Улицы восточного района. Центральный район столицы.

Юр сказал брату не всю правду – он хотел выйти в город не только для того, чтобы посетить Орису и подлечить горло с помощью магии. Капитану завтра предстояло работать в патрулях, а значит пока есть время, стоило осмотреть место завтрашнего Турнира и в первую очередь район Ристалища. Хоть капитан родился и провел значительную часть своей жизни в Тэндории, поэтому считал, что большую часть улиц мог пройти с закрытыми глазами, но проверить возможные изменения следовало. Идя по мостовой, ладонь Юра то и дело ощупывала через длинную полу куртки рукоять висевшей на боку сабли. Пусть «Линия» с её опасностями осталась далеко на востоке, но привычке не снимать оружие Юр решил не изменять. Тем более что он как служилый дворянин обладал право носить оружие. Но доспеха Юр не одел и был этому рад – пусть бахтерец и был удобен и не особо тяжелым для широкоплечего и неслабого «зеленого плаща», но если быть откровенным с собой, то носить его надоело, как и регулярное питание горькой редькой и квашенными овощами. В конце то концов, если и нападут на него бандюги с ножами, то плотная куртка защитит от режущих ударов, а на колющий удар он их просто не подпустит. Завтра можно одеть и защитное снаряжение, а сегодня – наслаждаться отсутствием ставшей привычной тяжести на плечах.
Полностью расслабится и свободно шагать по широкому проспекту Юр пока не мог – так просто въевшиеся в плоть инстинкты не уходили, хотя тщательно следить за походкой и глазами окружающих Юр стал меньше, осознав, что он наверняка будет выделятся среди спешащих горожан своим неестественным поведением, тем не менее прохожих старался по привычке держать в поле зрения и все время высчитывать расстояние между стенами строений, инстинктивно просчитывая пространство для маневра.
Ловить проезжающие мимо или стоящие в ожидании повозки Юр не стал, посчитав, что сегодня он может прогуляться пешком по знакомым кварталам, а дорога к одной из достопримечательностей Тэндории было найти нетрудно с учетом специфики архитектуры восточного района. Основная часть восточных улиц отличалась своей извилистостью и теснотой, но капитану и не надо было идти вглубь восточной части. Родовой дом от Ристалища дислоцировался сравнительно недалеко и дорога к «второй крепости столицы» была одной из главных дорог столицы, широкой, мощеной тесанной плиткой, которую регулярно чистили и убирали от мусора, и которая в любую погоду была полна людей и разнообразных повозок, движущихся в центр или к Торговому району.

Площадь перед Ристалищем.

Ристалище, вторая крепость столицы и своеобразное «сердце» жителей столицы, было найти легко даже чужеземцам – огромное серое сооружение колоссальных размеров возвышалось над окружающими крышами домов и только Цитадель и Купол могли соперничать с этим «чудом тэлийской архитектуры», насчитывающим столетия. Именно возле Ристалища проходили ежегодная «всетэлийская охота», и в этом районе разведку местности стоило произвести в первую очередь. Окрестности традиционного места проведения турниров были знакомы выпускнику Армейской школы, поскольку кадетов довольно регулярно водили в амфитеатр, смотреть на поединки воинов и проходить регулярные тренировки с тяжелым и неудобным учебным оружием. Ну и марш-броски вокруг комплекса в полном снаряжении курсанту тоже запомнились. Воспоминания о них были не самые приятные, но следовало признать – изнуряющие физические тренировки положительно повлияли на будущего офицера Стражей границ.
Натренированным взглядом егерь быстро окинул район, но взором ни за что не зацепился – вокруг Ристалища не было ничего внешне необычного, шли обычные подготовительные работы к завтрашнему национальному празднеству. Выискивать тех, кто может выглядеть подозрительно? Карвай научен тремя годами службы и умными наставниками из егерей «смотреть в зрачок» и следить за ногами и походкой окружающих. На границе такие навыки совсем не были лишними, хотя Юр вовсе не тешил себя мыслью, что он сумел достичь каких либо выдающихся успехов и сравняться в умениях с прирожденными охотниками из военных поселений. Спустя десять минут стало ясно, что это весьма утомительное и по сути пустопорожнее занятие – наблюдать за снующими возле Ристалища людьми.
