Правила игры Во что играем Полный список ролей Для вопросов гостей Помощь
· Участники · Активные темы · Все прочитано · Вернуться

МЫ ПЕРЕЕХАЛИ: http://anplay.f-rpg.ru/
  • Страница 1 из 1
  • 1
Возвращение домой
Мэррсез Вторник, 27 Сентября 2011, 14:14 | Сообщение # 1





Дата и время: 22 инлания 771 года Эпохи Солнца, 23:00 на начало эпизода
Месторасположение: королевство Сфирия, Дикие Земли, восточное побережье.
Суть: Разделив силы Ордена и обозначив точку и время сбора флота, первый принц Сфирии приступает к выполнению первой части своего плана. Прежде чем он вернется в родной Зардан, и оттуда – во дворец королевы для представления проекта «Чаша огня», Мэррсез готовится совершить облет изолированных территорий, пораженных Черным Камнем, чтобы своими глазами увидеть то, с чем ему придется бороться.
Персонажи: Мэррсез О'Лэндхард
 
Мэррсез Вторник, 27 Сентября 2011, 14:15 | Сообщение # 2





<==Святоземье, Эсмарагда и Айсилиум - Свифлийская равнина

Залив Ханлу

Вяло трепещущий на ветру флаг военно-воздушных сил Сфирии соскользнул со своего места. Вслед за ним по носовому флагштоку начал спускаться и флаг с гербом Ордена.
Флагман прибыл к точке, с которой должен был развернуться и начать опасное путешествие на северо-восток еще несколько часов назад. Им удалось найти не самое удачное место для стоянки, учитывая ту немаловажную тонкость, заключающуюся в том, чтобы как можно дольше оставаться незамеченными в этом регионе. С севера и севера-запада «Серафим» был прикрыт Белыми горами; но с востока блестящий корпус флагман можно было легко приметить, на какой бы высоте он не находился. Поздний летний вечер выдался жарким, и лучи солнца заставляли держать судно как можно ближе к поверхности, чтобы не выдать своего присутствия. Над заливом парило зловещее марево, его неподвижные воды отблескивали маслянистыми бликами. Вновь, как и вчера, в Асгарде, принц чувствовал зависшее в воздухе напряжение. Тишина, нарушаемая лишь криками птиц со стороны суши, и эта жара, не нарушаемая даже легким бризом со стороны океана, действовали на всех одинаково. Исфири, которые прибыли сюда, готовились к выполнению задачи, которая могла показаться простой лишь на первый взгляд. Мэррсез понимал их; именно поэтому он удалился с мостика еще до того, как корабль прибыл к месту назначения, отдав последние распоряжения капитану. Принц не желал мешать, равно как и не желал, чтобы мешали ему.
Солнце начало клониться к закату, когда только что прибывший корабль, неподвижно застывший над водой с заглушенными двигателями и парящий лишь за счет подъемной силы кристаллов, выпустил из едва приметных щелей, располагающихся вдоль всей верхней части фюзеляжа струи темно-серой пыли. Тяжелая по своей консистенции, используемая в металлургии, ныне же подобный тип маскировки использовался на некоторых видах воздушных судов. За минуту, беззвучно расползающиеся кляксы темно-серого концентрата скрыли ярко блестящую на свете солнца броню корабля. Ранее ослепительно сверкающий на солнце корабль ныне представлял собой темно-серый корпус. Теперь ни направленный свет, ни рассеянное лунное свечение не выдаст присутствие воздушной машины в воздухе. Предательский зеркальный блеск брони фюзеляжа «Серафима» больше не представлял угрозы. Закрывая корпус воздушного корабля, концентрат сползал вниз, тонкими нитями-струями обрушиваясь в залив, с громким шорохом погружаясь в воду, оставляя на фюзеляже лишь тонкий защитный слой, который был должен послужить надежной маскировкой на время путешествия через Дикие Земли.
Теперь оставалось лишь ждать полного наступления темноты.

«Серафим», главная палуба.
Часовня Ордена


..«Мой последний круг замыкается, свет в глазах моих гаснет. Близится уход, миг, полный спокойствия и покоя; вновь я увижу весь этот мир в бесконечном море гармонии – в последний раз. О, моя добрая Мать! Я поскользнулся на краю Вселенной; падая в вечную тьму, я вскинул руки и захватил полные пригоршни звезд».
Мэррсез, проведя толстыми пальцами в сегментчатой броне по рунам, медленно закрыл книгу, опуская голову и смыкая веки. Плечи принца поникли, и он, не открывая глаз, с легкой улыбкой провел пальцами по светлому переплету томика, отложив его на скамью рядом с собой.
«Слова для последней исповеди. Молитвенник всегда откровенен».
В тяжелом неподвижном воздухе застыл запах горячего воска, в котором присутствовал легкий аромат благовония. Из узких и высоких горлышек курительниц, стоящих по обе стороны от огромного иконостаса, вверх лениво тянулись призрачно-розовые стройки дыма.
Принц редко когда посещал это место в одиночку, но он уже понимал, что эта часовня влечет его к себе каждый раз, когда ему было необходимо собраться с мыслями и забыть обо всем. Не думать, не молиться, не разрабатывать что-либо, не предаваться воспоминаниям и глубоким размышлениям. Часовня служила для проведения сборов всех рыцарей Ордена, заменяя им храм и зал совещаний, но иногда Мэррсез видел в ней нечто большее, чем просто место для того, чтобы побыть одному. Сама часовня, ее антураж и эта странная, созданная когда-то самим принцем атмосфера религиозной таинственности, центральной фигурой в которой выступал Инджин, делали эту каюту не похожую ни на одно из помещений на всех тех кораблях, на которых первому принцу выдалось побывать. Мэррсез помнил то странное чувство, когда он впервые вошел в переоборудованную часовню после того, как «Серафим» отошел в его собственность. Ему не очень понравились те мысли, возникшие в его голове в те минуты; Мэррсезу почудилось, будто бы он, опираясь на легенду об Инджине и общую веру исфири, воссоздал своеобразное преддверие в мир мертвых, заключенное в эти стены.
Часовня была небольшим помещением, расположенным в самом центре корабля. До того, как «Серафимом» завладел Мэррсез, здесь был один из складов, после смены хозяина за несколько месяцев преобразившийся до неузнаваемости. Это преображение стоило Мэррсезу большого вложения денег, ведь платить пришлось не только конструкторам и инженерам, но и королевскому штабу воздушных сил, настоящему владельцу «Серафима». Небольшой овальный зал, со скамьями на одной стороне, обращенными в сторону другой – невысокому постаменту с коротким заграждением, за которым расположился огороженный чугунной оградой иконостас и еще одна, более короткая скамья перед ним. Именно здесь, спиной к основной части часовни сидел принц, погруженный в раздумья. Часовня была погружена в молчание и тусклый свет кристаллов, в легком дыму благовоний предающих источаемому свету темно-розовый, почти что алый цвет, казался зловещим предостережением. Принца не сильно заботило прошлое бывшего корабельного склада – ведь важно не само священное место, а то, что разумные существа вкладывают в это понятие сами.
Мэррсез поднял голову и посмотрел наверх. Огороженные черной чугунной оградкой, в узоре которой угадывались бабочки, цветы и кривые зазубренные лезвия, иконостас и скамья находились в дальней от входа части часовни, а не в самом центре помещения. Даже отсюда, подняв голову, можно было увидеть край большого круглого отверстия в потолке с тонким черным орнаментом. «Чистота, сияние, покой» - три слова, искусно прячущиеся в сложном узоре, повторялись, опоясывая край, за которым распростиралось пока еще светлое вечернее небо, лишь только начавшее приобретать первые признаки приближающейся ночи. Судя по цвету небосвода, до наступления сумерек оставалось еще час-полтора. Время близилось к полночи, но снаружи по-прежнему было слишком светло. Белые ночь, которая правила летом в Сфирии в так называемое темное время суток, теперь была лишь досадной помехой в задумке Мэррсеза. Его беспокоила не сама вероятность того, что их местонахождение будет известно патрульным и сторожевым судам, а то, что кто-то решится им помешать совершить задуманное.
Принц с беззвучным выдохом опустил взгляд и посмотрел на иконостас перед собой. Инджин, держащий в левой руке прямоугольный щит, и держащий свободную руку полусогнутой в локте, со сжатыми пальцами в кулак, кроме указательного и среднего, указывающих вверх, смотрел на Мэррсеза с космическим спокойствием и благожелательной мудростью. Достоверность в изображении внешности Инджина не имела значения – иконописец изобразил его таким, каким видел его сам, но этот взгляд и это печальное лицо в ареоле белоснежного нимба с кроваво-красной обводкой – атрибутика мученика - подавляло и приковывало. Кингил сумел сделать так, что бы на этом лице глаза словно бы следили за всем, что происходит в часовне. Жутковатый, несколько отталкивающий эффект, которого сумел добиться великий мастер, вместе с этим передавал и ту мощную ауру, сопутствующую любой святыне. Инджин был мертв уже несколько тысячелетий, но его сила была по-прежнему с ним, она жила в его изображении, делая живым и его.
Мэррсез, не отрываясь, смотрел в лицо исфири, познавшего, по мнению принца, главную истину всей жизни. Инджин отвечал своим взглядом.
«Мы погрязли в страхе, святой Инджин. Страх стал спутником и наших врагов, и наших союзников. Страх превращает врага в зверя, который теряет способность мыслить, страх отдаляет от нас наших друзей, потому что они боятся и не знают, кому доверять. Без доверия мы обречены. У меня нет ничего, что я бы мог противопоставить всему этому, но сейчас я знаю, что поступаю правильно».
Мэррсез не хотел думать о том, то будет после того, как взойдут обе луны, и что будет после того, как вновь взойдет солнце. Обстановка и общий настрой не предрасполагали к новому кругу размышлений. Уже было слишком поздно что-либо обдумывать, возвращаться, вновь и вновь повторять уже неоднократно обдуманное. Он устал от всего этого. Пришло время не для пустых вопросов, а для действий. И не неважно, насколько полезными окажутся его потуги выжать из сложившейся ситуации те крупицы информации, которые так нужны ему. Осталось совсем немного. Должно быть, баки с инертной пылью уже опустошены, и маскировочный покров «Серафима» создан. Теперь оставалось лишь совсем немного подождать.
Мэррсез вернулся мыслями к молитвеннику и опустил глаза, словно бы не выдержав вечный, спокойный и вместе с этим наполненный мудростью и скрытой болью взгляд великомученика, криво усмехнувшись себе под нос. Да, он понимал, зачем он приходил сюда, когда и почему. Часовня поглощала время, которое казалось невыносимым для тех, кто находился снаружи.
Этой ночью он поднимется на предельную высоту, допустимую для полета на таком корабле, как «Серафим»; все то, что сейчас происходит на Диких Землях, он увидит именно оттуда. Место, грозящее катастрофой для всего живого не только на Сфирии, но и по всему континенту; место, в котором заключено воплощение устремлений и знаний Элмри, недопустимое и противоречащее самой природе, преступное в одном только своем существовании, не воздействии. Мэррсез не сомневался: все еретики и отступники от веры, предатели догм самой жизни, заложенных Матерью, все псы и порождения темных помыслов, встретившиеся на его пути, будут уничтожены. Он приложит к этому все свои усилия – не допустить распространения того, во что он не верит.
Мэррсез услышал за спиной далекие и тихие шаги и негромкий стук. Обернувшись через плечо, он увидел фигуру офицера на входе в часовню.
- Сэр.
Его голос громко и гулко отдался под сводами, и Мэррсез почувствовал ту неловкость, охватившую этого исфири.
- Старший лейтенант Аэрин подготовила наблюдательный пост.
Ах да. Точно. Принц уже чуть было не позабыл об этом. Одно из распоряжений, отданных на капитанском мостике до того, как он покинул его, чтобы направиться сюда. Сколько уже прошло времени? Полчаса, час?
- Как скоро сядет солнце?
Мэррсез поднялся с места, и его составные доспехи издали тихий, ничуть не отвратительный скрежет, какой могут издавать идеально подогнанные друг ко другу подвижные кристаллические пластины.
- Через полтора часа, аэтас.
Да, еще долго ждать. Вероятно, что время пролетит куда быстрее, когда он посвятит себя изучению тех приборов, при помощи которых можно было вести наблюдение земли даже с максимальной высоты и в любое время суток.
Мэррсез, тяжело и неторопливо ступая, обошел скамью, на которой только что сидел, глядя на икону Инджина. Развернувшись к чугунной калитке, он бросил взгляд на молитвенник, оставленный на скамье, и подняв руку, толкнул причудливо украшенную дверцу, выходя из огражденной зоны на постаменте. Мэррсез чувствовал, как его преисполняет решимость. Часовня, как и любая другая святыня, обладала той самой силой, за которые некоторые так стремились в подобные места. Мэррсез, шагая прочь от иконостаса, теперь перенастраивался на «рабочий» лад. Раз Аэрин закончила и готова ввести Мэррсеза в краткий курс обращения с наблюдательным постом «Серафима», то не стоило медлить. Оставшееся до вылета на север время он потратит на изучение всего необходимого. Ночь будет короткой, скорость движения флагмана – значительной, если они хочет покинуть воздух над сушей до восхода солнца. У принца не будет времени на то, чтобы вникать во всякие мелочи во время полета.
 
Мэррсез Понедельник, 03 Октября 2011, 22:25 | Сообщение # 3





23 инлания 771 года Эпохи Солнца

Небо над Дикими Землями.
«Серафим», нижняя палуба.
Первая рубка смотрящего.


Набирающий высоту и скорость «Серафим», слившийся с наступившими сумерками, пересек незримую границу карантинной зоны в первом часу ночи. Солнце, скрывшееся за горизонтом, ознаменовало начало действий. Сейчас же, поднимаясь все выше и выше, к ночному сине-фиолетовому небу с неподвижными, сочными розовыми кляксами и лентами, корабль уходил прочь от здешней земли, несущей опасность всему живому, равно как и от пристального внимания тех, кто прибыл сюда бороться с этой угрозой. Черный корпус флагмана растворился на фоне ночного неба – ни свет звезд, ни обе луны не могли отразиться от тонкого слоя темной инертной пыли. Определить его присутствие можно было бы лишь по силуэту, но кто может быть уверенным, что этот темный, вытянутый силуэт высоко в небе – корабль, а не облако? Была и другая вероятность раскрыть себя – шум машин «Серафима», работающих на полную мощность. Мэррсез, думая об этом, не мог представить себе обладателя столь острого слуха, способного услышать работу маршевых двигателей корабля на такой высоте; плюс ко всему, не смотря на поднятые ангарные люки и зашторенные иллюминаторы, находящиеся внутри исфири были заинтересованы тем, что происходит вокруг – не смотря на эту чудовищную высоту и кажущуюся надежной ночную темноту. Впрочем, сейчас Мэррсеза больше заботило не окружающее их воздушное пространство – навряд ли сторожевые корабли забрались так высоко, ведь цель их наблюдения находится внизу. Принц думал лишь о том, что сейчас под ними проплывает поверхность земли, некогда засеянная безумным замыслом, и уже давшая свои всходы. Увидеть этот чудовищный урожай, готовый к тому, чтобы его собрали – вот его цель и его устремление на данный момент.
Главный наблюдательный пост флагмана располагался в передней нижней части корабля, на значительном удалении от мостика. Даже не самый современный вид внутрикорабельной связи позволял с легкостью координировать действия с командованием, однако атмосфера этой каюты, находящейся на самом брюхе воздушного судна была что надо. Если бы не работа, которая велась здесь, то можно было бы вообразить, будто бы на корабле больше никого нет.
Мэррсез понимал, для чего это было сделано. Работа, выполняемая смотрящими, требовала концентрации внимания и предельной собранности. Под контролем офицеров-смотрящих «Серафима» находились небольшое количество зачарованных аппаратов, предназначенных в основном для наблюдения за поверхностью земли и отчасти за воздушным пространством вокруг флагмана, и во время проведения операций, подобных этой, от внимания и опыта этих исфири зависела судьбы всех членов экипажа. Во время своего боевого дежурства смотрящий не должен был отвлекаться на что-либо или кого-либо еще, и именно поэтому офицеры разведки, занимающие должности смотрящих, работали в одиночку – каждый на своем посту. И хотя этот полет нельзя было назвать полноценной разведывательной операцией, суть оставалась прежней: смотрящие должны были следить за тем, что происходит вокруг и внизу, на поверхности.
Первая рубка смотрящего была представлена в виде шарообразного помещения – переборка пола разделяла эту сфера пополам, образуя над головой купол. Вход в это помещение был в виде вертикального овала, с высоким комингсом и узкой и крутой лесенкой, ведущей к полу рубки. Сам пол был выполнен из толстого стекла с прозрачными армированными нитями, обеспечивающими дополнительную прочность столь кажущегося опасным для всякого ступающего на подобное покрытие. Мэррсез прочувствовал это неприятное, щекочущее нервы холодком легкого страха чувство; он, в своих доспехах весивший под сотню килограмм, сейчас своими глазами видел легкое движение внизу, под двойным стеклом пола и внешней оболочкой нижней части сферы. Он знал, что там, далеко внизу проплывает поверхность Диких Земель, уже погруженная во мрак наступившей ночи. Полет «Серафима» был быстрым – следовало торопиться, если они хотят достигнуть восточного побережья до восхода солнца – но сейчас, с такой высоты это движение внизу казалось медленным и плавным. Разглядеть что-либо невооруженным глазом в этой тьме было категорически невозможно.
В самом центре рубки располагался пост – широкая и толстая стальная шайба, к краям которой примыкал прозрачный пол, на которой находилось массивное кресло с высокой спинкой и удобными подлокотниками, устроившееся на круглом рельсе. Рельс опоясывал небольшое полукруглое возвышение, черного цвета с шершавой поверхностью. Мэррсез знал, что внутри располагается сложная настраиваемая система зеркал и зачарованных линз, позволяющих видеть все, на что направлена внешняя часть оптического прибора наблюдения. Все это было подвижным: и кресло, управляемое парой рычагов, способное передвигаться по кольцу, обеспечивая удобное положение для смотрящего, и сам окуляр, вращающийся вместе с трубой наблюдения, чей черный глаз сейчас застыл снаружи нижней части купола под ними, уставившись вниз. Из полукруглого и черного возвышения вверх, в самый потолок уводила косица стальных переговорных трубок, обеспечивающих связь с двумя другими постами наружного наблюдения, и, конечно же, с мостиком. Горла трубок так же были подвижны, чтобы разведчик, не теряя времени на перемещение в своем движущемся кресле к ним, мог бы быстро и без промедлений передавать важную информацию «наверх». Здесь было тихо, за исключением тихого, приглушенного посвиста встречного ветра, который, должно быть, на такой высоте обладал настоящей силой. Мэррсез, только подумав, насколько должно быть холодно здесь, на этой высоте в этой темноте под звездами и лунами, подавил в себе желание поежиться.
Принц бывал здесь нечасто. Он старался не мешать и не мелькать лишний раз перед глазами тех, кто в этом абсолютно не нуждается. Но только не сегодня – Мэррсез и старший лейтенант Аэрин Хайнин, офицер разведки воздушного флота, сегодня не раз поменяются местами. Этой ночью рубка смотрящего приобрела новый элемент обстановки, который раньше здесь никогда не появлялся в виду особенности условий, в которых работали смотрящие – дополнительное кресло, принесенное сюда по указанию принца и поставленное на прозрачный пол рубки. Принц, занимающий его, терпеливо ждал, когда старший лейтенант засечет искомые объекты и уступит ему место.
Аэрин, относительно молодая по меркам исфири женщина, сейчас неподвижно застыла в своем кресле, склонившись и прильнув глазами к окуляру. Единственный источник света в этой рубке – маленький кристалл, висящий над входом, и накрытый легкой тканью, приглушая его свет – позволял принцу видеть ее профиль, тускло блестящие нашивки и погоны на форменной куртке. У нее на шее, на массивной цепочке висели тяжелые часы с эмблемой «Серафима», и легкая планшетка с закрепленной на ней картой восточных земель и грифелем, привязанным шнурком к верхней части планшета. Наблюдая за ней, Мэррсез думал о том, что с тех самых пор, как «Серафим» стал его собственностью – пусть и временной – смотрящим редко когда удавалось проявить свои качества и заняться той самой деятельностью, к которой они были обучены и подготовлены. «Серафим» являлся многопрофильным, универсальным кораблем, и проведение разведки так же являлось одной из его функций. После своего возникновения Орден инджиинитов сосредоточил свою деятельность на борьбу с пиратами в воздухе, что само по себе почти что поставило крест на деятельности смотрящих. Однако и тогда их наблюдательные трубы с зачарованными линзами не раз помогли выявить воздушные цели еще задолго до того, как присутствие Ордена было замечено со стороны пиратов. Такие случаи имели место быть, хотя и не так часто, как, должно быть, хотелось офицерам, причастным к наблюдению.
«Серафим» имел в своем распоряжении три наблюдательных поста, один главный, и два вспомогательных. Главный и один из вспомогательных находились на днище судна, главный – ближе к носовой части, вспомогательный – к хвостовой. Третий пост располагался на верхней части фюзеляжа, и его предназначение, в отличие от предыдущих двух, было наблюдение за воздушным пространством. Все офицеры-смотрящие сегодня были при деле, принц не хотел сюрпризов, в виде чьего-либо присутствия поблизости.
Глядя вниз, Мэррсез подумал о том, чем сейчас заняты остальные. Тьери, штурман и еще несколько офицеров находятся на мостике; граф Клауд обещался быть там же; Хиджери и Шелдес, должно быть, играют в карты, за невозможностью как-либо еще скоротать время и оставаясь не нужными на данный момент. Анарис и его солдаты отдыхают – кому-кому, а им предстоящее путешествие навряд ли грозило встряской виде подъема по тревоге. Ну разве что если произойдет что-то экстраординарное.
Аэрин едва заметно пошевелилась и Мэррсез, уловив это движение краем глаза, мгновенно перевел взгляд с далекой внизу земли, скрытой темнотой, на офицера. Аэрин, чуть отпрянув, всматривалась в окуляры.
«Она увидела их».
- Сэр, обнаружены многочисленные цели, - негромко произнесла она, отстраняясь назад и взглянув на принца. Мэррсез, решительно поднимаясь со своего кресла, подумал о том, что ему не нравиться ее взгляд, полный недоумения и потаенного испуга.
«Она увидела Черные Камни».
Офицер уступила свое место, и принц торопливо уселся в кресло смотрящего. Терять время было нельзя: «Серафим» продолжал движение, не смотря ни на что, и выполняющий заранее обговоренный приказ и пролегающий маршрут штурман не будет ждать, пока Мэррсез налюбуется на здешние «красоты».
Принц, положив руки в стальных перчатках на ручки окуляра, заглянул в зловещую темноту, затаившуюся в фигурном резиновом ободе.
Темнота отступила, и Мэррсез глубоко вдохнул, увидев перед собой далекую поверхность проплывающей внизу земли. Зачарованные на привычное зрение исфири линзы позволяли увидеть все в деталях, заставить позабыть о том, что снаружи внизу царит тьма, едва ли тронутая светом взошедших лун.
Он увидел луга и поля с высоты полета птицы – редкой птицы, которая сможет взобраться столь высоко, да еще и в такое время суток, - мелкие перелески и овраги, заросшие сочной зеленью. При желании он мог бы откорректировать мощность главной линзы, увеличить или отдалить изображение, и тогда бы эти тонкие серебристые нити и округлые пятна, блестящие в свете лун, стали бы ручьями, реками и озерами.
Это было красивым зрелищем, если бы не пресловутые «цели», увидеть которые не составило труда. Местность внизу проплывала и исчезала из видимости по мере движения корабля, и принц видел тут и там черные объекты, прекрасно видимые даже с такой высоты. Их форма и цвет были слишком странными для любых вещей, которые могли бы находится на поверхности. Гадать было не нужно – это и были те самые кристаллы.
«Итак, это наш урожай».
Принц чуть отпрянул назад, и чудный красочный мир перед его глазами угас и исчез, когда он вернулся в тесную рубку смотрящего. Зажмурившись и давая глазам отдохнуть от непривычной картины, он прислушивался к собственным ощущениям. Ему почудился зловещим предостережением только тот факт, что они только вошли в изолированную зону.
«Их слишком много».
Стоящая рядом Аэрин быстро отмечала грифелем на карте точное время обнаружения Черных Камней, равно как и их месторасположение. Принц вновь склонился над окулярами, возвращаясь в это странное ощущение того, кто смотрит вниз и видит абсолютно все. Кристаллы. Их было полно. Нельзя было сказать, что Дикие Земли были заполнены ими. За пять минут, проведенных в наблюдении, он несколько раз видел местность, лишенную этих черных объектов, и порой такие территории были довольно обширными. Но каждый раз, когда Мэррсез думал, что кристаллы больше не появятся на его пути до самого побережья, он видел их вновь. Тогда он говорил Аэлин о том, что он видит, не отрываясь от наблюдения, чтобы та могла сделать соответствующие отметки на карте – вновь и снова, только время и расположение. Иногда он поворачивал рукоять так, как его учила Аэлин, и тогда его кресло и окуляры, расположенные перед ним, совершали плавный оборот вокруг центральной выпуклой части – Мэррсез хотел разглядеть некоторые из кристаллов под другим углом.
То, что он видел, производило не самое приятное впечатление. Не смотря на не общее распространение, их все равно было очень много. Большинство из них были небольшими – в мощные окуляры они казались мелкой россыпью чернильных капель, режущих глаз на фоне общей зелени. Некоторые же из них было достаточно большими. Другие – просто огромными. Иногда Мэррсез замечал какое-то движение внизу, и, прекрасно понимая, что это Раэмри, не имел никакой возможности разглядеть этих существ поближе – скорость Серафима была приличной, и при приближении к земле изображение в окулярах набирало скорость, поверхность и все, что находилось на ней, ускользало из поля зрения во много раз. Впрочем, Раэмри являлись лишь вторичной проблемой. Главным вопросом по-прежнему оставались лишь кристаллы.
«Как он сделал это?»
Мэррсез уступил место Аэлин, и офицер продолжила свою работу. Принц не представлял, каким образом Элмри удалось засеять такую территорию подобным материалом.
«Он и его помощники-Падемонии доставляли кристаллы в разные уголки Диких Земель на транспорте? Да, возможно. Однако, как быстро они разрослись… Еще год назад там не было ничего подобного, теперь же…»
Мэррсез стрельнул взглядом на Аэлин. Да, судя по ее лицу, она тоже отнюдь не радовалась открывающимся взору видам. Черный Камень распространялся и рос стремительно, и если те, кто действительно заинтересован в том, чтобы остановить это, не определят благоприятствующие этому росту факторы, то Сфирию навряд ли спасет «Чаша огня» и прочие задумки – они просто не успеют уничтожить такое количество опасных объектов. Пока Аэлин и ее помощник на второй рубке смотрящего продолжают фиксировать данные разведывательный полет продолжается. Мэррсез, подперев пальцами в холодной сегментчатой броне подбородок, мрачно уставился перед собой. Он понимал, что они не в состоянии увидеть все территории Диких Земель только лишь за один заход, но уже сейчас, спустя час их тихого полета, принц увидел достаточно. Вывод был неутешительным: Сфирии и впрямь угрожает катастрофа, не виденная ранее. Учитывая скорость распространения этих кристаллов, это близко к настоящему катаклизму, который сейчас только набирает силу и вполне вероятно может охватить и весь континент. Мэррсез мог бы без труда представить это: если им не удастся найти способ как можно быстрее ликвидировать эту угрозу, то зона изоляции может значительно расшириться, и это может произойти в самое ближайшее время. За полгода кристаллы поразили Дикие Земли – довольно обширную провинцию. За такой же срок эта зона может вырасти вдвое. За несколько лет Сфирия опустеет – большинство исфири найдет способ покинуть эти земли, вернувшись на Ханналун. И что же дальше?
«Нужно остановить это».
«Чаша огня», магия, другие, родственные планы и проекты, которые, как рассчитывал принц, уже существуют, хотя бы как и его проект, пока что на бумаге. Если он получит «добро» на реализацию «Чаши», то на это уйдет не так уж и много времени. Все, что ему нужно – это металлургический завод неподалеку отсюда, а лучше – несколько. Создание акустических бомб-«Крикунов», транспорты для доставки кристаллов из зоны поражения к месту утилизации, тщательное охранение… Сколько времени и средств потребуется на все это?
Мэррсез не знал. Но он знал, что с хорошим стимулом исфири порой при помощи ниток и деревяшек творят чудеса. Таким стимулом вполне могло бы стать стремление жить на той земле, которую они считают родной, жить в том первозданном виде, который им подарила Святая Мать, а не кристаллы, наделенные непонятной, жуткой силой искажать эту жизнь подобно отражению кривого зеркала.
«Сколько еще посвящено в то, что здесь происходит? Как скоро они смогут осознать, что все зашло слишком далеко? Что пора сплотиться, чтобы победить и выиграть главную награду – жить и растить детей на той земле, которую по праву можно называть домом?»
Принц чувствовал пробуждающийся страх, и, закрыв глаза, он постарался унять его. Не стоило лепить дурных иллюзий, догадок и предположений. Рассчитывать в этом деле он может лишь на себя.
«Как много я смогу сделать?»
Он закрыл глаза и попытался отбросить сомнения, слушая лишь глухой посвист ветра снаружи, редкий и тихий гул механизма, вращающего кресло и окуляр, а так же едва слышный скрип грифеля по бумаге.
«Церковь. Мне нужно посетить церковь. Я вновь поддаюсь греховному сомнению и страху».
Кажется, он недооценил размах происходящего бедствия. Дела здесь были совсем плохи. Только здесь, только с одними Дикими Землями. Придется приложить немало усилий, чтобы добиться хотя бы легкого прорыва и сделать шаг вперед.
Мэррсез открыл глаза и посмотрел вниз, сквозь стекло под ногами, где проплывали территории, на которых уже нет привычной исфири жизни.
«Мои враги прячутся не там».
- Который час? – глухо спросил он.
- Час двадцать три минуты, аэтас, - отозвалась Аэлин.
- Покажите, где мы сейчас находимся.
Офицер наклонила планшет, ставя на карте сточенным кончиком грифеля на точку, близкую к северо-западной выемке бухты Ханлу. Мэррсез кивнул, и Аэлин вернулась к окулярам.
Стало быть, они проделали половину пути и близки к центральным регионам Диких Земель. Не стоило заострять на этом внимание: здесь нет никакого центра, нет точки, откуда по Диким Землям распространяется эта мерзость. Принц сильно сомневался в том, что Раэмри находится где-то здесь… хотя, вне всяких сомнений, для него здесь было бы самое безопасное место, не смотря на смыкающееся кольцо военных, стягивающихся к этому региону. Тем более, не стоило так сильно придавать значение тому, где они сейчас находятся. Мэррсез увидел то, что хотел, остальную работу проделают смотрящие, и теперь важным оставалось лишь одно – скорость. Принц подумывал над тем, что ему уже можно возвращаться на мостик, отвлекать от наблюдения Аэлин он больше не хотел.
Начинало светлеть. Когда «Серафим» совершал плавный поворот, проходя над участком суши между лесом Раэмри и побережьем, предутренние сумерки уже вступили в свои права, и принц мог видеть ландшафт, погруженный в темно-синие, зловещие тона. Близился восход, и у них осталось еще немного времени, чтобы достичь восточного побережья. Должно быть, там, на мостике, вновь ощущается то самое напряжение, какое сопутствовало им во время начала их полета. Они приближались к линии карантина, и единственной проблемой оставалось лишь пересечь ее и беспрепятственно покинуть опасную зону.
Остаток пути Мэррсез провел, неподвижно сидя в кресле рядом с Аэлин, глядя, как поверхность земли становится видна все четче и яснее. До восходя солнца оставалось полчаса, когда «Серафим», не сбавляя хода и не снижаясь, пересек линию прибоя на восточном побережье, темным силуэтом удаляясь прочь от континента на северо-восток. Мэррсез смотрел, как внизу идет рябь по беспокойным водам моря, и как тут и там на гребнях невысоких волн оживают и умирают серые в утреннем сумраке полосы пены. Мысли о дальнейшей судьбе этого края одолевали его, и Мэррсез понимал, что выбрал не лучшую тему для размышлений.
 
