Офис дворцовой стражи и темница

Пятница, 18 Февраля 2011, 22:38 | Сообщение # 1

Темницы при королевском дворце отличаются от всех прочих тем, что больше похожи на скрытые подземные ходы, по крайней мере на свою половину, однако об этом мало кто знает, потому как эти самые ходы уже давно не используются... Основной вход в придворцовое здание стражи, куда отводят всех тех, кого обрекли на заключение до дальнейшего расследования, находится в стене на западе от дворца. Вперед от стены выступает средних размеров строение, с косой крышей, массивная дверь между окнами которого ведет в некое подобие гостиной, совмещенной с кабинетом. Обстановка по-солдатски простая: слева массивный дубовый стол, зажатый по бокам стеллажами с ящичками на замке, в которых хранится документация по делам дворцовой стражи, в основном простые отчеты о проделанной работе, в дальнем левом углу стоит также книжный шкаф. У стены справа, в дальнем углу - узкий обеденный стол, пусть и достаточно приличный на вид, явно не из дешевых, у которого стоят четыре стула; поближе - диван у стены и кресло рядом, но стоящее спиной ко входу, справа от которого тумба с кристаллической лампой красноватого цвета; на полу круглый бордовый ковер, на потолке - кристаллическая люстра. В общем-то, если опустить наличие мелких предметов, завершающих картину, вроде горшка с каким-то пальмовым растением с Дильестры в углу и нескольких простеньких картин, а также документов в рамке на стене, ничем это помещение более похвастаться не может. Собственно, начальником дворцовой стражи является статный 39-летний блеймриец с ежиком светлых волос по имени Нилз Вирбинт, статный крепкий мужчина, суровый, строгий, настоящий солдат, ответственно относящийся к делу не хуже более старших коллег.

Дверь ближе к дальнему левому углу ведет в достаточно широкий каменный коридор, уходящий в обе стороны, непосредственно коридор самой стены, окружающей дворец. Проход в темницу находится через двадцать метров направо по коридору и представлен в виде двери в небольшое помещение с длинной лестницей, уходящей вниз, шириной не более полутора метров. Внизу есть дверь направо, которая выводит в еще один коридор, уходящий в две стороны. Если свернуть налево, то в конце коридора, через метров десять, можно будет увидеть арку, выводящую в помещение стражи, смотрителей темницы. Помещение больше напоминает подсобку, потому как по центру стоит стол для обеда, со скамьями по бокам, вдоль стен же стоят простые кровати, по две с каждой стороны, в дальних углах можно увидеть деревянные шкафы, в которых находится посуда и еда. Если свернуть по коридору направо, то можно будет через метров пятнадцать выйти в более широкое помещение с винтовой лестницей по центру, что ведет вниз, в небольшой холл с дозорным, коорый обычно сидит на стуле за небольшим столом, где в обратном направлении верхнему коридору, идет коридор пошире, с камерами по бокам. Непосредственно, сама темница, где с каждой стороны имеется по пять камер. В самом конце коридора еще один небольшой холл с таким же дозорным и дверью в соседний коридор с камерами, коих тоже по пять с каждой стороны и в самом конце коридора - холл с дозорным, а также еще одной винтовой лестницей, которая почти в два раза выше предыдущей, потому как ведет на верхний уровень, в холл с коридором, в конце которого - выход уже непосредственно на улицу, на территорию дворца.

Энсис

Вторник, 31 Мая 2011, 17:21 | Сообщение # 36

Четвертая камера слева от поста охраны.

Нахождение в темнице протекало медленно и крайне тоскливо, даже несмотря на то, что Рейн размышлял на темы далеко не самые скучные, а скорее даже напряженные и даже можно сказать, что волнующие. В голове уже сложился небольшой план дел, осуществить которые не могло помешать даже его заточение, и которые отложить тоже было никак нельзя. Благодаря им и их наличию в целом, мироощущение принца не было подернуто пленкой депрессии или расстройства на тему того, что он находился в темнице. Может быть странно, но печалить этот факт его совершенно не печалил. Он лишь досадовал на тему того, что те планы, которые требуют его непосредственного участия, а значит и возможности выхода из темницы, он провернуть не сможет. В остальном же голова его была чиста на подобные невеселые мотивы, мысли же принадлежали совершенно иным вещам, которые если какие чувства и вызывали, то скорее несколько агрессивные, нежели пассивные или депрессивные.
Когда же размышлять на одни и те же темы надоело, Рейн просто сел на кровать, прислонившись спиной к каменной стене и поставив локоть на согнутое левое колено, оперся на пальцы рук головой. В таком положении и с закрытыми глазами, Рейн просидел какое-то время, вслушиваясь в тишину каменных коридоров и лишь периодически долетающих до него звуков из другой части темницы, охарактеризовать которые было достаточно сложно. Словно где-то вдалеке постоянно открывали и закрывали двери, за которыми стоял легкий гул. Где-то в конце коридора, где находился сам принц, посвистывал легкий сквознячок, видимо от щели под тяжелой дверью. Тишина умиротворяла, настраивала на спокойный лад, но при этом способствовала появлению в голове крайне интересных мыслей, от которых становилось как спокойнее и увереннее, так и наоборот. Внутри от различных размышлений что-то словно крепло, затвердевало, а затем обжигало и холодило одновременно. Стук сердца ощущался так, словно оно было не в груди, а лежало на ней, казалось, его было даже слышно, и его стук эхом отдавался от стен камеры.
Келлум даже не заметил, как погрузился в легкую дрему, не изменив положения, все еще придерживая голову большим, указательным и средним пальцами. На лице его все это было умиротворенное выражение, которое при более долгом рассмотрении можно было принять за выражение лица человека, который не столько спокоен, сколько совершенно не взволнован, уверен и находится в каком-то ожидании. Пожалуй, именно так и было.
Из дремы принца вывел звук чуть позади – вновь открывалась дверь в коридор, а уж кто решил посетить принца, одиноко сидящего в камере среди таких же, но пустынных, можно было лишь догадываться. По шагам, тем не менее, можно было с уверенностью сказать, что охрана темницы явно сопровождала не девушку или женщину. Шаги пусть и не были тяжелыми, но и женского ритма в шаге не было. В груди зашевелилось что-то, сродни легкому волнению, а скорее нетерпению посмотреть на пришедшего, узнать кто он.
Принц спокойным взглядом, пусть и чуть хмуря брови, выжидающе смотрел сквозь прутья на каменные стены коридора темницы. И когда с его титулом, произнесенным в первые же секунды, за решеткой показалось лицо Эстля Дагарта, который выглядел заметно взрослее в полумраке коридора, Рейн невольно дернул левой бровью, после чего нахмурил брови чуть больше, чем прежде.
- Белый принц в темнице таится… - к внезапности самого Келлума, колдун начал читать стих, явно составленный им же, либо чуть ранее, либо же прямо сейчас. Это действие как-то странно повлияло на принца – с одной стороны в груди его вспыхнуло что-то вроде возмущения, потому как действия Эстля больше походили если не на провокацию, то на какое-то скрытое глумление над положением в котором он оказался. Был бы Эстль одним из тех, кто этому поспособствовал, это стихотворение бы вполне могло стать знаком для принца, оповещающем о том, что да, Эстль является одним из недругов. Как порой бывает, когда враги хотят сказать друг другу что-то, но делают это скрытно, чтобы другие, находящиеся рядом (а на данный момент это был солдат, стоящий неподалеку) ничего лишнего не поняли.
Да, первым ощущением Рейна было именно то, что Эстль словно специально говорит вещи, которые бы лучше было в такой момент не говорить, либо же преподнести их иначе, потому как подобный ход был бы крайне нетактичен. В какой-то степени он даже унижал. И под конец стихотворения Рейн пытался понять, чем движим Эстль, почему он порой какие-то вещи делает именно так, как он их делает? Одно дело, когда вещам можно найти объяснение, другое – когда вещи эти, пожалуй, понимает только сам Дагарт-младший и больше никто. Как человек, не верящий в глупость Эстля, Рейн предполагал, что какой-то смысл в его действиях все же есть, но либо он был слишком мудреным и недостижимым для умов, которые не знаю конечной цели, либо какой-то слишком опережающий события, который понять раньше положенного времени будет нельзя. Принц думал так потому, что отчасти видел схожесть в этом со своими действиями. Разве что они не были столь вопиющи нетактичными, порой оскорбительными и буквально пышущими нелогичностью с первого взгляда. Иногда принцу даже казалось, что логики в действиях изначально и не было, а сам Дагарт-младший делал их только по тому, что интуиция подсказывала ему, что нужно их совершить, будучи сам не понимая, зачем ему это. А объяснения придумывал уже позже, на ходу или же когда встречал со стороны упреки в свершении этих действий.
- Ты решил забросить магическую науку и стать, поэтом, Эстль? – подняв голову с пальцев и расслабив кисть, Рейн чуть сощурил глаза, глядя на профиль Эстля, прислонившегося к стене рядом с камерой.
Ответить колдун не успел потому, что в коридоре вновь послышался двук открываемой двери, и в коридоре стало даже немножко шумно от парного звука шагов, причем одни явно принадлежали девушке, судя по ритмичному шагу и звонкому стуку каблучков по каменному полу. Второй шаг был довольно знаком, в особенности по вчерашнему вечеру – Маркуса принц распознал сразу. И посему встретил его не с тем легким удивлением, промелькнувшим в глазах, которое присутствовало, когда из-за поворота появился Эстль, а с каким-то спокойным ожиданием.
Закралось странное чувство того, что их приход в одно и то же время явно был не случайным, вероятно, они и вовсе пришли вместе, разве что Эстль как всегда любящий забегать вперед, немного поспешил и пришел пораньше. Появилось нехорошее предчувствие. Уверенность в том, что приход их был связан с чем-то не самым хорошим практически полностью завладела ощущениями данной ситуации.
– Приветствую, Келлум, – как всегда нейтральным тоном, как если бы стенку научили говорить и она это промолвила, произнес кузен, заставив принца подумать о том, что Маркус скорее больше походил внешне на мало эмоционального миньона, нежели на человека, и добавил: – Доброго утра не желаю, вряд ли оно такое уж доброе в этих катакомбах… Мы к тебе по делу, так что не обессудь, если потревожили…
На этот раз ответить не успел сам Келлум. Примерно в тот же миг в проеме показалась и третья фигура – действительно женская, более того, не чья-то, а принцессы Вилии. Кузины, которую Рейн совершенно не ожидал увидеть здесь и сейчас. Глаза его чуть раскрылись, в них промелькнуло что-то вроде волнения, затем серьезности, а после легкого то ли подозрения, то ли желания что-то сказать, а может и спросить. Но калейдоскоп ощущений быстро изменился на прежнее, сосредоточенное и серьезное выражение лица.
- Вил, думаю, вам найдётся о чём поговорить. С твоего позволения, я подожду вон там, - закончив, Маркус сделал пару шагов и прислонился к стене с другой части коридора, заставив Келлума мысленно хмыкнуть. Обычно когда человек говорит «я подожду вон там» - он отходит куда-то подальше, не мешая беседе и заодно не грея уши, Маркус же явно не был намерен пропускать ни слова из их беседы, намереваясь узнать обо всем том, что его наверняка сейчас интересовало. Ведь иначе бы он пришел бы сюда только с сестрой, без Эстля – в ином бы случае он скорее всего просто был бы сопровождающим сестры. Но вот наличие Дагарта явно говорило о том, что разговор с Вилией будет не самым приятным, что, вполне вероятно, касалось ее полета в Гильдию Магов. Или тому, о чем она там узнала – видимо, о чем-то действительно любопытном, раз даже Эстль решил поприсутствовать на обсуждении.
Скользнув взглядом по принцессе, внимательно, но быстро оглядев ее с ног до головы, отметив, что с ней на вид всё было в порядке, по крайней мере в физическом плане, Рейн расслабленно приподнял брови и чуть выдохнул.
- Рад твоему возвращению, - казалось, в его голосе даже можно было расслышать это легкое облегчение.
- Доброе утро, Ваше Высочество, - на этой фразе принц внимательно посмотрел Вилии в лицо, в особенности обратил внимание на ее глаза, - мне прискорбно видеть вас здесь.
В них он заметил легкое сожаление, неверие в происходящее и достаточную искренность, чтобы отводя свой взгляд, к мыслям Келлума не добавились иные, над которыми он бы меньше всего хотел думать. В ответ же на ее последнюю фразу принц улыбнулся кончиками губ и чуть прикрыл глаза, как бы сказав о том, что и ему тоже это удовольствия не доставляет, но сделать с этим пока что ничего нельзя.
- Я лишь утром смогла вернуться во Дворец, после выполнения вашего задания. Ничего особенного во время моего визита не происходило. Все шло, как обычно, но… - после небольшой запинки кузина коротко поведала о том, что произошло в Гильдии. Рассказ Рейн слушал молча, серьезно глядя на принцессу, краем глаза видя серьезное выражение на лицах как Маркуса, так и Эстля. И серьезность каждого объяснить было крайне просто – если опустить обычную реакцию на данную, крайне любопытную ситуацию и само событие, каждый из них был здесь для того, чтобы не только выяснить общие моменты, сколько получить ответы на свои вопросы. На счет Эстля Рейн не стал бы загадывать наверняка на все сто процентов, но в большей степени его, вероятно, волновал отец и его нахождение в Гильдии во время подобного, крайне агрессивного события. С Маркусом все было несколько проще – не нужно было быть гением или Соуром, чтобы догадаться, что узнав о злоключениях сестры, кузен поминал Келлума явно не самыми добрыми словами. Будь это в характере Маркуса, он бы наверняка прибежал в первые же пять минут после рассказа сестры и схватившись за прутья камеры кричал на тему того, какой же кронприц редкостный ублюдок, кретин и тупица – отправил его сестру на погибель, зная, что это ею быть вполне может. Но, в виду того, что в характер Маркуса подобные активные действия не очень вписывались, он наверняка всё это не раз прокрутил в границах своего сознания, особенно если учесть, что кузен был сделать ради своей сестры.
Когда Вилия завершила свой небольшой рассказ, Рейн на мгновение опустил взгляд, задумавшись, а на деле переварив всю полученную информацию, после чего поднялся на ноги, поправил воротник и положив ладони на пояс, зацепившись за него большими пальцами, быстро оглядел присутствующих, и остановил взгляд на принцессе.
- Эрумпре Де Тессера – всегда находится в нужное время и в нужном месте, да? - он сделал небольшую паузу, как будто сделал какой-то вывод для себя, после чего добавил: - Я рад, что с тобой все в порядке.
Неожиданно его серьезный взгляд скользнул по Эстлю, но задержался на нем недолго, после чего обратился на мгновение к Маркусу (при этом подумалось, что тот наверняка можетподумать что-то на тему сухости Рейна, который только и смог что сказать "я рад, что с тобой все в порядке"), и в итоге вернулся к Вилии.
- Но на самом деле, было бы неплохо, если бы твой рассказ был более содержательным, если вы пришли сюда не просто для того, чтобы поставить меня в известность…
«…а получить ответы на свои вопросы».
- Ведь было что-то еще, помимо это происшествия? - вопросительно изогнув бровь, как будто почти утвердительно произнес принц, надеясь, что Вилия догадается о том, что сейчас он говорил непосредственно о том, для чего отправил ее в Гильдию. Мысленно он так же надеялся, что осознание этого поможет ей проложить и связь между этими двумя вещами, хотя особо сильно он все-таки не надеялся. После произошедшего у Вилии в голове наверняка было много ненужных мыслей, а также переполняющих эмоций и чувств, которые наверняка мешают быть более внимательной - по сути раньше мешающим фактором была ее вспыльчивость и поспешность в выводах, которой грешил и Маркус.

