У дверей кабинета № 8.

Подойдя к дверям, Карвай ненадолго остановился. Следовало составить линию поведения с неизвестным ему полковником. Сержант сказал, что солдаты ему верят, так что оставалось надеяться, что неизвестный не окажется очередным столичным бюрократом, одним из прихлебателей вроде начальника королевской стражи. Юрий не желал отвечать на глупые вопросы и вести вкрадчиво – елейную беседу, терпя выходки знатных самодуров. Но в любом случае идти следовало, поэтому Карвай постучал четыре раза по надписи « Кассиус Шрайнхарт. Полковник» и услышав громкое и властное «Входите!», решительно взялся за ручку и повернул её.

Кабинет № 8.

Карвай зашел в кабинет, закрыл двери и стал напротив стола полковника. Хозяин кабинета стоял к нему спиной и смотрел в окно, из которого была видна часть плаца и внутреннего двора Академии и вначале можно было подумать, что он не обратил на вошедшего никакого внимания. Карвай стоял по стойке «смирно» и уже начал проявлять нетерпение, когда внезапно Кассиус заговорил.
- Долго вы добирались…
- Прошу прощения за опоздание, господин полковник.
- Не стоит извиняться. Вам опять не выделили места. И в этот раз благодарите судьбу, что вы не ехали на этом поезде.
- Наоборот, господин полковник. Плохо, что меня и остальных не было на этом поезде. – Звучало немного дерзко, но капитан решил не демонстрировать слабость перед Шрайнхартом, пусть и выглядело это весьма вызывающе. Седовласый полковник ничего не ответил, развернулся и внимательно посмотрел на Юрия стальным взглядом карих глаз. Опасения насчет плешивого бюрократа не оправдались – перед ним был человек, который значительную часть жизни провел вовсе не в кабинетах. Пусть такие люди были резковаты и грубы, по мнению Юрия с такими лучше всего иметь дело. Полковник Шрайнхарт сел за стол, вытащил из стопки на малом столике у окна папку с документацией и положив их перед собой, указал посетителю на стул у стены, приказным тоном сказал сесть напротив, после чего раскрыл папку и принялся читать. Карвай сел напротив Кассиуса, но полковник молчал, перелистывая, судя по титульному листу, личное дело офицера «Серебряной рыси». Юр терпеливо ждал, сложив сцепленные руки на колени и осматривая нехитрую обстановку кабинета. Тэлийцы по мере возможности воспитывались в безразличии к роскоши, пусть земля «лесов и снега» и была богата на драгоценные металлы. И полковник, судя по убранству кабинета, был аскетичен. Письменный стол, два малых столика, большой книжный шкаф, карты военных объектов Тэлойи с пометками от руки, деревянная стойка с незаточенным парадным палашом и офицерской рапирой, шкаф с формой командира пехоты с регалиями. Затянувшаяся пауза заставила Юра подумать о том, что мог вычитать о нем Шрайн. Три года службы ничем особенным для северо-востока королевства не отличались: противостояние с дикими зверями, схватки с врагами королевства, частые и опасные рейды в любое время года, но в основном – повседневная рутина военной службы на и за «Линией Дэбрана». Смертельной опасности подвергаются все солдаты и жители пограничья, так что полковника скорее всего заинтересовало другое. Например, сержант Маларо и его семейные проблемы. У Карвая уже были заготовлены аргументы на случай обвинения в потакании «распутному поведении подчиненных». Маларо в последние годы образумился и постоянно жил только с одной «женой» - Деленой. Две других сожительницы, хоть и имели от старшего сержанта признанных им детей, на данный момент вроде бы поддерживают с Эдваром только деловые отношения. И Гидеон мог оскорбится за выходку егерей и следопытов с похищением пороха и написать много чего нелицеприятного…
- Так и будем молчать, капитан Карвай? Что с тобой делать будем? – немного фамильярно нарушил паузу Шрайнхарт.