Мэррсез Воскресенье, 09 Октября 2011, 09:08 | Сообщение # 4





Шесть часов спустя.
Полтора километра до острова Осколок.


Наступило утро, и поднявшееся из-за горизонта солнце осветило довольно нелицеприятную и странную взору картину. Здесь не было никого, кто мог бы увидеть ее, но, тем не менее, застывший на солидной высоте «Серафим», чей корпус был покрыт однородным по цвету и слою мелким темным порошком представлял собой довольно необычное, если не пугающее зрелище. Корабль, чей дизайн с обилием обтекаемых форм и гладких округлых поверхностей, почти лишенный острых углов, и общая конфигурация никак не сочеталась с приобретенным уродством. Флагман словно бы зарос древней, черной ржавчиной, глубоко и цепко пустившей свои корни в защитное бронированное покрытие его корпуса. Сомнительное средство визуальной маскировки исправно выполнило свое предназначение, и теперь, когда «Серафим» стал легче на пять тонн, теперь было не нужно.
Спустя пару минут с момента запуска машин корабля, молчавших до сих пор с того самого момента, когда он прибыл сюда, стридор первого принца, выскользнув из ангарного помещения, сделал широкий круг и по плавной спирали начал спуск вниз.
Корабль пребывал здесь с тех самых пор, как покинул береговую линию, заглушив машины и пребывая в свободном дрейфе. Экипаж и рыцари, проведшие короткую ночь в тревожном ожидании и дежурстве, теперь отдыхали. Снижаться вниз до сих пор пока что не имело особого смысла. Куда безопасней было на этой высоте, когда можно было увидеть большую часть пролива между континентом и Осколком. Мэррсез, очутившись снаружи, теперь мог по достоинству оценить красоты, открывающиеся взору. Здесь было невероятно холодно и дул пронизывающий ветер, но когда ему в лицо ярко плеснули солнечные лучи, ослепив на короткий миг до тех пор, пока защитные стекла очков его кожаного летного шлема не потемнели, спасая глаза от яркого света, принц позабыл обо всем. Если не воспринимать эту уродливую громаду, оставшуюся позади и вверху, за которой скрывался его корабль, то вокруг него не было никого и ничего на многие километры вокруг. Глубокое зияющее насыщенно темно-синим цветом пространство внизу под ним было сложно воспринимать, как единые морские просторы. Отсюда не было видно волн, до этих высот не доносился плеск волн. Лишь медленно е и ленивое движение, одна огромная рябь, плавно идущая по этому кажущемуся живому покрывалу, напоминало о том, на какую высоту они забрались. Спускающийся вниз принц видел черные скалы, растущие из волн. Вокруг них морская вода словно бы покрывалась крупной сеткой белой пены, и воды становились словно бы светлее. Отсюда Осколок был хорошо виден, по крайней мере, его юго-западная часть. Вдалеке на западе виднелись смутные очертания суши материка, и с каждым мгновением они исчезали на горизонте, растворяясь и покидая поле зрения того, кто достаточно быстро шел вниз.
Встречный ветер немилосердно трепал даже плотно прилегающую и застегнутую одежду, обжигая кожу лица. Щеки и подбородок словно бы натерли снегом; принц непроизвольно щурился, хотя его глазам не угрожал этот бешеный поток воздуха. Думая о том, что вслед за ним вниз куда медленнее, чем он, спускается «Серафим» - грязный и изуродованный, смотрящийся нелепо в своем облачении из тонкого слоя инертной пыли – Мэррсез не придавал значения, что покинул борт этого судна без оружия и без сопровождения, никому ничего не сказав. О вылете первого принца знал лишь старший механик Мэйт, и он не стал задавать лишних вопросов, увидев в ангаре одинокую фигуру Мэррсеза с летным шлемом в руке. Здесь им ничто не могло угрожать; эти края, дальние территории королевства, водный простор и остров, за которым на многие и многие мили нет ничего, кроме вод огромного океана, могли бы по праву считаться краем земли. Восточное побережье Сфирии было лишь глубокой провинцией, и эти места можно было бы по праву считать необжитыми. Иногда здесь появлялись рыболовецкие суда. Теперь же здесь можно было встретить воздушные и морские корабли, патрулирующие воздушные и морские границы королевства, соседствующие со ставшим небезопасным регионом. Но сейчас здесь не было никого. Не нужно было обладать даром предвидения или недюжинной интуицией – было достаточно иметь глаза.
Водная поверхность приближалась. Поначалу это было медленно, и почувствовать, что он вообще куда-то снижается, было непросто. Спуск принца был плавным, но все равно достаточно быстрым. Теперь же ему казалось, будто бы он несется со страшной скоростью навстречу бушующей водной поверхности.
Выровняв стридор и сбавив скорость почти до полной остановки, Мэррсез задрал голову, уже не опасаясь за то, что с минуты на минуту расшибется о волны. Черный силуэт «Серафима» виднелся прямо над ним. Корабль был еще далеко, но он уверенно приближался.
Принц направил стридор вниз, к возвышающейся из морских волн одинокой скале. Она была небольшой – метров двадцать в поперечнике, и примерно десять в высоту. Разбивающиеся о ее подножие волны высоко вздымали обилие брызг. Найти относительно плоскую площадку на ней было крайне затруднительно, но Мэррсезу хватило и самой вершины. Осторожно спустившись на неровные камни, чтобы не подвернуть ногу, он сдернул с головы шлем и расстегнул ворот мундира, подставляя лицо несильному, теплому ветру, несущим в себе уже прогретый солнцем воздух и запах морской воды.
Спокойное и ритмичное дыхание моря, выражающееся шумно накатывающимися и разбивающимися о скалу несколько раз в минуту тяжелыми волнами, было громким и мощным. Принц, щурясь на солнце и внимательно глядя себе под ноги, медленно обошел вокруг стридора, оставив шлем повешенным на рукояти руля. Следя за снижением «Серафима», он спустился чуть ниже, на два-три метра по небольшому уступу, аккуратно прислонившись к камням. Солнце слепило, но это не казалось чем-то неприятным. Казалось, что волны с грохотом разбивались у самых его ног; и каждый раз, когда брызги, взметаемые вверх, едва ли не достигали кончиков его сапог, Мэррсез чувствовал, как его охватывает мимолетный восторг.
От спускающегося вниз «Серафима» отделился небольшой предмет, и Мэррсез проследил взглядом за его падением. Он понял, что это такое – несложный заводной механизм, который теперь в течение часа будет издавать стучащие звуки определенного тембра и звучания. Оказавшись в воде, своим шумом он распугает всех морских обитателей, даже довольно крупных представителей.
Мэррсез, наблюдая за «Серафимом», думал о том, что он видел сегодняшней ночью. Время от их вылета до прибытия пролетело почти незаметно, не смотря на то, что принц спал лишь пару часов. Нелегкие думы поглощали часы получше изнурительного труда.
Три часа назад, когда «Серафим» уже встал на воздушный прикол в этом месте, проснувшийся после короткого сна Мэррсез встретился с Аэлин и вторым смотрящим, проводившим наблюдения из своего поста. Офицеры уже сверили зафиксированные во время полета через Дикие Земли сведения, и к моменту встречи с принцем отчет о разведывательной информации был готов. Мэррсез видел его – рукописный лист бумаги, на котором емко и без лишних подробностей были отображены маршрут «Серафима», время и место обнаружения кристаллов Элмри по ходу движения корабля. Отчет крепился к карте Диких Земель, на котором красной линией отображался воздушный путь «Серафима», точки обнаружения кристаллов, рядом с которым было проставлено время. Мэррсез, держа в руке эти документы, почувствовал исходящую из них силу. Да, это очень и очень мало, они видели лишь то, что могли увидеть, двигаясь не так, как и положено настоящему разведывательному кораблю, а из точки «А» в точку «Б» но даже такие сведения могут оказаться полезными. Тот, у кого есть мозги и кто умеет ими пользоваться, сумеет сделать вывод, даже глядя на подобные скудные данные.
Отчет отправился в личный сейф принца, заняв место с копиями проекта «Чаша огня».
Принц уже сделал свой вывод, который разочаровывал, приносил некую долю облегчения, и одновременно с этим заставлял думать дальше, в чем кроется подвох в непросто сложившейся ситуации. Из соображений Мэррсеза, Дикие Земли – лишь полигон для экспериментов Элмри, по совместительству открытый зоопарк; своими мыслями он поделится, когда вернется в Зардан и в Аридию. Здесь было еще над чем поразмыслить, слишком многое оставалось в тени, слишком мало он увидел через зачарованную линзу этой ночью. Однако сейчас Мэррсез был уверен и убежден лишь в одном – регион нужно было немедленно покинуть и возвращаться на запад. Свою задачу он выполнил, и он получил то, зачем пришел сюда. Помимо своей главной цели, Мэррсез считал необходимым предотвратить разгорающийся здесь пожар – наверное, даже безумец Элмри не знал точно, близок ли час, когда остановить надвигающийся катаклизм будет уже невозможно.
«Если Элмри действительно хотел, чтобы это случилось».
Вероятно, точка возврата уже пройдена. Принц думал о том, как сложились бы события, если бы он рискнул три недели назад провести разведку Диких Земель – полноценную, тщательно спланированную и проведенную операцию наблюдения. В ту пору никакой изоляции этого региона не было, и ему бы никто не мешал. Увы, Мэррсез безвозвратно упустил этот момент, упустил возможность донести весть о надвигающейся беде вместе со временем.
«Серафим» мягко опустился на воду метрах в ста впереди от скалы и того места, где сейчас находился Мэррсез. Полностью уподобиться своим морским собраться флагман никак не мог – не те формы, не тот дизайн. Принц смотрел, как на верхней части «Серафима» появились фигурки исфири, многие из них раздетые по пояс, а то и вообще до нижнего белья - погода и предстоящая работа располагали. Ветер доносил до слуха едва слышные на таком расстоянии голоса. Мэррсез смотрел, как несколько исфири бесстрашно прыгнули с огромной высоты в воду, отплывая в сторону от чернеющей над ними громады корабля.
Наверное, следовало сворачиваться. О том, что Мэррсез здесь, знают лишь несколько членов экипажа. Не исключено, что начнутся проблемы, если сейчас кто-нибудь из офицеров посмотрит в бинокль или подзорную трубу в сторону одиноко торчащей скалы и приметит на ее вершине одинокий стридор.
Мэррсез не спешил с уходом. Он хотел увидеть главное, и увидел это спустя пару минут после того, как «Серафим» устроился на волнах.
Верхняя часть корабля вдруг вспыхнула серебристым светом, и черная корка инертной пыли начала таять, смываемая морской водой, проходящей через стержневой вертикальный заправочный трубопровод, распределяющий воду в другие направляющие трубы, скрытые внутри корабля. Вода хлынула внутрь емкостей, в которых хранился концентрат, вытекая через те же щели, через которые пыль была пущена на поверхность флагмана. Мэррсез во все глаза смотрел за быстрым, захватывающим дух преображением корабля. Черное маскировочное покрытие стремительно таяло, смываемое в море, и чистый, омытый водой «Серафим» теперь ослепительно горел под солнечными лучами, словно наполненный ртутью. Щурящийся принц смотрел, как вниз на веревках спускаются другие исфири, чтобы вычистить фюзеляж корабля там, где еще осталась пыль; ветер обрывками доносил песню, которую распевали работающие. Он видел, как фигурка исфири изогнулась, наподдав ногой и вверх и вперед, в сторону моря полетел белый круглый предмет. Мяч плюхнулся в воду среди купающихся, и улыбающийся Мэррсез, отвернувшись, начал подниматься наверх.
Мысленно он набросал план дальнейших действий. Они пробудут здесь еще час-полтора, пока экипаж закончит наводить порядок на фюзеляже корабля, отдохнет после короткого, но быстрого полета и снимет напряжение после проделанной ночью работы. После чего «Серафим» отправится на запад, без промедлений и задержек. К обеду они достигнут Савина, где Мэррсез планировал задержаться на час-другой, и теперь, после увиденного в Диких Землях, не знал, насколько теперь актуальна и востребована подобная задержка. В любом случае, ему предстояло встретиться с уже ждущим его там Джино и другими рыцарями. К пятнадцати-шестнадцати часам дня Орден достигнет Зардана. Принц рассчитывал вернуться в Аридию следующим днем, рано утром, по сути, повторив все то, что он совершил три дня назад. Мэррсез, взбираясь в седло стридора и снимая с рукояти руля шлем, думал, что встреча с королевой на этот раз будет еще короче, чем предыдущая. Ему нечего ей сказать, кроме как о проделанной работе, и он еще несколько раз подумает о том, что стоит говорить, а что нет. Его главная задача сейчас – это донести до королевы Эшны и ее окружения проект «Чаша огня», и если Мэррсез не сомневался в необходимости возвращения домой в Зардан, то он не знал, стоит ли возвращаться в Аридию. Новое прибытие в столицу с большей вероятностью могло обернуться лишь новой тратой времени, пустого сотрясания воздуха и вероятная потеря инициативы. Вполне возможно, что он отправит копию документов с предложением о готовящемся проекте в Аридию с королевским курьером. Такого он сможет найти в Зардане.
Мэррсез глубоко вдохнул морской воздух. Подняв руку, он притронулся к горячим волосам, растрепанным ветром – пожалуй, отсюда и впрямь следовало убираться, пока он не схватил солнечный удар на таком солнцепеке. Кожа лица и шеи слегка горела, и Мэррсез мельком подумал о том, что через пару часов в зеркале сможет увидеть легкий едва приметный загар.
Его возвращение домой начнется с этой скалы, и следовало торопиться. Время, самый неприметный и важный ресурс, уже давало знать о своей цене – в лучшем случае жадный и нерасторопный будут платить за его утрату чужими жизнями.
Исправил(а) Мэррсез - Понедельник, 24 Октября 2011, 18:14
 
Мэррсез Среда, 12 Октября 2011, 23:05 | Сообщение # 5





Небо над восточным побережьем.