Эстль

Среда, 01 Июня 2011, 00:46 | Сообщение # 37

Перед четвертой камерой

– Ведь было что-то еще, помимо это происшествия?
– А должно было случиться что-то еще, Ваше Высочество? – сразу же подал невинный голос юноша, проигнорировав первый вопрос принца, который, собственно, был скорее риторическим.
Эстль по-прежнему стоял практически спиной к Рейну и в полной мере наблюдать за реакцией принца он не мог. Впрочем, очень сомнительно, что, внимательный к таким важным мелочам как лицевая мимика, «почти что монарх», допустил бы ошибку.
– Я ни за что не поверю в то, что отправлять именно Вилию с заданием: просто проведать, – Эстль сделал ударение на слово «проведать», – было нужным – будто у вас, принц, настоящих шпионов мало.
Дагарт довольно таки различимо фыркнул.
– И, тем не менее, принцесса лично отправилась прямо в гнездо с пробуждающимися осами. Ведь вам и без того прекрасно известно, что в Магическом Сообществе произошел раскол и назревает буря. Для чего вам нужна была Вилия? Спровоцировать их? Заставить сделать первый ход? Использовали девушку как приманку…ц-ц!
Закончив предложение, Эстль клацнул зубами – явный признак того, что виконт чем-то недоволен.
– В какую игру вы играете, Ваше Высочество? – не делая паузы, кисло улыбнувшись, добавил он. – Не оспариваете обвинений, соглашаетесь на собственное заключение. Слабо верится в то, что кронпринц… да любой человек по доброй воле заточит себя в подземелье, если у него нет чего-то на уме, некого мотива и плана.

Исправил(а) Эстль - Среда, 01 Июня 2011, 18:30

Энсис

Среда, 01 Июня 2011, 04:45 | Сообщение # 38

Четвертая камера слева от поста охраны.

Рейн сощурил глаза и хмуро посмотрел на Эстля, который как всегда встрял в месте, где его молчание было бы лучшим вариантом. Келлум про себя отметил, что это его действие сбивает весь разговор с Вилией, она ненароком может отвлечься или забыть что-то, сбиться с мысли, а ему это сейчас было откровенно не наруку.
«Что-то ты в последнее время себе много позволяешь, Эстль», - Рейн прикинул, что колдуну повезло, что он стоял практически спиной к нему (что вообще-то несколько не уважительно, если задуматься, хотя именно до этого принцу сейчас дела не было) и не видел каким взглядом на него смотрел принц.
– И, тем не менее, принцесса лично отправилась прямо в гнездо с пробуждающимися осами. Ведь вам и без того прекрасно известно, что в Магическом Сообществе произошел раскол и назревает буря…
Лицо Келлума чуть разгладилось, он даже приподнял подбородок. Похоже, Эстль сейчас сам не понял, что ляпнул, а может как раз и понял, но тогда было бы крайне интересно узнать, какую на самом деле цель он преследовал, говоря подобные вещи. О магическом расколе не знал никто кроме занимающегося этим Дагвура Дагарта и еще пары-тройки людей, при этом до конца никто не был уверен, что раскол может быть уже на столь продвинутой стадии, что можно было бы ожидать смерть короля, если это вообще все каким-то образом имеет отношение именно к Магическому Сообществу, а не к кому-то другому, который просто им прикрывается из-за банального удобства. При этом Келлум достаточно хорошо знал Дагарта-старшего, чтобы быть уверенным в том, что он не рассказывал сыну о том, что получил подобное задание от короля. Хотя нет, может быть, он и сказал сыну о том, что ему поручили выяснить побольше о странных магах, но он определенно точно не высказывал размышления о том, что они могут иметь отношение к Магическому Сообществу. Вот так без доказательств кого-то в чем-то обвинить, тем более членов Магического Совета? Дагарт, конечно, был с чудинкой, но не настолько. Про Магическое же Сообщество Рейн начал уже действительно серьезно думать, когда получил весть о смерти отца, но даже сейчас ничего нельзя было утверждать наверняка. Вероятно, к смерти короля из магов кто-то и причастен, особенно если учесть, что на жизнь Вилии покушение совершил колдун, что уже о многом говорит, однако даже всё это – не доказательство того, что к нынешним проблемам причастно Сообщество.
А тут внезапно Эстль, говорящий о том, что в Магическом Сообществе раскол, словно это произошло уже как несколько лет назад – так спокойно об этом говорить, словно об этом уже все знают… И было крайне интересно, откуда об этом знал Эстль. Если, конечно под «расколом» он не имел в виду просто банальное различие в отношении к объединению стран. Так можно было бы расценить его слова, если бы он не добавил к ним следующее:
- Для чего вам нужна была Вилия? Спровоцировать их? Заставить сделать первый ход? Использовали девушку как приманку…ц-ц!
«Как будто он знает, что в Сообществе есть кто-то, кто может быть способен убить короля или членов королевской семьи, может быть причастен к этому, мог это спланировать. Как будто уже знает, от кого исходит угроза», - Рейн чуть сомкнул губы, сглотнув и быстро стрельнув взглядом в Вилию, а затем и Маркуса. Его это должно было заинтересовать не меньше, как человека, чей отец был уличен в общении с потенциальными предателями короны и убийцами короля.
– В какую игру вы играете, Ваше Высочество? Не оспариваете обвинений, соглашаетесь на собственное заключение. Слабо верится в то, что кронпринц… да любой человек по доброй воле заточит себя в подземелье, если у него нет чего-то на уме, некого мотива и плана.
Келлум посмотрел на стоящего чуть в стороне стража, чуть кивнул в сторону, явно намекнув на то, что лучше бы ему уйти куда, в ответ же получил неуверенный взгляд, скользнувший по всем присутствующим. И все же, после небольшой заминки, мужчина удалился, чуть прикрыв за собой дверь в коридор. Рейн вновь посмотрел на Дагарта-младшего, негромко спросив:
- Тебе не приходило в голову, Эстль, что лишнее сопротивление обычно говорит не в пользу обвиняемого и причисляется к вещам, которые могут сыграть весомую роль при вынесении вердикта о его судьбе? – в голосе был слышен холод и даже легкая язвительность. Он подошел к решетке и сжал прутья немного выше головы, которую чуть склонил вбок и вперед, глядя Эстлю в лицо.
- Но сейчас меня больше волнует не собственное положение, а то, с какой уверенностью ты говоришь о расколе в Магическом Сообществе, о котором ныне ходят только слухи, без единого доказательства, которые самое большое можно назвать не более чем разным отношением к объединению стран, и уж никак не распадом внутри общества магов, бурей и прочим подобным. Но ты утверждаешь обратное, и это крайне любопытно. Я отправил Вилию... в осиное гнездо? Чтобы спровоцировать их? Кого их, Эстль?
Он сузил глаза, заставив себя повременить с продолжением и посмотреть, что в очередной раз выдаст Дагарт-младший. Раньше он казался ему несколько иным, но вот за последние сутки отношение к Эстлю у Рейна были сильно пересмотрены, начиная с его отвратительного поведения на Совете, где он не раз и не два оскорбил не только покойного короля своими словами, Совет своим поведением, и принца – всем сразу, не говоря уже о королевской семье. Видит Единый, когда Келлум со всем этим разберется, он как следует переговорит с Эстлем. Конечно, если к тому времени он не будет казнен как один из предателей короны. Подобное подозрение, конечно, было по ощущениям весьма натянутым и Келлум в него не очень верил, но вот подозрительная осведомленность колдуна заставляла задуматься. И ведь интересно – Эстль прибыл во дворец вчера, Вилия же, сказавшая о покушении на нее со стороны колдуна – сегодня. Когда Дагарт перестанет перебивать вышестоящих, и в частности Вилию, которой даст все рассказать (они же не думают, что на ее рассказ из пары предложений он должен отреагировать как подобает; должен сам обо всем догадаться и все предугадать, как оно было, включая детали, которые могут быть какими угодно?), он обязательно сопоставит даты и время. Но это будет немного позже.

Вилия

Четверг, 02 Июня 2011, 01:11 | Сообщение # 39

Перед четвертой камерой.

Рейн выглядел спокойным, сдержанным и немного настороженным. Как не старалась, Вилия так и не поняла до конца реакцию кронпринца на ее короткий рассказ. О, она отлично понимала, что Рейн не будет просить прошения, потому что с точки зрения самой второй принцессы это было делать не за что. Но ей показалось, что принцу не было приятно узнать о том, что на нее совершили покушения. А вот оброненная, как бы невзначай фраза заставила Вилию немного нахмурится:
- Эрумпре Де Тессера – всегда находится в нужное время и в нужном месте, да? Я рад, что с тобой все в порядке.
"Зачем он так об Эрумпре? Хотя я сама виновата, изложила всю историю слишком коротко. Надо было бы все начать сначала и по порядку". Следующая фраза, произнесенная Рейном полностью подтвердила измышления самой принцессы:
- Но на самом деле, было бы неплохо, если бы твой рассказ был более содержательным, если вы пришли сюда не просто для того, чтобы поставить меня в известность… Ведь было что-то еще, помимо это происшествия?
Вилии было немного неудобно, что при ее разговоре присутствует сын Дагарта. Не говорить же Рейну, что ей показался разговор с Дагвуртом слишком странным. Он ускользал от прямых ответов на достаточно невинные вопросы. Демонстрируя свою лояльность, все же явно что-то скрывал. Но как это расскажешь, когда рядом стоит Эстль?
Небольшое смятение Вилии было прервано выступлением молодого мага. На глазах Вилии разыгрывалась сцена. Отвратительная сцена, слишком запальчив был Эстль и достаточно суровая реакция Рейна. Ей захотелось отвесить подзатыльник одному из своих спутников. Все-таки вот так себя вести не стоило. Вилия бросила короткий взгляд в сторону хмурого брата, потом на Рейна, на Эстля. "Мальчишки, какие же они мальчишки! Не могут говорить нормально, они даже забыли об мне, что все слышу и мне может быть неприятно, когда обо мне, о второй принцессе Блеймру, говорят в третьем лице. О, разорвите их демоны, да что это здесь происходит? Сколько можно?"
Но разговор неожиданно сменил свое русло. Рейн перешел в наступление, стал давить на младшего Дагарта. Женское сердце порой бывает непредсказуемо. Вот она злится на Эстля и уже видя, как кронпринц зацепившись за ряд его фраз, брошенных молодым магом, начал на него давить, чуть ли не обвиняя в том, что он знает тех, кто совершил покушение на нее и убил самого короля. Вилия ничего не придумала лучше, как вмешалась. глупо и слишком эмоционально, но ничего другого она придумать не могла:
- Довольно, не хватает нам... - Здесь Вилия немного запнулась, осознав, на кого сейчас повысила голос, но природное упрямство и характер не позволил ей стушеваться, - устроить склоку здесь.
Иногда она умела быть очень прямолинейной, ставя в неудобное положение не только других, но и себя.
- Ваше Высочество, - принцесса обратилась к Рейну несколько более поспешно, чем следовало бы и попыталась сменить тему, - в моей поездке, если не считать покушения, ничего странного и непонятного не было. По крайней мере я не заметила.
Этого ей говорить не хотелось, но раз уж быть искренним, а сейчас, в этот момент она решила, что врать не будет, то придется говорить о всех своих ощущениях.
- Разве что разговор, - она чуть виновато посмотрела на Эстля, - беседа ради которой я туда отправилась вышла... странной. На многие вопросы я получала слишком обтекаемые ответы.
Она так и не решилась сказать напрямую, что говорит о Дагвурте Дагарте, но не догадаться кого она имеет ввиду мог только глухой и слепой.

Исправил(а) Вилия - Четверг, 02 Июня 2011, 19:48

Эстль

Пятница, 03 Июня 2011, 18:58 | Сообщение # 40

Перед четвертой камерой.

