Коридор и холл больничного крыла.

По пути в лазарет Маркус не переставал обдумывать версию отравления. Каким образом можно отравить человека так, чтобы в тканях не нашлось следов отравления? Ну, предположим, они использовали какой-нибудь яд, один из компонентов которого вызывает кратковременное ускорение обмена веществ: в этом случае организм успел бы разложить его на составные компоненты до наступления окончательной смерти. Но в таком случае яд должен был сохраниться в пище! Какой-то замкнутый круг, право слово. Во всём этом было что-то, что не давало покоя второму принцу: какой-то неучтённый фактор, постоянно ускользающий от его внимания.
А что, если яд был вовсе не в пище? Эта мысль не оставляла Маркуса. В конце концов убить можно чем угодно. Возможностей для отравления существует множество: ему приходилось читать дворцовые хроники, где описывались самые различные способы убийства при помощи яда – от отравленных писем до пропитанных ядом предметов одежды.
Или…
Маркус нахмурился. Конечно, эта версия могла оказаться правдоподобной – но стоит ли строить напрасные догадки, не имея на руках отчетов о вскрытии? Стоит для начала поговорить с теми, кто исследовал труп Его Величества и образцы пищи.
Наконец, миновав очередной коридор, Маркус вступил в прихожую больничного крыла. Оглядевшись по сторонам, он подошёл к дверям лаборатории и благовоспитанно постучался. Принц ты или нет, входить без стука в рабочее помещение медицинского персонала не только некультурно, но и рискованно.

Дверь открылась довольно быстро, легко, но с присущим дверям скрипом и щелчком смазанного замка, эхом отдавшегося где-то под потолком. На порог вышел никто иной как главный дворцовый целитель, Ривиан Де Нэйвлус. Лицо его было хмурым и слегка усталым, а под глазами явно замечались темные круги; было похоже, что мужчина чем-то обеспокоен, но к чувству этому уже как будто слегка привык. Впрочем, несложно было догадаться, чем же он мог быть так озабочен...
- О, принц Маркус, - увидеть второго принца на пороге Ривиан явно не рассчитывал, а потому на его лице явно читалось некоторое удивление, затем сменившееся некоторым спокойствием, отобразившимся в глазах. - Рад видеть, Ваше Высочество, хорошо, что вы здесь.
Он приглашающе отворил дверь пошире, однако все же спросил, для уточнения:
- Что-то случилось?

Узрев на пороге не кого-нибудь, а самого Ривиана Де Нэйвлуса, старшего целителя, Маркус испытал нечто вроде удовлетворения. Хорошо, что господин целитель оказался на своём рабочем месте: мнение профессионала для него сейчас было очень важно. Ему не нужен был какой-нибудь второсортный санитар, бледнеющий всякий раз при упоминании имени Его покойного Величества. А уж мнению Ривиана Маркус готов был верить почти как своему собственному: ведь вскрытие королевского трупа, вероятнее всего, было доверено именно ему – кому же ещё, лучшего профессионала во дворце не найти. Надо думать, верховный целитель располагает всей информацией по делу: остаётся надеяться, что к концу разговора сам Маркус тоже будет располагать ей…
– Приветствую вас, сэр Ривиан, – Маркус слегка склонил голову, коснувшись пальцами отворота камзола в знак приветствия. – Не беспокойтесь, ни я, ни кто-либо из моих ближних не болен: всё в порядке. – Он слегка улыбнулся, но улыбка вышла безрадостной, да и взор его при этом словно бы приугас. Принц на миг прикрыл глаза.
«Да уж, как же – «в порядке»! Порядочнее некуда: мой отец в застенках короля, его обвиняют в пособничестве заговорщикам, сегодня вечером его должны допросить, в случае осведомлённости об убийственных намерениях заговорщиков дражайший кузен Рейни считает нужным его казнить – и я даже не представляю, как скажу об этом сестре и маме… причём для мамы эта новость скорее всего окажется роковой. Ничего не случилось, сэр Ривиан, всё просто лучше некуда».
– Надеюсь, вы и ваши близкие также в добром здравии, – промолвил он. – Тем не менее, я здесь по важному делу. Это касается… кончины моего дяди, Его Величества короля Гаала. – При этих словах Маркус опустил взор: это не было наигранным жестом скорби, в эту минуту ему действительно было жаль короля – и не только потому, что его смерть грозила навлечь беду на его семейство.
– Честно признаюсь, сэр Ривиан, я бы хотел разъяснить некоторые вопросы, касающиеся смерти короля. – промолвил он: взгляд его при этих словах стал острым и цепким, словно он стремился проникнуть им сквозь фигуру целителя в помещение лаборатории. – Полагаю, я… имею право ознакомиться с результатами посмертного исследования?

