
«Вариантов много. И все не утешительные. Допустим, нас похитили ради выкупа. А потом узнали, кто чего стоит. Ведь могут лететь за барышем от своей авантюры? Да. И принцу может повести, его отдадут кому надо. А нас? Вот тут-то начинаются варианты…ох..лучше бы не начинались!».
Ганн стиснула зубы что есть силы. Всё равно говорить вразумительно не выходит, а вот откусить себе язык очень даже возможно, но уж, право, весьма обидно. Спиной вжалась в Дылду, словно силясь в него врасти, но, увы и ах, тепла это не прибавило, зато отчётливо пересчитать рёбра товарища по несчастью, собственным позвоночником. То, что всех троих можно выставить как анатомическое пособие в класс лекарей, сомнений не было. Вообще с каждой секундой становилось всё любопытственее, куда их всё-таки везут. Точнее несут. В смысле тащат. И с каждой вышеупомянутой секундой страху и неясной панике, тягучими каплями накрапывал непосредственный всегдашний интерес, граничащий с жаждой всезнайства и нососуйствакуданинадо. И, кажется, скоро тётке с отрезанным носом можно будет душевно позавидовать…

Где-то под горами.

Недоумение по поводу поведения драгунов медленно начало сменяться злостью, и притом праведной, как казалось принцу. На его памяти еще не было случая, когда тэлийцы плохо обращались с драгунами, соседями, с которыми у его народа всегда были более-менее мирные отношения. Сам же Оливер (во всяком случае, до этого дня) относился к ним с большим уважением, но... Он просто никак не мог понять, как они могли вот просто так похитить их из леса, даже толком не зная, кто они, и наказать их за то, чего они явно не делали.
Принц все же пытался сохранить самообладание и ничего не говорить, пока их не приведут к главе драгунов. Однако по лицу явно было заметно, что парень далеко не спокоен, и один из сопровождающих их стражей то и дело с подозрением оглядывался. Будто Оливер мог хоть что-то сделать, окруженный таким количеством драгунов. Может он и был самоуверенным, но уж точно не идиотом.
Больше всего он был возмущен по поводу обращения к Кунице. Во первых, в дам копями не тыкают. Каждый раз, когда один из стражников таким способом пытался подогнать девушку, правая рука парня сама-по-себе дергалась, готовая выхватить у него это копье и научить его обращению с женщинами. Во вторых, он еще теоретически понимал, каким образом могли Амброзий и Оливер быть связанными к тому, в чем обвиняли всех троих. А вот Куница явно была абсолютно не при чем и просто оказалась в плохом месте в плохое время. Не слишком веская причина для съедения демонами.
Оливер сжал руки в кулак. "Все будет хорошо. Помощь в пути... Единый с нами..."

Другая неизвестная пещера и тоннели.

Как оказалось, требования тэлийского принца имели мало значения в подземном царстве драгунов, и их вели не совсем туда, куда он говорил. Их лишь втолкнули в новую пещеру, которая была еще меньше первой, и там и оставили, не говоря ни одного лишнего слова. Аплантиевые прутья все еще блокировали им путь к свободе, и их осмотр, как и в прошлой пещере, никаких изъянов не выявил. Хоть Оливер на это и не особо надеялся. Просто хотелось чем-нибудь себя занять, не думаю о том, что может произойти. Умереть, так ничего и не достигнув, совсем не хотелось.
Амброзий скоро заснул. Куница тоже лежала, хоть было непонятно, спит она или нет. Оливер никак не мог заснуть. Да и не хотелось. К еде он даже не притронулся. Насчет гостеприимности драгунов у принца иллюзии не осталось, и ничего хорошо он уже не ожидал. Да и было без разницы, как он умрет - сытым или нет.
Несколько минут, возможно несколько часов, прошло до того, как их опять вывели из пещеры.
- Вы наконец образумились? - саркастическим тоном спросил принц, но получил лишь два укола копями с двух сторон. Стражи работали синхронно и методично.
Надежда на чудо умерли быстро. Быстрее, чем оказалось бы их падения с уступа, на который драгуны вывели узников. Но крылатые даже в быстрой смерти им отказали. "Значит все-таки демоны... Ну хоть чем-то запоминающийся смерть... Если про неё кто-нибудь узнает."

Где-то в небе у Дунгильских гор.

Всех троих сунули в клетки - Амброзия и Куницу вместе, Оливера отдельно. Времени на размышления, в чем же состоял смысл данного явления, не осталось - через минуту они уже были в воздухе.
- А-а-а-х! - вырвалось само по себе, когда мороз в самую холодную ночь на земле померк по сравнению с тем, что было в воздухе. Оливер стиснул зубы и перенес все свое внимание на клетку Куницы и Амброзия, пытаясь забыть о холоде. Но дрожал он не только из-за холода - осознание собственной беспомощности было намного хуже. А клетки двух остальных уже не было видно.

==> Шахтерский Город Генгер, Прииск

Понедельник, 18 инлания, 771 год Эпохи Солнца

Где-то в небе у Дунгильских гор.

Пока корабль описывал широкую большую петлю, чтобы подойти к горам с юга и тем самым навести драгунов ещё на один ложный след, чтобы пиратов искали в южном направлении, ему удалось даже поспать немного. Так же поступила и большая часть команды – кроме тех, кто оставался управлять кораблём и следить за небом, чтобы вовремя заметить какое-либо непредвиденное обстоятельство и предупредить остальных...