- Не положено по уставу отрывать старшего по званию от дела, полковник. – Юр был удивлен не столько началом беседы, сколько удивительной и странной проницательности собеседника. Он его узнал только по словесному описанию и зарисовке в личном деле?
- Егеря настолько дисциплинированные ребята, что Устав блюдете, аки девка невинность, капитан? Служить будем!?
- Так точно. Капитан Юрий вон Карвай, третья отдельная рота полка «Серебрянная рысь». Командирован в столицу на лечение и прохождение дальнейшей службы до начала зимы. Необходимо отметится о прибытии, господин полковник. – Поведение собеседника начинало раздражать, и было неясно, куда клонит суровый полковник.
«Догадываюсь, что в моем личном деле информация самая подробная, такое, что я и сам не знаю о себе. Вот только мне кажется, или его впрямь что-то беспокоит, но это скрывается за бравадой. В любом случае он не будет самоутверждаться за счет демонстрации силы младшему по званию». Пожалуй, произойди подобный разговор года два назад, и Юрий точно нагрубил бы в ответ или серьезно обиделся, но теперь это было просто одна из досадных помех, на которую не стоило обращать особого внимания.
- А служить как будем? Не приучены четко отвечать на поставленные старшими по званию вопросы? – полковник оторвался от чтения, хотя было впечатление, что читал он только определенные места в лежащих перед ним бумагах, и посмотрел прямо на Карвая, но Юр не отвел взгляда. Не хотелось отступать или демонстрировать слабость не хотелось, а лучше действовать по принципы не перечить начальству, и что бы оно не говорило, только поддакивать в ответ. Он будет просто отвечать вызывающе, но четко по Уставу.
- Так точно, господин полковник! Есть еще вопросы, господин полковник? Я должен получить командировочный лист, и подпишитесь пожалуйста вот здесь, - и Карвай положил свою папку на стол и раскрыл её перед Кассиусом. – И я более не буду вас задерживать, сэр. С уважением, сэр.
- Вопросы? – седовласый собеседник угрюмо усмехнулся, и наклонился поближе к капитану, облокотившись на край стола. – Есть, капитан и много. Вот скажи мне, Карвай, что у вас за «Линией» происходит? Война скоро кончится?
- Господин полковник, я подписал документ о неразглашении. Всю необходимую информацию можете узнать из армейских бюллетеней или как высший офицер запросить отчеты особого отдела. – Отчеканил заученный текст Юрий, благо перед отбытием «секретные» провели с ни беседу на тему «что можно говорить, а за что язык укоротят».
- Я тоже под подпиской, если до тебя не дошло, так что не корчь из себя законопослушного офицера. Думаешь, штабиста-«голубка» поставили бы организовать прием и инструктаж «восточных»? Так что от меня без секретов, капитан, уясни себе и если надо – запиши или сделай татуировку, уяснил? – Кассиус Шрайнхайт недобро усмехнулся. – У меня «за хребет» на «лёдник» сорок шесть курсантов отправились, да и солдат пара сотен. И не все вернулись, а те что вернулись…От и думай, или Академия полное…., что не может своих учеников подготовить, или вы, егеря, сидите на «Линии» по домам в тепле, а ребят из столицы в снег посылаете. Что глазами сверкаешь? Что ещё старику думать?
- Разрешите, господин полковник. – Внешне Карвай оставался невозмутим, но глаза непроизвольно сузились, а сцепленные на коленях пальцы сжались сильнее. Получив разрешение в виде утвердительного кивка, Юр облокотился на стол и наклонился вперед, не разжимая кулаки. – Вам следует думать о том, что Моул-Вив очень опасное для здоровья и жизни место, особенно для неподготовленных выходцев западных областей. Егеря никогда не прятались за чужие спины, господин полковник Кассиус Шрайнхайт. Обвинять людей, ежедневно рискующих жизнью, в отличие от «сезонных» солдат, подло и отвратительно. Вот что я хотел сказать, а теперь…
- А теперь послушаете меня, капитан. Вам интересно, к чему я завел этот разговор? - полковник встал и уперевшись кулаками в крышку стола, не терпящим возражений тоном продолжил беседу.- Приказываю вам забыть до конца командировки, что вы командовали отрядом егерей. Не спорьте! Знаю все, что скажешь. Без егерей Тэлою давно бы уже сьели звери. Никто это не отрицает, но учтите – здесь ваших подчиненных считают и считать будут полубандитами, одичавшими тэлийцами, носящими шкуры, держащими вместо собак волков и братающихся с полулюдьми.