– Знаете, как меня называют мои ученики, принц? – судя по всему, отвечать вопросом на вопрос стало едва ли не визитной карточкой молодого колдуна. Впрочем, юноша не стал томить своих знакомых томительным ожиданием.– Мастер Дагарт! Хмф! Совсем как отца.
Эстль по-прежнему не показывал своего Рейну своего лиц полностью, прислонившись спиной к холодному камню стены, сложив свои руки на груди, а взгляд устремив куда-то в потолок, будто бы сквозь эти глубокие подземные ходы, подальше от мрака и голубоватого искусственного света кристаллов, одновременно с этим боковым зрением, а может быть – просто на грани инстинктов, ощущая, как кронпринц Рейнион подошел вплотную к металлическим прутьям. Он ходил по тонкому льду. Не впервые, впрочем, однако редко когда ситуация была столь неоднозначной.
Дагвур Дагарт… Каково же было первоначальное задание Главного колдуна королевства, отправившего своего отпрыска во дворец? Эстлю никогда не нравилось выполнять поручения отца, какими бы они не являлись, что бы в себе не таили. Постоянно скрываться в тени всемогущего родителя, вызывая слезы умиления у стариков и молчаливое одобрение, когда звучала его фамилия… Фамилия! Но не имя. Терпение приходит лишь с годами. Впрочем, обладать терпением не значит обладать смирением. Вот Эстль и не мирился так просто.
«Охранять принца» – сказал Дагвур. Что ж, теперь принц действительно под надежной охраной – куда же лучше.
– Видеть, как ученики превосходят тебя – самое заветное желание всех учителей. Взлеты, падения, ошибки – все это часть процесса. Однако все же больно видеть, как твое протеже оступается и выбирает неверный путь. Может быть, поэтому я и остаюсь лишь приходящим профессором. – Эстль обреченно развел руками и покачал головой. – Знаете, когда живешь и работаешь с молодняком, невозможно стать слепым к слухам – ох уж эти студенты, чего только не выдумают.
Сейчас Дагарт-младший с успехом изображал умудренного опытом старца, а не мальчишку (коим, собственно и являлся), который сам только покинул гнездо магической школы.
– Кружок по интересам, фантазия, ставшая отчего-то популярной – подросткам ведь свойственно бунтовать, – колдун пожал плечами, – ни я, никто иной не придавал этому особого значения. А стоило бы. Впрочем, все сводится к одному – кому-то в голову пришла отличная идея сделать из кузницы магов – кузницу диссидентов. Что может быть лучше юнцов: молодых, с пылающими сердцами и блестящими глазами, наделенных талантами и умениями, но – имеющих одну идею, за которой они последуют?
Эстль потер глаза – свет от кристаллов давил на зрение.
– Для каких целей и кому же нужны неокрепшие умы подопечных Серебряного Сада? Магическому Сообществу ли? Пфф… Дагвуру Дагарту? Ха! – Эстль презрительно прыснул. – Или тому, кто хочет заставить других думать подобным образом?
Отойдя от стенки и отряхнув наряд, к которому могу пристать пыль, виконт продолжил:
– Впрочем, это действительно всего-лишь слухи, – совершенно иным, быстрым и едва ли не веселым тоном затараторил он, смущенно почесав затылок, – можно ли верить слухам? Но если есть слухи, то есть и причина им, – интонация Эстля менялась моментально, словно несколько разных людей, говорящих его голосом, перебивали друг-друга. – И тут на сцене оказываетесь вы, Ваше Высочество, и принцесса Вилия, подвергшаяся нападению во время поездки, осуществляемой по вашей инициативе. О чем еще я могу думать иначе, как не о провокации?
Дагарт подошел вплотную к решетке, заглядывая принцу прямо в глаза. Рейн был выше его ростом, так что взгляд был скорее снизу-вверх.

Исправил(а) Эстль - Суббота, 04 Июня 2011, 00:42

Энсис

Суббота, 04 Июня 2011, 01:04 | Сообщение # 41

Четвертая камера слева от поста охраны.

«Ученики называют его магистром, - хмыкнул про себя принц. – Это ученики, было бы другое дело, если бы он хвастался тем, что его так называют профессора, работающие с его отцом. Тогда было бы чем гордиться, а не восхищенными детскими взглядами. Я ведь не вещаю направо и налево о том, как мне на мероприятиях строят глазки юные маркизы, как и о том, какие про меня ходят в их рядах слухи, которые они так старательно доводят и до моих ушей, ведомые своими «особыми» планами…»
Порой Рейна раздражало, что когда неплохо бы быть более серьезным, Эстль превращался, словно ради того, чтобы насолить, в малолетнего ребенка. Он начинал делать вещи, за которые могут простить как раз дитя, но никак не молодого мужчину, тем более с такой громкой фамилией и достаточно высоким положением в обществе. Но отчего-то сам Дагарт-младший никогда об этом не думал, а если и думал, то похоже это его вообще крайне мало волновало, а может он и вовсе расценивал свое поведение как жертву во благо всего человечества страны и так далее. Полагался на свое обаяние, на то, что его знают, на то, что ему могут что-то простить… но только из-за того, что он был сыном главного колдуна всей страны, при этом достаточно умелого колдуна в свою же очередь. Но не будь у него столь звучной и громкой фамилии – стали бы ему, даже такому гениальному, спускать всё то, что он позволял себе? Келлум в этом сомневался и сомнение это граничило с уверенностью в том, что выходки Эстля в таком случае кончились бы для него не самым лучшим образом, еще не успев по-настоящему начаться.
- Для каких целей и кому же нужны неокрепшие умы подопечных Серебряного Сада? Магическому Сообществу ли? Пфф… Дагвуру Дагарту? Ха! – тем временем вещал Эстль. – Или тому, кто хочет заставить других думать подобным образом?
В который раз молодой колдун начал разливаться водой в своих речах, обхаживая тему для разговора словно кот, ходящий вокруг тарелки со сметаной и думающий, с какой стороны к ней будет лучше подойти. Виляющий хвостом, урчащий, но при этом держащий наготове и когти и зубы, на случай непредвиденных обстоятельств в виде какого-нибудь ненужного препятствия. Но порой Келлуму в Эстле виделся не обычный кот, а весьма хорошо нализавшийся валерьяны, которого шатает из стороны в сторону и который мяукает так, что слышат обитатели из двух соседних домов. Так было и в этот раз, как и несколько минут назад, однако в этот раз его речь отличалась лишь одним моментом – он успел не только подтвердить своими словами, что что-то знает о юных магах, которых изучал его отец, как возможных мятежников, но и выдать некоторое противоречие своим немного ранним словам. И подобное, с учетом того, что он буквально вот-вот подтвердил противоположное, было совершенно алогичным, совершенно не имело смысла и как будто говорило о том, что Эстль и сам не знает, что ему хотелось бы сказать, а что скрыть. А еще Рейн не совсем понимал, чего он хочет от него самого: если он не доверял Келлуму, зачем говорил все то, что сказал, а если доверял и верил в невиновность – то почему ходит вокруг да около, почему ведет себя как глупый школьник, который боится сказать родителям о разбитой кружке?
«Откуда он знает о том, что среди этих новоявленных Фениксов – юные студенты Серебряного Сада? Обманутые, а кто-то может и нет, маги, которые даже не поняли, во что ввязались. За их спинами скрываются настоящие «фениксы»… и при этом Эстль так уверенно об этом говорит? Словно уже всё прекрасно знает… как будто Дагвур везде таскал его с собой. Мог ли? Нет, не мог, не посмел бы. Но Эстль все равно что-то знает. Другой вопрос – почему он не говорит об этом прямо, коли завел разговор? И откуда такая уверенность, что эти Фениксы (если он сейчас действительно говорит о них... а если не о них, то о ком?..) не связаны с Магическим Сообществом, которое он только недавно упоминал как среду, в которой назревает буря. Улей с осами, в который я так неосторожно и необдуманно отправил Вилию…»
- И тут на сцене оказываетесь вы, Ваше Высочество – принц, добровольно заточивший себя…
«Не видишь разницы между добровольным заточением и отсутствием сопротивления при насильным и вынужденным заточении, Эстль?»
- …но которому по-прежнему небезразлична его судьба.
«А должна была быть безразлична?..» - промелькнуло на заднем фоне.
Речи колдуна казались принцу какими-то мутными, совершенно не подходящими подобной ситуации. Хотя бы потому, что сейчас нужно было четко обозначать приоритеты и делать какие-то выводы, принимать решения. Тому же Рейну сейчас меньше всего хотелось обнаружить в лице давнего знакомого предателя, того, кто подставил его, кто является частью всего этого заговора… и почему именно в этот период Эстлю пришло в голову вести себя как последнему кретину? Не понимающему, что иногда нужно отходить от своего привычного образа и хотя бы изредка становиться тем гениальными умным колдуном, которым он являлся.
- …Кончина короля, покушение на Вилию - это лишь декорации для большого спектакля. Не удивлюсь, если и данная ситуация, часть чьего-то сценария.
«Как же я сам не догадался…» - принц не любил, когда люди ходили вокруг да около подобными способами, его это постепенно начинало отталкивать и даже раздражать, как и в этот раз. По мнению принца, то, что это все чья-то игра, превратившаяся в жестокую и отбирающую чужие жизни, можно было догадаться еще как только известили о смерти короля. Порой молодой колдун говорил слишком понятные и даже банальные вещи, о которых можно было и не говорить. А колдун, не перестающий играть в какие-то непонятные игры, которым сейчас было не время и не место, уже вызывал достаточную степень не столько раздражения, сколько разочарования. За последние сутки Келлум вообще увидел Эстля с совершенно иной стороны и она ему не понравилась - говоря откровенно, он считал колдуна несколько более тактичным, сдержанным и умным. Какие бы высшие цели он там не преследовал, вряд ли они убедят принца в том, что его свершенных действий для их достижения нельзя было избежать. Взять хотя бы ту провокацию в тронном зале - кому она предназначалась, дала ли она вообще Эстлю что-то, кроме вполне ожидаемой реакции на подобное поведение?..
- Все ждут лишь вашей реакции, вашей игры, - Эстль вдруг подошел к решетке, принц смотрел ему в глаза сверху вниз, чуть хмурясь и сощурив правый глаз чуть сильнее левого. – Так как долго вы планируете тут сидеть?
Келлум нахмурился чуть сильнее. Дагарт пытался его на что-то подбить, спровоцировать, уже не в первый раз. Интересно, с какой целью и на что именно? Посмотреть, как принца скрутят и будут держать под стражей как особо буйного или как возможное лицо нового заговора, запретив к нему посещение сторонних лиц? Как-то слишком просто и банально. В особенности для Дагарта-младшего.
- Ты забываешь, с кем ты говоришь, Эстль, - монотонно произнес принц. – Ты ни единожды прямо не ответил ни на один из моих вопросов, вопросов своего кронпринца, взамен же ожидаешь, что я стану обсуждать с тобой свое нынешнее положение? С какой стати?
Последняя фраза была сказана более холодно и была сопровождена непонятным взглядом изумрудных глаз, блестящих в полумраке и свете кристаллов, освещающих каменный коридор.
- Ты прибыл на Совет без приглашения, оскорбил своим поведением весь королевский род и покойного короля, оскорбил всех присутствующих на Совете, мою мать и меня... - принц чуть приподнял подбородок, отчего взгляд сверху вниз стал как будто более тяжелым. – И твое поведение, не достойное ни тебя, ни твоего имени, как и твои слова, все еще колышут воздух вокруг. А от тебя до сих пор нет ни единого ответа, вместо этого лишь одни вопросы. Ты уходишь от ответов и льешь свои речи, которые с каждым разом лишь больше подтверждают то, что твое нахождение здесь связано с чем-то гораздо более весомым.
Внезапно, взгляд Рейна словно стал легче, он странно улыбнулся, а когда вверх чуть приподнялась левая бровь, улыбка уже казалась не такой холодной. Скорее провокационной, словно улыбка друга, с которым общение всегда содержало в себе тычки и подколки, но даже после них отношения с ним не портились.
- Скажи, подобное - твоя инициатива или это твой отец сказал тебе вести себя как последний придурок?
И все же оставалось во взгляде что-то такое, что мешало сравнить принца с таким вот другом, словно за всем этим было что-то еще, что можно было понять лишь самостоятельно... или не понять.

Маркус

Суббота, 04 Июня 2011, 20:29 | Сообщение # 42

Коридор перед четвёртой камерой.