Ривиан, все это с хмурой внимательностью смотревший на принца, слегка вздернул брови, опустив взгляд к полу и слегка при этом кашлянув, явно собираясь что-то ответить.
- Полагаю, мы можем поговорить на эту тему, - он поднял взгляд на принца и чуть отошел от двери. - Но порог - не самое удобное для этого место, как считаете?
Он неспеша развернулся и направился вглубь помещения, напоминавшего чем-то небольшой кабинет, где, по всей видимости, целитель, вел работу с бумажными документами и записями. В кабинете царил легкий полумрак в виду отсутствия окон, свет давали несколько беловатых кристаллов, в настенных "чашах", из-за чего светло-бежевые стены были окрашены в оттенок пенки кофе. В воздухе пахло тлеющими успокаивающими травами и лавандой, с примесями то ли мяты, то ли его чего-то очень похожего. На массивном столе напротив входной двери, вклинившемся между двумя дубовыми стеллажами с книгами по различным типам медицины, лежало несколько папок, а также стоял позолоченный поднос с заварочным чайником, пузатой чашкой и тарелкой печенья.
Ривиан указал рукой на кресло, стоящее перед рабочим столом, сам же обогнул его и подошел к небольшому серванту у стены слева, и подняв руку к дверце, осведомился:
- Желаете чая? Мне принесли очень ароматный, прекрасно идет с этим имбирным печеньем, знаете ли...

Маркус проследовал за лекарем в помещение, мимоходом оглядевшись по сторонам. Да, что ни говори, у магического подхода к медицине были свои преимущества. Рабочее помещение сэра Ривиана нимало не походило на какую-нибудь мрачную и жуткую прозекторскую из бульварного романа, где пол и стены выложены холодным камнем, у стены притулился мраморный стол с обрезками цепей по краям столешницы, а стены увешаны гравюрами с изображениями операций, органов и вскрытых тел. Впрочем, это всё же был по большей части кабинет, а не операционная и не мертвецкая… Пожалуй, здесь царил своеобразный уют: даже на столе красовался поднос с чайником и печеньем на тарелке. В довершение всего целитель вполне по-дружески предложил Маркусу чаю, пройдя к серванту в углу – вероятно, чтобы взять еще одну чашку.
Вообще-то принцу сейчас не слишком хотелось пить с кем-либо чай: мысли о семье вновь настроили его на мрачный лад. Осознание того, что его отец томится в застенках, а он тут сидит за чашкой чаю с печеньем, вызывало у него некое тоскливое ощущение, как будто он собирался совершить какую-то подлость. Впрочем, с другой стороны, совместное чаепитие вполне могло склонить целителя к откровенности: сейчас Маркусу не хотелось, чтобы Ривиан утаил от него что-нибудь, что может послужить ключом к разгадке тайны. Вполне возможно, в одной из его догадок кроется доля истины… В конце концов, это было гораздо полезнее, чем просто сидеть в своих покоях в ожидании вечера и пялиться в стену.
– Благодарю, сэр Ривиан: не откажусь, – произнёс второй принц, пройдя к столу. Потянув ноздрями воздух, он уловил плывущий по кабинету пряный запах ароматических курений, призванный смягчить напряжение и настроить на спокойный лад. Это вновь воскресило в его памяти идею, пришедшую в голову принца по пути в лазарет. «Не забыть расспросить об этом подробней…». – Сожалею, что побеспокоил вас именно сейчас: выглядите крайне утомлённым, уж не обессудьте… Я бы заглянул в другой день, но дело не терпит отлагательств. С вашего позволения…
Осторожно взяв с подноса чайник, он наклонил его над чашкой: янтарная ароматная жидкость с чёрными вкраплениями чаинок струйкой устремилась из носика, над чашкой заклубилось облачко пара. Наполнив чашку, Маркус подвинул её на противоположную от себя сторону подноса, в знак того, что она предназначается хозяину, а он готов довольствоваться другой из серванта. При всех своих отрицательных качествах Марк никогда не чурался законов вежливости, а в данной ситуации это, пожалуй, было правильней, чем стоять с надменным видом и ждать, пока хозяин нальёт ему чаю. Сейчас ему нужно было доверие со стороны целителя: и потому для него самого лучше было вести себя как обычно – без панибратства и фамильярностей, но и без чопорности.
– Вы, как я вижу, собирались испить чаю, – заметил Маркус: вряд ли целитель заранее каким-то неведомым образом узнал о его визите и подготовил всё для чаепития, тем более, что даже при таком необычном раскладе на подносе стояли бы две чашки. – Сожалею, что явился с такой... хм, незастольной темой. Возможно, желаете обсудить это после чаепития? – Самого Маркуса разговоры о покойниках и вскрытиях за столом не смущали: в общем-то, по натуре он был довольно циничен, тем более сейчас, когда речь шла о столь важных вещах.