- Знаете, полковник. Пограничников всегда мало волновало, что о них думают в столице. Стражи границ верны королю и народу, и всегда помнят свои клятвы, чтут традиции и не забывают обычаев наших предков. И пусть «столичным» егеря кажутся дикарями, но именно они еще помнят, что наш народ един, и там истинных тэлийцев больше, чем здесь! – капитану очень хотелось высказаться более грубо, но он сдерживал гнев, говоря спокойно, но уверенно. Не стоило поддаваться на провокацию, тем более когда тебя провоцируют с неясными мотивами. А полковник тем временем повернулся и снова принялся смотреть в окно.
- Знаешь, капитан. Ты не особо изменился с того поединка.
Карвай дернулся и с удивлением посмотрел на Шрайнхарта. Кассиус его помнит!? Теперь понятно – не показалось, что как только он вошел, возникло впечатление, что Шрайнхарт уже знал, какую папку доставать. Конечно, хозяин кабинета заранее просмотрел документы командированных в столицу с востока и вспомнил одного из курсантов. Но тот злосчастный поединок до сих пор помнят?
- Так что послушайся хоть раз совета старших. Если старик Шрайн говорит тебе, чтобы ты забыл, что служил егерем, то так и сделай. Не лезь на рожон, забудь ты свое упрямство. – Теперь в голосе полковника постепенно властные нотки заменялись интонациями доброго дедушки. Наверное, он и в самом деле хотел, чтобы Карвай его послушался.
- Полковник, я не совсем понимаю, о чем мы ведем разговор. Вы хотели откровенного разговора, ну так в чем речь? - Капитан встал, обошел стол и стал возле Шрайнхарта. Ему следовало бы надавать себе парочку мысленных оплеух за несообразительность. Кассиус все это время просто его проверял.
- Ты ведь помнишь пятьдесят третий год? Твоя семья многое потеряла в ту осень. Я тогда ротой командовал. Эпидемия была тогда не так страшна, пусть и целые дома умирали. Мы справились бы с «кровавым мором» и с голодом, ведь мы тэлийцы. Но тогда… – полковник явно переживал, вспоминая о прошлом. – Тогда одурманенные люди убивали, словно поганые язычники приносили жертву богам смерти, считали, что если убить хвостатых, рогатых и крылатых, и всех, кто отличается от остальных, то «кровавый мор» не коснется их. Тогда даже наиболее верные и близкие королю испугались. Все думали, что Тэлойе конец, что Единый отвернулся от нас. И тот бунт…сомневались, сильно сомневались, не могли вот так сразу приказать солдатам выступить против своих же, словно они враги. А егеря...полковник фон Хейс и его «белые волки» не испугались. Боялись наверное, но никому это не показывали. Они шли в самые опасные районы, стояли в оцеплении, спускались в канализацию, руками чистили все закоулки, и «ангелов смерти» именно они вначале возглавили. Они были словно явившиеся из легенд герои, и их запомнили бы именно такими, и всё зависело только от Хейса. Но когда начался бунт, то его «волки» забыли, что перед ними не враги, а тэндорийцы! Стражи действовали по своим диким законам гор, забыв, что законы Тэлойи нарушать нельзя! И они стали преступниками, даже хуже, чем погромщики.