«О святой Николас Фламелиус, как же тяжело разочаровываться в друзьях, когда ты только-только начал возлагать на них надежды!» – примерно такая мысль прочно завладела созданием Маркуса после первых же фраз Эстля Дагарта. Не вступая в беседу сестры и друга с первым принцем, он взял на себя роль беспристрастного наблюдателя и слушателя, благо с его места прекрасно было слышно все реплики, кроме разве что произнесённых шёпотом. Когда он заявил, что подождёт их в сторонке и отошёл к противоположной стене, ему почудилась тень насмешки во взоре кузена – должно быть, в его понимании «подождать» означало убраться куда-нибудь подальше и не прислушиваться к беседе. Впрочем, Маркусу мнение Рейна по этому поводу было абсолютно безразлично: он и не обещал, что оставит их наедине, да к тому же имел полное право присутствовать при разговоре.
Вилия держалась вполне достойно, речь её была ровной, а голос – спокойным, и даже на самых «острых» моментах повествования ни разу не сорвался. Что ж, его сестра умела держаться с достоинством: ведь она была настоящей леди… и настоящей второй принцессой, в полной мере достойной этого титула. (В отличие от Энни, воображающей себя «леди» – и притом в сложных ситуациях ведущей себя подобно истеричной склочной девчонке без малейшей капли самообладания, коей она, впрочем, и являлась). Пережитые тяготы не сломили Вилию, но как будто наоборот, придали ей уверенности перед лицом первого принца, отправившего её едва ли не на верную смерть, осознанно или непреднамеренно. А вот Эстль…
С первых же фраз молодой колдун ясно дал понять всем присутствующим, что вчерашние события на Совете не научили его абсолютно ничему и тот приступ серьёзности и откровенности в малой гостиной был не более чем минутным помутнением рассудка. (Хм, а может, наоборот, прояснением – учитывая то состояние разума, в котором Дагарт-младший пребывал практически всё время за исключением тех периодов, когда спал?). Каждая его реплика была исполнена той самой хамски-беззаботной, по-детски непосредственной иронии, коей вчера он имел честь блеснуть на Совете перед первыми лицами государства. Даже для Маркуса подобное обращение было бы оскорбительно, что уж говорить о Рейнионе – к тому же учитывая его прискорбное положение. В такой ситуации Эстль вполне мог проявить хотя бы минимум серьёзности и приличествующего случаю почтения – однако, как ни печально, ни того, ни другого он и не подумал сделать. Напротив, каждая его фраза была исполнена откровенной насмешки, а зачастую и демонстративного пафоса, что из уст колдуна звучало как олицетворение чистого вызова – правда, непонятно по какому поводу. В своей обычной манере, Эстль откровенно стремился выставить себя самым умным, просветлённым и осведомлённым обо всех планах собеседников, а всех остальных – либо недалёкими простаками, либо неудачливыми интриганами, чьи неуклюжие задумки давным-давно разоблачены Проницательным Умом Великого и Осиянного Эстля. Притом, что сам колдун вряд ли смог бы обосновать свои слова – поскольку в покоях первого принца во время обыска Эстлем даже и не пахло. Да и узнать у кого-либо побольше о событиях в Рейновых апартаментах он вряд ли озаботился: а это значило, что речи его можно было расценивать как обычное пустословие, призванное не более чем эпатировать публику в лице первого принца и его кузена с кузиной.
Что до Рейна, видно было, что каждое Эстлево слово потихоньку раздувает пламя тлеющего в его душе уголька злобы: уже не раз в его взоре недовольство сменилось откровенным раздражением, граничащим с злобой. Если бы не решётка – возможно, первый принц уже давно влепил бы Дагарту пощёчину. Из всех троих одна лишь Вилия явственно проявила здравомыслие, спокойным голосом призвав кузена и колдуна не кипятиться и не собачиться, подобно неразумным мальчишкам. В эту минуту Маркус ощутил искреннюю гордость за свою сестру: жаль лишь, что слова её ненавязчиво прошли мимо Эстлевых ушей. В голосе Рейна же явственно прозвучал приглушенный гнев: выслушав последний пассаж Эстля, он нарочито монотонным голосом (в его исполнении бесстрастный тон звучал так, словно речь держала оживлённая кем-то дубовая колода) высказал в лицо Дагарту-младшему всё то, что успело накопиться у него на душе за время этого краткого разговора. По всему было видно, что слова юного дарования, как вчерашние так и сегодняшние, не на шутку задели принца – тем более, что отчасти они касались и его покойного отца. При всей своей сдержанности, на месте Рейна Марк был бы куда менее многословен – но куда более резок в выражениях.
Впрочем, вмешиваться в беседу (если это ещё можно было назвать «беседой» – потому что с Маркусовой точки зрения этому куда больше пристало название «пикировка») второй принц не стал: на всём протяжении разговора он лишь пару раз неприязненно поморщился, когда с уст Эстля срывались особенно рискованные выражения. Он прекрасно понимал, что для него пока не настал час сказать своё слово: и до поры лучше предоставить право голоса Рейну и Эстлю, пусть выясняют меж собой отношения – всё равно рассудить их он не мог. Единственное, о чём он сожалел, так это о том, что его сестре отведена незавидная роль свидетельницы столь неприглядной сцены.

Исправил(а) Маркус - Понедельник, 06 Июня 2011, 02:56

Эстль

Понедельник, 06 Июня 2011, 23:21 | Сообщение # 43

Коридор перед четвёртой камерой.

– А с той, что вы сейчас находитесь за решеткой в вонючей яме, а не я, – неожиданно огрызнулся Эстль, – пусть и в яме королевской.
Молодой колдун ожидал всего: начиная с того, что персона на месте кронпринца Блеймру внезапно стянет с себя личину Рейна, словно змея сбросив чешую и, пройдя сквозь решетки, задушит его, заканчивая тем, что заключенный в сырой темнице принц всхлипнет носом и отвернется к дальней стенке. Последний вариант, впрочем, был очень маловероятен. План Эстля по выведению Рейна из себя шел не совсем по задуманному.
Гнев, злоба, агрессия и ярость притупляют остальные инстинкты, заставляют действовать с меньшей осторожностью, иной раз позволяя читать мысли, словно раскрытую книгу, даже не будучи магом-телепатом или колдуном вроде Соурса. Эстль не был ни тем, ни другим, впрочем, посмотреть на принца с другой стороны он горел желанием. Это было отнюдь не праздным любопытством, но стремлением увидеть того настоящего принца, скрываемого под масками приличия, протоколов и дипломатии – достойного или недостойного правителя. Рискованный шаг, хотя рисковать Эстль не боялся, задумываясь о последствиях лишь после совершенного.
– Не волнуйтесь, Ваше Высочество, – слегка остыв, добавил он. – Батюшка как всегда изрек что-то в меру пафосное и в меру занудное, все решения я принимаю от себя.
Внимательно ища взглядом глаза принца, Эстль сузил веки, холодно добавив:
– Оскорбил Совет, королевский род? – колдун произносил слова медленно, неторопливо, впрочем, с каждым новым, ускоряя темп и добавляя все больше огня и пламени в свою речь. – Веду себя как последний придурок? Может быть и так. Но меня не обвиняют в убийстве короля, чего не скажешь о вас, принц. Вы скрываете детали, умалчиваете о фактах, которые могут оправдать вас, требуя ответов. Чего же вы тогда ждете от своих подчиненных, своих подданных? Доверия? Слепой любви, восхищения и исполнения приказов?
Эстль тяжело дышал, словно пробежав длинный кросс, но ни на секунды не опускал взгляда с Рейна.
– Я хочу знать, какому государю буду служить, перед кем преклонюсь: истинному наследнику короля Гаала, наследнику его желаний, грез и идей, или… или…
Окончания Эстль найти не смог.

Исправил(а) Эстль - Понедельник, 06 Июня 2011, 23:22

Вилия

Вторник, 07 Июня 2011, 00:04 | Сообщение # 44

Перед четвертой камерой.

Вилия не ожидала от ее спутников столь отвратительного поведения. Чем дальше, тем события разворачивались хуже и отвратительнее. Она бросала удивленные взгляды на Рейна, на своего брата, на Эстля. Вторая принцесса не могла поверить собственным глазам. Гнев кипел внутри, но девушка сдерживала его, все еще надеясь, что кто-то из этой троицы опомнится и призовет к порядку. Но брат молчал, а Эстль и принц распалялись. «И пусть Марк и Эстль правы - меня подставили под удар. И пусть поступок Рейна не столь красив и благороден. Но видит Единый, они перегнули палку и слишком много себе позволяют».
Наверное она сейчас сделает глупость, возможно ей не простят ее слова, но если Эстля и Рейна не остановить, то они договорятся до того, что невозможно будет потом простить друг другу.
- Довольно, - звонкий голос Вилии разнесся по коридорам тюрьмы, - прекратите немедленно! Вы ведете себя как глупые мальчишки!
Щеки девушки зарделись, в глазах вспыхнул гнев, дыхание стало бурным. Она сделал шаг назад, чтобы видеть всех трех молодых мужчин, к которым она обращалась. За спиной скрипнула дверь, видимо охрана среагировала на ее окрик, но девушка завелась и собиралась высказать все, что считала нужным.
- Марк, почему ты не останавливаешь все это? Эстль, что ты творишь? Что ты говоришь?
Ее просто колотило от ярости и ужаса, потому что сейчас на ее глазах может произойти катастрофа, которую она не остановит. Слова, брошенные в пылу спора, способны навредить их автору спустя много лет.
- Еще чуть-чуть и мы вцепимся в глотки друг другу. Не этого ли хотели те, кто повинен в смерти короля, те, кто покушались на меня и кто мутит воду в Серебряном Саду? Скоро Совет и вместо того, чтобы подготовится к нему, и сплотиться, мы ругаемся и готовы убить друг друга!
Ей стало жарко, но веера с собой не было, а распускать шнуровку платья в присутствии мужчин было неприлично. Вилия глубоко втягивала носом воздух, стараясь успокоить себя, что получалось не так-то просто. Вторая принцесса чувствовала, как мир начинал рушиться, разваливаться на части. Заговорщики победили - они разрушали связи, которые могли бы помочь противостоять им. И все дело было в обычно человеческой гордыне. В обычной, такой простой и страшной гордыне, когда ради собственного самоутверждения люди способны творить страшные глупости. Ей хотелось расплакаться от отчаяния. Эстль наговорил столько всего, что вряд ли ему простится это.
Она многое преувеличивала в своих словах, но вторая принцесса была искренней сейчас в своих действиях и словах. Привкус горечи, вот что она чувствовала сейчас. Горечи и разочарования.

Энсис

Вторник, 07 Июня 2011, 02:20 | Сообщение # 45

Четвертая камера слева от поста охраны.