Ривиан ответил не сразу - сперва достал подходящую чашку, точно такую же, что стояла на подносе, ополоснул ее в немного вычурном тазике с водой на подставке, что стояла рядом с сервантом (видимо, как раз для подобного, помимо мытья рук) протер полотенцем и только после того как обошел стол и поставил чашку на поднос, сказал, наливая в нее чай:
- Ваше Высочество, уж кого кого, но не целителей могут смущать подобные темы за едой. Надо отметить, - глядя на чай, Ривиан слегка приподнял брови, - что очень часто приходится думать о работе во время прочих дел, во время трапезы тоже. И поверьте, за ней порой думается чаще и лучше всего, как ни странно.
Мужчина подвинул чашку в сторону принца, второй рукой придвигая и сахарницу, что стояла рядом, из-под крышки которой выглядывала серебряная ложечка.
- Благодарю, - подняв свою чашку с чаем на уровень лица, он слегка приподнял ее, глядя на принца, после чего повел правой рукой в сторону кресла, приглашая сесть вместе с ним. - Присаживайтесь, вероятно, вы недавно прибыли и устали с дороги. И напомните мне, пожалуйста... о чем именно вы пришли спросить? Что вас волнует? - целитель опустился в свое кресло по другую сторону стола, после чего сделал небольшой глоток горячего чая и блаженно выдохнул.

Пожалуй, иной реакции от целителя Маркус и не ожидал – ему ли было не знать, что адепты медицины в большинстве своём отличаются весьма циническим взглядом на жизнь и без колебаний готовы обсуждать за едой самые различные медицинские вопросы без тени смущения. Ему это опять же было на руку, позволяя совместить чаепитие с беседой и сэкономить время. Лишние церемонии были сейчас ни к чему. Впрочем, не отдать должное чаю Маркус тоже не мог – чего доброго, Ривиан расценил бы это как отказ от гостеприимства.
Поэтому второй принц взял с подноса чашку, сделал небольшой глоток – и прикрыл глаза, смакуя вкус чая. Действительно, напиток был дивно хорош. По мнению Маркуса, чай следовало пить без добавления сахара, молока или иных ингредиентов, скрадывающих его подлинный вкус. Когда-то ему довелось прочесть книгу, посвящённую различным сортам чая, способам их заварки и церемониям чаепития – и с тех пор невольно проникся к чаю уважением. Если верить книге, каждый сорт чая обладал целой гаммой различных оттенков вкуса, аромата, цвета и крепости, определяемой множеством различных факторов – соотношением сухой заварки и кипятка, сезоном сбора чая, температурой воды, длительностью периода настаивания, посудой для заварки… Всё это чем-то напоминало его любимую алхимию: «чайная алхимия» – можно сказать и так. Поистине, чай представлял собой настоящую культуру – точно так же, как вино или табак.
– Изумительный чай, сэр Ривиан, благодарю вас, – Маркус потянул ноздрями воздух над чашкой и блаженно вздохнул, после чего сделал ещё пару глотков. К печенью он пока не притронулся, решив сперва насладиться исключительно чаем – в самом деле, нечасто Маркусу доводилось отведать столь отменный сорт. Не то чтобы у него не было возможности посвятить время изучению различных сортов чая: просто он был не слишком прихотлив в подобных вопросах.
Когда целитель поинтересовался, что именно интересует его, Маркус ответил не сразу. Мысленно он перебрал в памяти накопившиеся вопросы, размышляя, с чего лучше начать. Пожалуй, в первую очередь следовало бы поинтересоваться, жаловался ли Его Величество на какие-либо проблемы со здоровьем в последние дни своей жизни. Однако с другой стороны, задавать подобные вопросы прямо так сразу всё же не стоило – как-никак, перед Маркусом сейчас был королевский целитель, и такие расспросы могли быть расценены как посягательство на личную жизнь пациента (пусть даже и покойного), которую любой врач согласно врачебной клятве обязан оберегать не менее тщательно, чем собственно жизнь. Мало ли какие проблемы могли беспокоить короля в его-то годы: хотя он никогда прилюдно не жаловался на здоровье и всегда держался бодро, Маркусу было прекрасно известно, что в таком возрасте любой человек неминуемо сдаёт. Поэтому следовало держаться ближе к делу.
– Ну, спросить я хотел бы о многом, – промолвил он, мысленно поморщившись: эта фраза чем-то напомнила ему недавнюю Рейнову реплику касательно того, что «нужно о многом поговорить». – В первую очередь меня интересуют обстоятельства кончины короля. Сэр Ривиан, я хотел бы подробней узнать, как именно он умер, – Маркус взглянул целителю в глаза. – Прежде всего, если вас не затруднит, расскажите: когда и при каких обстоятельствах было найдено его тело?