– Приближаемся к горам, Ваше Высочество, – у него над ухом раздался чей-то знакомый голос. – Сэр, боюсь, что у меня для вас плохие новости. Погода испортилась.
Он вскочил, потянулся, прогоняя с себя остатки сна, проверяя, всё ли на месте снаряжение, надел маску, ранее сдвинутую на бок по причине ненужности в помещении, и бросился к выходу из трюма.
И впрямь. Похолодание, мокрый снег, туман... – в таком коктейле из природных условий можно было надеяться лишь на удачу. Видимость была невысока, и корабль рыскал из стороны в сторону, пока зоркие нечеловеческие глаза Лушлы Шепард – умна, красива, сообразительна и хорошо прыгает в высоту: вот кому бы оказаться впору настоящей героиней романа – не разглядели в стороне, в окружающем их промозглом белёсом тумане, ближе к горам, чьи тёмные контуры еле-еле проглядывались в воздухе какую-то подозрительную точку (по крайней мере, так она утверждала), и девушка не поспешила в рубку, где находился пульт для управления кораблём – и где сейчас находился сам Руфус – чтобы уговорить рулевого повернуть и направить корабль в сторону этой самой подозрительной точки, ради проверки.
– Там, в воздухе, что-то есть... – подтвердила она настойчиво. – Что-то летит. Нужно приблизиться, чтобы рассмотреть, что это такое.
И хотя никто кроме неё ничего такого не видел, в данный момент для них была важна любая мелочь, любая надежда, так что долго уговаривать никого не пришлось и корабль изменил курс.
Спустя двадцать минут погони за неизвестным предметом стало ясно, что это была перевозимая драгунами какая-то квадратная конструкция, сильно похожая на клетку, и в клетке можно было разглядеть две сидящие человеческие фигурки – большую и маленькую. Сердце в груди застучало быстрее от волнения, и тогда Руфус отдал приказание готовить крючья и идти на абордаж – следовало надёжно подцепить чем-то клетку, чтобы начисто исключить риск падения, когда все драгуны будут нейтрализованы.
Однако всю, так сказать, «торжественность момента», некоторым образом смазал один момент. Второй из следопытов, Честер Оден, которого по дружбе называли здесь просто Чед, добравшись до громкоговорителя, через который на корабле передавали объявления – и откуда только шустрый кот сумел узнать, как им пользоваться? – прокричал в него изменённым голосом, определённо кому-то подражая.
– Эй, Розий! Розарио! Атаман! Твой верный шкипер, Джек Оцелот, покинул тёплые южные пляжи и пустился в этот поход, специально чтобы вытащить тебя из этой кутузки! Надеюсь, ты ещё помнишь, где зарыты сокровища? – и злодейски расхохотался (Руфус подумал, что кое-кому действительно не следовало бы читать что попало).
Кто-то из команды отобрал у Честера громкоговоритель, и, закрыв микрофон, чтобы этот разговор не вышел за стены рубки, принялся стыдить кота за неуместную выходку. Честер начал оправдываться, мотивируя тем, что предпринял это исключительно ради того, чтобы ввести в заблуждение противника.
– Ладно, – ответил тот. – Что сделано, то сделано. Однако имей в виду, что ты их предупредил, так что теперь тебе будет труднее подцепить клетку. Займи своё место на палубе и будь наготове, но без команды не прыгай, а то я тебе лично... хвост оторву.
Честер презрительно отмахнулся от этого предупреждения и обхватил за талию Лушлу, определённо собираясь пройти десяток шагов до своего места в приятной компании, однако та шлёпнула его по руке и ловко вывернулась, а затем направилась к выходу, заставляя тем самым его поспешить, если он хочет поспеть за ней.
– Чед! – до Руфуса донёсся голос девушки. – Скажи мне... кто такой оцелот?
– Не знаю, – откликнулся нахальный некеор. – Просто слово такое красивое. Я сам придумал. Всё для тебя, рыбка моя...
Следом почти одновременно одно за другим последовали слова Честера «Ой, а драться-то за что?» и звук пощёчины.
Руфус тоже направился на палубу – для того, чтобы находиться в курсе событий и вовремя среагировать, если события эти пойдут не так, как было ими запланировано.