Так сильно дважды, если не трижды подряд, Рейн не разочаровывался уже крайне давно. Вот так в одночасье сперва один раз усомниться в здравости знакомого человека, пусть и не лучшего друга, но приятеля, а затем вместо действий, которые бы объяснили такое неподобающее поведение, узреть еще более худшие. Эстль падал в глазах Рейна так стремительно, что юный принц не успевал реагировать на новые волны разочарования, сам не замечал, как пролетал стадии этого ощущения. Всё воспринималось какими-то скачками, было резко и достаточно болезненно. В голову закрались вопросы о том, как он вообще раньше не видел Эстля таким, неужели он был настолько слеп и не видел в нем того, кем он являлся сейчас? Даже несмотря на то, что юный Дагарт всегда славился своим немного разгильдяйским отношением к правилам и этикету, раньше с его стороны никогда не было столь резкого неуважения к окружающим его людям, к королю и к нему, Рейну. Получается, чтобы увидеть его с этой стороны достаточно было просто попасть в тяжелую ситуацию... В таких обычно сразу видно настоящих друзей и товарищей. И они не ведут себя как Эстль Дагарт. Келлум уже и сам не знал, к какому типу людей можно было причислить этого «юного гения». Он вряд ли был одним из предателей – иначе бы не городил всей этой чуши; его бы просто не послали на подобное дело, чтобы он испортил чей-то план. Но и человеком, на которого можно было положиться в такой ситуации Рейн его сейчас не видел. Принц внезапно осознал, что гнев в его груди уступил место не столько разочарованию, сколько жалости и сожалению. Именно эти чувства он испытывал теперь к Дагарту-младшему.
«Все решения ты принимаешь от себя, Эстль… в этом и главная проблема. Если бы ты упомянул своего отца, я бы еще понял, к чему весь этот маскарад. Но то, что ты сам позволяешь себе подобное – не делает тебе чести. Ты замарался как никогда…» - отступив на один шаг от решетки, принц смотрел на колдуна спокойным взглядом, но с читаемым разочарованием на лице.
- Вы скрываете детали, умалчиваете о фактах, которые могут оправдать вас, требуя ответов…
«Детали, факты… не ты ли делаешь то же самое, Эстль? А я… какие детали я скрываю, о каких фактах ты говоришь, друг мой? Разве я не согласился с тем, что дал идею отцу о лекарстве, разве отрицал то, что сам добыл лекарство?..»
- Я хочу знать, какому государю буду служить, перед кем преклонюсь: истинному наследнику короля Гаала, наследнику его желаний, грез и идей, или… или…
Сделав вид, что не слышал слово «грезы», Келлум чуть прикрыл глаза.
«Или..? Так много говоришь, так много нелепостей и грязи, но при этом даже не можешь сказать то, о чем вокруг да около ходишь вокруг… Может быть, ты и магический гений, но гениальность твоя заканчивается на твоей крови, Эстль Дагарт. Очень жаль, что ты так не похож на своего отца».
Принц очень хотел сказать это вслух, вернее, едва удержался, чтобы не сделать этого. Но все же был рад, что не сделал. Слово не птица, как говорится в известной пословице. Даже если бы Рейн сказал то, о чем подумал, это ничего бы не изменило, он так же остался бы за этими решетками, а Эстль вряд ли бы взялся за ум и перестал позорить имя своего отца, как и себя самого. Принц лишь надеялся на то, что когда-нибудь, все-таки, произойдет что-то, что заставит колдуна начать задумываться над тем, что он говорит и делает. И что-то подсказывало, что урок этот будет жестоким и крайне болезненным, при этом далеко не обязательно, чтобы он нес в себе боль физическую…
- Довольно, прекратите немедленно! Вы ведете себя как глупые мальчишки! – восклицание Вилии, вызвавшее чувство дэжавю, принц принял стоя немного расслабленно, посмотрев на нее спокойным, но немного уставшим взглядом, чуть повернув голову в ее сторону.
На ее короткую, но пламенную речь Рейн практически никак не реагировал в ее процессе, однако когда принцесса замолчала, он чуть сощурил глаза и слабо улыбнулся девушке.
- Наконец-то ты говоришь как настоящая Блеймрийская принцесса, Вилия Чевел Де Уаэлби, - он моргнул и улыбнулся чуть заметнее. – С днем рождения.
После этих слов, тем не менее, улыбка быстро сошла с уст принца и взгляд его вновь стал серьезным.
- И ты права, сегодня дядя должен вновь собрать Совет, который решит, что со мной делать. Любое вмешательство в этот процесс будет восприниматься как попытка его сорвать и помешать принятию решения на счет моей дальнейшей судьбы, - на всей речи он сделал небольшой акцент тоном, как бы намекая на недавнее происшествие, но при этом взгляд принца был устремлен куда-то в основание решетки. – Проход туда будет строго ограничен, из присутствующих, вероятно, лишь Маркусу будет позволено на нем присутствовать, как одному из свидетелей нахождения в моих покоях улики, играющей ключевую роль в смерти короля.
Келлум стрельнул взглядом в зеркало на стене, там же его взгляд и остался.
- Если кто-то расскажет о том, что произошло с тобой, Вилия, Совету или кому-либо еще, кто имеет к нему прямое или косвенное отношение, на Совет могут пригласить и тебя. Тогда тебе нужно быть готовой к тому, что тебя будет ждать тщательный допрос – по твоему рассказу, по его отдельным деталям, будут сделаны те или иные выводы. И не удивлюсь, если эти выводы впоследствии будут играть главную роль в принятии решения, которое не лучшим образом скажется на моем нынешнем положении...
Принц серьезно посмотрел на принцессу, чуть опустив подбородок, отметив, что это было бы прекрасной возможностью для тех, кто изначально все это спланировал. Его изумрудные глаза стали темными, почти черными, и лишь редкий изумрудный блеск, видный благодаря свету кристаллов из коридора, напоминал об истинном оттенке его глаз.
- Ведь это я отправил тебя в Мако-Кохан, где ты чуть не погибла. А там, незадолго до этого, ты беседовала с Дагвуром Дагартом. Лучшим колдуном в стране, - принц медленно перевел взгляд на Эстля, затем отвел его в противоположную сторону. – Полагаю, мне не нужно объяснять, к чему может привести извещение еще кого-либо о том, что произошло с тобой в процессе этого путешествия... и все-таки.
Задумавшись об этом, принц вдруг вспомнил то, о чем думал весь вчерашний вечер:
- Покушение на тебя было спланировано теми, кто знал о том, что ты отправишься в Мако-Кохан и одновременно теми, кто в тот день уже знал о том, что король мертв. Тогда об этом еще не было объявлено официально, я вызвал тебя к себе всего восемнадцатого числа и девятнадцатого ты отбыла из столицы на восток. Конечно, эти два события могут быть и не связаны вовсе, но мне в это не особо верится. Эти люди просто связали два события воедино, - он сделал пару шагов в сторону, встав лицом к стене и левым плечом к своим посетителям. На лицо его падала тень, видно было лишь нижнюю часть лица. - Сперва они убрали с дороги короля, а узнав о твоем отбытии решили использовать данную возможность как дополнительную деталь, которая сыграет против меня, когда их план достигнет определенной точки своего развития. Они предвидели то, что я соберу Совет по случаю смерти короля и подниму все имеющиеся темы, уже, вероятно, прекрасно зная о том, какую идею о лекарстве я подал своему отцу, как и то, что я самолично добыл это лекарство. Они все это знали, об этом ясно говорит наличие улики в моих покоях. Просто вырыли яму в конце дороги, зная, что я пойду по ней. Все что им нужно было сделать - всего лишь удачно подстроить под ситуацию все имеющиеся сведения, а затем использовать твое отбытие, Вилия, как еще одну возможность очернить мое имя.
Он усмехнулся и даже не видя глаз принца, можно было увидеть, что усмешка эта была злой.
- Кто-то из находившихся во дворце восемнадцатого числа либо самолично, либо с помощью слуг, узнавший об этом и в короткий срок спланировавший покушение, осуществивший его при помощи колдовских навыков... и всего это за какую-то пару дней. Если этот человек был здесь тогда - с Мако-Коханом у него должна была быть быстрая связь. Кристалл Связи или Кридио... обе эти вещи можно использовать во дворце. И некоторые из них связаны с Серебряным Садом, Гильдией, Астреном Лоррисом и Дагвуром Дагартом...
Рейн заметил, что со множественного числа перешел на единственное, но задержал свою мысль на этом ненадолго.
- Кто-то решил избавиться не только от короля, но и от членов королевской семьи, при этом этими действиями обеспечить отсутствие и нового короля в моем лице. Причем покушение на тебя, Вилия, скорее всего не входило в их планы, по крайней мере в столь ранние сроки, твои дела в Гильдии просто пришлись им на руку. И почему-то стоит заговорить о имеющихся фактах, даже упомянуть возможные догадки - всегда сплывают имена, имеющие отношение к Магическому Сообществу... - Рейн вышел из тени, встав лицом к решетке и посмотрев на кузину. - В Гильдию после смерти короля тебя отправил я, а после беседы с Дагвуром на тебя было совершено нападение. Имея в руках все нынешние факты и улики... кто-то может сделать вывод, что Дагвур Дагарт - сообщник убийцы короля... И на многих из его окружения падет похожее подозрение.
Взгляд принца потемнел. Вспомнился и другой совет, который он проводил немного ранее, где выяснилось, что Дагарт занимался делом неких Фениксов, магов, кричащих и стоящих против объединения, которыми, вероятно, прикрывались настоящие мятежники.
- Кто-то решил просто отвести подозрение от себя, отразив все неприятности на стоящих по другую сторону. А кому может быть выгодны подобные действия и в частности момент с Дагвуром Дагартом? - принц едва заметно наклонил голову вбок. - Тому же, кому не выгодно объединение, тому, кому Дагвур Дагарт и его сторонники могут помешать. Кто может обладать достаточными связями в Гильдии, Саду и дворце одновременно? Кто узнал о смерти короля одним из первых и мог узнать о работе вашего с Маркусом отца, кто мог одним из первых узнать и твоем отбытии в Гильдию Магов?..
Принц почему-то не спешил произносить вслух то, что уже достаточно долго вертелось в его голове, хотя бы потому, что у него не было ни единого доказательства. Поэтому он сказал другое:
- Как тех, кого также как и меня может коснуться нынешняя ситуация, - он посмотрел на Маркуса, а затем Вилию, - в виду покушения на вашу же жизнь, - перевел взгляд на Эстля, - или обвинения в сторону близких, что может сулить им гибель, - Рейн закрыл на мгновение глаза, вдохнув, затем открыл их и посмотрел куда-то в потолок коридора, - вас должны интересовать ответы на эти вопросы. Поэтому даже без моего вмешательства вы начнете их искать.
Он замолчал, осознав продолжительность своего монолога, во время которого, благо, никто не стал его перебивать, иначе, возможно, он и не стал бы говорить так много. Но о сказанном он не жалел. Все трое пришли к нему за ответами, но не потрудились задать верные вопросы. Если бы Рейн не обладал определенными знаниями, на основе всего происходящего, о чем только что поведал, он не стал бы говорить всего того, что сказал. Но он обладал этими знаниями, а потому информация, соображения, единая цепочка действий, выстроившаяся в его голове - были наилучшим, что сейчас Рейн мог сказать им.
- Совет вот-вот начнут созывать, - принц отошел к лежанке и сев на нее, прислонился спиной к холодной каменной стене. - Вам лучше подумать над тем, что вы выскажете со своей стороны, когда начнут задавать вопросы, а не стоять здесь в ожидании слов, которых я сказать не могу.

Эстль

Среда, 08 Июня 2011, 01:07 | Сообщение # 46

Коридор перед четвёртой камерой.

Эстль по-прежнему тяжело сопел и сердито поглядывал в полумрак камеры, когда вмешалась Вилия. Не ожидая, что принц удостоит его ответным взглядом, юный колдун вновь отвернулся и прислонился к холодной стене, позвоночником, даже сквозь ткань своего наряда, ощущая каменный холод стен. Это был не только естественный холод подземелья, но и вековой, накопившийся мороз отчаяния и безысходности – сколько эмоций впитали в себя эти стены, эти решетки, эти тусклые кристаллы? Каково это: сидя в каменной клетке, осознавать, что всего несколькими метрами выше находится королевские палаты, жаркие камины, славная еда, но главное – свобода.
Пререкания прекратились, но осадок остался. У Эстля не оставалась ни единого сомнения, что его образ послушного золотого мальчика растаял, и вернуться к нему назад будет непросто. Не этого ли он хотел, не этого ли так страстно добивался своим совершенно противоречивым поведением на протяжении всей жизни: не быть куклой и марионеткой, не быть зеркалом, отражающим чужие заслуги, не быть Дагартом, но быть Эстлем?
Слава, репутация, известность и популярность, авторитет – такие красивые слова, такие важные слова. Долго ли длится слава, не исчезнет ли популярность… все рушится, исчезает, словно дым от костра, стоит лишь имени предаться забвению. Настоящие величие не знает счета времени. Настоящему величию не страшны года, века, тысячелетия. И, наверняка, совершенно не трудно догадаться, чего, в конце концов, стремился добиться Эстль? Впрочем, цель эта была долгосрочная и далеко не первостепенной важности, а на первом месте у колдуна всегда был только сон.
Резкая смена тихой нежной Вилии прямой и жесткой, словно вывело из какого-то транса. Эстль, с намеком на безмолвную благодарность посмотрел на сестру своего лучшего друга, по-прежнему с большим трудом веря, что это действительно та самая Вилия, которую он запомнил в Серебряном Саду – хрупкая кошечка выросла и стала грациозной волевой пантерой.
Что же касается принца Рейна, гнуть дальше Эстль не стал, несмотря на то, что разборки с обеих сторон действительно напоминали лишь пререкания. Полных ответов не получил никто, и Дагарту-младшему ничего не оставалось, как молчаливо размышлять, вновь лишь наполовину повернувшись к королевской особе. Судя по всему, Рейн предпочел его просто игнорировать, а возражать Эстль не стал, впрочем, время от времени ощущая на себе взгляд принца.
– Ох, желудку не прикажешь, так что прошу меня извинить. – Эстль деловито откашлялся, осмелившись первым нарушить тишину после столь многозначительного монолога принца Рейна. – Ваше Высочество, Ваши Высочества.
Поочередно и вполне вежливо поклонившись как кронпринцу, так и брату и сестре Де Уаэлби, юноша развернулся и бодрым шагом собрался было уходить из катакомб, впрочем, проходя мимо Маркуса, он на мгновенье задержался.
– Помнишь, я говорил о змеях в замке? Не забу-удь… – едва шевеля губами так, что услышать его мог только Маркус, Эстль, протянув в довольно беззаботном мотиве последнее слово, вновь прибавил шагу. – Если я вам вдруг понадоблюсь, то я буду… в общем где-нибудь обязательно буду!
Эхом отдавалось выстукивание каблуков сапог из дорогой тонкой кожи, в конце-концов, потухшее. Впрочем, голос обладателя «мелодичной» обуви, таки дал о себе знать напоследок:
– И как тут можно жить, не пойму я вас. – Недовольный едва различимый голос виконта, судя по всему, был обращен к стражнику. Охранник отвечать не торопился.

---> Ворота на территорию дворца

Исправил(а) Эстль - Понедельник, 13 Июня 2011, 23:55

Ричард

Среда, 08 Июня 2011, 12:43 | Сообщение # 47

21 инлания 771 года Эпохи Солнца.

Перед офисом дворцовой стражи.

Чётким, уверенным шагом генерал Ричард Де Гайлм в сопровождении одного офицера и ещё трёх рядовых гвардейцев направлялся к офису дворцовой стражи. Граф находился в крайне скверном расположении духа, впрочем, в последнее время это было обычное его состояние. Во дворце, столице, да и во всей стране творилось чёрт знает что. Король умер, а его наследник сидел в тюрьме по обвинению в его же убийстве. Уму не постижимо. Лучшего момента для гражданской войны или полнейшего хаоса придумать было сложно. Какому только идиоту пришло в голову посадить кронпринца за решётку? Ричард знал этого идиота. Их в королевстве был целый Совет. В данной ситуации Де Гайлм видел только один выход, и сейчас он собирался предложить этот выход заключённому наследнику престола. Хотя задуманное можно было провернуть и без разговора с кронпринцем и даже его согласия, но всё же лучше было поговорить с ним прежде чем что-либо предпринимать. Всё таки граф любил быть абсолютно уверенным в том, что делает. Но времени было мало, Совет очень скоро должен был начаться.
Неожиданно Ричард отвлёкся от своих мыслей и остановился. Кто-то покидал офис стражи. Генерал напряг зрение, стараясь разглядеть уходившего человека. О, да это же сам виконт Эстль Дагарт. Де Гайлм знал, что они с кронпринцем были приятелями. Но что же делал здесь маг сейчас? Интересно. Возможно он скоро это узнает. Подождав пока виконт скроется из виду, Ричард и сопровождавшие его гвардейцы, продолжил движение. Граф совсем не хотел, чтобы лишние люди узнали о том, что он посещал темницу перед Советом.

Пост охраны, далее коридор перед четвёртой камерой.

- Сэр? - заметив генерала стражник вытянулся по стойке смирно.
- Вольно, сержант, я здесь по поручению Совета, мне нужно переговорить с заключённым, вы свободны, мои люди вас заменят, - не моргнув глазом соврал Ричард тоном, не терпящим возражений.
- Но сэр...
- Никаких но, сержант, выполняйте.
Когда гвардейцы сменили стражников, граф проследовал дальше, но, сделав несколько шагов, он остановился, неподалёку послышались голоса. Очень интересно. Привычно чеканя шаг, генерал продолжил движение в сторону камеры, кто бы там ни был он очень скоро его услышит. Ричард подошёл ближе к камере и смог различить тех, кому по видимому принадлежали голоса. Принцесса Виллия и принц Маркус.... И почему он не удивлён?
- Ваши Высочества, - учтиво произнёс Де Гайлм, подходя ещё ближе и склоняясь в учтивом поклоне - Ваше Величество, - Ричард повернулся к Рейниону, после чего последовал более низкий поклон - хмм... Похоже я не совсем вовремя, прошу меня простить, но мне всё же хотелось бы поговорить с Вашим величеством до того, как начнётся совет...

Исправил(а) Ричард - Четверг, 09 Июня 2011, 11:26

Маркус

Среда, 08 Июня 2011, 20:50 | Сообщение # 48

Коридор перед четвёртой камерой.