- Тело было найдено Ее Величеством Королевой Маргарет, - глядя на пар, отходивший от чашки, ответил целитель. - В королевских покоях, на полу. Что самое интересное, короля никто не посещал и сам он покои не покидал до этого, королева же находилась в Золотом Саду. Это было, дай Единый памяти, вечером, в районе ужина, шестнадцатого числа. И если бы нам было известно, как умер король... - Ривиан как-то странно посмотрел на принца, - у нас бы не было сейчас столько вопросов по этому поводу.

– Ну что вы, сэр Ривиан, я же не требую от вас досконального ответа на вопрос, – поднял руку в жесте отрицания Маркус. – Я сам прекрасно понимаю, что установить точную причину смерти пока невозможно: и поверьте, мне хотелось бы найти её не меньше, чем вам.
«Надеюсь, хоть он-то не подозревает меня в убийстве короля. Больно уж подозрительно он на меня взглянул, как будто у него какие-то сомнения касательно моей непричастности к этому делу… Надо полагать то, что меня во дворце не было – недостаточно убедительное алиби. Рейн вон тоже с самого начала разговора на меня волком смотрел, как будто тоже в чем-то подозревает… Уж не в причастности ли к магам-заговорщикам? Да уж конечно, если бы я в самом деле был одним из них – гомункула с два я бы позволил своего отца подставить. Или маму, или Вил… или ту же Эрумпре, если б её обвинили».
Отпив ещё глоток чаю, Маркус взял с тарелки одно печенье и надкусил, после чего вновь обратил взор на лекаря.
– Скажите, сэр Ривиан, каковы были результаты… хм, вскрытия? – Он вопросительно поднял бровь. – Насколько я могу судить по вашей реплике о точной причине смерти, явных признаков присутствия яда в организме обнаружить не удалось. Быть может, что-нибудь показалось вам… подозрительным?

- Подозрительным, что можно было бы отнести к смерти короля... - задумчиво проговорил Ривиан, после чего отпил чая и поднял спокойный взгляд на принца. - Ничего. К сожалению.

Ответ целителя не удовлетворил Маркуса: по правде сказать, от профессионала он ждал более подробного описания – по крайней мере, упоминания о том, были ли обнаружены в организме короля какие-либо посторонние примеси, не относящиеся к ядам, но в норме обычно не наблюдающиеся. «Темнит, однако, сэр Ривиан. Похоже, невзирая на всю его радушность, делиться со мной всей информацией ему не хочется. Интересно, что тому причиной? Быть может, он и впрямь подозревает меня в убийстве короля: как-никак, я алхимик, мне ли не разбираться в ядах… Или душка Рейн уже и его успел подговорить, чтобы не рассказывал мне самого главного? Тоже мне ответ – «ничего, к сожалению». Да и смотрит он как-то наигранно спокойно, словно что-то скрывает…».
«А что, если сам Ривиан – убийца?». Мысль была настолько неожиданной, что Маркус едва не поперхнулся чаем, хотя и не подал виду и не перевёл на лекаря взгляда, сделав вид, что разглядывает лампу на стене. «В самом деле, кому ещё король может доверять больше, чем личному целителю… и кому, как не ему, удобнее всего отправить Его Величество дорогой предков, выдав вместо каких-нибудь капель от бессонницы что-нибудь для вечного сна? И в этом случае понятно, почему при вскрытии ничего не нашли: вскрытие ведь проводил лично Ривиан – и, разумеется, не стал бы разглашать настоящих результатов».
Маркус медленно перевёл взгляд на чашку с чаем в своих руках. С крепким, мастерски заваренным чаем, в благоухании которого чувствовался пряный оттенок заморских душистых трав. «Так-так… а если дело обстоит именно так, то не траванул ли сейчас Ривиан меня самого этим чайком?».
Принц не был трусом и паникёром, и поэтому сумел совладать с эмоциями, на миг всколыхнувшимися в его душе. Право слово, это уже похоже на паранойю: так недолго начать видеть врагов во всех окружающих. В обычное время Маркус не был столь подозрителен, но события последних двух дней неслабо выбили его из колеи – в особенности сегодняшнего дня. И хотя мысль была довольно неприятной, Маркус всё же не стал спешно срывать с пояса склянку с универсальным противоядием на основе экстракта далоры и опрокидывать её залпом. В самом крайнем случае, это можно сделать за секунду. Тем более что будь Ривиан отравителем, он вряд ли предложил бы Маркусу отравленный чай: всё же чай был горяч, а многие известные яды не выносят высокой температуры. Травить лучше вино: его вкус способен скрыть привкус почти любой отравы, в отличие от чая.
– Значит, ничего такого, что могло бы показаться странным… – промолвил он. – А что насчёт пищи, которую принимал Его Величество незадолго до кончины? Полагаю, остатки её были тщательно изучены?