– И как господин полковник Шрайнхарт прикажете определять тех, кто лелеет враждебные намерения? – тихо проговорил Юр, облокотив руки на пояс под курткой. - Здесь передо мной как минимум пара сотен глаз и ног, и все нервничают и торопятся. И возле них кстати есть стражники с оружием, но если глянуть на их позы, то им явно скучно. И я очень надеюсь, что эта полусотня, которая явно отдыхает на ступеньках не все, кто будет нам завтра помогать. А вот столичные вояки не нервничают, в отличие от некоторых – сидят себе на ступеньках и распивают…надеюсь не пиво? И уже хвалятся, как они завтра будут геройствовать, судя по усиленной жестикуляции. У меня такое чувство, что завтра самыми напряженными будем только прибывшие с востока. Кстати, а ведь они тоже выйдут на разведку. – До капитана, с надменным видом наблюдавшего за возней вокруг амфитеатра только сейчас дошел очевидный факт, что он ещё не познакомился с теми, кто будет с ним делать совместную работу по предотвращению массовых беспорядков. Вчера в школе стало ясно, что капитан Карвай не единственный прибывший с границы, что было не удивительно. Традиционно охрана порядка на Турнире ложилась на плечи городского гарнизона совместно со стражниками, как правило им придавали «дракончиков». Из егерей приезжали охотники-стрелки из лука и звероловы, но офицеров «зеленых», находящихся при исполнении долга на Турнире можно было увидеть нечасто. Возможно стоило все-таки более тщательнее осмотреть район Ристалища, но если подумать логически, то всю нужную информацию он получит завтра у армейской школы. Но некоторые выводы стоило сделать уже сейчас.
Молча он рассматривал площадь и прилегающие улицы. Всегда — если конечно выжидать и наблюдать достаточно долго — можно было узнать многое об окружающей тебя действительности. Капитан закрыл глаза и попытался «нарисовать» карту Тэндории. Район Ристалища, расположенный близко к центру обладал наиболее прямыми и широкими улицами, если конечно не считать кольцевые кварталы по периметру амфитеатра. Он очень надеялся, что улица родового дома, расположенного в двадцати минутах неспешной ходьбы не станет завтра ареной жестокой охоты. Юру внезапно пришла в голову очевидная мысль, что он ещё ни разу не принимал участие в подобных празднествах. Когда был подростком и курсантом – предпочитал использовать выходной отдыхая дома и читая интересные книги, лишь иногда поднимаясь на третий этаж и осматривая из окна группы участников, которые несли на плечах или шестах шкуры и трупы убитых зверей, либо на носилках несли самих участников. Возможно, что его не привлекало развлечение в виде кровавого побоища и последующей масштабного народного гуляния с обязательными бочками блеймрисского эля, вина, пива, рома из Дильестры и прочего алкоголя, которого южане на праздник везли в изобилии, откровенно наплевав на ограничения. В принципе непьющие тэлийцы после Турнира предпочитали «погулять так, как на Дильестре не гуляем». Игнорируя запреты церкви и правительства на распитие слишком большого количества алкоголя. Удивительно, что по пути загруженных доверху бочками повозок не было не много. А когда судьба повела его в «зеленые плащи», то подобия тэндорийского турнира у него случались каждую зиму, особенно когда из Белых земель к людским поселениям шли черные волки. Егерь поежился и вовсе не от холода. Со свирепыми тварями, по сравнению с которыми «серые» были просто ангелами, ему приходилось встречаться всего четыре раза, в составе большой охотничьей группы – а одиночки на «черных демонов» и не идут – и каждый случай он помнил слишком хорошо. С теми, кого суеверные тэлийцы считали душами самых злостных грешников, которые были жестоко казнены за свои злодеяния, но вернулись в этот мир в образе черного волка, желательно было встречаться только если на твоей стороне численное преимущество и длинные копья-рогатины. Очень хорошо, что черных волков на этом Турнире использовать не будут. А ведь интересно, как империалы умудрились ужиться с этими порождениями больного разума Демонов?