Встречный ветер трепал полы и прямоугольные края моццетты, оглушая ревом и свистом. Солнце взобралось уже высоко, но воздух на приличной высоте почти никогда не был прогретым. Это было пустое царство вечных свободных воздушных течений, холодных в своем приеме всего живого, что рискнуло бы подняться так высоко.
Мэррсез шел вниз, на огромной скорости, вцепившись в рукояти руля и задержав дыхание. Едва его стридор пошел вниз, в крутое пике почти по отвесной траектории, дышать стало невозможно. Первый принц смотрел, как внизу под ним быстро растут очертания чужого корабля. Он старался смотреть только на свою цель, к которой он, его рыцари и солдаты устремились с огромной высоты, и не смотреть по сторонам, не смотреть, как далеко под ними, за белесым маревом виднеется море и восточный берег.
От раннего обнаружения и бегства своей цели Мэррсеза спасло лишь то, что «Серафим» шел на большей высоте, чем неожиданно обнаруженный корабль. Тьери, бывший одним из первых, кто заметил появление чужака, мгновенно определил, что это пират. У Мэррсеза были пять минут, которых хватило на то, чтобы отдать приказы и побывать в арсенале. Рыцари, «ржавые» и экипаж были подняты по тревоге, и пока Мэррсез облачался в свои латы и спешил в ангар, в его уме билась лишь одна мысль – только бы их не заметили.
Их появление и стремительный бросок сверху вниз уже обнаружили, но цель оставалась неподвижной. Сложно не заметить спускающийся сверху корабль немалых размеров, сверкающий в лучах солнца, словно зеркальный, равно как и не заметить несколько более мелких воздушных целей, стартовавших от этого корабля и теперь идущих на сближение. «Серафим» вот-вот должен был полностью развернуться правым бортом в сторону приближающегося корабля, чтобы дать залп. Флагман будет стрелять ровно до тех пор, пока высадившиеся на вражеское судно рыцари и десантники не дадут об этом знать.
На протяжении восьми лет разграбленный и угнанный прогулочный корабль «Вечный странник» искали лучшие силы воздушного флота Сфирии, но нашелся он именно здесь и сейчас, не поисковым флотом, а всего лишь одним «Серафимом», и не в далеких, плохо обследованных и незаселенных землях, а именно тут, под самым боком у Диких Земель, возле которых сейчас было полно военных кораблей. Мэррсез находил в этом стечении обстоятельств зловещую насмешку судьбы. «Странник» был не маленьким судном отнюдь; можно было только гадать, сколько воздушных пиратов на его борту. Возможно, атаковать его одним кораблем было роковой ошибкой, которая выльется в значительные потери. Но принц, едва узнавший об обнаружении воздушной цели и ее опознании, не медлил с принятием решения. Он и его Орден были в числе тех самых поисковых групп, которые когда-то безуспешно охотились за «Вечным странником». Пленные с других пиратских судов говорили разное, лишь сбивая с толку. Ходили слухи, что «Странник» уже разобран, а его части и «начинка» были и будут использованы для компоновки других, более скоростных и маневренных пиратских кораблей, чьими преимуществами были маневренность и скорость. Многие военные склонялись к этой версии, уж слишком нереальной казалась идея дальнейшего использования подобного летательного средства со стороны пиратов. Но потом, спустя какое-то время, происходил новый инцидент с участием этого корабля, кто-то из разведчиков видел и опознавал эту цель, и все вновь бросались на его поиски.
«Серафим», оставшийся далеко вверху за спиной, дал первый залп из шести орудий правого борта. Мэррсез увидел, как впереди по корпусу корабля пробежали и погасли шесть взрывов, сотрясая «Странника», снося пристройки и без проблем пробивая фюзеляж, поражая живые цели внутри. Он не был боевым кораблем, и теперь Мэррсез думал, что бы старший канонир «Серафима» не переусердствовал. Сейчас первому принцу была нужна неподвижная воздушная цель с подавленным сопротивлением и лишенная возможности к бегству, а не сбитый пиратский корабль.
Час «Странника» пробил. Мэррсез не знал, во что выльется штурм подобного воздушного объекта, о нынешнем предназначении которого и количестве противников на его борту можно было лишь догадываться. Но он понимал, что не даст уйти этому кораблю. Сама цель и то, где ее обнаружили говорили о многом. Упускать шанс поразить один из крупнейших кораблей, находящихся в наличии у пиратов, было бы преступлением.
Что самое страшное, Мэррсез знал капитана этого корабля, до того, как он достался пиратам. Он дважды был на борту «Вечного странника»; один раз его пригласили туда на правах гостя, защитника воздухоплавателей, и это было около пятнадцати лет назад. Второй раз первого принца и других рыцарей на борт «Странника» зазвал герцог Свилиан, решивший отметить свое день рождения. Когда-то это был прогулочный корабль, богато и со вкусом обставленный; можно сказать, что это был один большой воздушный концертный, бальный и выставочный зал. Здесь проводили время все те, кто желал развеяться и провести время в компании себе подобных, богатых и благодушно настроенных исфири.
«Странник» рос в своих размерах по мере того, как принц стремительно приближался к нему. Сейчас этот корабль преобразился. На его серебристом корпусе застыли темные уродливые пятна, кое-где красовались яркие росписи ядовито-красной и зеленой краской, на верхней части фюзеляжа теперь красовались довольно нелицеприятного вида пристройки. Было сложно представить, что теперь творилось внутри этого корабля. «Странник» «отрастил» короткие стапели по бокам – фермы справа были свободны, а с левой стороны приходил в движение, оживал двигателями более легкий и быстрый корабль. Новые хозяева «Вечного странника» приспособили корабль под свои нужды, напрочь позабыв об уходе. Нужды же, по мнению Мэррсеза, заключались в том, что «Странник» так и не стал флагманом пиратского флота, равно как и не стал полноценным боевым кораблем. Его главный недостаток – огромные по пиратским меркам габариты и маленькая – опять же, по пиратским прикидкам – скорость передвижения. «Вечный странник» был в два раза больше «Серафима», и теперь он представлял собой скорее корабль поддержки, воздушную ремонтную базу, верфь, притон, способный принимать сразу несколько воздушных судов. Торопливо готовящийся к отлету малый воздушный корабль подтверждал это предположение; равно как и эти пристройки на верхней части фюзеляжа, сделанные грубо и без особого усердия и прилежания. Они были явно предназначены для частичной или полной стыковки с другими судами.
«Что он здесь делает? Почему они не предпринимают попыток к бегству?»
Пиратское судно, зависшее на приличной высоте, скрываясь от посторонних взглядов, и при этом дрейфующее в опасной близости возле Диких Земель…
«Нет, об этом лучше пока не думать. Мне нужен этот корабль».
Мэррсез приблизился к «Страннику» уже достаточно близко, чтобы разглядеть детали. Он увидел, как запоздало открываются бойницы, из который выглядывают жерла орудий; увидел, как наверху, между пристройками, некоторые из которых уже были объяты огнем, мечутся фигурки исфири. Первый принц приподнялся в седле и сбавил ход, поднимая над головой руку и отдавая ею сигнал следовать его примеру. Да, рыцари достигли «Странника» первыми; но что они смогут вчетвером, без прикрытия десантников Анариса?
«Серафим» дал второй залп, и взрыв на этот раз был один, но его почувствовал даже принц. Стридор вильнул под ним, словно норовистый скакун, подхваченный ударной волной, и Мэррсез, стискивая зубы, лишь сильнее сжал пальцы на рукоятях руля, выравнивая машину. Справа от него, на расстоянии ста метров, с левой стороны «Вечного странника», со злобным рыком набух и вырос желто-красный шар огня. Содрогающееся пиратское судно, лишившееся стапелей с левой стороны, равно как и еще не успевшего стартовать легкого корабля, заметно наклонило вправо. Вниз посыпались горящие обломки, и остов легкого судна плавно сорвался со своего места, полностью объятый огнем. В синее небо потянулись струи жирного дыма, когда уничтоженный корабль вместе с жалкими остатками стапелей ухнул вниз, оторвавшись от своего корабля-носителя.
«Достаточно. Им больше не на чем бежать, если у них нет воздушных досок. Следующим залпом «Серафим» или накроет всех нас, или разрушит «Странник».
Было не исключено, что произойдет и то, и другое. Мэррсез порывисто обернулся. Его рыцари были рядом, их стридоры кружили совсем неподалеку. Шесть ресселеров с льнущими вниз, пригибающимися фигурками «ржавых», были уже на подходе. В течение минуты они начнут, и Мэррсезу оставалось лишь понадеяться, что сейчас на капитанском мостике за их действиями пристально следят в бинокли и подзорные трубы.
Принцу и остальным пришлось дожидаться десантников, кружа вокруг кормовой части «Странника», уже почти развернувшегося в сторону стремительно идущего на сближение «Серафима». Здесь их не могли достать орудия, вздумай их враги стрелять шрапнелью. Пираты не собирались сдаваться, хотя сейчас в их действиях Мэррсез находил нечто от непоколебимой уверенности смертников, и это разжигало в нем нетерпение и холодную ярость.
«Что ж, давайте. Дайте, покажите, на что способны».
Ресселеры с десантом прошли мимо, и Мэррсез махнул рукой, давая остальным понять, что пора. Не смотря на то, что ресселеры обогнали их, рыцари достигли пиратского корабля на несколько секунд быстрее, чем «ржавые».
Если не считать нестройных выстрелов из орудий в сторону «Серафима», вокруг было довольно тихо. Убедившись, что стридор надежно опустился на подножки, первый принц наклонился и легко сдернул с консолей свой двуручный меч. Лишь после этого он перекинул ногу через переднюю часть стридора, спрыгивая на поверхность верхней части фюзеляжа. Вокруг него приземлялись ресселеры, и десантники, подхватывая оружие, быстро освобождали транспорты. Мэррсез увидел, как один из «ржавых» выдернул из заплечной сумки маленькую узкую ракету на длинной и тонкой ножке. Подобные использовались на фейерверках, но теперь предназначение этого сигнала было прямо противоположным – закончить фейерверк.
Солдаты в темно-красной форме, с темно-желтыми и оранжевыми разводами-пятнами, быстро заняли свободное место возле ресселеров и стридоров рыцарей. Их глаза закрывали широкие и прозрачные стекла защитных масок-очков, позволяющих не считаться с мелкой пылью, песком и ветром, дующим на такой высоте. Лица десантников, от носа до шеи закрывали платки и плотной на вид темной материи – их род деятельности сам по себе предусматривал тот факт, что обычным подданным, случайным встречным, попавших под раздачу, а так же их врагам лучше бы не знать внешностей этих исфири. Вооружение королевских десантников Девятнадцатого полка было самым разнообразным, но их главным оружием всегда считались кинжалы, покоящиеся в ножнах наискосок по груди, тем самым внося свою лепту в защиту от смертельных ударов и поражения жизненно важных органов, мощные компактные арбалеты, причудливой формы узкие щиты и совни с коротким древком. Все «ржавые» по праву считались превосходными стрелками, но их всегда тренировали и подготавливали именно как профессиональных солдат, быстро уничтожающих свои цели в рукопашной схватке. С легким вооружением и в легкой броне, представленной в виде наколенников, налокотников, поножей, поручей, шлемов-сфер и легких бригантин, им было не место на открытых пространствах, их подготавливали к штурму и боям на палубах кораблей, в помещениях и корабельных отсеках, где порой не всегда хватало места, чтобы просто комфортно ходить, а не то что эффективно бить мечом. Когда Мэррсезу, только-только сформировавшим Орден Инджина, потребовались солдаты, ему порекомендовали «ржавых», и спустя пару сражений, понаблюдав за их действиями, первый принц понял, что они являют собой идеальную силу, которую можно и нужно противостоять тем, кто привык сражаться в воздухе.
Десантник с ракетой быстро высек искру, поджигая фитиль и перехватывая одними пальцами руки в перчатке самый конец длинного шеста, на котором покоилась ракета, отворачиваясь в сторону. Сигнальная ракета, обдав исфири фонтаном искр и облаком крепко пахнущего дыма, с шипением унеслась в небо, оставляя за собой яркий, хорошо видимый даже при солнечном свете зеленый свет. Теперь орудия Серафима должны были молчать и не стрелять ни при каких обстоятельствах.
«Сделано», подумал Мэррсез, проследив за полетом ракеты и переводя взгляд на приближающегося Анариса. Узнать командира десантников можно было разве что по шлему – на нем красовалась надпись серой краской, сделанная самолично Анарисом: «Смелому воздастся».
«Следующая зеленая ракета должна дать знать, что мы победили».
Принц перевел взгляд с рун, запечатлевших на шлеме старшего лейтенанта древнейшее изречение, на его глаза, видимые за очками.
- Слушаем ваш приказ, аэтас.
- Разбиться на группы, - Мэррсез взвалил на плечо свой меч, бросив взгляд в сторону носовой части «Странника». – Проверить поверхность корабля, ищите вход внутрь. Мне не нужны лишние жертвы – убейте лишь тех, кто окажет вооруженное сопротивление.
- Понятно, сэр.
- Вы двое со мной, - Мэррсез кивнул паре десантников, что были ближе, сдергивая с головы летный шлем и доставая из багажного отделения стридора свой латный, с забралом в виде белой плоской маски-личины, с прорезями для глаз.
- Что-то они притихли, - заметил Хиджери, уже держащий перед собой трехстволку со взведенным курком.
- Готовятся к встрече, - зло ухмыльнулся принц, надевая шлем и, действуя пальцами одной руки, застегнул под подбородком ремень. Его роль и роль остальных рыцарей – это прикрытие солдат, отвлечение на себя как можно большего количества стрелков и тех, кто рискнет порубиться с такими целями в рукопашной. Относительно тяжелая броня Мэррсеза, Клауда и Шелдеса могли выдержать град ударов, в то время, как «ржавые» будут уничтожать свои цели издалека. Хиджери составит им компанию – в своем легком кольчужном доспехе ему нечего делать там, где будет по-настоящему «жарко», плюс ко всему молодой рыцарь питал любовь к огнестрельному оружию с тех самых пор, как завладел трехствольным ружьем.
- Среди них могут быть Падемонии, - проговорил Клауд, всматриваясь вперед, и Мэррсез бросил на него беглый взгляд. Граф стоял, широко расставив ноги, расправив плечи и выпрямив спину, уже обнажив свой меч. В своих тяжелых черно-синих доспехах латника он выглядел устрашающе и внушительно. Смотрящий вперед и щурящийся на ветер Клауд словно бы не обращался ни к кому конкретно, просто озвучив свои мысли.
«Как всегда, смотрит глубоко. Пиратский корабль рядом с Дикими Землями…»
- Вскрытие покажет, кто там Падемоний, - отозвался Хиджери.
- Идем, - коротко скомандовал Мэррсез, обернувшись и окинув взглядом взвод десантников и своих рыцарей. – Победа во славу Инджина. Оставайтесь в живых, и да поможет вам Святая Мать.
Отвернувшись, Мэррсез рывком опустил забрало, закрывая лицо своей бронированной маской. Он со своим маленьким сопровождением направился вперед; он не видел, но слышал, как справа и слева слышатся торопливые шаги солдат, двигающихся вперед и прикрывающихся своими узкими и высокими щитами из мутного полупрозрачного кристалла, спрятавшие совни в заплечные сумки и держащие арбалеты наготове. Клауд и Шелдес возглавляли их шествие, подобно принцу. Таким образом, разделившиеся на несколько групп атакующие, начали продвигаться вперед, к носовой части корабля.
Меч принца, закинутый на плечо, ярко сверкал на солнце своим лезвием. Мэррсез видел перед собой лишь одно сплошное уродство. «Вечный странник» пережил свое время и свои лучшие годы, теперь же принц видел, что он не оправдал и свое название, он пережил свое последнее путешествие.
«Что бы ни случилось, «Странник» уже никогда не будет тем кораблем, который я когда-то знал».
Пираты превратили его в свою базу, уничтожив многие декоративные конструкции и заводские пристройки на верхней части фюзеляжа, сделав его почти что плоским. Теперь здесь возвышались около десятка пристроек, достигавших в высоту двадцати метров. Там наверху располагались самодельные механические консоли-захваты, способные удерживать пристыковавшиеся корабли, небольшие квадратные площадки для техников и тех, кто желал бы спуститься вниз по круглым цилиндрическим столбам-пристройкам, в которых виднелись скобы, служащие в качестве ступеней.
Внезапное появление «Серафима» и его «приветствие» внесло еще большее уродство. Две пристройки уже были уничтожены, повалившись на верхнюю часть корабля; принц обошел по широкой дуге огромный пролом, образованный разрывом пушечного ядра, пущенного артиллеристом «Серафима»; из рваной трехметровой дыры вверх рвались ленивые языки пламени, почти не дающие дыма.
«Жаль, что мы пришли сюда без остальных», думал Мэррсез, ступая вперед, плавно поворачивая голову вправо и влево.
«Серафим» был уже близко. Пираты прекратили огонь, явно смекнувшие, что к чему. Мэррсез на секунду задержался взглядом на громаде своего корабля, ловя себя на мысли, что испытывает довольно странные чувства, видя его с борта вражеского судна. Такое было уже не раз.
Подошедший вплотную «Серафим» выпустил гарпуны, и Мэррсез и остальные едва устояли на ногах, когда их флагман окончательно застопорил противника, не давая ни единого шанса к бегству. Шагающий Мэррсез думал об участи местных обитателей с холодным безразличием. Ему было ровным счетом без разницы, сбегут ли они, сдадутся, или погибнут все до единого в предстоящей схватке. Главное было завладеть этим трофеем, а уж что здесь забыли его хозяева, принц и его исфири выяснят и без них самих.
В их сторону полетели арбалетные болты, стрелы и круглые камни, пущенные из пращей, брань и крики, смех и свист. Это было довольно неожиданно, принц признал это. Кто бы не командовал этими пиратами сейчас, их встреча была довольно хорошо подготовлена и организована.
Рыцари остановились. Граф Клауд, с обнаженным мечом вскинул перед собой свой тяжеленный щит с гербом Ордена; Шелдес, лишенный такой возможности, скользнул в сторону, подбираясь ближе к одной из надстроек. Следом за ним бросились и несколько десантников, обеспечивающих прикрытие рыцаря на время проведения боя. Остальные «ржавые», без лишних команд Анариса, спокойно устроились, присев на одно колено, укрываясь своими щитами. Принц даже на значительном расстоянии слышал, как дробно стучат по щитам стрелы и болты. Никто из солдат не стрелял в ответ – целей пока было не видно. Мэррсез, помедлив пару секунд, направился дальше, уходя в сторону из вмиг ставшей опасной зоны, прибавив скорость шага. Его если и заметили, то пока не стреляли, и этим следовало воспользоваться. Судя по всему, их обстреливали со стороны передней палубы, небольшого возвышения на носу корабля, полубака, занимающего четверть передней части «Странника».
«Их много».
Пираты взялись за дело с воодушевлением, словно бы и не подозревая о те повреждениях, которые получил их корабль. Вероятно, их удаль в основном опиралась лишь на малочисленность атакующих. Мэррсез и остальные уже видели их; пестро и разномастно разодетая толпа в своем большинстве без каких-либо доспехов, вооруженные кто чем, в основном холодным оружием, не скупясь, поливала незваных гостей бранью и стрелами. И то и другое навряд ли могло причинить существенный вред на таком расстоянии. Пираты то и дело выглядывали из-за ограждения полубака, им сверху было прекрасно видно, с какой стороны идут их враги. Оглушительно грохнуло ружье Хиджери, потом еще раз. Мэррсез зашагал в сторону пристройки, на ходу посмотрев направо, где остались основные силы штурмового отряда. Он увидел, Анарис, подняв над щитом руку, жестикулирует, отдавая распоряжения младшим командирам; как замершие десантники начинают шаг за шагом двигаться вперед, не рискую высовываться из-за своих щитов; как один из десантников выстрелил из арбалета; вот выстрелил другой. Было не видно, попадают ли они в свои цели, Мэррсез знал, что эти солдаты не станут расходовать боезапас просто так.
Впереди, за шумом, исходящим со стороны занявших носовую часть корабля пиратов, послышались негромкие шаги, и принц шагнул в сторону, жестом давая понять солдатам, идущим за ним, не высовываться.
«Так, понятно», принц вставший спиной к круглой колонне пристройки, тихо опустил меч, слушая шаги и голоса приближающихся исфири. Судя по этим звукам их было не много – пять, или шесть… Не больше десяти.
«Хотите задержать нас там, на открытом месте, и обойти нас с фланга».
Мэррсез дождался, когда идущие поравняются с пристройкой, за которой притаился он и пара солдат, и после чего шагнул им навстречу.
Его появление оказалось неожиданным; Мэррсез увидел перед собой нескольких исфири, одетых в грязные одежды, с тяжелыми арбалетами и мечами в руках. На их разных лицах, молодых и уже с признаками почтенного возраста, он видел только их глаза – разные, как и они сами.
Неожиданность в появлении Мэррсеза была подкреплена его видом. Быстро шагающий к ним воин в черной пластинчатой броне, с огромным двуручником и плоской светлой маской-личиной вместо лица, мог бы парализовать на месте любого одним своим видом. Впрочем, кто-то из них успел поднять арбалет, и тут же с хрипом повалился на спину, получив арбалетный болт одного из «ржавых» в шею. Расстояние в несколько метров, разделяющее их и пристройку, из-за которой появился первый принц, Мэррсез преодолел быстро, перехватывая руками в блестящих перчатках из сегментчатого сариэла рукоять и не заточенную часть клинка у самого основания, над второй парой «зубьев кабана».
Он срезал их, одного за другим, как серп срезает колосья. Первый отлетел в сторону, почти разрубленный пополам мощным рывком-ударом; второй насаженный на лезвие, был сброшен в сторону третьего, с бранью поднимающего в сторону принца арбалет; развернувшийся Мэррсез рубанул еще раз, и снесенная с плеч четвертого голова взвилась в небо, увлекая за собой тяжелую кровавую россыпь. Двое «ржавых» подоспели на помощь, орудуя своими короткими совнями, и Мэррсез молил Мать, чтобы у них хватило мозгов не бросаться к нему на помощь. Он широко взмахивал мечом, словно бы отрабатывая несложные приемы, хотя за каждым ударом и шагами вперед вверх и в стороны летели свежая кровь и мертвецы. Не выдержав, оставшиеся в живых бросились наутек, и принц жестом остановил солдат. Трупов вокруг достаточно для того, чтобы идти дальше; ведь их еще недостаточно для того, чтобы остановить бой.
Судя по звукам, доносящимся справа, десантники и рыцари вступили в схватку. Мэррсез направился туда, следуя уже почти вдоль надстройки полубака. Бои, в которые вступили солдаты, были разрозненными, и велись словно бы в нескольких местах одновременно. Анарис решил избавиться от проблемы вооруженного сопротивления как можно быстрее, перераспределив своих исфири в несколько атакующих групп. Мэррсез мельком увидел Шелдеса, глефа в его руках была испачкана кровью. Десантники, уже успевшие расправиться с теми, кто рискнул вступить в рукопашную здесь, теперь уверенно взбирались наверх.
- Мы почти управились, аэтас, - глухо и быстро проговорил возникший как из под земли Анарис. Мэррсез окинул взглядом то место, где еще минуту назад «ржавые» медленно продвигались вперед с поднятыми щитами. Теперь там никого не было, за исключением нескольких фигур, неподвижно лежащих среди устлавших палубу стрел и болтов.
- Обнаружен вход, ведущий вниз, сэр! – громко прокричал солдат, один из тех, кто уже забрался наверх.
- Сопротивление подавлено.
- Хорошо, - Мэррсез сглотнул, поднимая забрало. - - Вернуть десять солдат обратно к ресселерам, - подумав с секунду, сказал он, и Анарис, кивнув, исчез так же быстро, как и появился. Бой был жарким, но коротким. Судя по всему, трупов так же было предостаточно, как и здесь, так и на полубаке, куда поспешно взбирались солдаты.
Работа еще не окончена. Слушая голоса солдат, Мэррсез понял, что им удалось сбросить пиратов вниз, внутрь корабля, перебив лишь некоторую часть наверху. Здесь еще было полно возни и работы. Принц помнил то обилие комнат, кают и помещений, которое было в старом «Страннике». Если они существовали до сих пор, не став жертвами «перепланировки» новых хозяев, их предстояло обыскать и проверить, все, до одной.
«Ничего», Мэррсез опустил забрало, «не в первый раз. Жив ли еще их старший?»
Мимо него пробежали несколько солдат, возвращаясь к исходным позициям. Будет крайне обидно дать спрятавшимся внутри пиратам возможность уйти на транспорте тех, кто пришел сюда за ними. Не исключено, что сюда, наверх, ведут не один потайной ход, и отступившие назад десантники будут обязаны пресечь все попытки выбраться наружу.
Загнанные внутрь пираты в ловушке. Оставалось лишь так же решительно смять их сопротивление и взять пленных, а таковые обязательно будут. Мэррсез сомневался, что среди них найдутся обезумевшие от крови или алкоголя идиоты, которые решатся стоять до конца. Нет, пират – собачья натура. Им нужно лишь как следует прищемить хвост и дать понять, что им конец, как они начнут бросать оружие.
«Пора сделать это».
Мэррсез решительно направился в сторону лестниц, ведущих на полубак. Он чувствовал ноющую боль в перенапряженных мышцах груди и рук, легкую сонливость и усталость, свидетельствующую о том, что он опьянел от пролитой крови. Мэррсез словно бы потерялся в своих ощущениях, хотя они сейчас не были ему нужны.
Поднявшись вверх по узким ступеням, он увидел заваленный телами окровавленный полубак. Десантники уже спускались вниз по лестнице, убрав арбалеты и вооружившись совнями. Анарис, стоящий у входа внутрь «Странника», мельком взглянув на принца, кивнул ему, вновь вернувшись к своим исфири.
Мэррсез обернулся и с высоты полубака посмотрел на верхнюю часть корабля, которую они только что прошли. Он увидел, как один из «ржавых», видимо, отправленный Анарисом, взобрался на одну из пристроек и поднял высокое древко флага. Мэррсез смотрел на темно-красное полотно с желтым стилизованным изображением Солнечного льва, хорошо развеваемое быстрым высотным ветром на светло-синем небе. Им придется еще немало потрудиться прежде, чем «Вечный странник» будет полностью захвачен.
 
Мэррсез Среда, 19 Октября 2011, 23:49 | Сообщение # 6





«Вечный странник»
Нижние палубы.