- Да, и даже сохранены с того дня, Ваше Высочество, - задумчиво глядя куда-то сквозь лицо Маркуса, отозвался целитель, однако затем его взгляд сфокусировался на лица принца как подобает. - Если желаете, можете посмотреть, хотя, даже при тщательном исследовании, вряд ли вы там что-то найдете. Впрочем, если вы что-то найдете, я буду знать, что дряхлому старику вроде меня пора на покой.
Он усмехнулся, хотя как будто кашлянул, словно подтверждая свои слова, после чего сделал пару глотков чая и задумчиво посмотрел в потолок.
- Вам не кажется это странным, принц Маркус? То, что сейчас происходит во дворце? Какая-то странная атмосфера, - он слегка качнул головой, - не считая самой смерти короля, разумеется, что само по себе не радует. Но все же, как будто что-то важное происходит прямо под носом, а он ничего не может учуять... не было у вас такого чувства?

Маркус одобрительно кивнул в ответ на реплику целителя о том, что остатки пищи были сохранены. Значит, у него есть шанс взять образцы и до вечера провести пару-тройку проб в лаборатории. Конечно, можно ручаться, что ни в одной из проб не окажется следов яда – но если догадка Маркуса была верна, их там и не должно было быть. Осталось узнать ещё кое-что, что могло иметь отношение к делу…
– Ну полно вам, сэр Ривиан, никто не считает вас таким уж стариком. – промолвил он, скорее из вежливости, чем в качестве прелюдии к следующему вопросу. Однако его заставила повременить следующая реплика лекаря: вопрос касательно того, не кажется ли ему странной ситуация во дворце, заставил Маркуса навострить уши, словно волка, приподнявшего голову на звук хруста ветки под чьей-то ногой и принюхивающегося к ветру. Не кажется ли ему это странным? «Да ну, сэр Ривиан, что в этом странного, право слово – у нас ведь во дворце каждый день травят королей и охотятся на заговорщиков! Несуразный какой-то вопрос: как будто он на что-то намекает». Последующие слова целителя и вовсе заставили Маркуса слегка нахмуриться: что он имеет в виду? Или это опять какой-то намёк, к примеру, на некомпетентность короля Рейна в области раскрытия дела об убийстве отца? Да нет, вряд ли: куда больше это походило на попытку перевести разговор на другую тему. Хм… Вроде бы они с самого начала взяли непринужденный тон общения, и потому Маркус не мог прямо сейчас потребовать у Ривиана не уходить от темы и отвечать на его вопросы напрямую. Хотя всё равно, подобная реплика из уст целителя показалась ему подозрительной.
По сути, разве в королевском дворце когда-либо царила атмосфера покоя и дружелюбия? Древний дворец блеймрийских государей за века насквозь проникся духом заговоров, интриг и жестокости, вершившихся в его стенах: каждый камень здесь был пропитан духом недобрых намерений, в каждом скрипе паркетин под сводами пустого полуночного коридора чудилось зловещее предзнаменование. Эти стены и своды повидали многое: слепые алебастровые бюсты на пьедесталах и безмолвные портреты на стенах были свидетелями многих зловещих сцен, а подземелья хранили немало страшных тайн. Под покровом ночи, скрываясь в тенях ваз и портьер, крались по коридорам убийцы с отравленными клинками; юные королевы в сопровождении верных фрейлин, закутавшись в плащи, пробирались скрытыми в стенах тайными ходами в опочивальни пылких любовников; за стенами дворца, под кронами освещённых луной деревьев, шелест листвы заглушал звон клинков и приглушённые проклятия юнцов, схватившихся в недозволенной дуэли; в подземельях, среди озарённых светом свечей гранитных стен, чернокнижники открывали истлевшие переплёты запретных книг и шептали зловещие заклинания… За долгие годы дворец повидал немало, и нынешние события далеко не были чем-то из ряда вон выходящим. Пожалуй, наибольшую серьёзность убийству короля Гаала придавала как раз его необъяснимость – и то, что свершилось оно накануне переломного для всего государства (и не только для него) момента истории. Если Ривиан не был осведомлён о взятии под стражу Маркусова отца и заговора против престола, то найти объяснение словам целителя принц не мог.
– А что заставило вас почувствовать это, сэр Ривиан? – как бы непринуждённо поинтересовался он. – Вы замечали что-нибудь… необычное в последние дни? Кто-нибудь себя подозрительно вёл, или ещё что-нибудь? Может, по дворцу ходят какие-либо необычные слухи? – Принц цепко взглянул на лекаря. – Если пожелаете, это останется между нами: я умею хранить секреты.
В эту минуту он, право слово, сам чувствовал себя каким-то заговорщиком. «Интересно, а Ривиана проверяли на благонадёжность? Вот оказия будет, если позже его тоже уличат в заговоре! Полагаю, наш доблестный Рейн прикажет и меня заодно заковать в цепи – на основании того, что вёл с целителем какие-то неизвестные разговоры».