Судя по ответу, девчонке приходилось совсем плохо, однако предложить поменяться местами, - с его стороны ветер налетал вроде бы как-то послабее, - Амброзий и не подумал, а вместо этого только прижался к полуэльфке поплотнее. В клетку обильно сыпало мокрым снегом, временами сменявшимся ледяной крупой; на прутьях и краях уже начала образовываться наледь. Интересно, насколько сильны драгуны, как долго они могут лететь вот так сквозь холод, снег и ветер с тяжелеющей с каждой минутой ношей?
Еще не полностью замороженное воображение Крейна вовсю рисовало унылую картину того, как окончательно обледеневшая клетка, выпущенная ослабевшими лапами крылатых, со свистом летит вниз, бьется несколько раз о скалы, и, кувыркаясь, ухает в самую глубокую пропасть, - только самим пленникам это все делается неважным примерно на третьем ударе, - как вдруг чей-то голос раскатисто разнесся сквозь снежную круговерть, позвав его по имени. От неожиданности Амброзий подскочил и тут же плюхнулся на место, с проклятьями потирая макушку, с размаху ушибленную о низкий потолок клетки.
“Какой-такой Джек Оцелот?” - ошарашенно подумал пират, почесывая голову и усиленно вглядываясь в снежную пелену. За свою жизнь он встречал немало Джеков, но с таким прозвищем никого не мог припомнить. А неизвестный, судя по всему, знал его достаточно хорошо, во всяком случае, имя и род занятий... вот только со шкипером никак не сходилось, Крейн, сколько бы не мечтал, а капитаном пиратского судна ни разу не был. Однако же этот Джек явно знал, куда и за кем шел, собственное имя Крейна было не из самых распространенных, а уж среди пиратов, разбойников и тому подобной братии он не знал никого, кто обладал бы таким же именем. Неужели и впрямь за ним? Амброзий принялся судорожно вспоминать, кому и сколько задолжал, да кому еще мог пообещать какие-нибудь сокровища... список получился внушительный, только никаких Джеков Оцелотов там не было. Впрочем, имело ли это сейчас значение? Пусть сначала вытащат его отсюда, а дальше видно будет.
Амброзий подвинулся к краю клетки и, просунув руку между прутьями, помахал, впрочем, без особой надежды, что знак увидят.
- Эй! Э-эй! Сюда! Мы здесь! — проорал он в подкрепление, однако и голос, заглушаемый ветром, прозвучал слабо, не в пример неизвестному Джеку, который, по всей видимости, воспользовался громкой связью. Впрочем, это было не важно, главное, их заметили, и если уж им так нужен сам Амброзий, не потерять его — их проблемы.
- Крепись, Синица, — произнес он заметно приободрившимся голосом. - Удача-то от меня не отвернулась, глядишь, еще и выберемся... если только...
Мимо с шумом рассекаемого воздуха, завертев снежинки, пронеслись несколько крылатых теней и исчезли в той стороне, откуда донесся зов неизвестного Джека.
- ...если только они справятся с нашими крылатиками... — закончил он уже куда менее уверенно и вновь прижался к девчонке. В самом деле, несли-то их четверо драгунов, однако вряд ли они стали бы отправлять такой груз совсем без охраны. Похоже, Джеку Оцелоту придется немного попотеть, чтобы добыть свой приз.

Понедельник, 18 инлания, 771 год Эпохи Солнца

Где-то в небе у Дунгильских гор.

Корабль, погасив все огни и заглушив двигатели, бесшумно плыл в ночном небе над заснеженными предгорьями. Распущенные подобно крыльям паруса на мачтах – тёмно-серые, почти чёрные, специально предназначенные для подобных ночных операций – влекли судно вперёд, на юго-запад. Часть парусов, впрочем, была убрана: на вантах темнели фигурки переползавших с места на место матросов, меняющих расположение такелажа на время операции. Воздушное судно должно было остаться неузнанным, а любому воздухоплавателю или моряку известно, что опознать корабль по такелажу можно так же верно, как по названию.
Несмотря на то, что на борту «Стремительного», новонаречённой «Удалой наёмницы», всему отряду выделили небольшую каютку с четырьмя подвесными койками и иллюминатором, уснуть империал не смог: слишком напряжённым был его настрой. Некоторое время провалявшись на койке и послушав отдалённый рокот механизмов за переборками, Тачиро решительно поднялся на ноги и отправился в обход по коридорам корабля. Остальные, по всей видимости, предпочли отоспаться перед предстоящим боем.
В узких коридорах, слабо освещённых красноватым светом кристаллических ламп, ему не встретилось ни одного человека. Лишь добравшись до машинного отделения, где низко рокотали паропроводы, подрагивали стрелки манометров и мерно гудела топка, поддерживая котёл в режиме «малого подогрева», империал обнаружил нескольких механиков, следивших за показаниями приборов.
Собственно говоря, вылазка Тачиро имела ещё одну цель помимо простого желания размяться: ему нужно было позаботиться о хорошей маскировке, как-никак, из всего отряда он выглядел наиболее приметно. Коротко перекинувшись парой фраз с дежурным механиком, он получил в своё временное распоряжение кожаную куртку до колен с заплатами на локтях, тёмные защитные очки на ремне и ярко-красный шейный платок. Собрав волосы в «хвост», империал повязал платком голову до самых бровей, а очки надвинул на лоб: вкупе с маской они должны были полностью скрыть его лицо. Скинув плащ и собственную куртку, он облачился в полученную одежду: что ж, лучше, чем ничего… Ножны с мечом он скрыл под полой куртки. Поблагодарив механика, империал покинул отсек.
Поднявшись на палубу, он поежился и запахнул полы куртки: овевавший палубу холодный ночной ветер, несущий с собой мелкий влажный снег, пробрал до костей. Пройдя к фальшборту, он уставился в ночную мглу, словно стараясь различить в снежной пелене проплывающие где-то внизу и вдалеке огни городов и деревень. Внимание его привлекла пара тёмных фигур у фальшборта неподалёку: по очертаниям силуэтов и голосам он распознал некеоров. Опершись о планширь, парень курил, прикрывая огонёк ладонью – редкие красноватые вспышки то и дело озаряли кисть руки и черты лица – и вполголоса обсуждал что-то с девушкой.
– Да брось, Лу, – донёсся до империала его голос. – Я тебе говорю, с ушами самое то было бы!
– Да с какими ушами? – несколько раздражённо отозвалась девушка. – Это же пиратский флаг, пи-рат-ский: череп, крылья по бокам…
– Ну! И ушей пару сверху: таких, остроконечных, знаешь. Ну вот как наши, ясно?
– Тьфу! Сдались тебе эти уши, Чед! Ну вот зачем?
– Как зачем? Ну, вроде как символ, что ли…
– Хватит позориться, Чед. Тоже мне, пират… Ты бы ещё предложил под черепом пару скрещённых рыбьих скелетов добавить!
– Ну… а что, идея!
Тачиро тихо вздохнул. Похоже, кроме него никто на этом корабле не воспринимал предстоящую миссию столь серьёзно. Для остальных это, по всей видимости, было просто очередной операцией, которую надлежало выполнить без проволочек: а для этих некеоров – ещё и приключением. И только империал по-прежнему чувствовал себя предателем: даже осознание того, что всё это во благо, не слишком согревало его.
Кстати, о «согревало» – пожалуй, стоило вернуться вниз, в тепло: на палубе было довольно зябко. До утра ещё оставалось время, а там…