Принц отступил, и подавшись вперед всем весом, поднял ногу, впечатывая кованную подошву сапога в запертую дверь. Створка, лязгнув выбитым засовом, широко распахнулась, врезавшись в стену и отскочив обратно, но Мэррсез, шагнувший вперед, отбил ее рукой назад. В ноздри ударил удушающий запах, мгновенно напомнивший первому принцу о месте, где обычно содержат животных. И без того обостренное чувство тревоги подало свой сигнал, похожий на болезненный укол. Справа и слева от него внутрь бросились солдаты, держащие арбалеты и щиты наготове. В прорези опущенного забрала он успел увидеть плохо освещенный, высокий и короткий коридор, уводящий к круглому залу с отверстием в полу и внушительным парапетом, напротив него, у самого ограждения возвышалась небольшая стойка с рычагом. Обе стены коридора были решетчатыми, и справа и слева были видны темные, разделенные между собой тонкими стенами камеры.
«Карцер?»
В следующий миг он увидел блестящие на тусклом свету маленьких кристаллов наконечники болтов, смотрящие в его сторону, и единственное, что Мэррсез успел предпринять, так это выставить свой меч перед собой, разворачивая его к себе широкой частью лезвия так, чтобы эфес, «зубья кабана» и широкая часть клинка защитила его туловище, в тот же самый миг, когда пальцы его врагов сжали спусковые скобы тяжелых арбалетов.
Болты ударили почти одновременно, и Мэррсез, сжавший зубы, ощутил их удары, слившиеся в один. Мощный тычок едва не выбил из его рук меч; второй ударил и срикошетил от левого наплечника, заставив податься назад в то время, как третий болт ударил его в грудь, отлетев в сторону. И без того неяркий свет померк в глазах первого принца. С хрипом выдохнувший воздух, широко раскрыв глаза, перед которыми быстро расплывались черные амебы, он чувствовал лишь, как по груди разливается жгущее пятно нестерпимой боли. Невольно он приложил раскрытую пятерню к тому месту, куда в него попали. Чешуйчатая броня из сариэла выдержала попадание болта, пущенного почти в упор, но Мэррсез понимал, что для того, чтобы закончить начатое, его врагам потребовалось бы еще совсем немного. Первый принц подался назад, пытаясь сделать полноценный вдох. Голова пошла кругом, и на какую-то секунду он уверился в том, что вот-вот потеряет сознание. Сквозь шум в ушах он слышал, как дважды ударили арбалеты «ржавых», поражая свои цели.
- Вы в порядке, сэр?
Мэррсез, перехватывая рукоять меча обеими руками, посмотрел вперед. Двое десантников, чуть впереди, вжавшиеся в стены, торопливо убирали разряженные арбалеты и доставали совни. В конце коридора, у круглой площадки, опоясывающей импровизированный «колодец», виднелись неподвижные тела вражеских стрелков. Чуть отстранив в сторону принца, вперед шагнул Шелдес и еще один «ржавый». Чувство опасности еще не прошло: короткая перестрелка закончилась, оружие было разряжено, но эта искра скорой беды, теплящаяся в душе, подогреваемая страхом близко прошедшей смерти, теперь обрела силу настоящего костра.
Громко грохнул о решетчатые перекрытия пола брошенный арбалет, и исфири в широких штанах и жилете на голое тело, вынырнув откуда-то справа, бросился бежать прочь в конец коридора.
- Стоять!
Солдат, стоящий рядом с Шелдесом, вскинул арбалет, целя в спину убегающему. Исфири, добравшись до стойки с рычагом, полетел вперед, неестественно загребая руками воздух, получив арбалетный болт промеж лопаток. Падая, он безвольно обвис на стойке, его пальцы судорожно сжались, стискивая рукоять рычага.
Где-то под потолком гулко сработал какой-то механизм. Громко лязгнули отпирающиеся решетки, и в коридор с утробным рыком выпрыгнули две гибкие черные тени.
- Раэмри!!
Двое десантников успели перезарядить свои арбалеты, быстро подстрелив одну из тварей. Вторая бросилась вперед, выставляя перед собой когтистые лапы и разевая зубастую пасть. Мэррсез видел перед собой лишь эти ярко горящие оранжевым огнем глаза.
Раэмри с грохотом встретилась с выставленным щитом десантника, стоящего слева, подминая его на пол. Громко взвизгнули когти по мутному и гладкому щиту, пытаясь достать свою жертву. Шелдес, вскидывая глефу, по крутой дуге зашел справа и одним ударом под ребра с глухим рычанием пригвоздил острым и длинным наконечником взревевшее создание. Подскочивший десантник поднял руку с кинжалом, одним ударом почти обезглавив чудовище.
- Чтоб тебя!..
Шелдес обернулся на принца, и Мэррсез взглянул в бледное лицо рыцаря. Его шея и подбородок были покрыты свежей, темно-красной кровью. Рыцарь с некоторым изумлением, вопросительно взирал на первого принца.
Десантники торопливо перезаряжали арбалеты. Тот, что срубил голову чудовищу, подбежал к повисшему на рычаге пирату, пырнув его кинжалом и сбросив тело на пол.
Мэррсез приблизился к подстреленному «ржавыми» Раэмри. Короткая черная шерсть, непропорционально увеличившаяся грудная клетка и плечевой пояс, мускулистые передние лапы, которые казались словно бы длиннее задних. Мутация значительно сказалась на сущности животных. Вероятно, это был леопард. Судить об изначальной форме этого существа было уже сложно, и Мэррсез, разглядывая полупрозрачные, неестественно длинные когти и мутные зубы в приоткрытой пасти, застывшей в предсмертном оскале, думал о том, что вопросов прибавилось. Утешало лишь то, что ответы теперь он сможет найти на месте.
- Раэмри. Они собирали Раэмри в Диких Землях, вот что они тут делали.
«Да. Именно так. Но кто руководил их действиями здесь?»
Мэррсез исподлобья взглянув на Шелдеса, промолчал.
-Сэр, здесь внизу еще пара этих тварей, - солдат, стоящий у парапета, возле самого колодца, обернулся на товарищей. Неожиданно он напрягся, и вдруг сорвался со своего места, молча бросившись куда-то в сторону. Мэррсез, прибавивший шагу, услышал, как впереди глухо ударил щит по чему-то живому, кто-то застонал.
Мэррсез вышел на край огражденной ямы, уходящей вниз как минимум метров на десять. Высокое помещение цилиндрической формы заканчивалось высоко над ним, и искусственной света наверху было достаточно для того, чтобы здесь, значительно ниже, царило нечто вроде вечных вечерних сумерек. У стен стояло множество ящиков и бочек. Запах здесь стоял до головокружения отвратительный, и теперь Мэррсез понимал, с чем он может ассоциироваться. Зверинец, жуткий и неправдоподобный, место, где кое-как содержат тварей, отловленных для каких-то целей.
Солдат выволок из-за ящика за шиворот поднимающего руки исфири, не особо церемонясь, как следует приложив его спиной к стенке и выставляя руку с кинжалом в его сторону. Мэррсез бегло бросил взгляд в его сторону: еще молодой, совсем мальчишка, сейчас всем своим видом выражающий страх и покорность.
Шагнув к парапету, Мэррсез посмотрел вниз, встретившись взглядом с двумя парой блуждающих оранжевых огней. Создания были внизу, глядя на появившегося в поле зрения исфири, и принц даже отсюда мог слышать их дыхание и сдавленное рычание. Раззадоренные запахом крови Раэмри разгуливали по дну своей узкой и мало комфортабельной тюрьмы, словно бы приглашая спускаться вниз всех, кто находился наверху.
- Дайте-ка я угадаю, - негромко проговорил «ржавый», подходя ближе и заглядывая вниз:
- Ага. Киски хотят кушать…
Мэррсез развернулся, шагнув к пленному и хватая свободной рукой его за рубаху на груди, рывком возвращая к парапету и наклоняя вниз. Перегнувшийся почти наполовину через ограждение исфири задергал ногами, вцепившись в поручни. Держа трепещущего от неподдельного страха исфири железной хваткой, Мэррсез, глядящий на явно оживившихся подобным видом Раэмри, не видел его лица, но был уверен, что оно соответствует сложившийся ситуации.
- Хотели скормить нас этим тварям? – негромко и спокойно спросил принц, и мальчишка затрепыхался и запыхтел от ужаса, пытаясь вырваться из его хватки. В этот же миг одна из тварей подобралась, по-кошачьи быстро переминаясь с лапы на лапу, и с коротким рыком прыгнула вверх, пытаясь достать его. Мэррсезу почудилось, будто бы ей удалось это проделать, будь колодец пониже метра на два. Он сам невольно отпрянул назад, увлекая исфири прочь, и толчком отбрасывая его обратно к стене. Десантник глухо засмеялся из-под лицевого платка, отходя прочь.
Мэррсез отвернулся в сторону выхода. Они долго шли по этим нижним палубам, проверяя все и вся, каждый коридор, каждую каюту, и их небольшой отряд распылялся, разбиваясь на более маленькие группы. Теперь они зашли в тупик, и следовало подумать о том, чтобы вернутся наверх, где уже должны были собраться основные силы штурмующих. Не следовало забывать и о втором сигнале «Серафиму». С момента начала абордажа прошло уже больше получаса, от тех, кто вошел на борт «Вечного странника» до сих пор было ни слуху ни духу. На борту флагмана могли уже начать беспокоится.
Вначале им предстояло вернуться назад собрать по пути всех тек, кто теперь, разбившись на маленькие отряды, контролировал нижние палубы корабля. Делать здесь было нечего, Мэррсез увидел все, что хотел и мог. Оставался лишь допрос пленных, и эта заключительная часть всей штурмовой операции должна была быть самой интересной. Первый принц рассчитывал на это, как ни на что другое.

Главная палуба.

Мэррсез был здесь достаточно давно. Все-таки одиннадцать лет, прошедшие с того самого дня рождения Свилиана, были достаточно большим отрезком времени даже для долгоживущих исфири. Это время было слишком насыщенным на события, как мелкие, так и крупные, чтобы воспоминания о большом и богато обставленном прогулочном корабле довольно быстро притупились и исчезли из памяти. Много ли это – одиннадцать лет? Вопрос заключался лишь в том, как хорошо Мэррсез помнил это место.
А помнил он немногое. Он относительно нечасто посещал шумные вечеринки и мероприятия подобного рода; отказать герцогу и не явиться на приглашение он не мог. Любые вечеринки проводились довольно однообразно, и посему быстро забывались, как редко бы он их не посещал.
Мэррсез, тяжело и глухо ступая по старому, впитавшему за многие годы грязь и пыль ковру, озирался по сторонам в попытке вспомнить хоть что-нибудь, имеющее связь с главной палубой «Вечного странника». По пути от трюмов до этой палубы он заглянул в несколько кают и в залы, в которых он был точно – зрелище запущенных, давным-давно разграбленных и приспособленных под свои нужды пиратами помещений произвел отталкивающее впечатление. Мысли о том, что когда-то здесь погибли те, кого Мэррсез хоть и мимолетно, но все же знал, были не лучше. К тому моменту, когда он добрался до каюты капитана, куда его через одного из солдат позвал Анарис, первый принц окончательно удостоверился в том, что будет лучше, если по прибытию в первый же порт «Вечный странник» будет разобран. И дело было даже не в том, что при штурме «Серафим» нанес довольно значительные повреждения, устранить которые влетят в круглую сумму. Этот корабль стал символом самого нелицеприятного несчастья, какое только может случиться с воздушным – да и с морским – кораблем. Стены и пол впитали в себя грязь, пыль и давно пролитую кровь тех, кто стал жертвами захвата «Странника» восемь лет назад. Мэррсез знал от знакомых и из газет, что многим из попавших в плен несколько позже удалось выкупить свои жизни у пиратов. Все же «Вечный странник» был местом сборов богатеев, и это спасло их жизни. Но не жизни тех, кого без разбору убили в первые минуты абордажа, и не жизни членов экипажа, которые захватчикам были не нужны. Мэррсез чувствовал, что отбив этот корабль обратно, он словно бы попал внутрь тихого сна-кошмара, полного дурных видений, воспоминаний и тревог. Где бы ни был «Странник», кто бы ни был на его борту – этот корабль уже навсегда нес на себе клеймо проклятого корабля.
Мэррсез шагал по коридору, держа двуручник одной рукой, сжав пальцы на незаточенной части клинка, выше второй пары «зубьев кабана», ближе к середине меча. Ему до сих пор не удавалось вздохнуть полной грудью – под лопатками и в области легких словно бы что-то перехватывало. Наверное, следовало бы показаться врачу, но только после того, как они закончат свои дела на борту «Странника». Хотя собственное дыхание и вызывало у принца некоторые опасения за собственное физическое состояние, он чувствовал, что в остальном ему удалось избежать каких-либо травм или ранений. Шелдеса пришлось отправить к санитару «ржавых». Рыцарь уже во время одной из стычек внутри «Странника» получил крайне опасное и болезненное ранение в область шеи. Бледный, как смерть, он отнекивался до последнего, и лишь после того, как Мэррсез увидел споро капающую кровь, сочащуюся с правого локтя рыцаря из-под лат, он едва ли не приказом отправил Шелдеса к врачу.
Ковер под его ногами был вытоптан до черноты. Темная «тропинка» утоптанного ворса пролегала прямо по его центру, в то время как по краям были видны остатки темно-синего и красного орнамента, довольно яркого до сих пор. Насколько помнил Мэррсез, раньше у стен стояли небольшие столики, на стенах были картины, и сами стены были украшены довольно странного вида обоями. Ничего этого больше здесь не было.
Первый принц вышел на небольшую развилку. Двустворчатая дверь справа была приоткрыта. Слева, у открытой двери, за которой, как помнилось, был второй коридор, ведущий в каюту капитана, неподвижно лежали четыре тела, накрытые темными покрывалами. Сюда из большого прямоугольного окна напротив падал свет, и Мэррсез даже не сразу понял, почему солнце столь яркое с этой стороны. Однако он понял, что совсем рядом «Серафим», все еще крепко держащий гарпунами «Странника» и отраженный от его зеркальной брони свет кажется в разы сильнее.
Мэррсез безразлично посмотрел на блестящий бок своего корабля, видимый совсем близко за окном с мутными от пыли стеклами, и повернул голову налево, услышав торопливые шаги. К нему шли Анарис и еще трое его солдат, у одного из которых за спиной торчала сигнальная ракета на длинном шесте. Старший лейтенант «ржавых» на ходу снял с глаз защитную маску, подняв ее на переднюю часть шлема:
- Мы закончили, сэр. Корабль под нашим контролем. Мы перебили всех Раэмри, которых они держали в трюмах.
- Потери?
Анарис молча повернул голову к четырем телам, лежащим в стороне.
«Четыре военных специалиста – это много, или мало? Здесь нельзя прибегать к соотношениям, чужие потери никогда не затмят тот факт, что уже завтра утром четыре семьи будут знать, что их братья, сыновья, мужья, дети уже никогда не вернутся домой».
- У нас двое тяжелораненых. Состояние стабильное, но им лучше бы поскорее попасть в госпиталь. Еще пятеро с легкими ранениями.
- Потери противника?
- Еще подсчитываем. Около шестидесяти. – Анарис помолчал и добавил:
- С учетом сбитого «Серафимом» корабля, еще больше.
- Пленные?
- Тридцать два.
- Хорошая работа, господа, - проговорил Мэррсез. – Завтра о вашем успехе напишут все газеты. Если вы ждали славы – она ваша. Сигнал «Серафиму». Всех раненых и мертвых доставить на борт флагмана в ближайшие минуты. Пленных связать и согнать в трюмы.
- Лаймар, «сигналку», живо. Сержант, соберите людей для перевоза раненых и убитых.
- Будет выполнено, сэр.
Десантники бросились выполнять поручения, и спустя несколько секунд они исчезли в том коридоре, откуда только что пришел Мэррсез.
Анарис молча поднял руку, приглашай первого принца двигаться в сторону каюты капитана. Они вдвоем пошли через небольшой коридор, с большими прямоугольными окнами справа, через которые внутрь падали косые и широкие полосы света. Окна подобного рода казались неестественными, словно бы они были не на корабле, а в особняке или дворце. Мэррсез вспомнил это странное ощущение, знакомое ему еще с первого визита на «Странник», и это воспоминание так же не было из разряда легких.
- Я приметил парочку солдат, которым бы не помешало повышение.
- Без проблем, господин старший лейтенант. Я взгляну на ваш рапорт касательно этих двоих по дороге к Сингину. Как вы оцениваете действия противника?
- Среди них было много матерых пиратов, сэр. У многих начальные и базовые навыки владения холодным оружием. Были и неплохие стрелки.
«Да, были», несколько отрешенно подумал Мэррсез, «теперь же они все мертвы».
Он еще раз подумал о том, что они только что сделали. В течение получаса отправить на тот свет более шестидесяти душ – не это ли самая настоящая резня? Мэррсез скосил глаза на Анариса. Нет, это не тот, кому нравится подобная работа. Подобный труд нельзя назвать приятным, но это та самая работа, которую кто-то должен делать, и перед первым принцем были те, кто прекрасно понимал всю необходимость и неотвратимость подобного действия. Анарис получил свой приказ, и Мэррсез был уверен в том, что этот исфири сделал все возможное, чтобы победить малой кровью, хотя бы со стороны своих десантников.
- Что с их оружием?
- В основном старье. Мечи, кинжалы, много луков и арбалетов. Ружей не нашли.
Мэррсез повернул голову налево, увидел там мутный прямоугольник зеркала, в котором мелькнуло отражения идущего впереди Анариса. Зеркало было старым, почти что почерневшее у краев и особенно на углах, но центральная часть все еще справлялась со своими обязанностями. Шагающий мимо принц бросил взгляд на своего зеркального двойника, отметив бледное лицо – или же это от того, что свет падал с противоположной стороны? – ярко блестящее лезвие своего огромного меча с наспех стертой кровью, темно-фиолетова моццетта и светлые наплечники, на которых виднелись небольшие багровые кляксы и подтеки чужой, уже свернувшейся крови.
Анарис открыл дверь и вошел в узкий коридорчик. Здесь у стены лежали двое мертвецов, их оружие, отброшенное во время схватки пинком, лежало у самой двери, за которой и была каюта капитана. Мэррсез посещал эту комнату, когда являлся почетным гостем «Странника». Глава Ордена, Великий Магистр и его рыцари, защитники небесных кораблей… Мэррсез равнодушно вспомнил бывшего капитана «Вечного Странника», который, как принц выяснил уже после захвата корабля, не вернулся домой. Он был убит, как и другие члены экипажа, и Мэррсез невольно подумал о том, как он погиб. На своем рабочем месте, на мостике? Или же загнанный в эту комнату, куда они сейчас идут? Перед смертью он держал в руках оружие, защищался, или же умолял о пощаде?
 
Мэррсез Среда, 19 Октября 2011, 23:55 | Сообщение # 7





«Вечный странник»
Главная палуба, каюта капитана


Принц перешагнул через ногу мертвого пирата, шагнув следом за Анарисом в большой и просторное помещение, своими размерами больше похожее за зал, чем на каюту, в которой отдыхал капитан.
Здесь и до появления десантников было мало порядка. Появление же «ржавых» окончательно и бесповоротно перевернуло все с ног на голову. По полу, вокруг большого стола в окружении низких и тяжелых кресел, были разбросаны какие-то бумаги не первой свежести. У стен, между пузатых тумбочек и комодов лежал всякий хлам, от каких-то частей к агрегатам корабля, до оружия, которым не успели или не решились воспользоваться. Бесследно исчезли картины со стен, равно как и ковер под ногами превратился с ужасающую по внешнему виду одну большую свялившуюся тряпку. Справа, у одного из окон, неподвижно застыл Клауд, видимо, так и не рискнувший усесться в ближайшее кресло ввиду того, что в своих латах весил довольно немало. Убравший меч в ножны, снявший с руки свой тяжеленный щит и уперев его в пол и сложив руки на верхней части, граф повернул голову в сторону принца. На лице исфири застыло выражение легкого воодушевления, свойственного после победы, но в глазах Клауда первый принц отчетливо прочел усталость и смертельная тоска, как если бы он сам был в числе пленных. Пленные здесь тоже были – четверо исфири, со связанными за спиной руками, стояли у стены слева. Перед каждым стоял солдат с совней – никто не хотел сюрпризов. Мэррсез остановился на входе, глядя на Хиджери, сидящего во главе капитанского стола, закинувшего ноги в своих щегольских сапогах на столешницу. Криво ухмыляющийся рыцарь листал какие-то бумаги. Мэррсез перевел взгляд с Хиджери на ярко блестящий на столешнице кристалл связи.
- Эти четверо были прямо здесь, когда мы их взяли. Они говорили с какой-то женщиной, - сказал Хиджери, заметив, куда смотрит принц. Мэррсез, тяжело взглянувший на пленных, пересек зал и приблизился к столу. Перед тем, как вновь развернутся лицом к остальным, он еще раз посмотрел на кристалл, на руне которого осталось смазанное темное пятно – кровь, поспешно стертая в самый последний момент перед тем, как солдаты вломились сюда.
Мэррсез опустил меч и прислонил его к столу, тяжело и неторопливо снял с головы шлем, пристроив его рядом с кристаллом. Лишь после этого он порывисто развернулся на месте, одной рукой беря за спинку ближайшее кресло, разворачивая его и устраиваясь в нем.
Солнце падало слева, заставляя слегка щуриться. Лицо и волосы были влажными от пота, который было нечем вытереть. Мэррсез осторожно вдыхал тяжелый, застоявшийся воздух, опасаясь вдохнуть слишком глубоко и вновь почувствовать боль в ушибленной груди. Первый принц испытывал жажду.
- Пленных сюда, - Мэррсез указал взглядом на стену напротив себя, и солдаты быстро и без лишних церемоний переставили четверых исфири так, чтобы теперь они стояли перед принцем. Они были внутри комнаты, которая по своему определению должна была отойти тому, кто восемь лет назад возглавлял нападение на «Вечный странник». «Стало быть, старший среди этих четверых».
Мэррсез молча разглядывал их в течение полуминуты. Он не торопился, своим молчанием заставляя почувствовать неотвратимость того, что должно произойти. Перед ним стояли четверо мужчин, и внешне было сложно судить, но Мэррсез предполагал, что они все примерно одного возраста, разброс и расхождение в несколько десятков лет не имел никакого значения. Нет, это бесполезно. Если их старший здесь, и другие не захотят выдавать его, пытаться определить его на взгляд будет довольно проблематично даже тому, у кого был подобный опыт.
- В какую группу они входили, «Норгал»? – спросил Мэррсез, переводя взгляд с одного исфири на другого.
- Да, они самые, сэр, - отозвался Анарис, вставший у входа.
- «Норгал», ну что же, - Мэррсез сглотнул, осторожно откидываясь на спинку кресла. – Сотрудничество с бандой «Тира», террористами «Дети Иэл». Грабежи, убийства, похищения. Теперь еще сотрудничество с «Небесами», я полагаю… Как там ваш Муамин, не подох еще от пьянок?
Пленные сохраняли угрюмое молчание. Делится своими соображениями касательно судьбы лидера «Норгала», которого искали с вполне определенной целью многие – не только вооруженные силы - уже на протяжении двух десятков лет с момента возникновения этой крупной пиратской банды, они не собирались.
- Хорошенький послужной список, - процедил Мэррсез. – Давайте-ка поговорим с вами. По-хорошему.
- Мы пленные, и имеем право сохранять молчание, - вполне уверенно проговорил один из пиратов. Мэррсез немедленно уставился на него.
Исфири не смотрел на принца, оно-то и понятно. Мало кто из подобных этим «слоям общества» в таком положении мог открыто смотреть в глаза. Мэррсез почти сразу понял замысел этих исфири, которые посчитали нужным бросить оружие и сдаться в тот момент, когда сюда ворвались десантники. Этот, заговоривший первым, сказал почти все сам.
Он был невысок, но коренаст и широкоплеч. Темно-сиреневые волосы по бокам его головы были выстрижены «под ноль», и оставшийся короткий гребень был зачесан назад. Если судить по мрачному и тяжелому лицу, он, пожалуй, был старше все остальных.
Итак, они решили, что сдавшись, они получат немалый шанс уцелеть и промолчать, сохранив свои секреты в тайне. Да, их никто не собирался пытать с целью получения данных.
- Конечно, вы можете молчать, - согласился принц. – Ваши жизни в ваших же руках, до сих пор. Поэтому я и предлагаю поговорить. Давай начнем с тебя.
Мэррсез посмотрел на того, что стоял справа от заговорившего первым пирата. Десантник, стоявший рядом, среагировал моментально, схватив пленного за куртку на груди и выведя его из общего строя, подведя ближе к принцу. Мэррсез так и не понял, почему он выбрал именно его. Этот пират был высок и строен, с длинными, до поясницы, бледно-сиреневыми волосами, одетый в длиннополую куртку со свободными полами. У него было узкое треугольное лицо с чуть раскосыми глазами и тонкими губами и аккуратным острым носом. Типичная внешность аристократа, который Мать знает, что забыл здесь.
«Да. Да, вот этот тип может быть их старшим».
- Можете молчать, - повторил Мэррсез, глядя снизу вверх на стоящего в нескольких метрах перед ним исфири. – Можете отрицать или говорить, что ничего не знаете. Но я ни за что не поверю, что вы, которых взяли здесь, в этой комнате, не имеете отношения происходящим на борту делам. Сейчас я задам несколько несложных вопросов. Ты дашь ответы, и тогда будешь жить еще какое-то время.
Мэррсез замолчал, давая понять, что альтернатива устроит его так же, но навряд ли устроит пленного.
- На вашем месте я бы подумал, как следует, - громко сказал Хиджери за спиной Мэррсеза. – За все вши преступления вам светит приличный срок. Думаю, потянет на пожизненное. Хотите гнить на каких-нибудь рудниках, или же все закончится здесь и сейчас?
Мэррсез смотрел на стоящего перед ним исфири, но тот, видимо, не чувствовал угрозы. Принц примерно представлял, на чем сейчас базируются все выводы и все умозаключения этого пирата. Он сдался, и ему обязаны сохранить жизнь.
- Ты что, хочешь перебить нас всех? – подал голос третий, и принц бегло стрельнул взглядом в его сторону. Высок и худ, непримечательная внешность, сквозящая в голосе истерика, бегающий взгляд и подергивающиеся плечи говорили о том, что этот близок к тому, чтобы сломаться. Страх перед вооруженными солдатами брал вверх над всеми доводами относительно надуманных правил хорошего тона и всех вместе взятых кодексов, как и пиратов, так и рыцарей. Они были настолько же ненастоящими, равно как и сказки о благородных пиратах, которые щадят жизни тех, кто им не нужен.
- Как я и сказал, - тихо проговорил принц. – Ваши жизни в ваших руках. Говорите – и будете жить. Где ваш главный? – спросил он, чуть повысив голос.
Стоящий перед Мэррсезом исфири взирал на принца едва ли не с ненавистью. Первый принц отвечал спокойным терпеливым взглядом.
- Я не буду с вами сотрудничать, - сквозь сжатые зубы проговорил пленный. От его слов веяло решимостью, достаточно сильной, чтобы отбросить все сомнения и не тратить времени дальше.
- Хиджери, - Мэррсез повернул голову чуть в бок. – Доставай «паука».
Первый принц не видел лица рыцаря, когда тот неторопливо поднимался со своего места и нарочито медленно рылся в рюкзаке. Мэррсез смотрел лишь на стоящего перед ним исфири, пытаясь угадать, о чем он думает сейчас, услышав про «паука».
Один вид этой штуки должен был вселить сомнение и страх в кого угодно. И первые мысли можно было угадать без особого труда: она правда работает, или же это просто муляж страшного орудия казни, служащий в качестве веского аргумента?
«Паук» действительно работал. Два обруча из гибкой стали, заводной механизм и острое жало с пружиной, спрятанное в небольшом корпусе – все это выглядело просто, но в тоже самое время пугающе. Особенностью «паука» было то, что он лишал жизни в один момент, с силой ударяя металлическим бойком под основание черепа, отделяя его от шейных позвонков. Гарантированная мгновенная смерть, и более того – совершенно безболезненная. Впрочем, знать этого тем, кто впервые имел дело с этой штукой, было вовсе необязательно – тоже своего рода психологическая атака.
Хиджери передал «паука» десантнику, и «ржавый», заехав ногой под колено исфири, повалил его на колени, чтобы закрепить «паука» на его шее. В комнате царило напряженное молчание, было лишь слышно, как лязгают железки устройства для казни. Спустя полминуты все было готово. Солдат, стоящий за спиной исфири, держал пальцы на предохранительном кольце, готовый спустить взведенный механизм.
Мэррсез все это время не спускал глаз с пирата. Он понял, что игры закончились? Что пора выбирать между смертью и «верностью» своим кодексам, или что там у него?..
- Знаешь, что я думаю по поводу пленных? Тот, кто добровольно сдался и понадеялся на милость врага, на самом деле не заслуживает никакой пощады. Пленным тебя делает лишь связанные руки и отсутствие в них оружия. Пленный, - презрительно бросил Мэррсез. – Ведь ты был бы счастлив перерезать мне глотку? Сейчас у тебя есть шанс выкупить свою жизнь, выдав мне информацию, которая тебе уже не понадобится. Ответив на простые вопросы, ты ничего не потеряешь, и жизнь в том числе; так же ты избавишь всех нас от зрелища твоей мертвой, но еще безвольно трепещущей тушки. Поэтому я спрашиваю в последний раз: где ваш лидер?
Исфири исподлобья посмотрел на принца. Взгляд его зеленых глаз был мутным от осознания происходящего.
- Думаешь, ты победил?
Мэррсез чуть склонил голову и поджал губы, всем своим лицом выражая разочарование. Кажется, этот решил идти до конца.
- Такие как мы, всегда были и будут. Всех не перебьешь. Таким, как ты, никогда не остановить нас. Мы по-настоящему свободны, даже сейчас, со связанными руками.
Мэррсез не знал, бравада ли это, или истинная храбрость. Однако сейчас это можно было легко проверить.
«Будь я на его месте, я был бы рад собственному мужеству и силе духа, чтобы сказать такое. Достойные слова, вот только…»
Мэррсез чуть наклонил голову набок:
- Ты правда веришь в это?
- Да! – с глухой ненавистью в голосе прохрипел он.
- Когда вы вошли сюда, - Мэррсез поднял взгляд и посмотрел на Хиджери, - эти четверо были вооружены?
- Да, но они тут же побросали свое оружие.
- Вот как, - принц вновь взглянул на исфири. – Значит, ты лжешь. Если ты и вправду веришь в это, почему ты не достал сой меч, почему не убил всех нас или не умер за то, во что ты веришь?
Мэррсез наклонился вперед:
- Потому что ты трусливый глупец. Святая Мать дала тебе дар жизни, и ты безропотно, не сопротивляясь, отдал ее своему врагу, понадеявшись на удачу и милость.
Принц выпрямился, откидываясь на спинку кресла, жестом давая понять стоящему за спиной исфири солдату, чтобы тот поднял его с колен. Десантник живо перехватил пленного за шиворот свободной рукой и поставил связанного на ноги.
- И я принимаю твой дар.
Мэррсез коротко махнул рукой, уже не глядя на пирата, когда стоящий за его спиной «ржавый» выдернул предохранительное кольцо. С громким треском взвелась пружина и раздался громкий и звонкий щелчок, похожий на тихий выстрел, или на звук, который издает захлопывающийся капкан. Казненный мешком повалился на пол.
Мэррсез молча переводил взгляд с одного пленного на другого, пока солдат снимал с трупа «паука». Судя по их лицам, они многое обдумали за последнюю минуту. Вид казни их товарища подействовал отрезвляюще, и принц, не колеблясь, указал на того, что был близок к настоящей панике:
- Следу-ющий, - невыразительно пропел принц, задумчиво глядя прямо перед собой, и десантник, стоящий за спиной высокого и худого исфири в темно-зеленом одеянии, пихнул его в спину раскрытой пятерней. Тот, запнувшись, едва не упал.
- Стойте! Я все скажу!..
Мэррсез и десантник, который быстро повалил на колени пирата, чтобы закрепить «паука», были глухи к его взываниям. Принц понял, что на этот раз выбрал правильный объект для обработки. Кажется, от страха перед неминуемой смертью этот исфири был готов рассказать все, что знал, и даже больше. Смерть первого из их числа была неизбежна, и, наверное, даже необходима. Теперь оставшиеся в живых товарищи будут соображать лучше, первый принц видел, как столь быстрая и кажущаяся нелепой смерть напарника – ведь они же считали себя пленными! – напрочь сломала этот барьер сопротивления.
«Никто из них не хочет подобной участи. Что ж, зато теперь все пойдет куда быстрее».
Второй подельник местного главаря, канувшего в лету, стоял перед ним на коленях, а за его спиной замер солдат, держащий руку на кольце. Мэррсез с безразличным спокойствием смотрел в широко раскрытые глаза, полные неподдельного страха. Зрачки исфири быстро сжимались и расширялись, едва заметно, словно бы в такт его учащенному дыханию.
«Никогда не видел подобного».
- Ты слышал мои слова относительно пленных?
- Да. Пожалуйста, не делайте этого…
Мэррсез брезгливо поморщился. Да, этот слышал, но так и не понял. Кажется, страх отшиб у него способность логически мыслить.
- Говори, - процедил он. – И не вздумай лгать. Где ваш старший?
- Он был на том корабле, который вы сбили перед началом абордажа, - торопливо выпалил пират. Он говорил быстро, почти захлебываясь, словно бы считая, что любое промедление грозит ему неминуемой смертью. Да, должно быть, с такой штукой на шее, как «паук», сложно думать о чем-либо другом.
Мэррсез вспомнил, как взорвался малый корабль, крепящийся на стыковочных фермах «Вечного странника», погибнув от второго залпа «Серафима».
- Ваш лидер хотел сбежать? – усмехнулся Мэррсез, и тут же понял, что ничуть не удивлен.
- Почему вы сами не предпринимали попыток к бегству?
- Один из наших двигателей накрылся.
- Это правда, - подтвердил Анарис. Мэррсез, мельком взглянув на старшего лейтенанта, понял, что здесь опять же нет ничего экстраординарного. Корабли пиратов и их техническое обслуживание, своевременное и качественное – настоящая головная боль для тех, кто вынужден постоянно скрываться, разживаясь запчастями в основном после удачного захвата очередного судна. Даже такая ремонтная база, как «Странник», страдал той же болезнью.
- Как мы уже поняли, вы наведывались в Дикие Земли, чтобы захватывать Раэмри. Как вы это делали?
- При помощи легких стрел с сильным снотворным на наконечниках.
- Кто вас надоумил заниматься этим?
Пленный быстро-быстро заморгал:
- Я не знаю, кто она, господин. Клянусь, не знаю! Я знаю лишь, что ее зовут Сайиди Мартели, она ученый, или что-то вроде того.
- Это с ней вы говорили по кристаллу связи?
- Да. Ивте предупредил ее о вашей атаке, - исфири стрельнул взглядом на мертвого товарища. – Это он притащил кристалл, господин.
- Я не понимаю. Рассказывай подробнее.
- Я не знаю, как он завел знакомство с этой Сайиди. Ивте ничего не рассказывал, но похоже, он хорошо знал ее и раньше. Две недели назад он заявился после трехдневного отсутствия с этим кристаллом, и сказал, что знает, как мы можем разбогатеть. Он говорил, что эта Сайиди очень богата, и за один рейс в Дикие Земли она готова платить огромные деньги. Нарвэри… наш командир, он переговорил с ней по кристаллу, и ему эта идея пришлась ему по душе.
- Куда вы доставляли Раэмри? – Мэррсез прищурился. Кажется, он напал на пока что неясный след, который ведет его к «Небесам», а то и самому Элмри. Первый принц ощутил беспокойство и учащенное сердцебиение, отозвавшееся в отшибленных легких и груди едва ли не болезненными ощущениями.
- Мы… Мы отправляли их в разные места. В основном по побережью, не углубляясь дальше. Я могу показать на карте.
- Позже. Сайиди часто выходила на связь?
- Пару раз. Только для того, чтобы обговорить детали очередного полета.
- Этот Ивте… Он был Падемонием?
Судя по лицу исфири, Мэррсез понял, что задал слишком сложный вопрос. Действительно, откуда он может знать?..
«Ничего. Как сказал Хиджери, вскрытие покажет».
Мэррсез откинулся на спинку кресла, поднимая взгляд поверх головы стоящего перед ним на коленях исфири. Расспрашивать больше не имело смысла. Кажется, они и впрямь больше ничего не знали о своем «заказчике». Впрочем, это и понятно, пираты в данном деле – мелкие сошки, исполнители, таким, как они больше и знать было не положено.
«Итак, теперь кое-что ясно. Пиратов и «Вечный странник» использовали для грязной работы. Пираты выполняли роль наемников, «Странник» как нельзя кстати подошел на роль летающего зверинца, способного при помощи более мелких кораблей доставлять Раэмри в разные части Сфирии. А эта Сайиди Мартели… Она знает о Раэмри, наверняка принимала участие в экспериментах и напрямую связана с Элмри и его исследованиями».
Мэррсез мельком подумал о кристалле, который лежал на столе за его спиной. Теперь это не что иное, как просто еще одна улика. Он может попробовать активировать его, но Сайиди, уже предупрежденная о том, что корабль вот-вот будет захвачен, не ответит. Жаль, конечно, что у пиратов был этот кристалл, который позволил предупредить ее о том, что корабль атакован. Теперь даже если и удастся выяснить, где обретается эта ученый, она к этому моменту уже уничтожит все доказательства свой причастности к «Небесам» и попытается скрыться. Однако, какой соблазнительный шанс. Только взяв саму Сайиди, можно было смело рассчитывать на более подробную информацию об Элмри и «Небесах».
«Пока что найти ее по горячим следам куда проще, чем Элмри».
Мог ли этот исфири солгать? Да, но некоторые факты подтверждают его слова. Тот же кристалл связи, и этот импровизированный зверинец для Раэмри на нижних палубах. А что, если Сайиди Мартели - это не настоящее имя подельника Элмри? Проверить это было довольно несложно. Если она действительно выдающийся ученый, то хоть какие-то данные о ней можно будет найти.
Мэррсез уже потерял интерес к пленным. Ему был также не интересен информация, которая помогла бы с поиском остальных кораблей группировки «Норгал», равно как и их точки сбора и спрятанные базы. Этим займутся другие, когда принц, по прибытию в Сингин, бережно вручит свой драгоценный трофей в цепкие руки военных следователей. Его ум был занят только идеей поиска «Небес», к которым могла вывести эта самая Сайиди Мартели. Призрачная тропинка уже обозначила себя во тьме, готовая исчезнуть в любой момент так же внезапно, как и появилась.
Мэррсез коротко и спокойно улыбнулся своим мыслям. Он знал, кто может ему помочь с поиском Сайиди.
 