Целитель, взяв печенье и отправив его в рот, задумчиво жевал, периодически вздыхая сквозь зубы, глядя куда-то перед собой, после чего сделал несколько глотков чая и сказал, аккуратно поставив чашку на салфетку, лежащую на краю стола, словно она как раз для того и предназначалась:
- Коли б я знал, не задавался бы такими подозрительными вопросами вслух, тем более в такое время, - он устало улыбнулся принцу, но довольно быстро вновь стал серьезным. - Слышал ли я или видел что-то... я много чего повидал, принц Маркус, и в последнее время тоже. Все это напряжение, страх в глазах людей, - он чуть наклонился вперед, погрозив кому-то пальцем, - всё это видно, как бы кто ни старался скрыть. А страх, как известно, становится основой для многих не самых хороших поступков.
Целитель поджал губы, с разочарованием опустив взгляд и вновь откинулся на спинку своего стула, разгладив небольшую складку на темных штанах.
- Принцу Келлуму сейчас можно лишь посочувствовать - он оказался меж двух огней, очень опасное положение...

Реакция целителя на его вопрос вызвала у Маркуса нечто вроде лёгкого разочарования. При виде того, как старик погрозил невесть кому пальцем, словно укоряя непослушных внучат, второй принц едва не вздохнул. Мда… похоже, годы вкупе с напряжённой и нервной работой не идут сэру Ривиану на пользу. (А уж назвать работу главного дворцового целителя нервной можно было с чистой совестью: столь высокий пост налагает немыслимую ответственность, ненароком выдал королю не тот порошок от расстройства желудка или неправильно рассчитал дозировку сердечной микстуры – и привет, готовь шею на плаху по обвинению в отравлении). Вроде бы в его годы ещё не положено впадать в маразм… а с другой стороны, кто его знает. Что называется, старость подкралась незаметно. Сперва он пальцем кому-то невидимому грозит, потом заговариваться начнёт, а там и с зеркалами в споры вступать будет. «Да уж, пора старика на пенсию… А где второго такого найдёшь? В нынешнее время опасно нового целителя искать: чего доброго, отравитель подвернётся, после убийства короля и появления заговорщиков чего угодно можно ждать. Эх, нам бы тэлийца в придворные медики: те всяко побольше нас в медицине преуспели – и полостные операции у них, и костная хирургия, и лицо по слухам править умеют… И ведь до всего своим умом дошли, не то что наши с их зельями да заговорами, которые уже тысячу лет не меняются».
После реплики Ривиана о том, что кузену Рейну можно только посочувствовать, Маркус с трудом удержался от того, чтобы скривить губы в гримасе горечи. «Да-да, ну конечно: как же не посочувствовать Рейни! Вообще-то, разумеется, сочувствовать кузену действительно следует, вон какое положение на него свалилось, мне тоже его жаль… но разве он один достоин жалости? Нет уж, сэр Ривиан, посочувствовать сейчас можно не только ему, но и половине двора! Да и всему королевству, по правде говоря… Как же не вовремя умер король Гаал, гомункул побери, как же не вовремя! В такое время для страны… А кузен ещё даже не коронован, страна, по сути, обезглавлена. Бог ты мой, грядёт великое объединение государств – а у нас на руках хладный труп старого короля, наследный принц не возведён на престол, его невеста пропала пёс знает куда накануне свадьбы, а в довершение всего хорошего в стране зреет заговор и раскол! Что называется, хорошо живём…».
Однако в следующий момент Маркус невольно подобрался: продолжение реплики целителя прозвучало не совсем обычно. Так-так, а это уже довольно подозрительно. Вообще, целитель с самого начала вёл себя немного странно… как и кузен Рейн, в общем-то. У Маркуса не в первый раз возникло неприятное чувство, как будто против него сговорились.
– Хм… сэр Ривиан, а что, собственно, вы подозреваете под «двумя огнями», меж которых оказался принц? – всё тем же спокойным тоном поинтересовался Маркус. – И почему вы называете его положение «очень опасным», позвольте уточнить? Вы подозреваете, что Его Высочеству сейчас тоже грозит опасность?

