На мосту.

Копыта лошадей гулко застукали по деревянной поверхности моста. Казалось, кони приободрились, предчувствуя близкий отдых и корм.
Карета остановилась, Руфус выскочил из неё и направился к воротам, постучал в металлическое кольцо и протянул в образовавшуюся щель документы. Похоже, королевская печать произвела надлежащее впечатление, потому что ворота вдруг приоткрылись – в самый раз на ширину кареты, кое-кто из охранников замахал руками, делая приглашающие жесты внутрь. Карета тронулась и заехала в импровизированный маленький дворик.
Однако радоваться было рано: похоже, настоящая проверка ещё предстояла.

Между внутренними и внешними воротами.

Руфус стоял столбом, заложив руки за спину, и гадал, что же он будет делать, как выкручиваться из положения, если окажется, что блеймрийский маг, собираясь в спешке под бдительным взглядом медицинского работника, просто "забыл" захватить с собой документы. Достаточно ли в таком случае окажется его слова? Или недостаточно? У Его Высочества было не так много опыта участия в подобном "уговаривании", да и присущая ему некоторая "моральная негибкость"... Одним словом, за Карвая он бы поручился, за Найта тоже, а вот маг, хотя он ему и нравился... Сам бы он, несомненно, рискнул бы поверить ему на слово – но вот заставлять верить других...
Однако ему повезло – судя по всему, с документами у всех было в порядке, потому что их пропустили. Карету решено было с собой не брать, из груза тоже взяли только самое необходимое. Заботу о лошадях взял на себя владеющий местными конюшнями лысый крепыш Вуал – покормить, дать отдохнуть и всякое такое.
Разумеется, не бесплатно. Всего за сотню аданов.
Руфус не стал торговаться – до того ли сейчас дело? Самое главное, что лошади оказались пристроенными на эту ночь.
Оставалось только найти какую-нибудь подходящую гостиницу. Даже если бы эта гостиница была единственной во всём городе...

==> Улицы города

Площадь рядом с внутренними воротами.

Выйдя на площадь, Руфус позволил себе легкую мимолетную улыбку: маленький трудолюбивый паровозик, упрямо карабкающийся в гору, будто ползущая по стене вверх какая-то мелкая зверюшка, осенённый косым светом солнечных лучей, играющих на его полированных каменно-металлических боках и озарявших притягательным светом находящуюся перед ним вершину, всегда вызывал у принца рода з’Аввазэтов положительный настрой, а уж в это утро – тем более, как бы приободряя его перед предстоящим ему неясным и предположительно сложным мероприятием по урегулированию ситуации в шахтах Генгера. Обойдя статую, он обернулся назад и увидел, как Рихтер, широко размахивая и жестикулируя руками, опять что-то втирает Виллему из области паровозостроения, а тот кивает и слушает с таким умным видом, словно... нет, наверное, всё-таки, показалось.
Подойдя к воротам, он постучался, чуть выждав, погремел металлическим кольцом ещё раз – и вот, наконец, в створку выглянул заспанный и удивленный стражник, с губ которого сорвалось «а чего так рано?», прежде чем тот сумел разглядеть стоящего перед ним рыцаря-дракона, а его лицо – приобрести подобающее ситуации выражение. Впрочем, вопрос в глазах, всё же, остался. Откуда-то слева и сверху кто-то крикнул: «Да пропусти ты их, наконец!» Голос показался Руфусу немного знакомым, будто разговаривал с ним не далее, чем вчера – что, принимая во внимание события прошедшего дня, вовсе не исключалось из рассмотрения.

Промежуток между внутренними и внешними воротами.

Карета стояла там же, где они её и оставили, оставалось только подождать, пока не запрягут лошадей – и можно было трогаться. К удивлению Руфуса, место рядом с кучером оказалось бесцеремонно занято Виллемом, то ли решившим таким образом обеспечить себе передышку от лекций Рихтера, то ли ещё по какой причине. Они покуда рассаживались, в ожидании пока не запрягут лошадей, не опустят поднятый на ночь мост и не откроют выходящие на него ворота – а снаружи то и дело доносилось шарканье ног по мостовой, цокот копыт, ржание лошадей, какие-то шорохи, лязги, стуки.
Наконец карета тронулась – надо было предполагать, что этот этап уже пройден.

==> Окрестности Генгера

Площадь рядом с внутренними воротами.