Мэррсез Понедельник, 24 Октября 2011, 16:01 | Сообщение # 8





Воздушный порт Савина
«Серафим», ангар


Мэррсез прибыл сюда за несколько минут, когда умолк главный маршевый двигатель «Серафима». Дожидаясь, когда корабль, продолжающий плавно двигаться вперед по инерции, не остановится окончательно, он неподвижно стоял на решетчатом мостике, идущему вдоль стены, держа в левую руку на сумке для бумаг, висящей на плече, а левую – полусогнутой в локте, скосив глаза на блестящий предмет в своих пальцах.
Первый принц был облачен в темно-бардовый камзол и брюки такого же фасона, заправленные в черные сапоги с небольшим каблуком, высотой стоек до колен с острыми плотными выступами, прикрывающими колени, в черную шелковую сорочку, воротник которой был виден из-под ворота камзола, и ярко-красный жилет, плотно сидящий на торсе. Створки ангара были открыты, но ветра, гуляющего по этому залу почти все время, не ощущалось. Снаружи было довольно жарко, и прямоугольные приемные люки для легких воздушных средств передвижения, были наполнены желтым огнем вечернего солнца.
Мэррсез рассматривал миниатюрный портрет на открытом серебряном медальоне, слегка поворачивая ладонь, чтобы взглянуть на лицо изображенной на нем женщины под другим углом. Обмотанная вокруг пальцев тонкая серебряная цепочка казалась ослепительно чистой на черной ткани перчатки, плотно сидящей на руке.
Изображение женщины, взирающей на Мэррсеза с овального портрета, кроющегося внутри овальной серебряной коробочки, было сделано давно, но сохранилось неплохо. Сам медальон был довольно старым, его внешнюю поверхность покрывали мелкие, едва приметные царапины и вмятины, а цепочка была порвана и соединена как минимум в трех местах. Вполне вероятно, что этот портрет был далеко не первым, который занимал внутреннюю нишу медальона, хотя все это было совершенно неважно.
Взгляд Сайиди Мартели, равно как и ее внешность, навряд ли можно было бы назвать жизнерадостным. У нее было треугольное лицо в обрамлении длинных вьющихся волос пшеничного цвета, с широкими скулами и очень острым подбородком, маленькими, плотно сжатыми губами, и тонким носом с маленькими крыльями ноздрей. Ярко-голубые, пронзительные глаза с узким разрезом век под тонкими светлыми бровями выражали какую-то тоску. Внешность приятная, но вместе с этим холодная и словно бы говорящая о том, что к владелице подобного взгляда лучше бы не лезть с пустыми вопросами. Нет, не так. Лучше вообще не лезть.
Мэррсез, уже глядя прямо перед собой сосредоточенным взглядом, погруженный в размышления о совсем другом, разжал пальцы. Цепочка развернулась и медальон дернулся, повиснув и закачавшись из стороны в сторону, подобно вздернутому висельнику. Едва заметно улыбнувшись краешком губ, первый принц дернул рукой вверх, подбрасывая медальон и возвращая его ладонь.
Солдатам не воспрещалось брать вещи пленных или убитых, было бы желание или наличие какого-то морального запрета или просто брезгливости. Мэррсез не находил в этом ничего предосудительного – солдаты сражались, получили свой заряд адреналина и объяснимой злобы, свои раны и потеряв своих друзей. Бой закончился, и чтобы выместить остатки негативных ощущений, им нужна была своеобразная компенсация. Содержимое карманов тех, кто не так давно убивал и грабил ни в чем не повинных, могло стать возмещением не иначе как заработанного «морального ущерба». Принц рассмеялся бы в лицо тому наивному кретину, который заявил бы, что это не что иное, как мародерство; любой бой и сражение – это фрагмент войны, на которой нет правил, нет справедливости.
Когда три с половиной часа назад Мэррсез поднялся на ноги, беря в руки двуручник, десантник, казнивший Ивте, склонился над телом, приметив на шее пирата серебряную цепочку еще в ту минуту, когда цеплял на него «паука». Цепочка оказалась медальоном, и десантник передал первому принцу свой трофей.
Мэррсез показал изображение женщины пиратам, и Днори – высокий и худой исфири, едва не последовавший за Ивте в мир иной – подтвердил, что это и есть Сайиди, о которой они только что вели речь. Избежавший смерти Днори поклялся именем Святой Матери, что видит этот медальон в первый раз. Мэррсез счел нужным прийти к выводу, что он не лжет, однако мысленно задался вопросом, почему Ивте не избавился от медальона, как от опасной улики? Скорее всего, он просто забыл о его существовании, как порой сам Мэррсез забывал, что на его пальце все время находится немалых размеров перстень, а когда в двери комнаты капитана «Вечного странника» начали ломиться десантники, молодому пирату окончательно стало не до медальона.
Ивте и Сайиди были отдаленно похожи друг на друга, хотя женщина-ученый внешне казалась постарше. Они имели сходство не как брат или сестра, а как дальние родственники. Мэррсезу не требовалось переворачивать лежащий ничком труп Ивте для того, чтобы сравнивать их еще там, на месте. Первый принц хорошо запомнил общие черты лица пирата, и теперь находил их схожими с чертами Сайиди.
Днори показал на карте места, куда они на протяжении трех недель доставляли отловленных Раэмри. Информацию стоило проверить: Мэррсезу не верилось, что пираты «Норгала» не высовывались за пределы Диких Земель. Север Дальневосточных холмов и восточное побережье, до самого устья залива Ханлу – вот и все, чем ограничились пираты. Пока что, напомнил себе Мэррсез. Если бы они не остановили «Вечный странник», через неделю они решились бы перебросить партию Раэмри куда-нибудь за Белые горы, или же на север в Айсилиум. Днори указал лишь одно место, куда они дважды переправляли маленькие партии Раэмри, которое не могло не вызвать тревоги - точка возле леса Анари, восточнее города Анс.
Мэррсез понимал, что следует торопиться, чтобы проверить эту информацию и подтвердить те данные, которые им удалось добить. Они изрядно выбились из графика. Это непредвиденное столкновение с пиратами «Норгала» и сражение было коротким - управились менее чем за час с момента вступления в визуальный контакт и опознания цели до той секунды, когда принц и остальные вернулись на «Серафим» - но им пришлось повозиться прежде, чем «Вечный странник» был надежно взят на буксир. И даже после этого флагману пришлось тащиться с черепашьей скоростью: слишком велика была опасность того, что поврежденный «Странник» не выдержит и развалится в воздухе. По мнению некоторых солдат, такое было вполне возможно. Пока они обшаривали все палубы в поисках уцелевших пиратов, их неоднократно беспокоили надрывные и протяжные звуки, исходящие из недр корабля. Более того, первый принц видел так же вероятность некоторой задержки и в самом Савине. Он рассчитывал наведаться в местный штаб, чтобы разузнать, как идут дела, но теперь, похоже, придется позаботиться и о других проблемах, которые им подкинула встреча с кораблем пиратов.
Путь от места сражения - восточного побережья - до окраин Савина по прямой линии вместо одного часа занял почти три. Мэррсез, не желавший дополнительных сюрпризов и понимающий, что с взятым на буксировку немалым кораблем, значительно превышающим размеры флагмана, медленно двигающийся «Серафим» будет идеальной целью, выждал до появления в поле видимости первого сторожевого корабля. Только после этого была дана команда «отбой». Победу над кораблем, на поимки которого в свое время было потрачено столько сил и времени, Мэррсез, другие рыцари и офицеры «Серафима» отметили на мостике, выпив по фужеру вина. Следуя древней традиции, первый принц так же распорядился о и том, чтобы все «ржавые», принимающие участие в абордаже, получили по бокалу выпивки.
«Серафим» достиг Савина только к трем часам дня. Не было даже и речи о том, чтобы приближаться к местному воздушному порту – его надежно заняли несколько судов, принадлежащих военным. Гражданских кораблей в воздухе почти не было, но воздушное пространство над городом было наполнено военными. Местный порт, конечно же, никогда не был рассчитан на обслуживание целой воздушной армады, состоящей из нескольких крупных кораблей и большого числа малых транспортов и кораблей прикрытия. С первого взгляда было ясно, что основные силы базируются севернее, на воздушной военной базе «Мэлморн», которая, по словам мастера-сержанта Ковала, проводившего в этом регионе разведку сутками ранее, являлась объединенным штабом. Так же было ясно, что даже крупные и кажущиеся неповоротливыми махины-«сторожевики» не задерживаются здесь подолгу. Суда военно-воздушных сил, баржирующие над Савином, выполняли свои задачи. В дрейфе находились лишь один-два, и именно они выполняли роли воздушных часовых.
Мэррсез бывал на «Мэлморне», и во время учений и во время охоты на пиратов, когда-то промышлявших в этой части Сфирии. Огромная база для стоянки и ремонта больших боевых кораблей могла произвести впечатление на кого угодно, а сейчас, наверное, она стала похожа на пчелиный улей.
Когда Мэррсез покинул капитанский мостик, остальные корабли Ордена уже можно было видеть невооруженным взглядом. Герцог Джино, прождавший здесь уже более двенадцати часов, наверное, серьезно обеспокоен опозданием флагмана. А вид «Серафима», тянущего на буксире немалых размеров трофей, должно быть, окончательно озадачил остальных рыцарей вопросом о том, каким образом прошла разведка Диких Земель.
Граф Клауд отправится на борт «Откровения», чтобы рассказать остальным о том, что произошло. Вместе с этим, Мэррсез попросил графа передать Климнелу, врачу Ордена инджиинитов, о том, что требуется осмотреть Шелдеса, который до сих пор оставался в лазарете «Серафима». После этого Климнел должен был спуститься вниз, и разыскать принца в Савине, если сам Мэррсез к тому времени не вернется на флагман.
Все было замечательно. Кое-что прояснилось насчет Диких Земель, их путешествие прошло незаметным для остальных, впервые у Мэррсеза появилась надежда получить данные о Раасе Элмри и его сообщниках. Теперь еще и эта уверенная победа над «Норгалом», в какой-то мере ослабившая воздушных пиратов в этом регионе. Хотя на общем фоне это было второстепенной задачей. Пираты, активизировавшиеся в последние время, имели представление о том, что пока военные будут заняты новыми проблемами, у них есть время разгуляться, как в старые времена. Принца больше занимала мысль о том, что ликвидация «Вечного странника» сорвала планы Сайиди, которая, в свою очередь, явно руководствовалась указаниями «сверху».
Мэррсез, все так же отрешенно смотрел прямо перед собой, вновь разжал пальцы, спустя мгновение сквозь материю перчаток ощущая, как дернулась натянувшаяся цепочка под тяжестью медальона.

Гарнизон Савина

Мэррсез и Хиджери прибыли сюда в начале четвертого. Перед тем, как направиться в сторону гарнизона, они сделали широкий круг над городом. Присутствие военных преобразило этот небольшой городок. Он стал люднее и шумнее, теперь здесь стало по-настоящему тесно. К концу короткого облета Савина Мэррсез, направляя стридор в сторону гарнизона, был твердо уверен в том, что не желает задерживаться здесь ни при каких обстоятельствах. Вид города, переполненного исфири, большинство из которых были солдатами, произвел отталкивающее впечатление.
«Все, кто мог и хотел, уже покинули город, перебравшись на север или запад королевства, прочь отсюда. Теперь, должно быть, из Савина не так-то просто уехать».
Переполненный воздушный порт, занятые военными кораблями, перекрытые дороги и въезды в город, некоторое количество оборонительных постов, которые Мэррсез видел с высоты, стоящие почти впритык к городским сооружениям на окраинах – все это подтверждало догадку о том, что окружение и изоляция Диких Земель приобретает все более ясные и четкие формы настоящего карантина.
Гарнизон Савина занимал солидную по территории площадь. Небольшая крепость, возвышающаяся на большом холме к северо-востоку от города, своей формой и конструкцией напоминающая полую колонну, оставалась центром для большинства походных палаток и оборонительных постов, созданных буквально на днях, расположившихся вокруг подножия холма и тянущихся вдоль небольшой дороги до северных ворот города. На самой дороге и вдоль нее тут и там стояли телеги с припасами и провиантом; среди возвышающихся походных палаток, выстроенных квадратами – три на три – можно было видеть фигуры солдат, часовых и просто отдыхающих. Мэррсез видел созданные на скорую руку полевые тиры для пристрелки арбалетов, размеченные площадки для построений, тренировки в отрабатывании ударов. По сути Мэррсез видел внизу один большой походный лагерь, занявший значительную территорию, и, судя по размаху, только здесь, у стен Савина, собрались значительные вооруженные силы.
Они приближались к крепости, и Мэррсез сбавил скорость, когда мог различить полковое знамя на длинном древке, трепещущее на ветру, и отчетливо разглядеть фигуры часовых, несущих свой пост на верхней части крепости. В отличие от «Мэлморна», первый принц раньше не бывал здесь. До сих пор он смутно представлял себе обустройство этого древнего укрепления, стоящего здесь с момента основания города. Мэррсез мог представить лишь себе этот гарнизон, когда тот не являлся одним из опорных пунктов командования в данном регионе.
«В ту пору здесь было куда тише».
Свет солнца померк, когда они нырнули «внутрь» крепости. Здесь было прохладнее и темнее – горячий воздух не проникал во внутреннюю часть укрепления. Первый принц и Хиджери начали спуск вниз, двигаясь по широкой спирали вдоль внутренних стен, служащих как и укреплением, так и заключающие в себя различного рода служебные помещения. На самом «дне» не было места для посадки летательных аппаратов, хотя ровный внутренний двор крепости навевал мысли о том, что при желании его можно приспособить для посадки какого-нибудь совсем малого десантного корабля. Центральная часть внутреннего двора была размечена белой краской под плац. В стороне стояли несколько ящиков. Внизу никого не было, и поэтому Мэррсез и сопровождающий его рыцарь могли беспрепятственно совершить посадку.
Первый принц, опустивший ногу на мощенную черным камнем поверхность плаца, снял с головы летный шлем и поднял голову вверх.
«Мы словно на дне колодца», подумал он, глядя на яркий желтый круг неба, видимый над стенами крепости. Внутрь смотрели множество мелких окон по всей высоте внутренних стен, но здесь не было никаких архитектурных украшений и никаких барельефов. Это место говорило само за себя: военная база, где служат и живут солдаты и местное командование.
Судя по размерам крепости, местный гарнизон составлял одну роту. Теперь же, когда число собравшихся и расквартировавшихся только у стен Савина военнослужащих составляло, по приблизительным оценкам первого принца, более тысячи душ, сама крепость потеряла было значение. Теперь она словно бы слилась с городом, и Савин можно было бы по праву назвать одним большим гарнизоном, не беря на учет то количество кораблей, находящихся в порту и воздушном пространстве поблизости.
К Мэррсезу и Хиджери торопливым шагом двигались трое. Принц, бросив на них беглый взгляд, повесил шлем на рукоять руля, осторожно перекинув ногу и ступая уже обеими на брусчатку. Мда, обувь он выбрал не самую лучшую – или же кое-кому лень провести работы по замене покрытия внутреннего двора. Подвернуть ногу даже с небольшим каблуком на такой поверхности было как нечего делать.
Мэррсез вновь посмотрел на офицера и двоих солдат, приближающихся к ним, развернувшись к ним всем корпусом:
- Первый принц Сфирии, Мэррсез О’Лэндхард.
Короткая фраза, пущенная идущим навстречу солдатам словно пушечное ядро, моментально сбила их с настроя как можно решительнее выяснить от незнакомцев, кто они и по какой причине прибыли в гарнизон.
«Будь на мне или Хиджери военная форма, они держались бы куда проще».
Одежда принца говорила лишь о том, что ее обладатель небеден. Хиджери, как всегда, модничающий своей обувью, перчатками и ремнем, со своими кинжалами сошел бы за телохранителя богатея. Догадки Мэррсеза по поводу того, что подумали местные при виде прибытия незваных гостей на таком пока еще редком виде транспорта, как стридоры, так же вызывали некоторый интерес. Никто бы не догадался, что прибыл первый принц, если бы он сам не сказал об этом.
Высокий и подтянутый офицер с мечом в ножнах, заметно сбавил скорость движения. На его лице отобразилось некоторое недоумение, которое исчезло спустя считанные мгновения. Офицер в чине младшего лейтенанта остановился, громко цокнув каблуками сапог, поклонившись, вскидывая руку к левой стороне груди. Сопровождающие его солдаты последовали примеру офицера.
- Кто у вас тут старший?
- Полковник Лайкарт… Ваше Высочество.
- Доложите ему о моем прибытии.
По напряженному лицу офицера было несложно догадаться, о чем он думает. Когда рядом с карантинной зоной вдруг откуда не возьмись объявляется член королевской семьи… Вероятно, офицер озадачился из-за того, что у них уже есть приказ заворачивать всех любопытствующих прочь из гарнизона или любого другого штаба, кто не имеет никакого отношения к происходящим событиям.
- Корвин.
- Я, сэр.
- Доложить полковнику Лайкарту о прибытии первого принца.
- Есть, сэр.
Солдат торопливым шагом, очень близким к бегу, направился в сторону широкой двери. Мэррсез, сложив руки на груди, повернулся к Хиджери, который, судя по выражению на лице, кис только от осознания всей перспективы ждать тут. Да, можно было бы потребовать отвести к полковнику немедленно, и солдаты не ослушались бы. Но Мэррсез был военным, и он имел представление о том, что начинается у старших офицеров и командиров, которые в последний момент узнают о прибытие инспекции или кого-то в этом роде. По сему первый принц разделял некое негласное чувство солидарности с местным командующим, давая фору последнему подготовится к встрече с принцем. В конце концов, не было ничего срочного, чтобы идти к нему немедленно. Офицер и второй солдат отступили в сторону, явно не зная, как поступить дальше. Глазеть на гостей и их стридоры было не совсем приличным, ждать чего-либо еще не имело никакого смысла. Лейтенант молча махнул рукой своему подчиненному, и солдаты ушли.
Отправленный с вестью о прибытии принца солдат вернулся менее, чем через минуту.
- Господин полковник примет вас, Ваше Величество.
Мэррсез, ступая как можно аккуратней по неровной поверхности плаца, зашагал в сторону солдата. Хиджери последовал за ним.
Они вошли во внутреннюю часть стены, где располагались казарменные помещения, и ведущий гостей солдат сразу провел их в сторону крутой, но при этом широкой лестницы. Подниматься пришлось на четвертый этаж, и двигаясь только по лестничным пролетам было сложно судить, сколько сейчас солдат здесь находится. Мэррсез слышал голоса и шум, на втором этаже он слышал звон мечей и смех. Гарнизон жил своей жизнью маленького и замкнутого мирка, не смотря ни на что. Снаружи могло быть полно Раэмри, могло собраться сколько угодно солдат – для тех, кто служил здесь, это практически не имело значения. Разве что изменился режим их службы, который, в виду настоящей угрозы, приобрел более явственный оттенок, став более напряженным.
Поднявшись на четвертый этаж вслед за своим провожатым, Мэррсез и Хиджери миновали троих часовых. Солдаты смерили гостей подозрительными взглядами, но никто из них не отдавал честь. Мэррсез подумал еще раз о том, как бы развивались события здесь, если бы перед вылетом он надел свой мундир капитана пехоты.
Солдат постучал в обычную деревянную дверь, и тут же открыл ее, отступая в сторону. Мэррсез и Хиджери вошли в хорошо обставленную маленькую приемную, и сидящий за столом офицер встал со своего места, отдавая честь вошедшим. Мэррсез скользнул взглядом по обстановке – просто для того, чтобы понять, как здесь идут дела. Четыре кристаллических светильника в каждом углу, письменный стол напротив входа, солидный размеров картотечный шкаф за спиной дежурного офицера, пара кресел справа… Могло показаться странным и неудобным отсутствие окон и довольно низкий потолок, но все же, это именно крепость, и довольно старая. Чисто, убрано, бардака нет, и вряд ли он был до того момента, как здесь минуту назад объявился солдат с новостями о том, что сюда заявился первый принц Сфирии.
- Прошу сюда, сэр, - дежурный вежливо поднял руку, приглашая войти в дверь слева.
Мэррсез, ступая по лакированным половицам, под которыми явственно ощущалась твердость камня, приблизился к двери и открыл ее.
Кабинет полковника оказался так же небольшим, да и откуда здесь взяться просторным комнатам, здесь стены и являются внутренними помещениями крепости. Отсутствие изобилия свободного пространства вполне компенсировалось малым количеством вещей и предметов, находившихся здесь. Рабочий письменный стол напротив входа, слева от которого – еще одна дверь, которая, видимо, вела в комнату, являющуюся спальней здешнему командиру, у стены слева шкаф с книгами и несколько кресел. Справа в углу – полковое знамя, и целых три занавешенных окна в стене справа, довольно больших, располагавшихся на уровне бедра, полукруглой формы. Когда-то они были бойницами для лучников и арбалетчиков, но теперь их немного увеличили, сохранив лишь форму. На краю стола лежали несколько папок и бумаг, печать и письменные принадлежности. Рядом со столом стоял стул, на сиденье которого лежал меч в ножнах, на спинке висели ремни, бинокль и полевая сумка для документов.
Над столом висел довольно большой портрет, изображавший исфири в богато украшенном доспехе, кутающегося в черный плащ с серебристой подбойкой. Мэррсез не узнал, кто этот полководец, и, опустив глаза, встретился с взглядом сидящего за столом полковника.
Исправил(а) Мэррсез - Понедельник, 24 Октября 2011, 18:21
 