Если в душе Маркуса прежде и теплилась надежда на то, что Эстль пусть и не принесёт извинения за своё поведение, но хотя бы найдёт относительно подходящее оправдание своим словам и поступкам – то теперь она окончательно истаяла, как пламя на фитиле свечи, оставив после себя лишь стылую чёрную копоть разочарования. Уже после реплики касательно «вонючей ямы» второго принца охватило острое желание со всего размаху заехать Дагарту-младшему в ухо. Казалось, Эстль совсем выпал из реальности и обращался сейчас к кому-то другому, существовавшему исключительно в его воображении – потому что подобный тон и выражения в адрес принца Рейниона были не просто вопиюще неуместны, но даже и немыслимы. Сколько Маркус себя помнил, Рейна и Эстля связывали вполне нормальные отношения – пусть и не дружеские, но во всяком случае, не враждебные (в той степени, в какой это было возможно в отношении Эстля – ибо даже у лучших друзей сего уникума порой возникало желание придушить его, уж это принц теперь мог утверждать на своём опыте): теперь же.... Столь неподобающим образом Дагарт-младший не вёл себя никогда и нигде, даже на выпускных экзаменах в Серебряном Саду, когда он в течение получаса непринуждённо доказывал престарелому экзаменатору, что тот – идиот (что, впрочем, частично было истиной – но не в таких же выражениях её провозглашать, ей-богу…). Казалось, он намеренно стремится вывести Рейна из душевного равновесия: трудно сказать, чем это было обусловлено – но выглядело, признаться, отвратительно. Второму принцу и самому-то было откровенно неприятно наблюдать подобную сцену, а учитывая опять же, что здесь находилась его сестра, подобное поведение со стороны друга выглядело неподобающим вдвойне.
Когда с уст Вилии сорвался гневный возглас, Маркус осознал, что его статус безмолвного наблюдателя, пожалуй, слишком затянулся. Не будь здесь Вилии, он, возможно, послушал бы «беседу» меж первым принцем и Эстлем ещё несколько минут, надеясь ухватить в словах одного из них какую-нибудь зацепку: однако для Вил на сегодня достаточно было грязи – тем более неизвестно, сколько ещё предстоит её отведать на Совете… Дождавшись, пока сестра выскажет свою гневную отповедь, Марк подался вперёд и в несколько шагов приблизился к дверям камеры принца, положив руку на плечо Вилии, словно желая успокоить её этим жестом.
– Хватит, Эстль, – холодным тоном промолвил он, даже не глядя в сторону Дагарта (который между тем отвернулся и принял обиженный вид, словно маленький мальчик, которого мать шлёпнула по губам за слово «дурак»). – Ты уже сказал больше, чем нужно… и больше чем дозволено. Не разочаровывай Его Высочество и нас больше, чем уже разочаровал. – Тон его не оставлял сомнений в том, что на душе у принца действительно было сумрачно и речей друга он ни в малой степени не одобрял. Конечно, он по-прежнему был зол на Рейна, и с глазу на глаз, быть может, тоже одарил бы его парой ласковых – но никак не на публике и не в подобных выражениях. Каким бы отвратительным ни было подобное сравнение и как бы оно ни противоречило той дружбе, что связывала их с Эстлем, но в эту минуту ему пришла на ум аналогия со львёнком, загнанным в ловчую яму после того, как отравленная охотничья стрела настигла старого льва… и койотом, гадко хихикающим на краю ямы.
Рейн, впрочем, после слов Вилии явно обрёл некоторое душевное спокойствие: во всяком случае, после того, как разгневанная Маркусова сестра высказала укор в адрес их обоих, он обратился к ней вполне спокойным и доброжелательным тоном. Маркуса, правда, несколько покоробила та покровительственная нотка, что по его мнению прозвучала в голосе кузена, когда он поздравил Вилию с днём рождения «в качестве настоящей блеймрийской принцессы». «О-о, значит, ты только теперь признал мою сестру за настоящую принцессу, Рейни? Фу-ты-ну-ты, подумать только, какая честь! А ведь свою драгоценную сестричку ты наверняка считал таковой всегда – невзирая на то, что в одном мизинчике Вил королевского достоинства больше, чем у Энелин во всём её злобном тельце! А уж подобающего настоящей принцессе здравого смысла и рассудительности – больше, чем сразу в двух Энелин. Тоже мне, оказал честь, твоё высочество». Впрочем, нельзя не признать, сам Маркус его мнение отчасти разделял. Не в том смысле, что Вилия только теперь проявила приличествующие принцессе качества – а в том, что у неё в каком-то смысле сегодня и в самом деле был день рождения. У каждого в жизни наступает тот день, когда он проходит через неприятности, в сравнении с которыми все его прошлые неурядицы выглядят мелкими и незначительными… и осознаёт себя взрослым.
Между тем рассуждения Рейна, явно успевшего обдумать за эту ночь всё произошедшее и прийти кое к каким выводам (а чем ещё заниматься, в камере-то?) весьма и весьма заинтересовали Маркуса: и в первую очередь, одной маленькой несостыковкой. Прежде всего, Рейн буквально разложил по полочкам все обстоятельства покушения на принцессу: видно было, что над этим он размышлял уже довольно долго, по крайней мере весь предыдущий вечер – составить столь складную картину с ходу он никак не смог бы, при всех своих достоинствах первый принц всё же не был гением логики. Всё это звучало достаточно убедительно… если не принимать во внимание один небольшой факт: а откуда Рейни мог знать о том, что на Вилию совершено покушение, раз сама она сообщила ему об этом только сейчас? Если он обдумал всё это заранее – получается, ещё вчера вечером он если и не знал точно, что жизнь Маркусовой сестры под угрозой, то по крайней мере подозревал это? Нет, Маркус тоже мог опасаться чего-либо подобного: но из уст Рейна план заговорщиков звучал слишком уж… детально.
Как если бы его излагал один из авторов этого самого плана…
Маркус сморгнул, отгоняя нелепые мысли. Да ну, чушь. Не будь дураком, Марк, это уже похоже на паранойю. Так можно заподозрить кого угодно, даже родного отца… Впрочем, его – вряд ли: иначе вчера во время допроса сэр Соурс выудил бы из его памяти столь вопиющие воспоминания. Уж наверняка такое невозможно загнать в глубины подсознания или вытеснить посторонними мыслями. Тем более, что рассуждения Рейна касательно Дагвура Дагарта и возможного факта подставы также выглядели достаточно здравыми. Впору было задуматься о том, кто мог совершить подобный поступок. У самого первого принца наверняка имеется версия и на этот счёт – но гомункула с два же он ей поделится, с его-то играми в конспирацию и тайны блеймрийского двора.
Эстль между тем словно бы и не слушал речей Рейна: дождавшись окончания его последней реплики, он с демонстративным пренебрежением заявил, что намерен покинуть их, подумать только, по зову пищеварительного тракта – как будто желая продемонстрировать, что такая мелочь имеет для него большее значение, чем все речи принца и укоры друзей вместе взятые! Проходя мимо Маркуса, он ещё и с прежней дурашливостью призвал его «не забы-ыть» о присутствии в замке «змей». Маркус в тот момент повернулся к камере слегка боком – и потому ни Рейну, ни Вилии (ни тем более удалявшемуся по коридору едва ли не пританцовывающей походкой Эстлю) не было видно, как его левая рука слегка вздёрнулась, сжавшись в кулак. Проводив Дагарта-младшего тяжёлым взором, второй принц мрачно вздохнул и отвернулся. На душе было настолько муторно, что казалось – в неё с размаху вбухали ведро холодных склизких помоев.
Железная дверь в конце коридора лязгнула, затворяясь за Эстлем… и почти сразу лязгнула вновь, явно пропустив кого-то в темницу: в тишине коридора отчетливо прозвучала размеренная поступь чьих-то шагов. Хм; походка звучала слишком уж размеренно для простого штатского. Скорее такой шаг мог держать тот, кто привык маршировать в строю. Вместе с тем тот, кто явился в темницу, вряд ли относился к Чёрным Рыцарям, одного из которых должны были прислать дабы препроводить принца на Совет: не было слышно характерной «железной» поступи латного воина…
А спустя всего несколько секунд подозрения Маркуса подтвердились: в конце коридора возникла фигура рослого мужчины, облачённого в белый армейский китель и столь же белые брюки, заправленные в чёрные сапоги. Русые, слегка вьющиеся волосы мужчины достигали отороченного золотым кантом воротника мундира: лицо с глазами стального цвета под густыми бровями обрамляли ухоженные бакенбарды. В своём мундире на фоне мрачных тюремных стен гость выглядел весьма эффектно, словно ангел из числа карателей небесного воинства, снизошедший в мрачные казематы дабы вывести за руку неправедно осуждённого узника и выжечь пламенем гнева всех тюремщиков – разве что крыльев за плечами не хватало. Впрочем, подобные украшения более пристали тяжёлой кавалерии, а не королевской гвардии: потому что именно к ним имел отношение нежданный визитёр.
Не узнать этого человека было невозможно, пускай Маркусу и не слишком часто доводилось общаться с ним: лорд Ричард Де Гайлм, Белый Орёл, генерал королевской гвардии и один из лучших военачальников королевства собственной персоной. Человек, во многих отношениях заслуживающий несомненного уважения: во всяком случае, Маркус к нему относился с должным почтением… Притом, что сам генерал, надо думать, вряд ли питал ко второму принцу мало-мальски приязненные чувства: как-никак, Маркус состоял в ордене Чёрных Рыцарей, равно как и его сестра – а всем придворным, имевшим честь хоть раз пообщаться с генералом, было известно его не особо и скрываемое пренебрежение по отношению к элитным войскам блеймрийской короны. Впрочем, слова приветствия, адресованного сперва к Маркусу и Вилии, а затем и к Рейну, из уст генерала прозвучали вполне учтиво. При этом от внимания Марка не ускользнул тот факт, что Рейниона генерал поименовал не иначе как Его Величеством. Что ж, похоже, Де Гайлм с первых слов ненароком обозначил свою позицию по отношению к кронпринцу: хотя трудно было ожидать, что такой принципиальный и бескомпромиссный человек, всегда отличавшийся высокими моральными принципами, предаст корону и заявится в тюрьму с целью позлорадствовать над наследником.
– Моё почтение, Ваше благородие! – ровным тоном ответствовал Маркус, вытянувшись во фрунт и отсалютовав правой рукой. Левую, которую полагалось при этом положить на эфес меча, он просто убрал за спину: ведь шпагу он вынужден был сдать на входе… Что ж, пусть второй принц и не входил в число воинов королевской гвардии, он всё же состоял на военной службе, и потому позволить себе гражданское приветствие в присутствии генерала королевских вооружённых сил не мог – не из раболепия перед вышестоящими чинами, коим Маркус никогда не отличался, а просто в силу уважения к уставу военной службы.

Вилия

Среда, 08 Июня 2011, 23:30 | Сообщение # 49

Коридор перед четвёртой камерой.

Вспышка принцессы прекратила эту отвратительную сцену. Вернее чуть снизился градус накала. Вилия никак не могла понять, зачем Эстль так себя ведет, что заставляет молодого мага позволять себе так откровенно грубить Рейну. Реакция же кронпринца на ее слова заставили Вилию немного растеряется, потому что звучало это как-то обидно. По крайней мере ей так показалось, но она не показала окружающим, что ей стало неприятно от этих слов:
- Наконец-то ты говоришь как настоящая Блеймрийская принцесса, Вилия Чевел Де Уаэлби. С днем рождения.
«Его сейчас обидели и разозлили, не стоит цепляться к словам». Рука брата и его поддержка грела Вилию и придавала уверенности. Правда немного мешала сосредоточиться на словах принца. Каждое слово, сказанное Рейном, казалось логичным и понятным. Все выглядело так связно и все ниточки, к сожалению, уходили в сторону магического сообщества. Как не прискорбно, но в убийстве короля, ее покушении и всего, что творится в Блеймру, были замешаны маги. Вилии, как выпускнице Серебряного Сада это слышать было неприятно. И она уже внутренне приготовилась к тому, что ей придется выдержать Совет. Если в ту страшную ночь Вилия думала, что нет ничего страшнее падающего летающего корабля с ней на борту, то теперь она вспоминала об этом эпизоде в своей жизни лишь с какой-то усталостью и легким раздражением. Постоянный пересказ событий обесцветил само события для девушки.
Эстль продолжил свое глупое поведение. «Ну, зачем, зачем же вести себя так бестактно? Что ты творишь Эстль! О, Единый, вразуми этого гордеца, путь ему будет стыдно за свое поведение».
Настроение, без того испорченное ухудшилось еще больше. Внешне же принцесса оставалась бесстрастной, если не считать искорки гнева, мерцающие в глубине ее янтарных глаз. Стоило одному из актеров покинуть сцену, как на ней появился еще один. Белоснежный мундир яркая внешность, Вилия не была знакома с генералом лично, но уж кто это был она знала. Правда в ее окружении обычно обсуждались не его способности, а внешность и личная жизнь. Но в данный момент это не имело значение. Ричард Де Гайлм, граф Траконский, разбавитель сердец многих фрейлин при дворе. Причем о половине своих подвигах он не знал и вряд ли когда-либо узнает.
- Ваши Высочества.
Вилия чуть склонила голову и присела в придворном приветствии, как того и требовал этикет. Ее движения были исполнены достоинства и грации. Это позволило девушки успокоиться и собраться, после вспышки гнева, вызванной действиям Эстля.
- Ваше Величество, хмм... Похоже я не совсем вовремя, прошу меня простить, но мне всё же хотелось бы поговорить с Вашим величеством до того, как начнётся совет...
Бровь Вилии чуть выгнулась, что выдавало некоторое удивление у принцессы. «Ах, вот оно как, армия, наконец, решила вступить в игру. Хорошо ли это или плохо?»

Энсис

Четверг, 09 Июня 2011, 19:57 | Сообщение # 50

Четвертая камера слева от поста охраны.