– Я не согласен, господин Шрайнхарт! – теперь Карвай начал разговаривать на более высоких тонах. – «Белые волки» выполняли приказ. А столица была объявлена районом бедствия, и вы знаете, как егеря всегда поступали с мародерами и насильниками, и не важно, какие звания или титулы имеет «стервятник» - он хуже черного волка. Толпа взяла штурмом церковь, в которой укрывались полулюди и нетэндорийцы, и начала линчевать прямо на площади всех. Некеоры, сохилы, драгуны, полуэльфы, просто случайные люди – они укрылись в святом месте, спасаясь от от смерти на улице. А пьяная, поверившая новоявленным пророкам толпа взломала двери и начала жестоко убивать прямо на площади. Что ещё Хейсу оставалось делать?
– Остановить резню – это одно капитан, это похвально. За это награждают и прославляют. – Шрайн наконец оторвался от созерцания вида за окном и посмотрел Юру в глаза. – А Хейс, после того как его «волки» оцепили площадь и согнали погромщиков в кучу, приказал убивать! Тэлийцев, пусть и ставших на путь злодейства, но все же людей своего народа! Он предотвратил дальнейшие погромы, но сам приказал продолжить резню!
– Егеря карали только тех, на чьих руках была кровь, и кто таскал отрезанные хвосты и головы! И неважно, какого они пола или возраста – они стали «стервятниками», «шакалами». Да, Хейс приказал им отрезать пальцы и удавить на площади, но мы так поступали всегда. Ни Дэбран, ни Гидеон не запрещают казнить «стервятников» на месте преступления, и Стражи так делают. Поэтому даже за «Линией», если сель снесет поселок, то люди знают, что мародеры и близко не подойдут.
– А ты забыл, капитан, что в те дни полулюдей пару десятков погибло, а у церкви и по городу собрали восемь десятков тел. И «волки» вешали еще живых на толстые веревки! А обрезанными пальцами ведь не снимешь удавку. К Демонам мародеров на улицах, но ту «площадь замученных» в Тэндории некоторые помнят до сих пор. И с Хейсом что стало, помнишь?!
– Он выполнял приказ короля и главнокомандующего…
– Демона лысого он выполнял! Хейс на суде на Писании и под присягой поклялся, что атака была его и только его инициатива. Ни устного, ни письменного приказа убивать всех, у кого на руках кровь, ему не отдавали! Только остановить погромы и сохранить карантин.
– И он это сделал, полковник. Погромы сразу прекратились, когда егеря, а за ними и остальные солдаты достали сабли и стрелы, и применили их. Банда у церкви была вооружена, и вооружена хорошо. Они до того смяли два поста с солдатами…
– Но не убили их! Они убивали только полулюдей! А « белые волки» убивали людей, и пусть те резали своих вчерашних соседей… И тем, кому руки не отрезали – так сломали вместе с ногами. И уши резали, и скальпы, и из пальцев ожерелья делали. А головы на колья сажали…
– Это грязная ложь! Страж никогда, слышите, никогда, не будет собирать такие «трофеи». «Стервятники» - хуже черного волка, и значит даже их кровь может испоганить. «Волки» ничего не унесли с той площади.
– Неважно, что там на самом было. Важно, во что поверило общество. Я ведь не выдумываю, а рассказываю то, что сам тогда слышал. И знаю я, что из тех восьмидесяти шести убитых людей половину сами бунтовщики и убили. А на площади казнено только двадцать восемь человек, и по городу мародеров и бандитов пару десятков. И почти все казненные лично убивали и этому есть масса свидетелей. Но это уже никого не интересует! Хейс вину признал? От и получите – героя границы всех званий и регалий лишили и в отставку. И в цепях подержали. А полк его расформировали. А всего то стоило не устраивать резню на площади. Повязал бы всех и отправил бы разбираться судьям. А самосуд – преступление, запомни это, капитан!
– Так точно, полковник. Но к чему вы это все вспомнили? Уже сколько времени прошло, даже я все уже и не вспоминаю.