Когда прозвучал сигнал, созывающий всех на верхнюю палубу, Тачиро вскинулся со скамьи у стены коридора, на которой провел последние полчаса, и наряду с несколькими матросами устремился наверх. В душе он испытал нечто вроде облегчения: наконец-то напряжённое ожидание осталось позади, и теперь предстояло действовать. Как именно – укажут обстоятельства.
Поднявшись на верхнюю палубу, империал огляделся по сторонам. Вокруг царила обычная сосредоточенная суета, предшествующая воздушному бою. Матросы в темпе карабкались на ванты, вооружённые арбалетами и луками стрелки распределялись вдоль бортов. На носу и на корме канониры расчехляли орудия – мощные спаренные баллисты на поворотных станинах. Двое дюжих матросов водрузили возле носовой баллисты вместительный деревянный ящик, заполненный керамическими снарядами с торчащими запалами. Империал натянул на лицо маску, а на глаза надвинул очки: большинство уже поступили именно так, и теперь вокруг были лишь одинаковые безликие и пустоглазые маски, что придавало происходящему оттенок жутковатого сна.
Корабль шёл в сплошной снежной пелене: туман пополам с липким мокрым снегом сводил обзор на нет. Судя по сероватым тусклым сумеркам, ночь была на исходе и настал час рассвета: однако назвать это «рассветом» не поворачивался язык. Империал не мог бы сейчас с уверенностью сказать, в какой стороне расположен восток: похоже, корабль шёл преимущественно по показаниям навигационных приборов в капитанской рубке. Бросив взгляд в сторону последней, империал различил за стеклами фигуру сэра Руфуса рядом с рулевым.
Наконец прямо по курсу в тумане прорисовалось нечто темное и явно подвижное: ещё немного – и туман расступился, явив взорам «спасательной команды» поразительную картину. Две пары драгунов, мерно взмахивая крыльями, влекли сквозь снежную круговерть здоровенную металлическую клетку с заиндевелыми прутьями, сквозь которые можно было различить пару съёжившихся внутри человеческих фигур. «Носильщиков» сопровождали пятеро собратьев, выстроившихся ровным клином. Всё вместе это напоминало какую-то фреску на религиозную тему: ангелы, уносящие ковчег с заточенными в нем смертными грехами за край мира, чтобы сбросить его в бездну…
«Ну уж нет, «сбросить» нам не надо». Империал привычно положил руку на рукоять меча под курткой. «Лишь бы всё прошло успешно: насколько я понимаю, этим Лу и Чеду в плане отводится главная роль. Только б не подвели…»
В этот момент в небесах прогремел усиленный корабельной связью голос, громко возвещавший приветствие «капитану Крейну» от некоего «шкипера Джека Оцелота». Надо же: похоже, кое-кому – и как бы не некеору, чей силуэт виднелся сквозь стёкла рубки рядом с сэром Руфусом – вздумалось придать происходящему убедительности. Хотя задумано недурно: вполне в духе пиратов – те известные наглецы и позёры… Меж тем на носу уже заряжали баллисту: канониры взвели ворот, вложили в желоба орудия пару снарядов, один из них занял место рядом с запаленным факелом, готовясь поджечь фитили в любую секунду. Словно по команде, на одной из мачт появился и пополз по тросу чёрный флаг с погано ухмыляющимся черепом. «Крылатый Джек».
В скором времени на палубе показались некеоры, за ними – сэр Руфус. На ходу натягивая защитные маски, парень и девушка прошли к борту, где уже были уложены свёрнутые в бухты тросы с металлическими карабинами и крюками.Талии Чеда и Лу (полностью их, как успел узнать Тачиро от одного из матросов, звали Лушла Шепард и Честер Оден) охватывали широкие страховочные пояса с металлическими скобами. Надёжно закрепив тросы на поясах, некеоры вооружились второй парой тросов – крепких, армированных металлом, с крюками-«кошками» на концах («Хм, кошки с «кошками»… хорош каламбур!») – и отошли от борта, уступая место стрелкам.
За кормой меж тем взвыли винты: корабль, набравший ход, неуклонно настигал драгунов. Крылатые уже неоднократно оборачивались, смеряя корабль злобными взорами: на их лицах явственно читались досада и злоба. Наконец ведущий клина, седовласый драгун с заплетённой в косы белой шевелюрой парой искривленных клинков на поясе, сделал резкий жест рукой – и клин рассыпался: драгуны синхронно прянули в стороны, намереваясь атаковать корабль с двух сторон.
И в этот момент провзучала хриплая команда – и носовая баллиста дала залп. Оба снаряда, оставляя за собой дымные следы, устремились навстречу приближавшимся крытатым… и со сдвоенным хлопком распустились в воздухе двумя облаками зеленоватого дыма, стремительно расплывающегося в снежном мареве. Дымные пряди, влекомые ветром, потянулись над палубой: даже сквозь маску Тачиро ощутил едкий запах, от которого тут же защипало нос. Перцовый газ! Слезоточивое средство, вызывавшее сильное раздражение глаз и дыхательных путей и кожный зуд. Да, недаром команда одела маски…
Драгуны, не успев сменить курс, пронзили газовое облако навылет и стремительно рванули в стороны, разорвав своими крыльями газовую пелену. Едва они, собравшись, легли на обратный курс, вознамерившись налететь на корабль с кормы – навстречу им ударила кормовая баллиста, и новое облако газа снесло ветром навстречу крылатым. После второй «газовой атаки» драгуны устремились в стороны от корабля: Тачиро заметил, какими резкими и дёргаными стали прежде размеренные взмахи их крыльев. Похоже, газ подействовал как нельзя лучше.