Мэррсез Понедельник, 24 Октября 2011, 16:08 | Сообщение # 9





Гарнизон Савина

Лайкарт был невысок, но широкоплеч и довольно массивен, при этом сохраняя стройность и подтянутость, присущую всем военным, которые год за годом не протирают штаны в штабах. Перед полковником было полно бумажной работы, он был тем, кто заправляет всеми делами в Савине, и его должность сама по себе подразумевала, что этот исфири в основном работает здесь, а не снаружи. Хотя Мэррсез сразу же подумал о том, что Лайкарт из кожи лезет вон, когда организовываются учения, да и со своими подчиненными он хорошо знаком. Его фигура, безупречная форма и этот меч, лежащий на соседнем стуле, его взгляд и общий облик вцелом говорили о многом.
«Он явно не рад собственной должности».
Поднявшийся со своего места Лайкарт смотрел на принца спокойным и открытым взглядом верного и честного служаки. По внешнему виду Мэррсез дал бы ему чуть более пятисот лет. У полковника был живой лучистый взгляд и бледно-сиреневые волосы, собранные в пучок на затылке. Было видно, что его не смутили вести о прибытии первого принца, равно как и не смутил пронзительный взгляд Мэррсеза из-под бровей. Он был одним из тех, кто тесно связан со своими солдатами, но при этом не чужд общения с высокими чинами.
- Господа, - полковник широкими шагами вышел из-за стола, преодолевая расстояние, разделяющее его и гостей, встав перед Мэррсезом в нескольких метрах. На его лице появилось подобие добродушной улыбки, и Мэррсез склонил голову в поклоне, когда Лайкарт завершил свой.
- Командир Десятого Восточного полка пехоты полковник Рензор Лайкарт.
- Вам уже доложили обо мне, - Мэррсез чуть повернул голову в правую сторону, где за его спиной стоял молодой рыцарь. – Сэр Хиджери Майрхольс, виконт.
- Рад нашему знакомству, господа. Присаживайтесь, прошу вас…
Хиджери как будто бы только и ждал этих слов. Мэррсез не оборачивался, но судя по звукам, рыцарь ретиво шагнул в сторону кресел, поставив одно позади принца и смело усевшись во второе.
- Желаете виноградного соку?
- Да, было бы неплохо, - кивнул Мэррсез. Чай-кофе полковник не стал предлагать исключительно из-за того, что сегодня было по-настоящему жарко. Пока Лайкарт звонил в настольный звонок, вызывая дежурного из приемной и отдавая распоряжение относительно сока, Мэррсез уселся в кресло, пододвинувшись чуть ближе к столу.
- Это ведь вы с «Серафима», аэтас, так ведь?
Мэррсез, закинув ногу на ногу, мелко кивнул пару раз.
- Вы по поводу «Вечного странника?»
Первый принц неторопливо расстегнул сумку, извлекая на свет тонкую папку, положив ее на стол перед Лайкартом. Полковник, бросив на нее взгляд, вопросительно посмотрел на принца.
- Отчет о штурме.
- «Вечный странник», - полковник поджал губы, опуская взгляд. – Сколько лет за ним гонялись?..
- Восемь.
- Поздравляю с победой, Ваше Высочество.
- Благодарю, - холодно проговорил принц. – На его борту более шести десятков мертвых тел. Тридцать два пленных, а так же два десятка Раэмри. Мертвых.
Брови полковника поползли вверх:
- Раэмри?
- Все есть в моем отчете, - коротко пояснил Мэррсез.
Полковник откинулся на спинку кресла, посмотрев в сторону окон, словно бы пытаясь увидеть за этими толстыми стенами «Вечный странник».
- «Норгал», - сказал принц. Наверное, среди военных не было никого, кто не слышал бы об этой группировке. Лайкарт скосил глаза на Мэррсеза, и в них первый принц прочел осведомленность, о чем идет речь.
- Мы проверили все помещения на корабле, но тем, кто отправится туда, я бы рекомендовал быть осторожней.
- Считаете, там есть скрытые помещения и ловушки, аэтас?
- Возможно. В любом случае, будьте очень осторожны на нижних палубах и в трюме.
- Спасибо, - полковник, сложивший руки на столешнице и сцепив пальца в замок, смотрел на принца внимательно, словно бы оценивая и сидящего перед ним, и его слова.
- И все же отрадно слышать, что эта история с «Вечным странником» закончилась… Как считаете, он пойдет в утиль?
- Скорее всего, - Мэррсез склонил голову. – Мы изрядно потрепали его перед высадкой. Внутри полный хаос. Господин полковник…
Первый принц поднял голову и посмотрел в глаза сидящему перед ним Лайкарту.
- У меня четверо убитых. Я бы хотел, чтобы они были похоронены здесь, в Савине.
- Это можно устроить, Ваше Величество, - спокойно и уверенно отозвался полковник.
- У вас есть на примете те, кто сможет организовать похороны?
Дверь позади открылась, и вошедший дежурный, приблизившись к столу, поставил на него поднос с тремя высокими фужерами, наполненными глубокой и насыщенной по своему цвету темно-фиолетовой жидкостью. Полковник молчал, ожидая, когда офицер выйдет.
- Алийские Девы? – Лайкарт вопросительно изогнул бровь. - В Савине их довольно много в последнее время. У меня есть пара знакомых, думаю, ни одна из них не откажется провести похоронный ритуал.
- Еще двое тяжелораненых, - Мэррсез почувствовал себя неловко. Он свалился как снег на голову этому полковнику вместе со своим титулом, захваченным кораблем, трупами и раненными. Как будто у Лайкарта и до появления принца было мало дел, но полковник был здесь старшим, и ему придется считаться с новыми проблемами.
- Госпиталь «Альфиа», - сказал Лайкарт, и на его лице Мэррсез не видел ни одной тени раздражения. – Это в пределах городской черты.
- Благодарю за содействие, господин полковник, - Мэррсез отсалютовал ему бокалом с соком. Сок был ледяным, принц чувствовал едва различимый холод даже сквозь плотную ткань перчаток. Его взгляд упал на газету, лежащую на краю стола, в стороне от рабочих документов. Газета лежала наполовину повернутой в сторону Мэррсеза, и он сумел прочесть заголовок.
- «Звезда атакует»... Атакует ли? – принц поднял глаза на полковника.
- Да, мало нам головной боли, - Лайкарт слабо и невесело улыбнулся. – Вчера произошло новое нападение… Наслышаны об этой напасти, аэтас?
- Более чем.
- И как вы думаете, эта звезда… - Лайкарт со скепсисом приподнял газету, заглянув в статью, словно бы желая увидеть там нечто новое. – Эта звезда как-то связана с «Небесами», Элмри?
- Я не знаю, господин полковник. Могу лишь заверить вас, что три четверти этой статьи если не больше, равно как и другой, посвященной этой аномалии – домыслы, пыль в глаза и ложь.
- Вы так считаете?
Принц прикрыл глаза, и на лице Мэррсеза возникло ленивое благодушное выражение, должно сказать своему собеседнику «а как же иначе?»
- Куда теперь держите путь, аэтас? – спросил Лайкарт, обхватывая пальцами свой бокал.
- Возвращаюсь домой.
- Рад за вас. Жду не дождусь, когда мы закончим здесь, аэтас, - усмехнувшись, проговорил полковник.
- Соскучились по родным и близким?
- Да, не то слово, - он, заметно помрачнев, покачал головой. – Это особенно чувствуется в это неспокойное время… Я бы многое отдал за три-четыре дня отпуска, - неохотно признался Лайкарт.
- Ну-ну, господин полковник, - Мэррсез улыбнулся. – Я прекрасно понимаю вас, но кто же тогда будет грамотно вести дела в столь важном опорном пункте и точке сбора воздушного флота?
- Вы не поверите, но сейчас найдется полно умников из штаба, которые бы с радостью заняли мое кресло, аэтас, - Лайкарт горько усмехнулся. – Все, как на подбор: молоды, глупы, и не видели ничего страшнее соломенного чучела для тренировки мечом.
- Так как у вас здесь обстоят дела, господин полковник? – спросил Мэррсез, чуть наклоняя голову.
Вопрос на миллион золотых. И Лайкарт почувствовал этот скрытый подвох в словах первого принца. Мэррсез видел, каким серьезным он стал, как он замолчал на целую секунду – а в разговоре двух военных эта секунда сама по себе говорит о многом - перебирая в уме все то, что он знал по долгу службы и был обязан хранить как государственную тайну…
- Мы застряли здесь, аэтас. Сюда сбросили много подразделений и значительную часть военно-воздушных сил со всего Запада, но до сих пор… - полковник умолк, глядя на свои руки, покачав головой.
- До сих пор у нас нет четкого плана действий.
- Не переживайте, ситуация не из простых, господин полковник, - проговорил Мэррсез, отставляя бокал. – Штаб обязан работать над глобальным планом разрешения сложившейся проблемы.
Лайкарт, на лице которого проступило отдаленное выражение, свойственное полному недоумению, которое граничит с отчаянием, замотал головой:
- Да, я понимаю, я все понимаю, аэтас, но все эти военные стягиваются сюда уже на протяжении недели. Времени было предостаточно для того, чтобы понять, как надо действовать. Да, вероятно, что план операции уже есть, но таким как мы, аэтас, это не положено знать. Пока что я вижу, что мы окружили Дикие Земли, взяли в плотное кольцо место, которое доставляет столько проблем – и это все.
Мэррсез внимательно смотрел на полковника.
«Его, и таких как он, можно понять. Он – одно из действующих лиц этого «мероприятия», он отвечает за порядок в этом городе, откуда перераспределяют прибывающие войска. И даже он может ничего не знать. Когда на подобном этапе развития событий молчит главный штаб в «Мэлморне» - это весьма настораживает».
- Кто командует войсками в данном регионе?
- Первый генерал, - отозвался Лайкарт, исподлобья глядя на Мэррсеза. Первый принц признал, что проникся этими словами.
«Да, все очень и очень серьезно. Можно перебросить огромную армию на любую провинцию под любым благовидным предлогом. Аристократия, пехотные соединения, воздушный флот, десантники… Но вот только тот, кто стоит на верхушке, по-настоящему определяет всю важность происходящего».
- Что бы ни происходило в Диких Землях сейчас, думаю, все образуется, господин полковник.
- Конечно. Для этого мы и здесь.
Достаточно. Дальнейшее его пребывание здесь не имело никакого смысла, новые расспросы могли вызвать подозрение у полковника. Он будет молчать, так как ничего не знает, или же делает вид, что не знает. Никто не запрещал сказать Лайкарту «вы не вправе знать это» на вопрос Мэррсеза относительно идущих дел. Слава Матери, перед ним был исфири, который сумел разделять «опасное» и «безопасное» относительно каких-то ни было сведений. Принц же решил свои вопросы относительно тех бед, которые свалились на него вместе с взятием «Странника», официально передал свой трофей местным властям. Больше его ничего здесь не держало.
Мэррсез решительно поднялся из кресла:
- Благодарю за прием, господин полковник. Не смею больше занимать ваше время.
- Был рад нашему знакомству, аэтас, сэр, - Лайкарт, поднявшийся на ноги, кивнул Хиджери.
- Желаю удачи. Будет день, и вы мы пьем за нашу победу что-нибудь покрепче виноградного сока, - Мэррсез, коротко поклонившись головой, развернулся в сторону выхода.
Больше здесь нечего было делать, и это в равной степени касалось как и этой крепости, так и Савина. Оставалось лишь утрясти кое-какие дела, и поскорее вернуться в Зардан. Уже там Мэррсез сумеет как можно быстрее донести весть до дворца о «Чаше огня», и, получив ответ, действовать исходя из этого.
Оставалось и еще кое-что, на что Мэррсез возлагал немалые надежды. Встреча с доктором Климнелом, рыцарем, чье прошлое и познания сейчас могли изменить ход всех этих событий, с которыми был связан первый принц.

Кладбище Савина

К шести часам вечера жара достигла своего пика, и если бы не легкий ветерок, поднявшийся к этому времени, было бы куда хуже. Ветер, гуляющий среди надгробий и памятников, вяло шевелил короткую ухоженную траву, тревожа кроны редких, старых деревьев, высящихся тут и там по всей территории кладбища. Холмистая местность, огороженная лишь невысоким чугунным забором, была усажена всевозможными надгробьями и памятниками, подобно страшному засеянному полю, которое уже начало давать свои восходы. Кое-где виднелись фамильные склепы местных аристократов, но таких здесь было не много. Мэррсез не знал никого из высокородных, кто был бы родом отсюда, и все те, кто когда-либо умирал здесь, наверняка забирали тела усопших для их захоронениях в местах, считавшимися родовыми.
Четверых «ржавых», погибших во время абордажа «Вечного странника», было решено похоронить в центральной части кладбища, отведенной для солдат. Само кладбище было довольно большим; не смотря на малые размеры, Савин считался довольно древним городом, и местное кладбище росло пропорционально всем тем, кто когда-то умер в этих местах.
Церемония была короткой. Простится с погибшими пришли товарищи из взвода десантников, приписанного к «Серафиму», и Мэррсез отметил, что таковых нашлось более дюжины. Первый принц, Климнел и Анарис, стоящие перед свежевырытой могилой, смотрели вниз. Четыре гроба уже заняли одну глубокую яму, надгробье, как слышал принц, тоже будет общим. Наверное, так действительно было бы лучше – они погибли в одном бою, погибли вместе, как и полагается солдатам одного подразделения. Они стояли в ряд перед свежевырытой кучей земли, достигающей уровня колен, за которой разверзлась холодная могила, которая станет последним прибежищем для этих четверых. Мэррсез, думая об этом, не испытывал содрогания; за годы службы он привык к подобным церемониям. Вокруг стояли мрачные десантники и порядочно умаявшиеся за этот жаркий вечер рабочие кладбища с лопатами, при помощи веревок опустившие гробы вниз и теперь терпеливо ждущие завершения церемонии, чтобы зарыть могилу. Стоящая у изголовья братской могилы Дева Алии, закрыв глаза, читала последнюю молитву. Ее голос лился, подобно песне с грустным содержанием, и помимо него ничто не нарушало тишину, царящую здесь, кроме ветра, изредка заставляющего шуметь листья невысокого дуба, к которому стояли спиной принц и остальные.
«Родным будет несложно отыскать их здесь», отрешенно думал принц. Он скосил глаза на стоящего по левую руку от него доктора. Кливмел, высоченный и широкоплечий исфири, казался здесь абсолютно лишним. Всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы спасать жизни других, а не провожать их в последний путь; он излучал силу и здоровье, все то, что было так чуждо этой атмосфере и этому месту вообще.
Дева умолкла, отступив назад, и Мэррсез, наклонившись, подхватил комья сырой и холодной земли.
«Спасибо за службу. Теперь отдыхайте».
Брошенная пригоршня земли глухо зашуршала о крышки гробов, и первый принц, заложив руки за спину, отвернувшись, медленно направился прочь. Спустя несколько мгновений его нагнал Климнел.
- Как там Шелдес? – сухо спросил Мэррсез, глядя прямо перед собой.
- В порядке, - голос Климнела был негромким, но бодрым и спокойным. Даже кладбище было не способным выбить этого исфири из его колеи.
- Ему повезло. Получил царапину, но будь удар чуть сильнее и точнее, боюсь, мы могли бы потерять его. Не переживайте, аэтас, не сегодня-завтра Шелдес будет на ногах.
«Что ж, хорошо, раз так», Мэррсез молча кивнул, запуская руку в карман и доставая из нее медальон.
- Знаете ее? – он раскрыл медальон, останавливаясь и протягивая маленький портрет женщины Климнелу.
- Хм… Но это же Сайиди, - в голосе врача послышалось легкое недоумение.
«Неудивительно».
- Сайиди Мартели… Откуда у вас это, аэтас?
«Итак, значит тот пират сказал правду. Сайиди Мартели действительно существует, она действительно сотрудничала с пиратами, она имела отношение к работам Элмри».
Мэррсез почувствовал весь жар этого дня, близящегося к завершению. Коротко стрельнув взглядом на медальон, он вновь посмотрел на доктора.
- Это принадлежало одному из пиратов «Норгала», - сказал Мэррсез, глядя в глаза Климнелу. Взгляд рыцаря теперь выражал почти что изумление.
- Идемте, мой друг, - принц, закрывая медальон и убирая его в карман, повернулся в сторону выхода. – Вы расскажите мне все об этой Сайиди.
Исправил(а) Мэррсез - Понедельник, 24 Октября 2011, 18:28
 