– А ты как думаешь капитан? Научился же сопоставлять и делать выводы, пока отрядом в горах командовал? К чему мне вспоминать «кровавую осень» сейчас?
Карвай не любил, когда с ним играли загадками и недомолвками, но если правила таковы, он их примет. Нужно сопоставить все известные ему факты, и сложить все в кучу.
– Хорошо,полковник. На входе меня когда встретили, так сразу к вам направили, и уточнили, что прибывающих с границы приказано в особенный кабинет направлять. И не как обычно, с секретарем, а со старшим офицером, да таким, к которому ветераны с уважением отнесутся. Не думаю, что для пары «восточных» выделят спецкабинет.
– А сержанту его длинный язык засунуть и сапогом утрамбовать! Я с ним поговорю еще! – но суровость была показной. Шрайн явно ждал, что ещё скажет Карвай. Капитан в принципе не возражал продолжить беседу, пусть и таким образом. Что бы не прочитал Кассиус в его деле, полковника беспокоило не написанное. И не одетый на Юра бахтерец.
– Скоро в Тэндории намечается охотничий турнир, и в столицу съедется большое количество вооруженных людей. Добавить к этому массу воров, авантюристов и просто бродяг со всей Терры, то выясняется, что столичная стража не располагает возможностями контролировать столичные улицы, по которым вскоре начнут носится взбешенные звери. Но раньше власти обходились помощью местного гарнизона, и в крайнем случае – звали на помощь«драконов». Егерей использовали по прямому назначению – отстрелу взбесившихся животных, ну изредка – конвоированию или патрулированию. Но теперь, раз вы назначены ответственным за нас… Что-то должно произойти на Турнире? – вот теперь до Карвая начало постепенно доходить. Полковник не прост, ой не прост. Постепенно «разогревал» молодого офицера, смотрел на его реакцию.
« Я прошел этот экзамен? Шрайну нужно избавляться от таких привычек – я больше не курсант, я должен получить конкретные приказы». - Капитан вновь почувствовал, как в нем разгорается гнев. К чему эти дурацкие игры в «угадалки» и «воспоминалки»? Он в столицу неделю добирался, чтобы ерундой маяться в кабинетах? И со сколькими командированными уже были проведены подобные «консультации»?
– Карвай, не злись. Я знаю, что ты думаешь – мы больше не в школе, а старик Шрайн в наставника заигрался. Я такую беседу только с тобой и веду – остальным прибывшим только краткие инструкции дал. А с тобой и поговорить можно, помню, что ты не из болтунов был. Дело даже не в толпе придурков с оружием, вообразивших себя великими охотниками. И даже не в зверях. Тысячи лет празднуем, и если Единый позволит – праздновать будем. – Кассиус внезапно задрал голову и посмотрел на потолок, видимо сомневаясь, стоит ли рассказать собеседнику всю подноготную будущих событий, но потом отбросил сомнения. – Наверняка даже до «Линии» дошли слухи, что наша принцесса замуж выходит. Дошли? Дошли, не сомневаюсь, не такая это уже и тайна. Чего стоят «летучки», усиленно раскидываемые на рынках, там все подробно описано, какие ужасы Тэлою ждут, если блеймринец на трон сядет. И естественно про лабуду разную, что Шэрилей демон скрытый и давно кровью повязал весь правящий дом, что демон разбудил дракона-уничтожителя в Генгере, и за грехи всё королевство будет предано огню. И прочая …… Но нас это не касается – с подобными сплетниками пусть «секретчики» разбираются, наше задание другое. И учти – приказы идут с самого верха. Этот бред уже слышен с самого рождения принцессы, даже ещё раньше – с коронации Его Величества Дэрода. Отступники в горах сидят, вы там их держите и держите хорошо, король доволен, знаю из своих источников. Вот только про ту осень не забыли. В условиях кризиса достаточно пары м…в с подвешенными языками, чтобы толкнуть людей на бунт. А эта женитьба слишком многим поперек горла станет. И представь, что во время Турнира произойдет вторая «кровавая осень». Нет, эпидемии не бойся – крыс и грызунов массово истребляют, и улицы почистят, да и не сезон еще. А вот если опоить пару десятков идиотов да и с умом втолковать им пару идей, да толкнуть на «защиту Родины от демонических происков», то сам понимаешь.