Десятка четыре возов рассредоточились по периметру Ристалища, и рабочие с упорством муравьев доставали длинные конструкции из дерева и металла и бойкими ударами молотков, сопровождаемыми свистом пил и сверл, монтировали из них широкие конструкции, которые рабочие складывали в штабеля, после чего к ним подходили мастера, проводили осмотр и измерения. Конструкции были опознаны как часть монтируемых заграждений, которые уже сегодня ночью установят на прилегающих к огромному комплексу кварталах. Судя по высоте штабелей, конструкций заготовили много, с запасом, и вполне возможно, что подвезут ещё, хотя на улицах телег с заготовками по пути сюда Юр не видел. Болты и скобы с расстояния двадцати-двадцати пяти метров – именно с такой дистанции Юр осматривал импровизированную рабочую площадку – внушали уважение своей толщиной. И с будущими заграждениями столяры и плотники не сплоховали – толстое дерево с металлической рейкой не прокусили бы даже челюсти черного волка. Не стоило удивляться – тэлийцы Турнир проводили регулярно и редкие случаи отмены всеми любимого мероприятия можно было пересчитать по пальцам. Повозок с животными, которым придется быть невольными участниками Турнира в виде жертв, видно не было, как и следов их жизнедеятельности на прилегающей территории. Но характерный запах, который приносил с Ристалища ветерок, свидетельствовал о том, что к завтрашнему «жертвоприношению» все готово.
Взгляд Юрия уже давно «цеплял» людей, которые среди царящей кутерьмы подготовительных работ выделялись не столько своим внешним видом – одеты они были в одежду, которую носили большинство тэлийцев, а некоторые даже выглядели щеголевато в блеймрисских кафтанах из бархата, парчи и сукна, шитых тэлийским золотом и серебром. Их из снующей по своим делам толпы выделяло даже не висящее в ножнах оружие, а нечто другое, что Карвай объяснить не мог с научной точки зрения, но наставники – «волкодавы» называли это «духом воина, которого и демоны страшатся». Этих людей, собравшихся в небольшие группы и рассредоточившихся по периметру входа в амфитеатр на разном расстоянии то ступеней, отличала именно такая «аура воинского духа». Карвай внезапно стал ощущать некий эмоциональный подьем, какой всегда ощущал, когда находился среди «своих». Это было чувство защищенности и спокойствия, осознание того, что ты не один, что тебя поддержат. Чувство товарищества и взаимопомощи у «линейных» было развито и всегда удивляло незнакомых с порядками дикого пограничья. Быть офицером у военных поселенцем означало кардинальную смену многих жизненных ориентиров. Для егерей был характерен дух братства, бытующий в их среде со «времени до рождения святой Тэндории», когда все – и соплеменники, и родственники и воины, все были равны. Егерскому офицеру служилось иначе, чем армейскому. Полк для него был действительно семьей, где он не испытывал одиночества, был окружен братской и отеческой лаской и заботой. Однако с него больше и спрашивалось. Хотя костяком отрядов Стражей были сержанты – «батьки», вокруг которых вертелась вся полковая жизнь, без кадровых офицеров полки егерей воевать не могли, и только сержанты егерей обладали исключительным правом выбирать командиров. И те офицеры, кто мог выдержать тяготы жизни в пограничье, менялись, даже если они происходили из родовитых гербовых дворян. И Карвай был уверен, что те, которых он обнаружил были из легкопехотных офицеров.
Они мыслили как Юр, и пришли осматривать место, где им предстоит сложная работа, поскольку Шрайнхарт недвусмысленно объяснил, что их командировали сюда не за зверями гоняться, а противостоять возможным беспорядкам. Наверняка они его заметили, хоть Юрий и стоял на площади в одиночестве, в отличие от «зеленых плащей», инстинктивно сгруппировавшихся в «тройки» и «пятерни», держа под прицелом внимательных взглядов вход в амфитеатр и выходы на площадь и тихо переговариваясь между собой. Разговоры вели между собой только члены импровизированных боевых групп, но контактов с другими звеньями не возникало. Но если бы сейчас из ворот Ристалища вылетела стая ревущих зверей, егеря незамедлительно атакуют, хоть и вооружены только саблями и офицерскими палашами, и многие были без доспехов. Карваю оставалось только надеяться, что завтра им выдадут тяжелые копья-рогатины, с которыми и от черного волка можно отбиться, если действовать хитро.
Юр был удовлетворен результатами наблюдений и настроение у него значительно улучшилось. Завтра он будет не один, а в среде таких же офицеров – «линейников», и тогда можно будет познакомится более плотно, если будет время. Тем более, что некоторых он узнал в лицо, но имена в памяти не сохранились. Значит, следовало пойти к Марте. Или возможно нет? Карвай, несмотря на свою идею лечится у Орисы, после разговора в братом сомневался, стоит ли идти именно к империалке.