Реакция Эстля на слова Рейна была скомканной и вообще наталкивала на мысль, что юный колдун либо слишком задумался над словами принца, в особенности над теми, что касались его отца, либо просто не нашел что ответить на его монолог. А может он просто разобиделся на то, что Рейн, после слов Эстля, не отреагировал на него, больше отдав свое внимание Вилии и, вообще-то, попросту проигнорировав Дагарта-младшего. Зная Эстля (хотя, за последние сутки принц уже начал сомневаться, что достаточно хорошо знает этого человека) не стоило бы удивляться такой реакции с его стороны. В моментах касающихся обиды колдун был на редкость обидчивым, стоило кому-то «неверно» отреагировать на его персону или что-то ее касающееся. У Рейна уже давно сложилось некоторое мнение, что Эстль словно всегда хотел видеть какую-то определенную реакцию на себя, любимого и обожаемого гения, так любящего хвалиться своими достижениями, а потому, стоило кому-то отреагировать не так, как ему того бы хотелось – он либо обижался, либо выпускал когти. А иногда и то и другое сразу же. Нынешнее его поведение очень подходило под это сравнение, а потому, когда колдун после монолога принца первым делом решил упомянуть о своем желудке, Келлум лишь чуть выдохнул в сторону, отвернувшись.
«Ведешь себя как школьник», - промелькнуло в голове в этот момент, в то время как сам юный колдун двинулся дальше по коридору, лишь на пару секунд задержавшись возле Маркуса, что принц заметил уже чуть повернув голову, краем глаза.
- Если я вам вдруг понадоблюсь, то я буду… в общем где-нибудь обязательно буду! – эти слова колдуна, уже пропавшего из обзора, вызвали в принце какое-то легкое раздражение. Эстль, как и всегда своим поведением показал окружающим, что считает себя одним из тех, кто обязательно может кому-то понадобиться. Эта фраза, как показалось принцу, больший эффект бы возымела, будь Эстль сейчас в Гильдии Магов или в Серебряном Саду, где его действительно могли частенько искать. Либо восхищающиеся личностью колдуна ученики, не знающие, что их учитель может вести себя как вздорный и обидчивый ребенок, как он это делал сейчас, либо профессора, которым было бы необходимо в очередной раз либо обсудить с Дагартом его «великие свершения», а может просто огреть по затылку за очередную шалость, приговаривая при этом о том, что такие люди как он должны быть примером для юных учеников Сада.
Слушая удаляющиеся шаги Эстля, Рейн вдруг мельком посмотрел на Маркуса, который явно смотрел колдуну вслед. И не отметить на его хмуром лице наличие того же разочарования, что липким комом застряло в груди Келлума, было невозможно. Ранние слова и последующий вздох его лишь это подтверждали. В коридоре на мгновение наступила относительная тишина, принц даже успел опустить взгляд, прежде чем за звуком закрывающейся двери последовал звук открывающейся. То, что это был Эстль, вдруг вернувшийся от появившихся в голове мыслей, которые ему срочно потребовалось высказать – отсекалось. Хотя бы потому, что приближающиеся шаги были слишком тяжелыми и четкими для колдуна, поступь которого всегда была мелодичной, легкой и порой немного поспешной. Шествующий же в их сторону человек явно отличался и габаритами и выдержкой, четкость же его шага могла бы дать намек на то, что по коридору шел человек военный.
Когда же в поле зрения оказался обладатель этого шага, принц даже чуть выпрямила и поднял голову, глаза его чуть приоткрылись, а брови чуть дернулись вверх. Келлум был приятно удивлен, а потому, пока генерал приветствовал Маркуса и Вилию (хотя, по идее, видя в поле зрения принца, по протоколу, первым он должен был поприветствовать его, впрочем, сейчас Рейну было до этого мало дела), он поднялся на ноги и сделал пару шагов к решетке.
- Ваше Величество, - Отметив то, как Маркус в свою очередь поприветствовал генерала, Келлум же в свою очередь лишь благосклонно склонил голову, также приветствуя Де Гайлма. - Хмм... Похоже, я не совсем вовремя, прошу меня простить, но мне всё же хотелось бы поговорить с Вашим Величеством до того, как начнётся Совет...
Келлум мысленно нахмурился, отметив обращение генерала к себе как к уже коронованному королю. Зная генерала, он понимал, что тот сделал это не из желание оскорбить покойного короля, а просто потому, что не придерживался мнения о том, что стоить учитывать все эти формальности, будь то даже коронация. Прежний король мертв, значит наследник - уже король и его можно называть «Величеством». Но все же подобное отношение можно было отнести к легкому пренебрежению по отношению к традициям и многолетним установкам. Это было Рейну не совсем по душе, пусть и не сильно терзало его, скорее, ему было немного неприятно оттого, что подобное правило опускается. Отношение же к этому было сродни отношению к человеку, который называет еще не закончившего обучение студента дипломированным профессором, даже если этому студенту до диплома остается только сдать последний экзамен.
Мысленно принц слегка усмехнулся, припомнив, что крайне похоже вел себя и Ларенс. Может быть, это общая черта всех военных? Или же просто отношение генерала к подобным вещам передалось и младшему поколению, находящемуся под его крылом? Вполне могло быть и так.
- Я внимательно вас слушаю, генерал, - коротко отозвался на слова Де Гайлма принц, чуть кивнув, наклонив голову в сторону. - Полагаю, что-то срочное?

Ричард

Суббота, 11 Июня 2011, 12:27 | Сообщение # 51

Коридор перед четвёртой камерой.

Ричард не мог не отметить, что похоже никто из присутствующих не ожидал его появления здесь. Что же, тем лучше, эффект неожиданности это очень важная вещь, которая зачастую может обеспечить тебе победу даже в самой невыгодной для тебя ситуации, а Де Гайлм очень рассчитывал, что их с кронпринцем разговор закончится чем-то положительным. Ведь генерал явился сюда не ради себя, не ради гвардии и даже всей армии, нет, он пришёл сюда ради Блеймру, ради королевства, которое сейчас как никогда раньше нуждалось в своём правителе. В сильном, уверенном короле, который объединит людей вокруг себя и поведёт их вперёд. Вот такой человек нужен был сейчас Блеймру, а не нытик, который будет жевать сопли, сидя в своей камере и ждать, пока кто-нибудь докажет и объявит о его невиновности. И Ричард очень надеялся что найдёт здесь первого человека, а не второго. Да, граф знал кронпринца ещё до того, как его обвинили в убийстве собственного отца и засадили за решётку... Но неизвестно как заключение повлияло на рассудок и волю молодого наследника престола.
Кстати, Де Гайлм не мог не отметить и того забавного факта, что все здесь присутствующие, кроме него самого, были чернышами. Даже принцесса. Женщина в армии... Бррр... От одной только мысли об этом у генерала возникало на душе какое-то весьма неприятное ощущение. Было для него в этом что-то такое... Противоестественное что ли. Ричард всегда искренне считал грязь, смерть, пот и кровь исключительно мужское занятие. "Война - это мужская работа, сынок, наша работа..." - часто говаривал его отец. В общем, к женщинам в армии генерал относился отрицательно, что было не удивительно в таком патриархальном государстве как Блеймру. Да и вряд ли для самой принцессы это было чем-то серьёзным. Не носится по дворцу в форме с мечом на перевес с желанием "крушить черепа и смеяться" и ладно, одной головной болью меньше.
А вот её брат... Приветствие Маркуса вызвало у Ричарда внутреннее одобрение. Даже тень улыбки пробежала по его лицу. Для него чернышество это наверняка серьёзно. Вот только ценят ли это главные черныши? Для одного кронпринца в своих рядах они уже обеспечили конвой, редкостная преданность, ничего не скажешь. наверняка они с радостью при случае обеспечат ему и палача... Наверняка и для Маркуса при случае они сделают тоже самое... Видимо дух товарищества и братства это не в стиле Чёрных Рыцарей.
- Да, Ваше Величество, срочное, - подтвердил генерал, внимательно смотря на кронпринца - я хотел поговорить с вами до совета именно из-за того, что после него может быть уже поздно, удобный момент для действий будет упущен, - Де Гайлм сделал короткую паузу, чтобы Рейнион мог подготовиться к тому, что он сейчас собирался сказать - докладываю вам, что по моим подсчётам силы Королевской Гвардии смогут захватить дворец в течении часа, максимум полтора при возникновении непредвиденных обстоятельств. Мои люди находятся на всех ключевых точках дворца, никто не выйдет за его стены пока мы полностью не возьмём ситуацию в свои руки. Сопротивление со стороны стражи ожидается минимальное. Мы объявим о том, что Совет предал королевство,а вас оклеветали. То есть скажем правду. На данный момент мы располагаем почти тремя гвардейскими полками, расположенными во дворце и в близости от него. Люди проинструктированы и готовы к действию. Я и мои старшие офицеры взяли на себя смелость разработать план захвата дворца. Как только ситуация будет под контролем мы освободим вас, Ваше Величество, и контроль над ситуацией полностью перейдёт в ваши руки. В случае неудачи я возьму всю ответственность на себя, а вы сможете сказать, что никогда об этом не знали, меня объявят мятежником и, скорее всего, казнят. Так что я унесу всё с собой в могилу, но мы всё рассчитали и вероятность провала крайне низка. - граф снова сделал паузу, давая кронпринцу и всем присутствующим переварить сказанное - Ваше Величество, я понимаю, что это выглядит как военный переворот, но это вынужденная мера. Сидя здесь, в темнице, вы не принесёте никакой пользы королевству, да и к тому же неизвестно чем ещё закончится нынешний Совет... Я не верю, что вы могли совершить подобное, мои люди не верят, народ не верит, зато ваш дядя поверил в это слишком легко. Это предательство. Пока вы сидите здесь, наши враги, внутренние и внешние, готовятся нанести новый удар. Хаос, смятение, возможно даже гражданская война - вот, что им нужно. Сейчас Вы как никогда нужны королевству. И нужны ему не в камере, а на троне. Много лет назад я присягнул своей Родине и её правителям на верность и я скорее умру, чем нарушу присягу. Каждый гвардеец готов умереть за вас и королевство, погибнуть за свою Родину, погибнуть чтобы другие могли жить процветающем, великом Блеймру. Мы готовы исполнить свой долг, только отдайте приказ, только скажите, что согласны, Ваше Величество, ибо без вас это будет просто мятеж... Помните, историю пишут победители, а не заключённые.
Генерал замолчал и замер в ожидании ответа. Он напряжённо смотрел в глаза кронпринца и думал о том, что сейчас, в этот момент возможно решается судьба всего королевства.

Энсис

Суббота, 11 Июня 2011, 17:56 | Сообщение # 52

Четвертая камера слева от поста охраны.

Взгляд Рейна темнел с каждым сказанным генералом словом. Он говорил о том, о чем сам принц думал уже не раз, к чему в итоге порой приходил, но все же отчего-то все то, к чему он приходил и то, о чем говорил генерал, ему не особо нравилось, он и сам не понимал почему. Вернее, понимал, но ощущения его при этом были двояки. С одной стороны Келлум понимал то, что сидеть сложа руки было нельзя и молча смотреть на то, как Магическое Сообщество (а после вчерашнего Совета и всех полученных данных на данный момент в его причастности Рейн не сомневался) разрушает фундамент всего отстроенного его предками и отцом в том числе, практически ни во что не ставя многовековой труд королевского рода. Банально отрекаются от всех установок, считая, что стоят выше их и тех, кто им подчиняется, кто по ним живет, считая, что только они достойны того, чтобы жить иначе и вершить какое-то свое правосудие. Они считают, что вольны принимать решения только на основе своих личных убеждений, при этом не ставят во внимание мнение общественности и все те же имеющиеся установки и законы. С такими людьми церемониться не стоило – их нужно было вырывать как сорняки в саду, дабы они не мешали расти и развиваться растениям, для которых и был создан этот сад. Но с другой стороны… сейчас добрую половину людей можно было назвать сорняками, если опираться на эту метафору. Разница была лишь в количестве власти, которой они обладали. Те, что не имели никакого влияния, и не показывали себя, лишь перешептываясь и переваривая внутри себя всю свою злость и помыслы. Те же, что властью обладали, решили рискнуть и использовать ее для достижения своей цели, того, что они считали верным, того, что, как им казалось, так не хватало в нынешнее время, того, что ждут и многие другие, того, что по их мнению будет лучше.
Генерал предлагал захватить власть грубой силой и, возможно, сейчас это было лучшим решением, пока не стало слишком поздно. Но в груди принца пульсировало сомнение, что сейчас такой ход будет наилучшим выходом из сложившейся ситуации. Те, кто уверен в том, что короля мог убить его родной сын, прогнувшиеся под пущенный слух, причем не только обычные люди, но и кто-то из высшего света, могут уверовать в то, что принц, подкупив гвардию решил-таки показать свое истинное лицо, захватить власть грубой силой, когда как его план с умерщвлением короля потерпел крах и его раскрыли. И еще до того, как будет вынесено решение на счет него, он воспользовался ситуацией и убрал с пути тех, кто мог повлиять на его судьбу подобным образом. Да, может быть, и стоило так сделать, но что будет потом? Люди, уверенные в подобном или в чем-то схожем с этим, могли стать теми самыми сорняками в саду, душащими корни растущих подле цветов. На смену одним придут другие, уничтожение их будет провоцировать появление новых, а также тех, кто захочет отомстить за уничтоженных ранее. Одна смерть порождает ненависть в нескольких сердцах – так всегда было и так будет, и что станет, если сейчас Рейн примет решение пойти этим путем, кровавым путем, ставя на колени тех, кто усомнился в нем из-за столь неоднозначной ситуации? Было ли это верным решением?..
- Как только ситуация будет под контролем мы освободим вас, Ваше Величество, и контроль над ситуацией полностью перейдёт в ваши руки…
Келлум на мгновение поднял на генерала затуманенный взгляд, в котором читалось что-то необъяснимое, странное, словно принц совсем недавно очнулся от ночного кошмара, что еще стоял перед его глазами, при этом в его взоре не было страха, скорее осознание того, что он видел.
- …В случае неудачи я возьму всю ответственность на себя, а вы сможете сказать, что никогда об этом не знали, меня объявят мятежником и, скорее всего, казнят. Так что я унесу всё с собой в могилу, но мы всё рассчитали и вероятность провала крайне низка.
«Казнить тебя своей же рукой, после того, как твоя поможет снять с меня оковы? Как это… соответствует истории королевской семьи», - тяжело выдохнув, заметил принц. Конечно, такие действия были обычным делом, особенно в средневековые времена, когда интриг при королевском дворе было значительно больше, когда все боролись за власть куда более изощренными и грязными способами. Но тогда и законы были другие.
- …Я не верю, что вы могли совершить подобное, мои люди не верят, народ не верит, зато ваш дядя поверил в это слишком легко. Это предательство.
«Мой дядя никогда не питал ко мне особо теплых чувств, как и мой отец… не удивительно, что он быстро в это поверил, учитывая его вспыльчивость. И пусть это лишь одна из догадок, но его быстро зародившаяся вера в моей виновности не говорит о том, что всё это подстроил он. Даже несмотря на то, как хорошо это подходит нынешней ситуации… Даже если так, если произошедшее – результат его действий, в них не вписывается покушение на Вилию. Если бы ему нужно было избежать объединения стран и самому сесть на трон, он вполне мог сперва избавиться от меня, а лишь потом – от моего отца, приписав какой-нибудь сердечный приступ или что-то поизощренней. Но даже лучшим ходом для него было бы избавиться только от моего отца, а свои планы проталкивать через меня, не навязывая их…»
- …Мы готовы исполнить свой долг, только отдайте приказ, только скажите, что согласны, Ваше Величество, ибо без вас это будет просто мятеж... – тем временем продолжал говорить генерал, и в итоге завершил свой монолог такими словами: - Помните, историю пишут победители, а не заключённые.
- Я ценю вашу преданность, генерал, и подобные слова с вашей стороны я крайне ценю. Я согласен с тем, что в данной ситуации нужно действовать без лишнего промедления и все же я считаю, что и лишняя спешка в данной ситуации не сыграет нам на руку, - задумчиво, но в то же время достаточно твердо произнес Келлум. – Вы сказали, что после Совета момент для действий будет упущен, однако что, по сути, изменится после этого Совета? У людей не верящих в истинность происходящего это неверие не исчезнет после слов пары высокопоставленных людей, которые просто вынесут вердикт. Другое дело, если на Совете неожиданно появятся какие-то новые и весьма интересные сведения по этому делу... однако именно это нам скорее сыграет на руку, нежели помешает.
Келлум чуть повернулся вбок, параллельно скользнув взглядом по Вилии и Маркусу. Он не страшился говорить в их присутствии, скорее наоборот, был рад, что они всё это услышат. Хотя, сейчас Келлуму было несколько тяжело подбирать слова так, чтобы не сказать того, о чем говорить было бы еще слишком рано… ситуация была не такой тяжелой, чтобы можно было начать говорить о некоторых вещах.
- Совет, генерал, собирается с целью вынести не обвинение, а оправдание. Если появятся какие-то новые детали этого дела, можно будет достаточно легко проследить за путем по которому эта информация дошла до Совета... Без прямых доказательств Совет не имеет права вынести обвинения, а значит, закончиться этот совет может лишь двумя способами: вынесут оправдательный вердикт, либо же меня отправят в кратковременную ссылку до выяснения всех моментов этого дела. И к этому варианту развития событий я склоняюсь больше, хотя бы потому, что в этом случае у врагов короны будет больше возможностей для действий и больше свободы в них и их совершении.
Келлум нахмурил брови, скрестив руки на груди и повернув лицо в сторону решетки, посмотрев на генерала.
- К тому же, это прекрасная возможность избавиться от наследника короны без слишком больших подозрений, и представляется она только во втором случае из этих двух. И что может быть проще чем упомянуть отцеубийцу, который с целью освободить себя из заключения, подговаривает гвардию и заставляет ее встать на свою сторону, даже несмотря на то, что прямых обвинений против его лица не было? Подобное агрессивное поведение может быть расценено как желание предотвратить развитие расследования, с целью сокрыть прямые и более весомые улики, против которых ничего не будет, которые нельзя будет проигнорировать, и которые не сможет, при данном подозрении, проигнорировать уже и Совет. А избавиться от убийцы короля, «который проявил агрессию и напал на представителей Совета» - это уже будет решением, исходящим не от Совета, а от эскорта, сопровождающего мое лицо в место ссылки, и на который, как и в случае с вашей гвардией по вашему предложению, можно будет перенести всю вину. Ко всему прочему после этого военные силы, находящиеся под командованием Совета на время отсутствия прямого правителя, обрушатся и на ваших людей. Захват же власти силой на данной стадии развития событий может лишь пошатнуть веру людей, как простых жителей, так и более громких имен, в то, что совесть их будущего короля действительно чиста, а это в свою очередь может породить больше проблем, чем у нас есть на данный момент. А я не вижу смысла из одной лужи садиться в другую, когда есть возможность подняться из первой не поднимая лишних брызг.
Рейн замолчал, решив пока предоставить возможность высказать свое мнение генералу. Возможно, его решение покажется Де Гайлму неким шагом назад, но все же в бою, чтобы победить – одного наступления недостаточно, порой нужно принимать и защитную позицию, а то и отходить на пару-тройку шагов назад. Это продлит бой, но зато поможет дольше остаться среди живых.
Его действиям было и иное объяснение, которое он пока озвучивать не стал, решив с этим повременить как минимум до конца Совета.