– Понимаю. Егерей снова хотят использовать как…
– Да ни ..... ты не понимаешь, капитан. Если честно, то я краски сгустил, про «белых волков» многие уже и забыли, а те, кто помнят – так больше запомнили, как они в зараженные дома за выжившими шли, и в карантинах добровольцами работали. У егерей тоже были умершие от мора, а про то, как в городе святой Тэндории сохилам и Шэс горло резали и вообще никто вспоминать не хочет – слишком стыдно. Так, упоминают о мародерствующих бандах, и полулюди соглашаются с этим, а про организованность погромов молчат все. И про весьма знатных особ, что к резне подстрекали, а некоторые и приняли участие, за что их и повесили с отрезанными пальцами молчат тем более. Никто уже не хочет ворошить это грязное белье, и ты тоже помалкивай про наш разговор, и про то, что слышал от других солдат. Ты не один с границы вызван, но егерей решили по одному привозить, чтобы не узнал никто. С этого момента капитан, ты молчишь про свою службу на «Линии».
– Я так и не понял, зачем во время праздника нужны легкопехотинцы.
– Делать то, что вы всегда делали – отстреливать зверей и помогать страже утихомиривать буянов. Но если вдруг какие-то ……начнут размахивать оружием – обезвреживаете. «Драконы» ребята серьезные, но не мобильные и у них нет того чутья звериного, что у солдата за время службы в горах просыпается. На то и ставка – вам следует в первую очередь почуять назреваемую заваруху, но не лезть самим! Никаких самосудов над теми, кто тыкает в тебя лезвием. В столице нет обычаев вроде «достал нож – или бей, или пусть он попробует твоей крови», если тыкают лезвием в лицо – успокоить руками или ногами, но не ножом в печень. И никаких отрубленных пальцев! Всякое линчевание или превышение полномочий подлежит трибуналу. И это приказ тоже сверху, а потому не обсуждается. Ну и стрелков хватать только тех, кто заряженный арбалет прямо держит. И главное – упаси Единый, но вполне возможны провокации во время массовых собраний жителей и приезжих. А значит на Турнире чувствуйте себя как за «Линией», но помните о приказах. В первую очередь бунтовщики – проблема стражи, мы вмешиваемся в крайнем случае. А теперь подпишем тебе бумаги, и до праздника лечись и отдыхай, и молись Единому, чтобы ничего не случилось.

Расстаться с полковником Шрайнхартом оказалось не так просто. Когда подписанные полковником бумаги отправились в папку, Карвай собрался уходить, но был остановлен хозяином кабинета, заявившим приказной и не терпящей возражений интонацией, что беседа вовсе не закончена, и словно прочитав мысли посетителя, указал на то, то он и канцелярия, и бухгалтерия для прибывших с востока в столицу офицеров. Карвай был только рад тому, что не придется продолжать «поход по кабинетам», а полковник дополнил, в присущей военным грубоватой манере, что в его ведении находится документация офицеров, но жилищным вопросом «дислокации на местности» следует озаботится лично капитану, поскольку есть указание, что размещение «линейных» ветеранов в общих казармах и офицерских домах нежелательно во избежание распространения среди личного состава подцензурных сведений. Ситуация с размещением «восточных» немного удивила капитана, о чем он и сказал полковнику, намереваясь побыстрее уйти из кабинета №8. Но Кассиус возражений не терпел.