Целитель глубоко вздохнул, после чего зажал чашку между ладонями, как если бы хотел согреть руки, и поднял взгляд к потолку.
- Вы должны знать, Ваше Высочество... - его взгляд обратился к принцу, и было в нем что-то такое, очень напоминающее отражение знания, что собеседник тебя определенно поймет. Однако Ривиан моргнул и взгляд его изменился, став вновь спокойным и задумчиво-усталым. - На счет отношения к принцу, неверия в то, что он сможет принять новые обязанности и стать достойным королем. По причине неопытности, юности и, возможно, юношеской наивности. Все же знают, что ходит мнение, что для того чтобы быть королем принц Рейн еще слишком молод, в плане опытности и крепости духа, я имею в виду.
Мужчина качнул головой влево.
- Однако другие полагают, что это не так и все встанет на место, стоит принцу принять на себя правление. Это и есть "два огня" о которых я говорил. И назвать нахождение меж такими огнями безопасным я бы не решился. Люди очень впечатлительны и легко поддаются на провокации в большинстве своем, стоит одной собаке залаять - подхватят и все остальные... И я считаю, что сейчас принцу нужно быть осмотрительнее.
Он перевел потемневший взгляд куда-то на чашку, словно задумавшись о чем-то своем.

– Вот как, значит… – немного отстранённо отозвался Марк, также уставившись в чашку, словно надеясь прочесть там что-то судьбоносное, как ярмарочный гадатель. – Что ж, вы правы, сэр Ривиан, ситуация и впрямь достаточно сложная. Будем надеяться, что Его Высочество проявит себя с лучшей стороны…
Про себя он невольно задавался вопросом: к какой из этих двух партий лично он примкнул бы, возникни такая необходимость? На первый взгляд, ответ был очевиден. Всю свою жизнь он был не в лучших отношениях с Рейном, кузен всегда раздражал его своей несдержанностью и несерьёзным отношением к государственным делам, ни разу ещё не сделал для Маркуса что-либо хорошее бескорыстно – а теперь вдобавок обвинил его отца в заговоре против престола! Казалось бы, в такой ситуации Маркусу пристало как можно скорее присягнуть на верность мятежникам, исполнившись желания свергнуть короля, заковать его в кандалы и заточить на веки вечные в дворцовые подземелья.
Однако Марк не был бы вторым принцем, если бы не умел мыслить с точки зрения государственной политики: и теперь, будучи втянутым в столь сложную ситуацию, он не мог не признать, что в настоящий момент наилучшим исходом для страны было бы сохранить престол за Рейном. Прежде всего, кем бы ни были мятежники, они не вызывали у него ни малейшей симпатии – в первую очередь тем, что так откровенно подставили его отца. Ведь если бы он в самом деле был причастен к убийству короля, после кончины Гаала ему полагалось бы покинуть дворец как можно скорее – например, сославшись на некие неотложные дела в Серебряном Саду: однако нашлись обстоятельства, задержавшие его во дворце. А ведь скорее всего обстоятельства эти были как раз подстроены организаторами убийства, чтобы сдать королевским ищейкам одну жертву и прикрыть остальных. Маркус почти не сомневался, что прочие заговорщики уже покинули дворец: Рейн упоминал о лицах, на которых «обращено больше внимания» (ну что за манера выражаться, почему бы не сказать просто «подозреваемые»?!?), но ни словом не обмолвился о том, что кого-то ещё взяли под стражу. А значит, либо прочие мятежники благополучно убрались из дворца до проверки, либо Рейн не желал распространяться о других заключённых, либо…
«Либо под стражу взяли ещё кого-то настолько важного, что Рейн не желает выносить сор из покоев и ставить меня в известность об этом!». Маркус мысленно хмыкнул: неожиданная версия натолкнула его на некоторые размышления. «Кого же в этом случае стал бы покрывать кузен? Даже представить себе не могу. Разве что если бы короля отправила на тот свет его сестрица Энни… Энни?».
Сама по себе такая версия была маловероятна. При всём своём эгоизме Энни вряд ли стала бы травить родного отца: прежде всего потому, что мотивов у неё, на первый взгляд, не было. Ну, разве что желание возвести поскорее на престол своего дорогого и ненаглядного братца. Подобный трюк она скорее проделала бы с невестой Рейна, когда та прибыла бы ко двору (интересно знать, куда она всё же запропастилась?), но не с королём. Нет, скорее всего, к убийству был причастен кто-то другой…
– Что ж, сэр Ривиан, я воспользуюсь вашим предложением и позаимствую у вас образцы пищи, – произнёс он. – Не подумайте, что я вам не доверяю, вовсе нет: просто хотелось бы проверить кое-что из недавно изученного. И кстати, ещё один вопрос… – Он повернулся к целителю.
– Скажите-ка, сэр Ривиан, – отчетливо промолвил принц, пытливо глядя в глаза целителю, – покои Его Величества ведь были осмотрены после его кончины? Меня интересует вот что: горели ли в тот день в его покоях свечи?