Теперь прямо по курсу виднелась лишь клетка, несомая четверыми драгунами: те явно не могли подналечь и оторваться от корабля, отягощённые грузом. Кое-кто из их собратьев, заложив в воздухе пару виражей, всё же устремился на корабль – но навстречу им разом дали залп полдесятка арбалетчиков. Тачиро уже заметил, что в ложи самострелов были вложены не боевые, а «травматические» болты, оканчивавшиеся вместо острого наконечника полукруглыми деревянными «шляпками: такие стрелы обычно применяла стража при задержании, они не способны были убить или ранить, зато доставляли чувствительные ушибы и могли оглушить. Ни один болт не достиг цели, но отпугнутые драгуны поворотили в сторону от корабля. Похоже, им было уже не до судна: наверняка сейчас все они испытывали немалые мучения, не в силах справиться с жжением и резью в глазах и обжигающим нос дыханием… Наконец в какой-то момент крылатые воины по одному начали снижаться, исчезая в снежной пелене.
Бушприт корабля и клетку уже разделяли каких-нибудь десятка полтора метров: сейчас должен был состояться захват. Империал перевёл взгляд на Лушлу и Чеда, к поясам которых было пристегнуто по одной запасной защитной маске, явно для пленников. Оба некеора переглянулись: Честер протянул руку и хлопнул подругу по плечу, вслед за чем они обменялись решительными кивками. Медленно, крадучись, некеоры отступили на несколько шагов… и, пригнувшись, рванулись вперёд, увлекая за собой змеящиеся по палубе тросы. Тачиро, как и остальные, невольно подался к борту. Стремительно набирая скорость, некеоры бегом пересекли палубу от юта к баку, слитным прыжком взлетели на планширь – и, резко оттолкнувшись от него, воспарили в воздух в прыжке!
На секунду прыжок отважных абордажников уподобился полёту: мужчина и девушка словно бы парили в снежном мареве, вытянувшись «в струнку» и слегка разведя руки в стороны. Затем единым плавным «нырком» они отклонились слегка в сторону, устремились вниз… и спустя невыносимо долгий миг вцепились в прутья клетки, отчего драгуны-носильщики разом дёрнулись слегка вниз, нежданно отягощённые дополнительным грузом.
Команда на палубе разразилась торжествующими выкриками. Не теряя ни единой секунды, повиснув над бездной, оба некеора стремительно сорвали с пояса тросы с крюками-«кошками», в два рывка захлестнули их вокруг перекрестьев прутьев и с лязгом зафиксировали крюками; вслед за чем столь же стремительно сдёрнули с пояса маски и пропихнули их сквозь прутья в клетку. Тут один из драгунов, опомнившись, дёрнул было длинным хвостом, намереваясь ударом смести одного из наглецов с клетки… Но поздно – носовая баллиста вновь лязгнула, выпустив пару снарядов. С громким хлопком облако зелёного газа распустилось в воздухе, окутав клетку. Драгуны выдержали всего пару секунд – а затем, один за другим разжав когти, прянули вверх, а клетка на тросах тяжело ухнула вниз.
Какой-то ужасный миг Тачиро с трепетом ожидал, что сейчас тросы с лязгом лопнут и ценная ноша вместе с отважными некеорами канет в туманную пелену, заглушающую протяжный крик… Однако спустя пару секунд палуба буквально взорвалась от торжествующих воплей команды – и империал осмелился бросить взгляд через борт. Клетка, словно маятник, тяжело покачивалась под килем корабля: вцепившиеся в прутья некеоры приветственно помахали товарищам. У империала отлегло от сердца.
Заскрежетали лебёдки на палубе, наматывая на себя тросы: спустя несколько минут клетка медленно поднялась над бортом – и несколько пар матросских рук, вцепившись в прутья, подтянули её ближе и водрузили на палубу. Соскочившие с прутьев Лушла и Честер немедленно заслужили несколько одобрительных хлопков по спине. Часть бойцов, в том числе и Тачиро, напряжённо всматривались в снежное марево за бортом, высматривая крылатые тени… В какой-то миг туманная пелена под килем расступилась, разорванная порывом ветра, явив взорам команды заснеженную равнину, кое-где усеянную редким кустарником: они шли над предгорьями. Драгуны, недавно атаковавшие их, теперь стремительно снижались, скользя над снегом: приземлившись и сложив крылья, они немедленно валились на колени в снег, загребая его полными горстями, натирая им лицо и руки в попытке избавиться от мучительного зуда и жжения. Что ж, пусть будут благодарны, что против них применили именно перцовый газ, разрешённый законами – а не сонный, к примеру, от которого они бы лишились чувств в воздухе и погибли бы, рухнув с большой высоты. Империал прищурился: трое, четверо, шестеро… восемь драгунов. А где же…
Именно в этот момент, с громким «вжжжжух!» вспоров крыльями туман, над палубой промелькнул чернокрылый силуэт – и с металлическим грохотом врезался прямо в одну из решетчатых ферм, скреплявших баллон и гондолу. Над палубой прокатился изумлённый вздох – а драгун, явно ослеплённый своими слезами и не сумевший вовремя уклониться, всплеснул крыльями и грохнулся на палубу. Матросы шарахнулись в стороны. Оглушённый ударом и падением крылатый попытался приподняться на локтях: крылья его расправились за спиной, хлопнули… и вновь опали – хозяин их ткнулся рогатой головой в настил, лишившись чувств.
На какой-то миг наступило ошеломлённое молчание: все молча созерцали бесчувственного драгуна.
– Твою ж мать… – выдавил наконец чей-то приглушённый маской голос. Голос принадлежал Честеру.