Согласно адресу Марты, выдвигаться следовало на юг от Ристалища, делая небольшой поворот на восток и держа направление на кварталы севернее Станции. В том районе приходилось бывать всего пару раз и то проездом, так что поиски обещали быть долгими, но времени еще хватало, и если судить по едва проглядывающему из-за туч светилу, то сейчас было около двух-трех часов дня.

Улицы к востоку и югу от Ристалища.

Карваю было несколько непривычно на широких, мощеных камнем улицах с высокими домами после улочек фортов и поселков. За время службы в городах егерь бывал только «наездами», так что неудивительно, что отвык от заполненных людьми улиц. Особого оживления, несмотря на завтрашний праздник, заметно не было. Конечно, приезжие явно выделялись, в первую очередь горняки и металлурги, охотники с зачехленным оружием - в столице открыто носить оружие разрешалось только воинам и дворянам. Группы разговаривающих людей возникали спонтанно и без всякой системы, что для иноземцев наверняка выглядело странно. Возможно, они даже могли считать тэлийцев излишне болтливыми – «открытость души» всегда поражала чужаков. Северяне не считали пороком открыто выражать свое мнение на происходящее даже перед малознакомыми людьми – если конечно в них опознавали «своих» – а скрытность считалась подозрительной среди народа, значительная часть которого живет общинами и родами до сих пор, хотя внешне разговорчивые тэлийцы обговаривали только всем известные события.
Поэтому неудивительно, что к шедшему по улице военному обратилась дородная высокая женщина и подвела Юра к небольшой группе мужчин, женщин и подростков, судя по добротной одежде и грубым украшениям из серебра на запястьях и шеях женщин – горняков, и горняков небедных. Их не особо интересовал турнир, хотя приехала семейно-родственная группа именно на него. Тэлийцы попросили Юра, как воина и дворянина – судя по всему дворянское происхождение не под какой курткой не скроешь – помочь в разрешении их спора.
Неуважения в их поступке не было абсолютно, совсем наоборот – благородные считались элитой королевства, но и были обязаны соответствовать этому званию. То есть быть лучшими среди народа, а кто может лучше всего ответить на спорный вопрос, если не образованный дворянин? Старший в группе легко поклонился капитану, то же сделали и остальные, после чего, как было принято по восточному обычаю, назвали кто они и откуда, и Юр также представился, промолчав о том, что он егерь. Высокого и статного мужчину, одетого по последней горняцкой моде, в бордовом берете, обшитом серебряными нитями и следом от сильного ожога на левой щеке и шее звали Велаш Ханберг. А его спутницу, рыжую энергичную даму под метр восемьдесят ростом, решившую разрешить спор с помощью Юра, звали Ларра Ханберг. Как Карвай и предположил, семейно-родовая группа была из района Тораса и члены были потомственными горняками, а мужественно выглядящий глава рода – сержант запаса, копейщик первого ряда и староста большой артели рудокопов. До появления в их поле зрения капитана взрослые, дав детям сладости, которые те с удовольствием уплетали, в то время как родители и родичи вели жаркий спор о браке тэлийской принцессы и блеймрисского принца и возможное объединение с южным королевством, где как говорят заезжие торговцы, земля так богата и жирна, что её можно есть горстями, а солнце так щедро освещает покрытые садами и полями равнины, что урожай часто снимается по два раза в год. Это настолько контрастировало с вырубленными в скалах терассами с почвой из смеси навоза и силоса, которые приходится ограждать каменными стенками, дабы очередная снежная лавина или селевой поток не смыл плоды многолетних трудов. Семья рудокопов разделилась поровну в мнениях.
Ситуация явно вышла из под контроля Юра. Ветерана «Линии» самым бесстыдным образом, хотя с надлежащим почтением, вежливо и настойчиво завели в таверну, на вывеске которой на посеребренном фоне нарисован золотой горняцкий молот.
И в таверне «Золотой молот» выяснилось, что семья снаружи была только небольшой частью толпы, затеявшей грандиозный спор, по масштабам и активности не уступающий полковым сборам, поскольку гвалт стоял неимоверный и было чувство, что мужики и бабы вот-вот схватят стулья и стоящие у стен здоровые палки и начнут мутузить друг друга с усердием горняка в забое.