- Знаем мы, какие вы «ветераны ледяных гор» трезвенники, когда в столицу приезжаете и расслабляетесь. Хоть заткни вам «нерозглашайки», а егерям хоть кол теши – ввязываются в гульки, «заливают глаза» и давай рассказывать о подвигах своих, а некоторых на подвиги и тянет. Так что никаких компашек, а тем более тем, кто имеет дом в столице, уяснил Карвай? А теперь садись, и давай поговорим.
– И что именно вы хотите узнать, господин полковник Шрайн…
– Карвай, так тебя разэтак, не строй мне тут благородную девицу! У нас разговор неофициальный, как у вас говорят – «морда к морде», так что давай мне без благозвучной хрени, тем более, у тебя по этикету никогда положительных оценок не стояло. И ты уже не кадет, - и полковник откинулся на спинку кресла и с оценивающим прищуром посмотрел на капитана. - уже офицер, тем более ветеран «Линии», так что можешь со мной как с равным разговаривать. Я тебя уже не учу, это ты мне можешь многое рассказать. Давай, садись и исповедуйся старику, что у вас там за …. на «Линии» творится.
– Полковник, почему хотите услышать именно меня? Вы можете получить гораздо более подробные и исчерпывающие сведения. – Но закончить севший напротив Кассиуса Карвай, который несмотря на предложение хозяина кабинета не перешел на «ты», не успел, прерванный раздраженным Шрайном.
– За барана меня держишь? Я до твоего прихода и не догадался запросить у «секретчиков», все ждал, пока мне кто-то про Устав начнет травить! Мне нужно услышать того, кто «за хребтом» был, а не в замусоренные цензорами рапорты пограничников пялится.
– Но что могу рассказать? Даже не знаю, с чего начать.– Карвай понимал, что посещение военкомендатуры проходит не так, как он планировал, но оснований для опасений пока не было, да и полковник, хоть и отличался сквернословием, особых опасений не внушал.
– Тогда начну я, капитан. Вот ваш полк хорошо «отработал» в Вардаре, об этом все глашатаи и «летучки» неделю глотку драли. А у меня с Моул-Вив выпускников двадцать три «в воске» и шестьдесят восемь – «медом обмазанных», часть - инвалиды. А теперь если можешь капитан, ответь, почему так выходит. Мне новый курс на войну направлять, и это война, а не «борьба с дикарями и незаконными еретическими вооруженными бандами». – По виду полковника невозможно было понять, что он на самом деле думает. Так и с Блау было, только империал был более молчалив.– Говори то, о чем думаешь. Помню, ты всегда умел отвечать и мысль доносить, пусть и криво иногда получалось, но знал, что хочешь сказать. Говори, а я слушаю, капитан.
– За Дунгильским хребтом большую часть года – лед и снег, а ветер пронизывает и часто с океана приносит снегопад или плотный туман. Там перепады температур жуткие, зимой идет мокрый снег, а в летнее время мороз может ударить. За «хребтом» опасаться не черного волка или другой твари. Там скорее убьет климат, чем стаи хищников. Переохлаждения, обморожения, а ко всему обилие трещин в скалах и льду, засыпанных снегом. Ногу в такой повредить легко, а кровопотеря на низкой температуре опасна. А под снегом или льдом много незамерзших вод – в такие провалиться и все, нет помощи через час и воспаление легких. А туман стоять долго может, что и «корова» не пролетит, а если задуют снежные ветры, то и весь район объявляют бесполётной зоной. Тем более, что район расположен между двух рек, заросших сосновым бором.
– Знатно излагаешь, как на лекции. Волки, морозы и снега есть и у нас. Давай про тех, кто наших ребят своими руками убивает. О них что думаешь?
Карвай замолчал и пристально посмотрел на каменоликого Кассиуса. Эмоции полковник не так часто, в отличие от сквернословия. Но пожалуй, его манера общаться не была попыткой произвести впечатление на командированного с востока Юрия. Некоторые вояки, пытаясь произвести впечатления видавших виды и прошедших такие жуткие моменты бытия, что без ругательств и общаться не могут, но Шрайнхарт был не из таких. Возможно, на него произвели впечатление высокие потери выпускников Военной Академии и успехи легкопехотинцев.