Честно говоря, на сегодняшний день сюрпризов было и без того чересчур, поэтому при всём энтузиазме Амброзия, вознамерившегося проломить, пусть и не удачно, головой прутья клетки, Ганн была настроена не столь оптимистично. Хотя окрик, едва слышимый за воем ветра «…Джек Оцелот, покинул тёплые южные пляжи и пустился в этот поход, специально чтобы вытащить тебя из этой кутузки! Надеюсь, ты ещё помнишь, где зарыты сокровища?», и саму девушку заставил подпрыгнуть. Не без помощи Розия, конечно. Извернувшись из дрожащей руки соклеточника, по примеру Дылды, Куница прильнула к прутьям клетки, высунув на волю любопытный нос, который при таких темпах грозит покинуть хозяйку преждевременно. Позади, дрожали. Впрочем, сейчас это девушку не трогало: во-первых, было не до того. Во-вторых, до неё поздно дошло, что Амброзий избрал её как дополнительный щит от ветра, а не длился теплом. Чего, к слову, тоже в помине не было. Пусть проветрится. Да. И демон с тем, что её саму стоя шатает так, словно драгуны не слегка пьяны. От порывов колючего холодного ветра заслезились глаза, и сложно было свободно дышать, не боясь застудить лёгкие. Но Ганнаев держалась, до рези вглядываясь сквозь неясную муть темнеющего неба и рваных клочковатых облаков. Пальцы, казалось, уже не гнулись, но благодаря наклону клетки, прилагать усилий, чтобы не упасть спиной назад, почти не приходилось. И только полуэльфа отчаялась узреть хоть что-то, да попытаться отлипнуть от ледяных железяк, как события, видимо продумав своё возмутительно медленное развитие, галопом рванулись вперёд, увлекая закоченевшую пару песчинок в жернова небольшого локального воздушного боя.
Едкий, неприятный, но смутно знакомый, аромат она уловила лишь по воле изменившего направление ветра. Ноздри неприятно защипало, и захотелось протереть глаза. Тем временем двое из драгунского эскорта, нырнули в марево облаков. А потом остальные за ними, оставив лишь «возниц». И с каждым ударом сердца, Лиска ждала, как разожмутся когтистые лапы, пуская неоправданно тяжёлую ношу на острые клыки скал. И с каждым ударом её сердца они этого не делали.
Или.
Просто.
Не успели.
Как только впереди, в опасной близости от клетки проявились очертания, нечто, напоминавшего корабль, драгуны словно взбесились. И, наверное, только чудом не выпустили их с Дылдой персональный гроб. А уж как глаза щипало, мама не горюй! Не раздумывая ни секунды, девушка прыгнула назад, навалившись на Амброзия, и дёргая ворот рубахи. Ткань поддалась, не вступая в неравный бой с отфыркивающейся от мерзких миазмов, полуэльфы. Правда, тонкая тряпочка не обеспечила должной защиты дыхательным путям. Горло противно запершило. И в этот момент клетка судорожно дёрнулась. Но не, потому что ее, наконец, пустили в свободный полёт, отнюдь. Краем глаза, Ганн заметила два силуэта на крыше железной гадины. А потом что-то оттуда упало, чувствительно задев воровку по затылку. Дарами неба, оказались две маски. Думать больше сил не было, и одну она сунула под нос Дылде, а вторую, с горе пополам разобравшись, одела сама. Кажется задом наперёд, а впрочем, может, и нет. Главное дышать стало возможно, и смотреть, хотя жжение, пусть слабее, продолжало терзать глаза. Клетку снова ощутимо тряхнуло, словно носильщики решили, не выпуская груз, скинуть лишний балласт. Над головами раздался свист. Такие звуки издаёт что-то очень тяжелое, когда летит. Что именно летело, Ганн не поняла, но эффект не заставил себя ждать. Они таки разжали кисти.
«Всё…»
мелькнуло обречённое в голове. Клетка ухнула вниз, и только судорожно вцепившись, сведёнными до судороги пальцами, в «пол», Ганнаев не взмыла вверх. Перед глазами мелькнула…нет, не жизнь, как ей по законам жанра следовало, а несколько рванувших к земле драгунов. Ганн хлопнула глазами. Едкий дым рассеивался. Тут Куница поняла главное – они живы. Всё ещё. Облизнув потрескавшиеся губы, она осторожно приподнялась, еле держась на ватных ногах. Неверяще уставилась на, видимо, не менее ошарашенного Клыка. Клетка тем временем поехала куда-то вверх. Но..это значения не имело, право...
- Мы живы? Мы живы.. - Уже утвердительно. Было всё ещё холодно, но полуэльфе было уже плевать. Они живы!! От переизбытка чувств девушка умудрилась подпрыгнуть. Потом ещё раз, и ещё. Хлопнуть в ладоши. Тепло маленькими шажками возвращало утраченную сферу влияния, в лице маленькой полу эльфийки. На щеках даже появилось нечто, отдалённо напоминающее румянец, а лисьи глаза грели неподдельным восторгом. Сорвала маску.
- Х-ха-ха!! – Пискнув, она повисла на товарище по несчастью. – Живы, Дылда!!! - Громко чмокнула Розия в колючую щеку, снова пискнула и возобновила варварский танец по тесной клетке.И вдруг резко затормозила, смутно осознавая что теперь они не одни. Клетка приехала по адресу. И видимо не к демонам. Или к ним, родимым?
- Ой..- А что ещё можно сказать, когда вокруг так...людно? - Дылда. Они не похожи на демонов. Как думаешь, они не те о ком эти хмыри говорили? О! - Уже теряя нить разговора, прильнула к прутьям, поедая глазами рухнувшего на палубу(..палубу?), доски в общем, драгуна. К её злорадству, ему было хуже чем им с Амброзием. - А я его знаю! М..ну в смысле, морда похожа. - Хмель праздника жизни, тем не менее не спешил покидать ветреную головку, продолжая истово в ней завывать, в такт биению сердца Куницы.
И только на задворках сознания мелькнула мысль, что третий из них возможно не сможет разделить эту радость. Как на зло, это червячком заползло в душу, принявшись с упоением её проедать, отравляя минуты эйфории.