Но появление Ханбергов, окинувших своих односельчан грозным взглядом, подтвердив известную пословицу о сходстве характеров мужа и жены, вся агрессия резко пошла на убыль. Ларра Хасберг выступила вперед, взяла капитана за руку и указав на него, обрушила на буянов поток весьма неблагозвучных выражений, которые в громком голоске тэлийки приобретали особое звучание, после чего представила Карвая окружающим. И к изумлению Карвая, Ларра представила его именно как Стража. Хансберги явно пользовались заслуженным авторитетом, поскольку стулья и столы были поставлены на место, палки и один небольшой молот были аккуратно сложены в угол, после чего побледневший хозяин спрятал под стойку дубину и отправился звать испуганных работниц, а артельщики обоих полов выстроились в ряд с четкостью, которой позавидовали бы армейские офицеры, и обратили свое внимание на Юрия. А Ханберги прилюдно заявили, что нашли умного человека, который всех и рассудит.
Артель недолго посовещалась и принялась разъяснять суть спора. Одни горняки яростно доказывали, что после объединения южане больше не будут задирать цены на зерно и продовольствие, и тэлийцы наконец вдоволь наедятся хлеба, пусть за него и придется отдавать добываемое руками горняков золото и серебро. Другие, – и здесь преобладали женщины, утверждали, что тэлийцы сами напялят на себя ярмо, и маги вновь будут повелевать. И «глупым мужикам» придется вкалывать в шахтах и приисках вдвое больше, но вот хлеба они только понюхают, и так и будут грызть овощи. Карвай знал, что женщины немного преувеличивали – горняков в королевстве кормили хорошо. А женщины вошли в раж и приступили к главному обвинению – Блеймру может хлеб и не будет продавать по более дешевым ценам, но вот залить Тэлою вином и пивом постараются, тут уж сомнений нет. А «этим мужикам» только дай волю – они и кислятину хлебать будут. «Кислятину, кислятину, и не вздумайте спорить! Будут торгаши зажравшиеся в такую даль что-то хорошее везти. И вообще, пиво из солода и овощной спирт вполне нормальные к употреблению» – с чисто женским единодушием заявили почтенные дамы. Мужья принялись оправдываться, что у них и в мыслях вина не было, но выглядело это не очень убедительно. После чего Велаш прервал болтовню и обратился к Юру с настойчивой просьбой объяснить людям что и к чему, пока они не устроили в «Золотом молоте». Отставной сержант и его жена оказались хорошими дипломатами и сумели уговорить Юрия выступить перед артелью…
Выступление Карвая перед артельщиками и членами их семей, обсуждение изложенных Юром фактов, сопровождавшая обсуждение обильная и богатая трапеза – неудивительно, что Юр смог выйти из таверны только тогда, когда все тарелки опустели. Капитан хоть и пил эль и белое блеймриссое вино со всеми, но и закусывал угощением по максимуму, и благодаря умению держать себя в руках не разболтал подробности своей службы, да и Ларра резко оборвала тех, кто пытался поболтать с капитаном о «Линии». Впрочем, разговор о будущем объединении стран сменился на обсуждение своих проблем. Горняки были весьма благодарны Юру за компанию, да и Юрий, ощущавший себя поначалу среди артельщиков не очень уютно, узнав что большинство горняков из запасных и отставных солдат, позволил себе немного расслабиться. С пустыми руками из «Золотого молота» Карвай не ушел – ему всучили браслет из чистого серебра в качестве подарка.
Карвай смог найти дом Марты Орисы, добрых три часа проплутав среди улиц, которые внезапно заполнились многочисленными гостями столицы, вышедшими погулять перед турниром. Но осмотрев дом, капитан подумал, что сегодня уже слишком поздно, и тем более не стоит являться империалам в не очень трезвом виде. Семья Блау была дома, о чем свидетельствовал свет в окнах, но капитан так и не решился шагнуть к двери. Подумав, капитан решил, что больное горлопо прежнему доставляет дискомфорт, однако лечение по методике Бридж давало сови положительные плоды, и теперь Юр даже мог есть горячую пищу, не содрогаясь при этом от боли.
Прийти к Орисе в гости вполне можно было и завтра, и послезавра. А на данный момент, по мнению Юра, лучше ему было отправляться домой. Так он и поступил, поймав проезжающую повозку.

==> Дом рода Карвай