Когда небольшой отряд вышел на площадь перед воротами, внимание Тачиро привлекла оригинальная статуя на постаменте, явно символизирующая технический прогресс. Она изображала скальный пик, вокруг которого обвивались пути железной дороги: и по ним полз в гору небольшой паровозик. Надпись на постаменте гласила: «Мы доставим вас в ваше будущее». Тачиро обратил внимание на то, что при взгляде на эту статую сэр Зигмунд слегка улыбнулся.
У него самого задумка статуи вызвала двойственные чувства. С одной стороны, символ действительно удачный: маленький паровоз, упрямо одолевающий неприступную гору, выглядел настоящим символом дерзкого тэлийского гения, бросившего вызов неумолимым силам природы. С другой… Тачиро вновь взглянул на статую. Рельсы обвивали гору до самого верха, однако никакой станции в конце пути не наблюдалось – лишь острый зуб горного пика. И что же будет с паровозом, когда он достигнет вершины? Оттуда ведь только один путь – вниз, вниз по склону… Охотнику представилось, как настоящий паровоз, наращивая скорость, вползает на самый верх горного пика, достигает конца путей, на миг зависает над склоном, озарённый солнечными лучами, на пике триумфа прогресса… и, неумолимо накренившись, заваливается вперёд – и рушится с вершины, и катится, катится, катится вниз по склону, со страшным грохотом сминая борта, теряя отлетающие детали, окутанный клубами пара из разбитого котла и чёрного дыма из топки: катится навстречу гибели. Жуткая картина…
На какой-то миг это заставило его задуматься о странном: а что, если автор скульптуры и в самом деле неосознанно отобразил судьбу прогресса? Что, если машинист не сообразит погасить скорость, приближаясь к вершине? Что ждёт прогресс, когда он достигнет своей наивысшей точки? Не породит ли он в своём неукротимом стремлении к развитию нечто такое, что уничтожит его, низвергнув мир в пучину дикости? Ведь паровоз – не воздушный корабль, и никто пока не проложил рельсов в небо…
Тачиро внутренне усмехнулся, покосившись на инженера Рихтера, который вновь оживлённо втолковывал что-то целителю сэру Виллему. Забавно было бы задать ему этот вопрос – наверняка от такой кощунственной идеи у него глаза бы на лоб выпрыгнули! Нетрудно представить себе реакцию подобного фанатика, которому в лицо заявляют, что дело, которому он посвятил жизнь, ведёт мир к бедствию. Впрочем, не склонный к подобным пустым развлечениям Тачиро сразу оставил эту мысль. Косарю – косарево, пахарю – пахарево, а технику – техниково. Пусть о последствиях прогресса задумываются те, кто движет его вперёд: и потому он без колебаний отбросил мысли, навеянные образом статуи, и более к ним не возвращался.
Они уже дошли до ворот. Сэр Зигмунд несколько раз постучал кольцом в створки, и наконец сонный стражник соизволил высунуться наружу. Поинтересовавшись, «а чего так рано», он вроде как узнал Зигмунда – и, окликнутый кем-то с башни, поспешил открыть ворота перед путниками. Тачиро неодобрительно покачал головой: и это привратная стража! Дрыхнет на посту, как сова в летний полдень! В его родной Империи стражник за сон во время дежурства непременно получил бы хорошую порку деревянной тростью, если не дюжину плетей. Положительно, государство, не поддерживающее армейскую дисциплину жёсткими мерами, подвергает себя нешуточной опасности…

Промежуток между внутренними и внешними воротами.

Выйдя на небольшую площадку меж внутренними воротами и подъёмным мостом, он обратил внимание на карету, в которую пока ещё не впрягли лошадей. Вполне пристойный экипаж… Он полагал, что ему выделят место на козлах: однако, к его немалому удивлению, сэр Виллем ускорил шаг и, первым подойдя к карете, вскарабкался на козлы (что при его невысоком росте смотрелось довольно комично) и с независимым видом устроился там. Хм… Странно для теплолюбивого блеймрийца намеренно занимать место снаружи кареты, где явно будет холоднее: горы как-никак… Ну ладно, его дело. Да и внутри экипажа гораздо лучше, чем снаружи.
Подойдя к карете, Тачиро подождал, пока его спутники заберутся внутрь: закинув вещмешок на пол, он сам забрался в карету и уселся рядом с сэром Рихтером, пристроив рюкзак под ноги. В ожидании отправления он уставился наружу. Снаружи шли обычные приготовления к поездке: запрягали лошадей. «Надо было прикупить каких-нибудь припасов в городе, - промелькнуло в голове. – Да и снаряжение для спуска в шахты не повредило бы: верёвки, лампа… ледоруб… Ну, с другой стороны, Генгер – шахтёрский город: наверняка всё необходимое можно будет найти там».
Наконец, после нескольких минут ожидания, снаружи послышался возглас кучера – и карета мягко тронулась с места.

==> Окрестности Генгера