Мэррсез Воскресенье, 30 Октября 2011, 15:59 | Сообщение # 10





Юг леса Анари, окрестности города Анс
Пять часов спустя


Лес, погружающийся в ложные сумерки густых теней от деревьев, оказался довольно густым. И если бы не эта узкая дорога, по которой они двигались вперед, принц мог бы сказать, что это самая настоящая чаща. Тишина нарушалась лишь тихим шорохом неторопливых шагов двоих исфири, и тихим, едва различимым скрипом стволом старых деревьев.
Первый взвод «ржавых», ушедший вперед, должно быть, уже достиг особняка Мартели, дожидаясь подхода Мэррсеза и Климнела, игравших роль для отвлечения внимания, а так же второй взвод, следующий за ними.
В отличие от десантников Мэррсез и Климнел шли вперед уже на протяжении получаса, не скрывая своего присутствия. Они вдвоем, идущие по дороге, сошли бы за пару прогуливающихся аристократов, будь окружающий лес, погружающийся в сумерки, не таким мрачным. Первый принц, думая об этом, испытывал чувство, будто бы он пытается обмануть самого себя. Здесь никого нет, и никто не попадется им по дороге навстречу, кроме разве что редкого зверья, которое не боится соседства с исфири. Солдаты, ушедшие вперед и беззвучно следующие за ними, должны были обеспечить безопасность, а так же быстро и по возможности так же бесшумно убрать отсюда любого, будь то зверь или заблудившийся путник.
Небо над их головами было чистым, и уже приобрело темный оттенок – словно бы несколько крупных капель чернил, разведенных в стакане воды. Солнце еще не село, но уже почти скрылось за высокими деревьями леса Анари. Дорога, изредка балующая местного путника плавными поворотами, тянулась вперед еще на пару километров, и, пролегая через южную часть леса, находилась в глубокой тени обступивших этот путь деревьев. Преодолеть такое расстояние можно было и на транспорте, но Мэррсез решил не рисковать лишний раз. Да, он был почти уверен в том, что он и Климнел пойдут к уже пустому дому Мартели, и навряд ли на их пути или в самом особняке будет кто-то ждать. Однако принц отдал приказ капитану «Серафима», подобравшемуся к южной части леса, опуститься как можно ниже. Теперь, когда флагман остался далеко позади, скрытый верхушками деревьев, вокруг мало что говорило о том, что здесь, поблизости есть кто-то еще. Мысль о том, что в нескольких километрах к востоку отсюда располагается город, казалась неестественной.
Первый принц, шагающий по пыльной дороге, вдыхал свежий и прохладный воздух, прислушиваясь к царящей вокруг тишине. Он не испытывал тревоги, хотя мысль о том, что они идут в уже подготовленную западню врагов посещала его не раз с тех самых пор, как они покинули Савин. «Ржавые» проделают основную часть работы, даже если их никто не ждет; что до Климнела и Мэррсеза, то врач прихватил свою рапиру, первый принц одолжил кинжал у Анариса, который остался на «Серафиме». Кинжал покоился в ножнах под левым отворотом полы сюртука, под сердцем, но Мэррсез искренне не хотел бы пускать его в ход. Сейчас он вообще не хотел думать о том, куда и зачем они идут. Лес завораживал, и первый принц уже признал, что это место схоже с тем, какое он посещал вчера ранним утром. Луговина Цветов имела нечто родственное с лесом Анари; та же тишина и безмятежность, те же легкие, беспокойные ненавязчивые мысли, заглушаемые видом природы, где, кажется, никогда не ступала нога первопроходца.
Была и еще одна довольно примечательная деталь. Мэррсез помнил, как допрашиваемый пират «Норгала» показал на карте на эти окрестности.
«Сюда они доставляли Раэмри».
Не нужно было гадать, зачем. Мартели, посвященная в дела Элмри, придерживающаяся собственных профессиональных интересов, или же действительно руководствуясь приказами бывшего королевского алхимика, изучала эти живые образцы.
«Следовательно, в доме Мартели есть оборудованная лаборатория, где она работала? Ее интересовали последствия разных степеней облучения Черным Камнем? Она изучала их, чтобы понять слабые стороны этого «изобретения» Элмри, чтобы усовершенствовать его?»
Мэррсез понимал, что подобного рода вопросы требуют прямых доказательств, и именно это было слабым местом всей этой идеи поездки на север от Савина. Мартели была предупреждена пиратами «Вечного странника» о том, что их контракт разорван из-за вмешательства нападающей стороны. Да, воистину, появление «Серафима» на той высоте, в том регионе, где застрял «Вечный странник» с отказавшим главным двигателем – это и есть удача, чистой воды. Но теперь даже это вмешательство судьбы, оказавшееся роковым для пиратов, не могло повлиять на ход событий. Ученый, работавшая на Элмри, была предупреждена уже более шести часов назад о том, что план по добыче Раэмри потерпел крах. Сайиди со своей стороны уже давно уничтожила все доказательства и улики, способные хоть как-то очернить ее перед лицом властей, да и сама она уже наверняка кинулась в бега. Но Мэррсез имел доказательства ее вины, и даже свидетелей. Кристалл связи, который изъяли у пиратов «Норгала», медальон с ее изображением - шаткие, но пока что главные улики в этом деле. Этого было достаточно для того, чтобы заявиться к месту ее жительства и провести обыск.
- Кажется, я начинаю понимать, что с ней случилось, аэтас, - подал голос до сих пор молча идущий справа от первого принца Климнел.
- Я говорил вам о том, что после произошедшей беды, унесшей жизни ее детей и искалечившей ее мужа, она оборвала все контакты…
Да, Мэррсез уже слышал об этом. Пока они готовились вылететь в эти края, Климнел рассказал первому принцу все, что знал о Сайиди. Еще до вступления в ряды Ордена, Климнел преподавал на кафедре медицинского института. Это было более двухсот лет назад, и события, затронувшие этот жизненный момент встречи доктора с Сайиди, запомнились Климнелу исключительно благодаря его памяти. Сайиди в ту пору была молодой студенткой из богатой и обеспеченной семьи. На протяжении многих веков представители семейства Мартели посвящали себя изучению медицины, биологических и естественных наук. Знакомство Климнела и Сайиди носило мимолетный характер, и позже они на протяжении последних двухсот лет переписывались время от времени. Климнел отозвался о Сайиди как о талантливой и умной молодой женщине; она же, обращаясь к доктору за консультациями и по вопросам в научной части, судя по содержимому писем и поздравительных открыток, искренне уважала Климнела, как учителя и наставника. Однако относительно не так давно Климнел перестал получать от нее ответы на письма. По словам самого Климнела, это произошло более четырнадцати лет назад, судить было сложно отчасти из-за того, что они и ранее довольно редко поддерживали контакты, а их переписка была непостоянной. Двенадцать лет назад доктор наведался к ней сюда, чтобы выяснить, что произошло. Сайиди он так и не увидел, но слуга, открывший ему дверь, рассказал, что три года назад ее дети погибли в катастрофе – малый пассажирский корабль столкнулся с более крупным. В этом столкновении тяжело пострадал и ее муж, лишившийся обеих ног. Климнел рассказал, что, по словам слуги, Сайиди просит больше ее не беспокоить.
- Элмри дал ей второй шанс, аэтас. Точнее, внушил, что работая на него, он поможет ей поднять Рофинеса на ноги, в буквальном смысле этого слова.
Мэррсез помолчал пару секунд, глядя лишь перед собой и вдыхая воздух леса.
- Думаете, так и было?
- Да. Мне кажется, именно так. Те, кто находится в отчаянии, порой всерьез и изо всех сил хватаются за протягиваемую им соломинку, не обращая внимания, что и она всего лишь иллюзия, - негромко проговорил Климнел. Мэррсез не спорил: уж кому, как не этому врачу, через руки которого прошли тысячи и тысячи больных и раненых. Вот кто действительно смотрел в лицо отчаяния и смерти и делал все, что мог, чтобы это лицо изменилось.
«Да. Да, Климнел знает, о чем говорит. Элмри предложил этой Мартели то, от чего опытный ученый не смогла отказаться. Надежда вернуть хотя бы часть былого счастья…»
Мэррсез поджал губы, коротко бросив взгляд себе под ноги. Обернувшись, он на ходу окинул взглядом густой кустарник и темные деревья, стоящие по обе стороны дороги. Нет, все было тихо.
Повернув голову вперед, Мэррсез скользнул взглядом по внушительной фигуре Климнела, который, оторвавшись вперед на пару шагов, вдруг остановился, глядя себе под ноги.
«Слабая надежда вернуть хотя бы часть былого порой заглушает даже самый сильный голос разума. Климнел и сам не раз протягивал призрачную соломинку другим».
Врач инджиинитов молча указал себе под ноги, и Мэррсез, всмотревшись, увидел в пыли уцелевший отпечаток подошвы ботинка.
Проселочная дорога была чистой в плане следов, но Мэррсезу не следовало долго гадать по этому поводу: здесь прошли исфири и проехал экипаж, к задней части которого были привязаны срезанные ветви деревьев, которые уничтожили все следы. Первый принц видел характерные для этого простого приема неглубокие длинные «царапины» в пыли, которые с головой выдавали задумку тех, кто не так давно двигался по этой дороге им навстречу. Им удалось скрыть лишь следы, способные обозначить количество тех, кто покинул это место.
- Я бы сказал, часов шесть, если не больше, - проговорил Климнел, разглядывая отпечаток подошвы.
- Склонен согласиться с вами, доктор.
Они пошли дальше. Да, те, кто уехал отсюда, торопились. И на сборы всего необходимого у них ушло часа два-три. Погрузили поклажу в запряженную повозку и быстро уехали прочь. Мэррсеза больше бы беспокоило, если свежий след вел в ту же самую сторону, куда сейчас направлялись он и Климнел.
«Это были только слуги, или же Мартели была в их числе?»
- И все же… - Климнел тяжело вздохнул, и Мэррсез, посмотревший на профиль его лица, был вынужден признать, что ранее ему не приходилось видеть этого исфири в столь отвратном расположении духа. Было не трудно догадаться, о чем сейчас думает доктор.
- Я глубоко разочарован, аэтас. В том, что происходит, в Сайиди… Вы уверены, что сейчас мы поступаем правильно?
- Я обязан проверить то, что стало известно в ходе захвата «Вечного странника», - ответил Мэррсез, глядя вперед. – «Вечный странник» уничтожен, и теперь все, кто был причастен к плану распространения Раэмри при помощи этого корабля, будут спасаться бегством. Они знают, что теперь их будут искать… Мартели среди них.
- Кто бы мог подумать… Талантливый ученый, живущая здесь уединенно, наверняка мечтающая лишь о том, чтобы вернуть все назад, в то время, когда ее любимые были живы. Мда, она была идеальным вариантом для Элмри и его целей… Она и раньше вызывала тревогу из-за своего состояния и крайне непростого положения. Теперь же я чертовски беспокоюсь за нее.
- Она была и остается вашим другом, но сейчас она так же и бесценный свидетель. Она говорила с Раасом Элмри, вероятно, она знает что-то из того, что так нужно узнать нам.
- Стало быть, мы просто взглянем на то место, где она работала все это время?
- Сейчас ничего другого нам не остается, доктор.
Впереди над деревьями показались темные очертания крыши. Мэррсез, вытянув голову, разглядывал строение, одиноко располагавшееся в лесу. До него еще было приличное расстояние, и его размеры подтверждали слова Климнела о том, что семейство Мартели было богатым.
Плавно вильнувшая вправо дорога вывела к высокому ограждению из черного сплава, опоясывающему большой холм с пологими склонами, на вершине которого располагался особняк. Территория за ограждением была лишена лесной растительности, кроме нескольких старых лиственных деревьев, которые не стали срубать, или же вырастили уже после того, как дом был возведен. Мэррсез разглядывал особняк, чьи стены были выкрашены в бледно-сиреневый цвет. Дом был довольно большим, в три этажа, и занимал он достаточно много места, чтобы в нем могло свободно разместиться большое семейство и слуги. Однако, по словам доктора, Мартели были немногочисленны; единственные представители этой семьи проживали здесь, Сайиди была единственным ребенком и единственным продолжателем общего дела этой семьи.
Мэррсез смотрел на дом, но не видел в нем признаков чьего-либо присутствия. Все окна на всех этажах были плотно и тщательно занавешены, и за шторами не угадывалось ни одного источника света. Солдаты первого взвода, прибывшие сюда, придерживались обговоренного плана действий. Никто не выдавал своего присутствия, ожидая снаружи огороженной территории, ни те, кто пришел сюда раньше, ни те, кто двигался следом за принцем и доктором.
Когда они почти приблизились к воротам, Климнел поднял руку, указав на ближайшее дерево. Мэррсез, проследив за его взглядом, не сразу угадал в зелени черные очертания замерших на ветвях птиц. Их было великое множество; принц присмотрелся к другому дереву, растущему на территории особняка, и там он так же увидел замершие фигурки пернатых. Целая стая примостилась на крыше, едва различимая на темном фоне ската; очертания замерших и молчащих птиц были ясно и четко видимы на гребне крыше на фоне неба.
Мэррсез и Климнел приблизились к закрытым воротам. Только отсюда Мэррсез мог оценить высоту забора, и это ограждение было высоким, метра четыре, если не больше. На створках закрытых, но не запертых ворот находился герб: желтый круг, внутри которого, на черном фоне поверх руны «М» были перекрещены меч и зеленая ветвь какого-то растения.
«Меч. Род Мартели взял свое начало от военных и врачей?»
Климнел решительно положил огромную ладонь в белой перчатке на верхний край герба, и без особых усилий открыл на себя одну из огромных створок ворот. Она открылась без натуженного звука и малейшего скрипа, и Мэррсез и Климнел вошли внутрь.
- Вам не кажется, что за нами наблюдают? – тихо спросил Климнел, глядя на дом.
- Только птицы.
Они прошли по дорожке из камня, которая, ближе к особняку, разделялась. Более широкая дорога уводила плавным изгибом за левый угол дома; там, видимо, располагались конюшни. Вторая, более узкая, упиралась в довольно широкую террасу.
Мэррсез и Климнел, поднявшись по нескольким ступеням, приблизились к двери особняка.
«Здесь, конечно же, заперто».
Мэррсез не думал о том, что им придется проникать в чужой дом вот так, просто открыв входную дверь. Помедлив с секунду, он шагнул к двери и положи руку на старомодного вида шнурок со стальным грузиком, свисающего с маленького декоративного кронштейна. Было бы чудом, если они услышат шаги слуги, спешащего открыть дверь неизвестным, чтобы узнать, кто решил посетить этот дом в лесной глуши да еще и в столь поздний час, но сейчас Мэррсез считал, что прежде чем действовать, ему следует убедиться в том, что внутри никого нет… Или же только делают вид, что внутри никого нет.
Звонок колокольчика внутри дома был ясно и отчетливо слышен даже снаружи. Пожалуй, он прозвучал даже слишком громко; Мэррсезу почудилось, будто бы он затрезвонил где-то за стенкой напротив него. Он обернулся, выпуская шнурок из руки, когда позади них с шумом в вечернее небо поднялись все птицы, осадившие ближайшие деревья. На несколько секунд небо запестрело от обилия темных и мелких силуэтов, когда несколько маленьких стай, поднимаясь вверх с многократно усиленным шорохом крыльев, слились в одну огромную тучу над большим и погруженным в молчание домом.
Внутри особняка царила все та же тишина. Мэррсез терпеливо выждал в течение полминуты.
- Кажется, нам не оставили выбора, аэтас.
- Никто не любит незваных гостей, - ответил принц, поднимая руку, полусогнутую в локте, несколько раз быстро махнув вперед ладонью. Спустя секунду он сжал пальцы в кулак, сделав движение рукой, словно машинист паровоза, подающего короткие и быстро повторяющиеся сигналы. И если первый жест из тактической «азбуки» десантников означал – «вперед», то второй говорил «быстрее».
Мэррсез отошел чуть в сторону от двери, и Климнел последовал его примеру, отойдя в другую сторону. Первый принц смотрел, как за ограждением ожили фигуры поднявшихся из своих укрытий исфири, все это время ждущих своего часа; «ржавые» быстро и тихо приближались, готовые выполнять то, зачем их сюда привели.

Особняк Мартели

Дверь, выбитая мощным ударом, широко и быстро распахнулась, врезавшись в стену. Выбитые фрагменты замка со звоном поскакали по мраморному полу, и большое и просторное помещение холла заполнилось глухими торопливыми шагами. Мэррсез и Климнел вошли внутрь вслед за первой десяткой солдат.
Холл был погружен в густой сумрак, созданный отчасти из-за того, что окна были зашторены. Мэррсез окинул взглядом помещение: чисто и прибрано, никаких следов панического бегства. Перед ним, в противоположной стене – широкие двустворчатые двери, по обе стороны от которой наверх уводили мраморные лестницы. У стен справа и слева другие двери, поменьше, ведущие в другие помещения первого этажа. Обстановка богатая, и при этом здесь не было вычурно-крикливой роскоши. Никакого золота и прочей чуши; по минимуму обставленное помещение, производящее впечатление на любого, кто входил сюда. Сама обстановка словно бы говорила о том, что здешние хозяева богаты, но не кичатся этим.
- Обыскать здесь все, - сказал Мэррсез, и его слова пошли гулять эхом от далекого сводчатого потолка.
- Зажечь свет. Ищите документы и личные вещи Сайиди.
«Нет, все без толку. Мы слишком поздно», подумал первый принц, проходя внутрь, чтобы не маячить на входе и не мешать остальным солдатам проникнуть внутрь холла снаружи. Да, это было ясно и до того, как они вломились сюда. Можно было обыскать здесь все, и перевернуть дном каждый найденный предмет – они не найдут искомое. Мартели обо всем позаботилась.
Мэррсез, гулко ступая по голому полу, прошел внутрь холла, озираясь по сторонам. Десантники уже вскрывали соседние двери, начиная осматривать каждой помещение, одно за другим…
Прошло почти полчаса напряженной для солдат работы. Тщательный обыск не дал ровным счетом ничего, кроме убедительного предположения о том, что местные обитатели этого дома покинули это место во второй половине дня. Мэррсез, выслушав специального солдата Лайана, назначенного Анарисом временным командиром этих двух взводов, думал о том, что Мартели не теряла времени зря. Орден инджиинитов атаковал «Вечный странник» в одиннадцать часов утра; именно в это время Сайиди получила весточку от Ивте через кристалл связи, и начала сворачивать свою работу. Все комнаты были в идеальном порядке, кроме одной – рабочего кабинета Сайиди. Здесь царил полный бардак, и было видно, что ученый не особенно церемонилась со своими вещами. Она знала, что сюда придут, и поэтому не особенно беспокоилась насчет внешнего вида комнаты. Ее задачей было скрыть все доказательства, и стоило признать, ей это удалось. Ее кабинет был обыскан дважды, но никаких тайников или чего-либо в этом духе найдено не было.
Мэррсез прогуливался по первому этажу, предоставив солдатам действовать самостоятельно. Больше можно было не беспокоится насчет того, что им удастся здесь что-либо найти. По словам Климнела, он не знал никого, к кому могла бы податься беглый ученый. Этот особняк был ее домом на протяжении всей ее жизни.
В одном из коридоров Мэррсез задержался на несколько минут. Да, определенно, ее муж – кстати, исчезнувший так же, как и все остальные обитатели дома – или кто-то из родных Сайиди имел отношение к военным. Да еще каким! Мэррсез провел несколько минут, разглядывая несколько довольно приличных на вид рыцарских доспехов, выстроенных по обе стороны коридора, на стенах которого было развешено самое разнообразное оружие.
Первый принц не сразу понял, что его задержало в этих стенах. Профессиональный интерес к оружию? Да, не без этого, но все же…
Мэррсез, остановившись посреди коридора, нахмурившись, обвел взглядом помещение.
«Пол».
Под его ногами была красная ковровая дорожка, ведущая не от двери к двери, а расположившаяся лишь в самом центре. Пол за пределами этого покрытия был каменистым, грубо обработанным.
Мэррсез, поддавшись какому-то странному чувству, приподнял ногу и дважды притопнул по ковровому покрытию. Глухой звук был больше похож на железо, чем на камень.
Первый принц, ощущая некое ленивое любопытство, бросил взгляд назад, откуда он только что пришел. Солдаты заняты осмотром помещений на втором и третьем этаже, хотя кое-кто еще здесь.
Протянув руку, Мэррсез вытянул из стальной лапы близ стоящего к нему доспеха клевец с метровой рукоятью и острым кристаллическим клювом. Старомодное оружие, не получившее распространение, однако, весьма эффективное по своему воздействию.
«Не что иное, как «убийца рыцарей».
Наклонившись, Мэррсез подцепил изогнутым клювом оружия край ковровой дорожки и потащил на себя, одновременно с этим попятившись назад.
Стальной квадратный люк с кольцом в каменном полу… Мэррсез призадумался о том, что он, в общем-то, не испытывает никаких чувств по этому поводу. Скрытый ход? – вовсе нет. Погреб, или какое-то хранилище.
Принц начал действовать, словно бы на автомате, не особенно задумываясь над происходящим. Кольцо на люке он подцепил точно так же, как и край ковровой дорожки, и он открылся легко и свободно. Внизу, вопреки ожиданиям, вместо кромешной тьмы тускло светил желтый свет. Глубоко вниз уводили крутые ступени.
«Однако не стоит уходить вот так, не дав знать остальным».
- Я нашел кое-что, - громко сказал он в сторону открытой двери за своей спиной.
«Нашел кое-что… И это «что-то» не очень-то похоже на чье-то убежище…»
Спускаясь вниз, Мэррсез видел перед собой лишь голые обшитые металлом стены, на которых, под самым потолком, крепились крохотные кристаллы, дающие мягкий желтый свет, а так же пол, и этот пол был единственным, что показалось первому принцу подозрительным. Небольшие каблуки его сапог давали ясно понять, что под толстой листовой сталью с обилием мелких отверстий нет ничего. Коридор уводил далеко вперед, и принц остановился, когда спустя несколько метров сразу после лестницы на его пути возникло нечто нового люка. Странная решетка в не менее странном полу. За ней угадывалась полная темнота.
Мэррсез, вдохнув сырой воздух, подумал о том, что пора возвращаться. Да, вот здесь, здесь, в этом странном узком пространстве, прямом, словно дуло циклопического орудия, следовало бы поискать как следует. Это вовсе не было похоже на погреб или хранилище.
«Куда ведет этот коридор?»
Принц попытался вообразить себе это более яснее: прямой прямоугольный ход, больше похожий на шахту, плохо освещенный и, не смотря на освещение и ступени, явно не предназначенный для того, чтобы по нему передвигались, с обилием отверстий в полу, больше похожих на вентиляционные, и сам пол, под которым словно бы ничего нет…
Мэррсез вспомнил карту, по которой пират «Норгала» указывал точки, куда они тайно доставляли Раэмри. Первый принц выпрямился, стискивая зубы, все еще сжимая рукоять клевца и вглядываясь вперед.
«Уж не сюда ли их выпускали?..»
- Ваше Высочество?
Первый принц обернулся на негромкий глухой голос. Кто-то из солдат, остающийся невидимым, стоящий наверху, у самого входа в этот странный коридор.
- Сюда.
Мэррсез вновь посмотрел вперед, и сделал шаг. Решетка под его сапогом с тихим щелчком ухнула вниз и в сторону так быстро и легко, что Мэррсез исчез во тьме под полом, не успев издать ни звука.
 