Сердце встревоженно дрогнуло, когда Чед и Лушла отважно прыгнули вниз, вооруженные только своими когтями, зубами да спасательными тросами, какую-то томительно долгую секунду – нет, несколько секунд – Руфусу казалось, что хвостатые спасатели промахнутся, однако две точёные ушастые фигурки как будто перелетели к клетке и словно прилипли к ней, вслед за этим умело проведённая газовая атака вынудила четвёрку драгунов выпустить свою ношу... однако – похоже, удача находилась сегодня на их стороне – сделанные рукой человека тросы выдержали.
Вот только – это он уже предчувствовал, ещё тогда, когда они только-только нагоняли драгунов – в клетке было только два человека, то есть, терранца: маленькая хрупкая эльфийка и тот самый пират Крейн, официальная цель их спасательного налёта.
И – никого, хотя бы отдалённо напоминающего Оливера (шлёпнувшийся кулем муки на палубу залётный драгун даже в самом грубом приближении был не в счёт).
«Нет... Этого не может быть... Где же он?..»
Метнув взгляд несколько раз из стороны в сторону – нет, нигде на горизонте не виднелось ничего, похожего на другую летающую конструкцию «на драгуньей тяге», он всё же сумел взять себя в руки, поскольку события требовали его вмешательства. Нескольких слов хватило ему, чтобы создать на палубе организованную деятельность: часть людей, не приставленных к орудиям, уже тащили армированный металлом трос, чтоб повязать драгуна и не позволить ему наброситься на людей, когда тот очнётся; ещё несколько вместе с вызвавшейся Лушлой, скромно отбрыкивающейся от тут же дарованного ей прозвания «Королевы воздуха», сбивали замок с дверцы клетки, в которой уже прыгала и плясала от радости маленькая эльфийка.
Хоть одно доброе дело они сделали...
... и сознание этого омрачало только отсутствие его брата. Тащат ли его сейчас драгуны в подобной не защищающей ни от холода, ни от снега конструкции на высоте нескольких километрах над землёй, окруженные промозглым инланским снегопадом, или уже довезли до необходимого им места, где должно было случиться то, что Руфус себе боялся даже представить.
Старшему из принцев было сейчас не до шуток, единственное, чего он не знал, чём колебался – так это начать ли сейчас с пирата или лучше с захваченного в плен драгуна.
То, что драгун ещё не пришёл в сознание, решило дело. Убедившись, что крылатый ящер обезврежен теперь надолго и эффективно, как и полагалось по меркам военного времени, Руфус направился к спасённому (точнее говоря, перехваченному ими) «пиратскому капитану», остановился напротив «однорукого бандита» и, пристально глядя ему в глаза (гроза воздушных морей, самопровозглашенный «шкипер Джек Оцелот», до этого восторженно с любопытством глазеющий на Амброзия, словно мальчишка на циркового артиста, сразу же откатился в сторону, стоило только несильно хлопнуть его по плечу) – про себя принц успел отметить, что в Крейне что-то изменилось, но, не имея никаких данных, решил списать это на пережитое угодившим в плен вампиром, пока не узнает больше о его злоключениях – негромко, хотя в голосе нет-нет, да прорывалась еле сдерживаемая угроза, задал следующий вопрос:
– Где он? Третий человек, который был с вами – куда он делся?
«Что они с ним сделали?.. Отвечай...»
Кулаки сжались. Сами собой.