- Насколько мне известно, нет, - отозвался целитель, задумчиво изучая свою чашу, а после поднимая взгляд на принца. - Король всегда больше любил кристаллические лампы и свечами практически не пользовался.

– Благодарю за информацию, сэр Ривиан, – промолвил Маркус после недолгой паузы: взгляд его сделался ещё более задумчивым. – Что ж, думаю, других вопросов у меня нет. Не будете ли так любезны поделиться со мной образцами? Если обнаружу что-нибудь новое – непременно сообщу вам.
Значит, версия со свечами отпадала. В принципе, это тоже было довольно распространённый способ убийства – фитилёк свечи вымачивался в смертельном яде, и после нескольких возжиганий подобной свечи в замкнутом пространстве комнаты концентрация яда в организме жертвы достигала критической. Но если король Гаал предпочитал кристаллические лампы, то это предположение можно было в расчет не брать.
Хотя… «Кристаллические лампы, хм. Дневной свет: по сути, натуральный солнечный свет. Где-то я ведь читал о чем-то подобном… вспомнить бы ещё, что именно…».
Отставив в сторону чашку, второй принц поднялся с кресла. Теперь оставалось лишь забрать материалы у целителя – и как можно скорее в лабораторию. Помнится, он говорил Рейну, что можно будет найти его в покоях… но ведь его лаборатория, по сути, тоже относилась к его покоям, пусть и располагалась в подвальных помещениях.
– Ещё раз благодарю за чай, сэр Ривиан, – произнёс он. – Отличный был чай: не подскажете, как называется этот сорт?

- Черный байховый, тэлийский, если верно помню, - отпив из чашки, сообщил целитель, после чего отставил ее в сторону и тяжело поднялся, намереваясь проводить принца до выхода. - Образцы я вам пришлю минут через десять, куда прикажете. Напомните, что именно вам предоставить для изучения?

– «Что именно»? Вообще-то я полагал, что вам об этом известно лучше, чем мне, сэр Ривиан, – немного удивлённо отозвался Маркус. – Не мне ведь знать, что ещё помимо пищи было предоставлено вам для исследования. По идее, отравить можно всё, вплоть до книжных страниц и постельного белья… – Он сделал небольшую паузу.
– Полагаю, для исследования мне потребуются имеющиеся у вас образцы еды и питья, поданных Его Величеству незадолго до смерти… а также, если вам предоставили для исследования другие материалы из его покоев – их тоже. Всё, помимо образцов пищи, обещаю вернуть в целости и сохранности. И если вы собираетесь прислать мне их – я буду в своей лаборатории, в подвалах.

Целитель пожал плечами и кивнул, после чего проводил принца и попрощавшись с ним, закрыл дверь в кабинет.

==>