Мэррсез Понедельник, 07 Ноября 2011, 15:48 | Сообщение # 11





Особняк Мартели
Под землей


Падение было недолгим, но от серьезных увечий Мэррсеза спасло лишь то, что труба вентиляционной шахты была вкопана в землю под углом. Узкий и темный ход несколько раз менял свой направление, поэтому к завершению столь неожиданного и вовсе незапланированного спуска вниз не обошлось без пары хороших ушибов.
Он пришел себя в темноте, хватая ноздрями холодный воздух, в котором были странные запахи. Под ним был решетчатый пол, под которым угадывалось свободное пространство. Стены были обшиты сталью, и теперь каждое движение, каждый шаг звучали невероятно четко и громко. Сквозь пульсирующие вспышки боли в голове и медленно перетекающими перед глазами амебообразными пятнами затхлых, мрачных цветов радуги, Мэррсез подумал, что условия для подобного эффекта были созданы умышленно.
«Где я теперь?»
Вокруг было темно, но справа от себя первый принц приметил свет. Пока что боль и легкое головокружение не давали прийти в себя и быть уверенным в том, что это не мерещится. Помимо затихающей боли первый принц чувствовал волнение и тревогу, близкую к полному сосредоточению. Он провалился вниз более, чем на десять метров, очутился в неизвестном месте… К счастью, он предупредил остальных, что он нашел ход под полом, буквально за несколько мгновений до своего «спуска». Солдаты и Климнел не уйдут без него, и рано или поздно найдут путь сюда; оставалось надеяться, что это произойдет как можно быстрее.
Принцу послышалось, будто бы сверху, откуда он только что свалился, доносятся голоса и шорохи. Он задрал голову вверх, но не увидел над собой ровным светом ничего – потолок и ближайшие стены полностью терялись во мраке. Навряд ли десантники будут спускаться сюда по этому же ходу.
«Это вентиляционная шахта… Вход в это место сверху должен быть где-то поблизости».
Это мало утешало. Солдаты, оставшиеся наверху, могли потратить большое количество времени прежде, чем найдут более цивилизованный вход в подземелье. Ждать здесь было настолько же безопасно, насколько и разумно.
«Вдруг это место, куда выпускали захваченных в Диких Землях Раэмри?»
Мэррсез, стоящий у самой стены, прислонившись к ней спиной и плечами, старался не шевелиться. Он все еще сжимал в руке клевец – когда свалился сюда проклятая штуковина зазвенела о решетку пола так звонко и громко, что даже Мэррсезу этот звук показался оглушительным. Теперь звон в ушах утих, и его чувства нормализовались; вокруг было тихо, где-то в глубине этих помещений капала вода. Но воздух… воздух этого места настораживал. Он был сильным, запахи, которые были наполнены им были сильными и едкими. Этот воздух вызывал недвусмысленные ассоциации с больницей.
«Да, так пахнет в госпитале… или лаборатории?»
Мэррсез сглотнул и вновь повернул голову туда, где видел свет.
Он сумел разглядеть угол, из-за которого лилось мягкое желтое свечение. Оно освещало кусок противоположной стены и часть решетчатого пола. Первый принц ощутил нутром всю необходимость двигаться туда, выйти из темноты. Не имело значения, как глубоко он провалился, и как близко отсюда находится лаборатория Сайиди. Сейчас было важным убраться отсюда, не дожидаясь, пока его догадка о том, что это место – лишь зверинец для Раэмри, подтвердится самым простым и понятным любому способом.
Мэррсез, стараясь ступать как можно тише, направился вперед по коридору к источнику света, скрывающегося за поворотом, держа руку с клевцом чуть отведенной назад.
За минуту неспешного шествия по более широкому коридору, уже освещенному мутными маленькими кристаллами, Мэррсез проникался атмосферой этого места. Ему удалось разжиться неким подобием фонаря, сняв один из светильников со стены. Держа за кольцо-рукоять небольшую коробку с заключенным внутрь кристаллом и одной прозрачной стенкой, Мэррсез продолжал хоть и не спешно, но все же двигаться вперед. Порой ему чудилось, будто он слышит впереди какие-то звуки, какие могут издавать лишь другие живые существа. Тогда он замирал на месте, слушая лишь собственное сердцебиение, понимая, что если здесь и вправду рыщут Раэмри, его шансы на выживание при встречи даже с одной такой тварью будут ничтожно малы. Слыша подозрительный шорох и обмирая на месте, Мэррсез невольно вспоминал тех созданий, которые повстречались им в трюме «Вечного странника». Время шло, но из сумрака никто не появлялся. Он шел дальше и видел некое подобие небольших комнат – отсеков? камер? – двери, большинство которых были плотно закрыты. Они были огромными и, должно быть, соответствующей толщины, и вызывали у первого принца стойкую ассоциацию лишь тюрьмой. Он рискнул приблизиться к такой вплотную, чтобы изучить ее в свете своего светильника. Наклонившись к неподвижной створке ближе, он старался услышать за ней звуки, которые бы выдали присутствие тех, кого могли содержать внутри этих подземных коробок. Но внутри было или пусто, или же звуки не выходили за пределы этих камер. Первый принц выпрямился, разглядывая едва различимый шов – там, где створка примыкала к стальной стене.
«Каково это – оказаться внутри такой штуки?»
Спустя пары десятков метров, которые Мэррсез преодолевал в течение нескольких минут, он сумел расслышать низкий гул, доносящийся из противоположного конца коридора, куда он двигался. Гул был слышан в течение минуты, после чего Мэррсез слышал звук работы какого-то механизма и короткое шипение. Вскоре он нашел помещения, двери которых были открыты. Первый принц обследовал все, и ему попадались довольно странные предметы и вещи.
«Это все-таки лаборатория. Бывшая, но все же», думал он, разглядывая небольшие столики для инструментов, внушительных размеров микроскоп, линзы которого были наверняка были зачарованы на многократное увеличение. Книжные полки и полки шкафов для хранения различных предметов, явно имевших отношение к работе, которая велась здесь совсем недавно, были пусты, равно как и вывороченные из столов ящики. Все содержимое бесследно исчезло, но Мэррсез чувствовал, что запах каких-то препаратов в этих камерах-помещениях здесь сильнее.
«Мартели работала здесь одна?»
Мэррсез добрался до конца коридора. Он не мог сказать точно, сколько времени прошло с тех пор, как он оказался здесь. Коридор, который он только что пересек из конца в конец, был достаточно длинным, но по прикидкам, Мэррсез не покинул пределы особняка Мартели, который по-прежнему над ним.
«Эта лаборатория не может быть слишком большой. Чтобы создать и содержать в должном порядке подобный комплекс, нужны определенные немалые усилия…»
Мэррсез свернул направо, туда, откуда доносился звук работающего агрегата. Стены расступились, и он оказался на пороге в большой круглый зал.
Должно быть, здесь было метров тридцать до противоположной стены, теряющейся во мраке. В центре помещения, примыкая к одной из стен, покоился большой агрегат, в котором Мэррсез узнал старомодный паровой котел отопления. Вверх тянулись бесчисленное количество труб и тонких шлангов. Первый принц приметил ярко освещенную закрепленными на кронштейнах в стене кристаллами горловину зала, по своей форме больше напоминающего низкую вместительную бутылку. Внизу, у стен и дна с освещением было скверно; единственным источником здесь являлся сам котел, глухо гудящий на одной монотонной ноте в течение минуты, после чего котел, зачарованный на автоматическую работу на одном из видов долго горящего топлива выпускал пар, уходящий вверх по трубам. Мэррсез почти сразу увидел фигуру исфири – она была хорошо видима на фоне прямоугольного окна, за которым бушевало пламя топки котла.
«Сайиди».
Первый принц обвел неторопливым и пристальным взглядом зал: судя по темнеющимся провалам, в которых зияла темнота, сюда выводили еще несколько коридоров. Мэррсез не знал, как и когда проводилась проектировка этого места, но он был вынужден признать, что создать лабораторию здесь, да еще и подобных размеров, было приличным вкладом средств и усилий.
«Неверного вклада и неверных усилий».
Мэррсез, уже не скрываясь, шагнул вперед.
Его неспешные шаги отдавались от сводчатого потолка, скрывающегося за плотным покровом многочисленных переплетающихся трубопроводов. Женщина, сидящая на коленях, медленно обернулась на звук его шагов.
Мэррсез окинул взглядом стоящее возле нее пустое ведро, из которого поднимался едкий запах недавно сожженных бумаг, и перевел взгляд на ученого. Она была довольно похожа на свой портрет, заключенный в медальоне, который был до сих пор при Мэррсезе. Те же тонкие черты лица, заостренного к подбородку, упрямо сжатые тонкие губы и острый нос.
Но ее взгляд выдавал в ней тяжелый недуг. Мэррсез, остановившись перед ней нескольких метрах, сохраняя приличную дистанцию – он не видел ее рук – в свете светильника видел ее помутневшие глаза, уже утратившие смысл и часть того холода, который был в нем на ее портрете. Сайиди, облаченная в просторный длиннополый рабочий халат ученого, бежевого цвета с темно-бирюзовыми вставками и руническим узором на широких полах, взирала на Мэррсеза с легким недоумением. Казалось, будто бы она одурманена этим повторяющимся звуком, этими запахами и этими сумерками.
Помедлив несколько секунд, первый принц начал обходить ее справа, не спуская с нее глаз и не приближаясь к ней ни на сантиметр. Когда кинжал, лежащий на ее коленях, ярко заблестел в желтом свете топки, он остановился. Внутри котла что-то звонко лопнуло, и Мэррсез сразу догадался, что это такое. Ему уже доводилось слышать подобные звуки.
«Кристаллы. Ты уничтожаешь кристаллы, при помощи которых ты могла связаться со своими подельниками, Элмри…»
Мэррсез, стрельнув глазами на ведро с уничтоженными уликами и топку, скептически поджал губу, криво ухмыльнувшись, едва заметно покачав головой своим мыслям. Она по-прежнему молча смотрела на него, и хотя ее взгляд не выражал ничего осмысленного, он видел, что Сайиди все понимает. Она примерно догадывается, кто этот незнакомец, и что он тут делает. Глядя, как пальцы Мартели медленно оплетают рукоять кинжала, он неторопливо, без лишних и резких движений опустился на одно колено. По словам Климнела, Сайиди была ученым, а не воином. Отразить ее выпад, каким бы стремительным он не был, на таком расстоянии ему будет не трудно.
Мэррсез отдернул полу сюртука, поставив на пол рядом с собой светильник, и отложив справа от себя свое нелепое оружие. Должно быть, вместе с клевцом в одной руке, кристаллическим фонарем в другой и в этом облачении он смотрелся здесь совершенно неестественно.
«Здесь нельзя быть естественным. Это место, чем бы оно ни являлось, не предназначено для посещения исфири».
- Почему вы не ушли? – первым нарушил молчание он. Она молчала, и Мэррсез понял, что ей просто некуда больше идти. Что-то заставило ее поставить на кон все – свою жизнь, и свое поместье. Кажется, что эта женщина решилась идти до конца.
Мэррсез опустил руку в черной перчатке в карман сюртука, достав из него медальон. Подняв взгляд на Сайиди, он протянул руку со свисающим вниз украшением в ее сторону, медленно и плавно. Закачавшийся на цепочке медальон ярко заблестел на близком свету топки.
Достать медальон из рук первого принца Сайиди не смогла бы, оставаясь на своем месте. Впрочем, Мэррсез нуждался не в этом. Он показал ей украшение, принадлежавшее тому, кто был как-то связан с ней. Сама же Сайиди, судя по заторможенной реакции, слабо отреагировала на появление на свет этого предмета.
- Ивте… - тихо проговорила Сайиди, глядя на украшение в руке принца. Ее голос был хриплым и сонным после долгого молчания, но теперь Мэррсез видел, что вид этой вещи привел ее в чувство.
- Здесь есть кто-нибудь еще? – спросил Мэррсез.
- Рофи… - слабо проговорила она, моргнув и поднимая взгляд с медальона на принца. – Кто… Кто вы?..
«Рофи. Рофинес. Рофинес Мартели, ее муж».
Мэррсез напрягся, переваривая слова этой женщины, умом бывшей где-то далеко. Отвечать на ее вопрос пока что не имело смысла, и сейчас первого принца заботил лишь эта информация.
Климнел говорил, что после катастрофы, унесшей жизни ее детей, Рофинес Мартели получил серьезную травму позвоночника и был лишен возможности ходить.
Мэррсез моргнул, закрыв глаза на пару секунд.
«Ее муж все это время был здесь?»
- Все кончено, – сказал он, опуская руку и вновь пряча украшение в карман. – Больше нет смысла оставаться тут.
- Больше вообще нет… - Сайиди опустила голову и взгляд, тяжело сглотнув. – Больше вообще нет никакого смысла.
- Ошибаетесь, снова… Мы все ошибаемся. Еще не поздно исправить их.
Где-то наверху, под самым потолком, за пределом освещаемой зоны маленькими потолочными светильниками, оглушительно лязгнуло железо. Умолкший первый принц с некоторой опаской поднял голову.
- Аэтас! Вы здесь, сэр?
Кажется, крик докатился с заоблачной высоты. Молчать было глупо – солдаты могли уйти искать его в другое место.
Он втянул в легкие воздух, прежде чем крикнуть:
- Я здесь!
Его голос наполнил весь зал, покатившись по подземелью многократно усиленный необычной акустикой этого причудливого места.
- Мы идем, аэтас.
Сверху донесся гулкий скрип задвигаемой плиты, и Мэррсез, опустив голову, встретился с взглядом широко раскрытых глаз Сайиди, выражавших почти что изумление.
- Я здесь для того, чтобы исправить чужие ошибки, но без вашей помощи я совершу свои. Идем, Сайиди. Еще не поздно, - повторил он. Мэррсез не забывал о кинжале в ее руках. Этим оружием она могла наделать тех самых глупостей, которых сейчас он так опасался. Было видно, что она колеблется с принятием решения.
- Со мной сюда пришел ваш друг, Сайиди, Климнел Дофнес.
Она покачала головой:
- Ему не следовало сюда приходить…
- Но он пришел, чтобы убедить вас помочь нам. Вместе мы сможем покончить с Элмри и «Небесами».
На лице Сайиди проступило слабое негодование, которое быстро переросло в ненависть. Ее черты лица заострились, пальцы решительно и крепко сжали рукоять кинжала. Глаза Сайиди были мутными, она и вправду была где-то далеко в своих мыслях и памяти.
- Он солгал мне!.. Он сказал, что поможет излечить Рофи…
«Она говорит об Элмри», Мэррсез, поняв это, не прерывал ее. Сайиди замолчала, ссутулившись и глядя на лезвие кинжала на своих коленях.
- Я сделала все, что он просил, Рофи… изменился… Что я наделала…
Мэррсез молчал, исподлобья глядя на нее. Все, что ему нужно было, так это услышать ее ответ. Мартели должна была понимать, что скоро сюда спустятся те, кто пришел с этим исфири, которого назвали «аэтасом»; пусть она и уничтожила все улики, словно бы повинуясь внутреннему голосу, который нашептывал ей сопротивляться до последнего, она оставалась в живых. Знания, к которым была причастна эта женщина, сейчас были бесценными; если она передумает, все закончится неблагоприятно кА и для нее, так и для принца. Она не зря взяла с собой сюда этот кинжал.
В топке с глухим треском лопнул кусок кристалла, и Мэррсез напрягся, услышав докатившийся до этого зала шорох. Он быстро оглянулся через плечо, но ничего не увидел. Сумрак надежно прятал все входы, ведущие к этому залу.
- Отдайте мне кинжал, - мягко проговорил он, выждав еще немного. Принцу хотелось как можно быстрее закончить это, до того, как солдаты наверху найдут способ спуститься сюда безопасным путем.
Сайиди вновь повернула к нему голову, приподняв руку с кинжалом. Мэррсез напрягся: что она хочет сделать? Попытается ударить его? Себя? Или же бросить его в сторону?..
Их разделяло более двух метров, но даже при плохом освещении Мэррсез увидел, как округлились ее глаза, как вытянулось лицо, враз приобретшее смертельную усталость и подавленный страх. Мэррсез увидел, что ее взгляд направлен не на него, и как трясется ее рука с кинжалом.
- Прости меня, - пробормотала Сайиди. – Прости… Что я наделала…
Ее лицо оставалось беспристрастным, словно бы у куклы, но глаза стремительно наполнились влагой, и в свете огня топки первый принц увидел, как слезы быстро покатились вниз по ее щекам. Мэррсез, бросив руку на рукоять клевца, обернулся.
Чудовище было близко, только что появившись на свету, который источала топка. Первый принц увидел лоснящееся в желтом свете тело, покрытое словно бы хитиновыми выростами. Создание, явно ранее бывшее терранцем, было почти трехметрового роста, с неестественно тонкими и длинными руками и ногами; но даже на фоне широких угловатых плеч и грудной клетки, эти конечности вовсе не выглядели лишенными сил. Еще принц успел увидеть то, где раньше было лицо. Безволосая и бесформенная голова, сидящая на тонкой шее, была обращена к Мэррсезу, и ему не стоило большого труда на расстоянии в несколько метров увидеть его. Лицо было почти что плоским, на месте носа – лишь кожистый бугор; глаза были огромными – но Мэррсез быстро понял, что это всего лишь широкие и глубокие глазницы, в глубине которых тускло блестели черные, как у насекомого, глаза. Деформировавший в последствие мощной мутации височно-челюстной сустав теперь больше напоминал челюсть зверя.
Безликий сделал широкий шаг вперед, наклоняясь вперед, словно спринтер, готовящийся быстро бросится вперед. Мэррсез, увидевший, как бесшумно из мрака встала на стальной пол его нога, теперь больше напоминающая копыто, не стал гадать. В тот же миг, когда Безликий без звука бросился в его сторону, Мэррсез поднялся на ноги, подхватывая клевец.
Чудовище приближалось быстро. Его скорость была настолько высокой, что принц едва успел уйти в сторону. Безликий издал глухой и раскатистый рык, расставляя свои тонкие руки в разные стороны. Мэррсез скользнул вправо и вниз, уходя от длинных и тонких пальцев, заканчивающихся длинными бледно-серыми когтями.
Мэррсез быстро развернулся на месте, оказавшись позади Безликого, еще не успевшего остановиться и развернуться. Краем глаза он успел увидеть, как Сайиди бросилась в темноту, и, обхватив обеими руками рукоять клевца, бросился следом за чудовищем, пока еще не поздно. Низко пригибаясь к полу во время бега, вихляя из стороны в сторону, он успел подобраться к Безликому за считанные мгновения, отводя руку с клевцом назад и нанося боковой удар справа и сверху, целя клювом в ногу.
Вой чудовища оглушил Мэррсеза. Вогнанный по самую рукоять клевец, выполнив свою задачу, прочно застрял, но отпускать его принц не собирался. У него еще есть кинжал, но пытаться сразить это чудище этим оружием еще глупее и нелепей, чем выступать против него с клевцом в руках. Стиснув зубы, Мэррсез изо всех сил дернул рукоять обеими руками, стараясь успеть до того момента, когда обезумевший от боли монстр достанет его своими лапищами.
Стальное жало вышло из раны, выпустив фонтанчик алой крови, и Мэррсез, не удержавшись на ногах, попятился назад, пытаясь сохранить равновесие. Безликий упал на передние конечности, теперь компенсируя серьезное ранение ноги при помощи рук. Стремительно выбросив лапу, Безликий нанес удар слева.
Мэррсез очнулся на полу спустя секунду. В сумраке над ним мелькнула тень и он инстинктивно вскинул перед собой руки, держа перед собой клевец и принимая на выставленную поперек рукоять навалившегося на него монстра. Мэррсез принял удар, напрягая руки, и его сил едва хватило, чтобы удержать чудовище на расстоянии от своего лица. Мэррсез видел, как Безликий медленно наклоняется к нему, подавляя силы исфири. Его безгубый рот, полный редких, игольчатых черных зубов, раскрылся. Мэррсез видел лишь тьму в его глаз и зубов подрагивающей челюсти, и его страх рос пропорционально тому, как перед его лицом росла разевающаяся пасть. Нешуточный страх охватил его в этом мгновение; извернувшись, он поджал к груди колени, упершись подошвами сапог в грудь чудовищу. В течение нескольких ужасающих секунд борьбы ему удалось приподнять Безликого над собой; Мэррсез бросил руку за отворот сюртука, со звенящим лязгом выдергивая кинжал, и замахиваясь им.
Безликий откинулся назад и в сторону, и Мэррсез, вновь подхватывая клевец обеими руками, поспешил как можно скорее подняться на ноги. Рев, который издавал монстр, больше напоминал крик отчаяния – кинжал на четверть лезвия вошел в его левую глазницу. Монстр пошатывался, теряя с кровью и силы, и Мэррсез, решившись, вновь подскочил к нему, нанося еще один удар по уже раненой конечности Безликого.
Он тяжело обрушился на пол, опустив голову и упершись лапами в пол перед собой. Мэррсез, окинув слепым и беглым взглядом пространство вокруг, мог видеть темные пятна крови на всем полу. Быстро шагнув к поверженному противнику, он высоко поднял над головой клевец, обрушивая удар на его голову. Громко хрупнул пробиваемый череп, и монстр, с пробитым затылком и застрявшим в смертельной ране клевцом, осел на пол.
Мэррсез, запинаясь, отступил, широко раскрытыми глазами глядя на поверженную тварь. Открытым ртом он жадно хватал горячий воздух подземелья. Страх еще уверенно держал руку на бешено колотящемся сердце.
«Оно мертво?»
Опомнившись, он быстро глядел себя, постаравшись сосредоточится на собственных ощущуениях. Его сюртук и сорочка был располосованы на правом плече и на груди, но сам он не пострадал, хотя порядочно измазался в темной крови Безликого. Несколько серьезных ушибов он все же получил, но ничего не сломал и не повредил настолько, чтобы сейчас загибаться от боли.
Да, «оно» было мертво. И в подземелье, где еще кроме него, должна была быть женщина, знающая то, что здесь происходило в последние месяцы, теперь было слишком тихо.
 
Мэррсез Суббота, 12 Ноября 2011, 16:16 | Сообщение # 12





Сад на заднем дворе особняка Мартели.
Полчаса спустя.


Дом за спиной Мэррсеза был погружен в молчание, и над ним, на небольшой высоте, застыл тускло отблескивающий на последних лучах солнца «Серафим».
В саду правил холодный сумрак. Здесь и сейчас можно было поверить в то, что солнце уже село, хотя это было не так. Густая тень деревьев, растущих на этом участке, и тень большого леса, поглощала свет светила. Мэррсез, вдыхающий свежий, дурманящий после затхлых запахов подземной лаборатории воздух позднего вечера, вот-вот готового перейти в ночь, сидел на маленькой аккуратной лавке, наклонившись вперед и упершись локтями в колени. Запах травы и редких цветов сейчас казался ему настоящим чудом. Все закончилось, но он до сих пор ощущал легкую дрожь в ногах. Не каждый день ему приходилось сталкиваться с подобным.
Десантники расположились по всей территории сада, ожидая, когда на поверхность достанут тела Сайиди и убитого Мэррсезом Безликого. Один из потайных ходов, ведущих из подземелья, выходил прямо в самый центр этого сада. Сейчас некоторое количество солдат было занято тем, чтобы поднять немалую тушу Безликого при помощи импровизированных носилок. Все прекрасно понимали, что здесь они не будут задерживаться ни на минуту. Дом был пуст, и даже беглый осмотр подземной лаборатории говорил о том, что внутри нет ничего ценного. У Сайиди было полно свободного времени, чтобы организовать свое окончательный уход с этой сцены действий. Но кто мог знать, что он окажется именно таким? Мэррсез думал об этом, глядя на темно-зеленую траву перед собой; сейчас он представлял, как сегодня днем с Сайиди по кристаллу связался Ивте – тот самый пират, которого казнили для того, чтобы развязать язык остальным – и что после этого предприняла она. Она распорядилась о том, чтобы ее слуги собрали вещи и покинули особняк; сама же начала быстро собирать бумаги, кристаллы Связи, инструменты, прочие мелочи, чтобы отнести их вниз, в подземную лабораторию. Это было несложно представить, но Мэррсез сейчас задавался другим вопросом.
«В какой момент она увидела тот кинжал? В какой миг она поняла, что игра закончена, по-настоящему, не только для этого Ивте, кем бы он ей не приходился, но и для нее. Что ее исследования и вся ее работа, направленная лишь на то, чтобы найти способ вернуть здоровье своему мужу – теперь не что иное, как бессмысленная трата времени».
Игра была закончена, и теперь осталось лишь ее предательство, от которого нельзя было скрыться, нельзя уйти. Когда Элмри решил использовать ее в своих целях, он уже наверняка знал, что Мартели помешана и подавлена, окончательно, бесповоротно. Наверное, она умерла не полчаса назад, заколов себя кинжалом – ее смерть, как личности, произошла уже давно, в ту пору, когда она осознала, что ее дети мертвы, а муж – беспомощный калека. Но она по-прежнему оставалась ученым-биологом, и Элмри использовал это в своих целях. Каких? – этого было уже не узнать. Все секреты и все проекты, над которыми Сайиди работала под руководством бывшего королевского алхимика, теперь были так же мертвы, как и все члены семейства Мартели.
Мэррсез прищурился, поджимая губы. Он не знал, как ему ответить на вопрос, который он задавал сам себе: потратил ли он время впустую? Нет. Сегодня он сам, как и несчастная Сайиди, ухватился за призрачную соломинку надежды, что ученого еще можно будет найти, образумить... Да, он нашел ее. То, что ему рассказал Климнел о Сайиди, уже не могло не встревожить Мэррсеза. Элмри нашел легкую добычу, податливый материал, из которого за время их «сотрудничества» он тянул все полезное, что только мог.
И вновь, как глухая стена: единственная зацепка – это слуги Сайиди, которых можно было бы разыскать. Судя по всему, она надежно хранила секреты ужасающего преображения Рофинеса, но вполне возможно, что среди прислуги у нее были помощники, которые были посвящены в некоторые детали происходящего в особняке и подземной лаборатории. Было не исключено, что Сайиди работала здесь не одна; ей мог помогать кто-то еще, и этот самый кто-то вполне вероятно мог бы стать следующей целью поисков. Зацепки были, пусть теперь все придется начинать заново, когда надежда взять живым подельника Элмри бесповоротно ускользнула так быстро и неожиданно.
Мэррсез устало закрыл глаза. В темноте под веками он увидел медленно приближающуюся плоскую морду Безликого -
«Рофинеса Мартели, бывшего лейтенанта».
- и медленно открывающуюся пасть, полную черных, длинных игольчатых зубов. Он будет счастлив, если этот образ как можно скорее сотрется из памяти.
Мэррсез услышал приглушенные тяжелые шаги по траве, повернув голову на звук. К нему приближался Климнел, и Мэррсез видел, что за сегодняшний вечер врач Ордена пережил не меньше, чем первый принц. Каково это, узнать, что твоя ученица и друг уже давно работает на врага, а позже узнать, что она мертва? Мэррсез опустил взгляд обратно на траву, думая о том, что теперь, должно быть, врач будет винить первого принца в том, что случилось. Свидетелей разговора Мэррсеза и Сайиди, после которого ученый убила себя, не было, и теперь первый принц полагался лишь на веру Климнела в его слова о том, что произошло в зловещем подземелье особняка. Мог бы Мэррсез воспрепятствовать тому, что в итоге случилось? О да, еще как. Ударом клевца он мог бы с ходу раздробить ей руку, в которой она держала кинжал, лишив ее возможности пустить это оружие в ход, но вместе с этим ударом он убил бы надежду на благоприятный исход. Он заявился сюда не для того, чтобы силой выбивать искомое и получать необходимое; возможно, именно в этом он был неправ. Но Мэррсез до сих пор верил, что Сайиди можно было бы уговорить сдаться. Она была близка к этому, но появление Безликого сломало ее последнее сопротивление. Мэррсез живо вспомнил ее лицо, которое он видел в последний раз – бледная маска глубоко потаенного страха, со скользящими по щекам следами влаги, блестящими в свете топки.
Климнел остановился перед ним, глядя на первого принца сверху вниз:
- Как вы себя чувствуете, аэтас?
Мэррсез медленно поднял голову и взгляд на доктора, коротко покачав головой. Его изрядно помяли, и он чувствовал себя неважно, но он не знал, как об этом сказать Климнелу. Дело здесь было не в пустяковых ушибах; кажется, Сайиди успела перед смертью передать ему часть самой себя, ту самую, которая в конечном итоге и погубила ее. Мэррсез ощущал усталость и апатию. Пожалуй, это все, что он мог явственно чувствовать после пережитого столкновения с Безликим.
- Вам необходим хороший отдых.
Он сглотнул, вновь опуская голову:
- Их достали?..
- Да, - Климнел, сделав паузу, глубоко вздохнул. – Невероятно жаль, что все закончилось так… трагически.
- Что скажете о Безликом?
- Я бегло осмотрел его тело и обнаружил несколько хирургических швов. Я бы сказал, что под кожу Рофинеса было что-то вживлено, и…
Климнел умолк, и Мэррсез, подняв на него взгляд, сказал:
- Черные Камни, я полагаю?.. Больше не прикасайтесь к нему. У вас будет возможность изучить его в лаборатории… Хотя я и сомневаюсь в безопасности подобного хода.
Мэррсез помолчал и добавил:
- Возможно, это удастся проделать в Зардане.
- А если не удастся? - с каменным выражением на лице и каменным тоном спросил Климнел.
- Поищем специалистов в другом месте.
По саду прошелся прохладный ветерок, заставив тихо зашелестеть листьями кроны фруктовых деревьев. Они оба молчали, подавленные произошедшим здесь, думая над теми вопросами, которые не могли не волновать.
- Как нам поступить с телом Сайиди, аэтас? – мягко спросил Климнел, и за этим вопросом Мэррсез ощутил и все то, что сейчас испытывал этот исфири. В новых условиях этот вопрос беспокоил его куда больше, чем интерес к мертвому Безликому.
- Она будет погребена, думаю, недалеко от Зардана.
- То есть вы не хотите провести вскрытие?
Удивление Климнела было искренним, и Мэррсез устало взглянул на него:
- К чему это? Даже если она и Падемоний, сейчас это не даст нам ничего. Она мертва, и с нее хватит.
Климнел промолчал, и в этом молчании Мэррсез чувствовал согласие со своими словами. «С нее хватит» - действительно, емкое и понятное определение. Когда, как не сейчас говорить подобное.
Первый принц повернул голову в сторону фигуры «ржавого», вышедшего из тени:
- Ресселеры прибыли, сэр.
Мэррсез поднялся на ноги. Пришла пора направляться на юг от этого места, возвращаться домой, прочь от этого молчаливого и зловещего места, уже лишившегося своих тайн и последних обитателей. Уже давно не видимое за лесом солнце было готово нырнуть за линию горизонта для того, чтобы ночные тени взяли свое, и Мэррсез, шагая вслед за десантником к воздушным машинам, которые доставят их на борт «Серафима», думал лишь о том, что это место за долгое время наконец-то обретает истинный покой.
 
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:
Чат и обновленные темы

  • Цепляясь за струны (21 | Марк)
  • Абигайль Брукс (0 | Эбби)
  • Дурацкие принципы (4 | Марк)
  • Давно не виделись, засранец (43 | Марк)
  • Ингрид Дейвис (1 | Автор)
  • Хроники игры (2 | Автор)
  • Разговоры и краска (1 | Марк)
  • Бередя душу (3 | Марк)
  • Я назову тебя Моной (29 | Джейлан)
  • Осколки нашей жизни (5 | Марк)
  • Резхен Эрлезен-Лебхафт (1 | Автор)
  • Первая и последняя просьба (4 | Марк)
  • Эль Ррейз (18 | Автор)
  • Задохнись болью, Вьера (2 | Марк)
  • Ты любишь страдания, Инструктор? (5 | Марк)
  • Колдуны не только колдуют (18 | Марк)
  • Когда уходят рифмы (10 | Стенли)
  • Прочь, зелёный змий! (12 | Гражданин)
  • Художник удачи (33 | Джейлан)