Однако Амброзий восторгов полуэльфийки по поводу спасения совсем не разделял. Безусловно, он был восхищен дерзостью и техничностью, - слово-то какое! - с коими клетку отбили у драгунов и доставили на воздушный корабль, и в каких-нибудь других обстоятельствах непременно выразил бы это вслух, может быть, даже не менее восторженно, чем девчонка... но, наконец, клетка оказалась на палубе судна, и настала самая пора задуматься, кто все эти терранцы и чего им от него самого нужно.
- Хмыри? Хороший вопрос, Синица, — буркнул Крейн, отняв маску от лица, закашлялся и схаркнул в сторонку, - нюхнуть газу он все-таки успел. - Но, по-моему, все же что-то есть...
… демоническое. Представители команды Джека Оцелота все как один носили маски и очки, - понятное дело, что от газа, ветра и снега, но все же, видок у них, щеголявших благодаря такой амуниции абсолютно одинаковыми лицами, был тот еще. Бросив косой взгляд в сторону драгуньей туши, валявшейся на палубе, - ай, молодцы, сумели-таки сбить поганца, - Амброзий слезящимися глазами под металлический лязг сбиваемого с клетки замка оглядел присутствующих, пытаясь определить предводителя. Еще когда клетку втягивали на борт, он мысленно дважды так и эдак успел покрутить в голове требование немедленно на всей возможной скорости отправиться на поиски второй клетки... хотя, возможно, что драгуны с ней были уже далеко. Не то, чтобы Крейна очень беспокоила судьба принца тэлийского, однако же пират подумал, раз уж привалило счастье в виде спасения, почему бы не позаботиться и о парнишке. По-своему, конечно, потому как живой принц под боком намного полезнее мертвого или без вести пропавшего. Даже если эти пираты, - а в том, что экипаж корабля промышлял именно этим ремеслом, Амброзий ни на секунду не усомнился, - в конце концов окажутся врагами, - а вот на это бывший вампир, не колеблясь, поставил бы целый корабль, если бы он у него был, - то можно будет продолжать корчить из себя благородного и помогать принцу... ну, или прятаться за его спиной и делать вид, будто помогает. С такой толпой в одиночку драться совсем не с руки. Так или иначе, рассудил Крейн, принца лучше держать рядом с собой, уж если выпала такая возможность.
Однако выступивший вперед тип, по всей видимости, и являвшийся предводителем, задал вопрос, мигом заставивший пирата насторожиться. Откуда он знает, что их было трое? Дверь клетки отворилась; пропустив вперед шуструю полуэльфийку, Амброзий медленно вылез наружу, с трудом разогнулся, слегка поморщившись, - мышцы просто задубели от сидения на холоде в одном положении, а встряска клетки во время спасения оставила на память несколько ушибов, - и хмуро, исподлобья взглянул на предводителя. Голос его, приглушенный маской, показался смутно знакомым. Интересно, а он знает, кем именно является этот третий? Губы пирата слегка дрогнули, однако ухмылки за этим не последовало. По всей видимости, знает, иначе, получив приз в виде самого Крейна, спрашивал бы о сокровищах. Значит, Джеку Оцелоту нужен Оливер... или это не сам Джек, а его союзник, примкнувший за компанию?
- Его несли первым, — осторожно подбирая слова, произнес Амброзий, внимательно разглядывая непонятного типа. - Направление, которым нас тащили, определил-то, дружище? Если будем придерживаться его, то успеем нагнать...
«Но скорее всего, нет,» - хмуро подумал он, отворачивась от усиливавшегося с каждой минутой ледяного ветра. Здесь, в высях, погодка разыгралась не на шутку, грозя перерасти в настоящий шторм; словно в подтверждение этих мыслей по правому борту тучи пронзила ветвистая молния, на мгновение четко осветив корабль и всех, на нем находящихся.
- Если они попадут в шторм, то им несдобровать, — как бы между прочим заметил он, утираясь рукавом куртки, - после яркой вспышки слезы из глаз, которым и так приходилось несладко из-за ветра и газа ранее, потекли с утроенной силой, - и украдкой наблюдая за реакцией предводителя. Интересно, в каком виде и насколько важно ему заполучить парнишку?