«Но впечатление пытается произвести. «Медовые», «восковые» - так говорят на раненных и убитых только у нас на «Линии», но в столице? Или подумал, что так я лучше усвою, что с меня требуется. Что я думаю о нашем противнике?» - такой поворот был ожидаемым, но Карвай медлил с ответом, не решаясь необдуманно продолжить. А что он мог рассказать, без официальных сведений? Стоит ли делится с ним своими размышлениями, пусть он тоже подписал «неразглашайку». Но хуже всего, что Юр никак не мог вспомнить собеседника! Лицо знакомое, но где и когда они пересеклись? Был ли он на экзаменах, которые кадет Карвай сдавал в этом здании?
– Дикие опасные бойцы, ловкие и безжалостные. И коварные – клятвы нарушают часто, хоть и на мече клянутся и именем святых. И пленных держат за рабов в ямах – дрова рубать, за скотиной ухаживать, и в «копальнях» работать. Про «копальни» это я к тому, откуда у горцев золотишко и «камушки». А вот кому продают и главное – через кого, это уже не ко мне. Диких подчинить, так только на «горках» посты держать и за перевалами в оба глаза смотреть. Ну и заложников брать, но только из вождей. А в бою – опасные, но строя никакого не знают. Бьются сами по себе, а у нас и пограничники в «собачей свалке» действия пытаются согласовывать. Так что, если выходят на открытый бой, то наша пехота и егеря их сообща разгоняют. Да и не рискуют они связываться с крупными отрядами – предпочтут на дороге грабить или окраины поселков рудокопов поджигать. Так что с дикими нет особых проблем – леса рубим, форты ставим и на перевалах, и к присяге королю не один род приведен. Кого за хребет загнали, а кто на юг Генгерских гор бежал. «Линию» двигаем и даст Единый – до самого северного берега продвинем.
– А отступники? Скажи, зачем они воюют? Чего добиваются?
– Солдатам запрещено разговаривать с пленными или допрашивать культистов, а по возможности немедленно передавать их «секретчикам», полковник. Да и не о чем нам с ними беседы вести. Лично я считаю, что для уменьшения потерь среди новоприбывших, их командирам следует особенно уделять внимание взаимодействию с егерями, и более того, отряды егерей будут «няньками» , пока новички не адаптируются. Больше добавить нечего. До свидания, полковник. Все, о чем вы меня проинформировали, я принял к сведению и приказов нарушать не буду. – Капитан решил, что стоит быть осторожным и не рассказывать, что он думает на самом деле. Еретики, культисты, отступники, бандиты – как их не называй, а они все равно остаются тэлийцами. Фанатичные, бесстрашные и тоже, как это не странно, патриоты Тэлойи. Юрий до сих пор помнил своё удивление, когда узнал, что отступники в бою издают клич тэлийских солдат «Слава Тэлойе». Карваю ещё не удавалось наедине поговорить с пленным еретиком, но доводилось их видеть, и то, что видел, наводило на размышления. Считается, что отступники – обычные банды еретиков, стремящихся захватить золотые прииски и аплантиевые рудники, но достаточно было беглого взгляда на пленных, чтобы понять, что мало среди них тех, кто просто одержим жаждой наживы. Еретики искренне ненавидели, и никакое золото не может заставить ненавидеть так. Он предпочитал не интересоваться, почему и зачем – еретики были врагами и Стражи границ вели с ними ставшей уже личной войну, и с ними следовало сражаться просто потому, что они враги и были хуже горных дикарей. Просто потому, что сражаться – его долг как тэлийца, воина, офицера.
Карвай встал из-за стола и направился к двери и полковник не окликнул уходящего офицера, так что Юр покинул кабинет без традиционных для армии "Славы королю".

====>Коридоры школы - первый этаж