Вилия

Воскресенье, 12 Июня 2011, 00:03 | Сообщение # 53

Перед четвертой камерой.

Что могла ожидать Вилия от появившегося генерала? Она сама не понимала или скорее не хотела знать. Это был тот еще вопрос. Склонившись в приветственном поклоне, она пыталась собраться и приготовиться воспринимать все, что сейчас здесь прозвучит спокойно. На ее лице не должно было отразиться ничего. Лишь сейчас, стоя у решетки, за которой находился ее кузен, она поняла, на какую опасную тропу ступила и что каждое ее слово, и каждый шаг теперь следовало бы обдумать и хорошенько просчитать. Это ей чем-то напомнило алхимию, к которой девушка питала особую нелюбовь. К сожалению, совершив просчет во время одного из опытов еще во времена обучения в Серебряном Саду, она чуть было не потеряла глаз.
Речь генерала, возможно, повергла бы принцессу в шок, если бы прозвучала где-то неделю назад. Она бы была возмущена подобным действиям, но сейчас она стала думать иначе и возможность осуществления захвата власти силой со стороны Рейна не вызвали в ее душе особого отторжения. Принцесса испугалась саму себя. Девушка не замечала, что пристально смотрит на говорящего генерала. В ее глазах не было страха или возмущения, не было растерянности. В них лишь была задумчивость и какое-то странное спокойствие. Она хорошо помнила то чувство абсолютного покоя, которое возникло у девушки в тот самый момент, когда Вилия творила заклинание, спрыгнув с борта падающего корабля.
Вторая принцесса промолчала, когда генерал закончил свою речь, позволив себе лишь бросить короткий взгляд на брата, пытаясь понять, что чувствует он сейчас, слыша все это. А потом переключилась полностью на слова Рейна. Кронпринц говорил правильные вещи. Да, действия предложенные генералом были слишком поспешными, и Совет был нужен. Он мог пролить свет на тех людей, кто был замешан заговоре. Девушка даже как-то по- новому взглянула на своего кузена, ей показалось, что тот все уже давно просчитал и имел какой-то свой четкий план, где все, что происходило сейчас, было лишь частью этого самого плана.
- Ваше Высочество, - обратиться по имени к Рейну в присутствии нового гостя Вилия не решилась, - вы правы, Совет должен пройти. Но вашей ссылки допускать нельзя.
"Любой ценой", - добавила она про себя, решив, что подобное озвучивать не стоит.
При этом, девушка бросила на генерала еще один заинтересованно-задумчивый взгляд.

Исправил(а) Вилия - Воскресенье, 12 Июня 2011, 00:23

Маркус

Воскресенье, 12 Июня 2011, 15:10 | Сообщение # 54

Коридор перед четвёртой камерой.

Речь генерала Де Гайлма Маркус выслушал со своим обычным непроницаемым выражением лица: хотя, надо сказать, сейчас оно далось ему с немалым трудом. В определённом смысле, генерал предлагал не менее чем вооружённый переворот – и, судя по всему, сам осознавал это, ведь иначе он и не упомянул бы в разговоре о том, что без Рейна это будет «просто мятеж». Вне всякого сомнения, подобная акция возымела бы успех: в самом деле, глупо было полагать, что обленившаяся дворцовая стража, давно уже не имевшая дело с настоящим врагом (ну, за исключением проникавших изредка во дворец наёмных убийц, да ещё пьяных дебоширов на пирах и балах) сможет противостоять серьёзным, закалённым в боях воякам… Что ж, надо было признать: на такое мог пойти только человек, искренне преданный своему королю.
«Жаль только, что королю, а не королевству». Маркус с трудом сдержал тяжёлый вздох. «Да и вообще не королю покамест, если уж на то пошло». Возможно, судьба одарила генерала Де Гайлма отвагой и доблестью, но стратегического мышления ему явно недоставало.
В такие минуты принц особенно хорошо осознавал, для чего в своё время при дворе был создан орден Чёрных Рыцарей – тайное войско блеймрийской короны, воины невидимого фронта, призванные на защиту престола от тайных, внутренних врагов. Страшно было подумать, как могла бы сложиться ситуация, если бы к подобному делу припрягли обычные войска. Тот же генерал Ричард Де Гайлм, вне всякого сомнения, был незаменим в рядах королевской гвардии – но при всех его достоинствах ему определённо не хватало широты мышления. Судя по его рассуждениям – как нынешним, так и некоторым предыдущим – то был типичный вояка, мыслящий исключительно категориями поля боя, где есть лишь враги и союзники – и в любой ситуации норовящий поступить по-армейски. Ни дать ни взять деревянный солдат из детской сказки про чернокнижника и некроманта Урса Джуффина, который однажды срубил рощу, выросшую на месте старого кладбища, и из срубленных деревьев вырезал себе армию солдат – и те ожили, воскрешённые пропитавшими кладбищенскую землю тёмными силами, и во главе со своим создателем двинулись войной на столицу. Быть может, подобные мысли были не совсем почтительны… но такая точка зрения вполне проясняла личную неприязнь генерала к Чёрным Рыцарям. Ричард Де Гайлм с его прямолинейным умом и бескомпромиссным характером попросту был не приспособлен для закулисных игр дворца, в которых требовались совершенно иные качества – хитрость, изворотливость, нестандартное мышление, актёрское мастерство наконец. Хуже было то, что он с презрением относился к единственной в королевстве силе, преданной королю и предназначенной для войны с бесами, незримо кружащими над башнями дворца – Ордену Чёрных Рыцарей. По мнению Маркуса, когда страна стоит на пороге войны – не с северянами, так гражданской – нельзя поступаться союзниками, кем бы они ни были и к какой бы касте ни принадлежали. Уж кому-кому, а генералу стоило бы знать, что в армии (а ведь, как ни крути, сейчас все сторонники престола волей-неволей вынуждены были сплотиться в единое разнородное войско) подобные настроения порождают рознь и неприязнь, ведут к взаимному недоверию и в конечном итоге влекут за собой раскол и предательство. «Эх, генерал-генерал…».
Что до ответа Рейна, то его Маркус выслушал с куда большим одобрением. Всё же кузен в свои годы был далеко не так безнадёжен и недальновиден, как порой, в минуты ссор, представлялось Маркусу: отцовская кровь и воспитание одарили его вполне живым и гибким умом. Сейчас, когда сама судьба вручила ему такой шанс гарантированно сбросить оковы и взойти на престол – он не пошёл на поводу у эмоций и не воспользовался им, поскольку – кто бы мог подумать – проявил куда большую дальновидность, чем старший и более искушённый в жизненных вопросах генерал. Что ж, если в Эстле второй принц горько ошибся (а ему, как ни жаль, уже начинало казаться, что именно так всё и обстояло), то сюрприз со стороны кузена был более приятным. Во всяком случае, если бы Рейн последовал совету генерала, это могло бы повлечь за собой чрезвычайно скверные последствия… и хорошо, что он сам сполна осознавал их, что следовало из его рассуждений.
Дождавшись окончания Рейновых рассуждений (и реплики Вилии, убедившей Маркуса в том, что сестра также разделяет его точку зрения), второй принц выждал несколько секунд, после чего негромко кашлянул, прося слова.
– Ваше Высочество, я могу высказаться? – негромко поинтересовался он, покосившись в сторону Рейна. В присутствии генерала обращения к кузену по имени чреваты были обвинением в недостаточном почтении. – С вашего позволения… – он вновь обратил взор в сторону генерала. Мысленно выстраивая в уме грядущий разговор, он уже предвкушал реакцию со стороны Де Гайлма: расширившиеся глаза, закаменевшее лицо, негодующий взор, сверкающий презрением и высокомерием... Ну как же, какой-то чёрный ворон осмелился что-то каркнуть в присутствии самого Белого Орла! Что ж, генерал, иногда приходится немного считаться с мнением других.
– Прежде всего, Ваше благородие, – своим обычным бесстрастным тоном промолвил принц, – должен отметить, что лично я глубоко уважаю ваши опыт и доблесть, и не сомневаюсь, что ваше предложение продиктовано самыми благими намерениями. Однако вынужден заметить, что Его Высочество абсолютно прав: в данной ситуации подобное решение проблемы неприемлемо. Разумеется, я всего лишь Чёрный Рыцарь, – в голосе принца прозвучала едва заметная нотка иронии, – но я, как и вы и как любой из моего ордена, служу королевскому престолу Блеймру. И потому, полагаю, имею право голоса в этом разговоре.
Он выдержал небольшую паузу, давая генералу время усвоить сказанное и смириться с тем, что придётся осквернить свой слух «вороньим карканьем».
– Для начала, генерал, должен заметить, что в данной ситуации мы имеем дело не со внешним врагом, которого не раз сокрушали ваши легионы. Нам противостоят не мятежники-отщепенцы, не дикие племена и не разбойничьи ватаги. – Маркус нарочно выделил это «нам», словно сразу обозначив свою позицию в этом конфликте. – Нам противостоит внутренний враг. Заговорщики, задавшиеся целью взять в свои руки власть: и на сей раз меж ними и дворцом не лежат просторы королевства, шеренги солдат и гарнизоны. И потому ваш план действий в данной ситуации, прошу прощения – это попытка починить часы, рубанув по ним со всего размаху мечом. Подобный путь неприемлем в противостоянии заговорщикам, и если вам будет угодно, я дополню речь Его Высочества ещё парой моментов. – Маркус сложил руки на груди, не отводя взгляда от генерала.
– Ваша первая неточность, Ваше благородие, – всё тем же ровным тоном, без намёка на надменность или издевку, продолжил он, – заключается уже в том, что вы обращаетесь к Его Высочеству как к Его Величеству. Ситуация с первого же момента осложняется одним фактом: закон не на нашей стороне, поскольку Его Высочество принц Рейнион ещё не коронован по всем традициям и канонам. Вы говорите, что без него это будет просто мятеж? Но так уж вышло, простите великодушно, что и с ним тоже это будет просто мятеж. Пока на голову принца не возложен венец – он, увы, не король, но лишь первый среди равных, один из наследников престола, наряду со своим дядей, Его Высочеством лордом Ринмаром, и кузеном по отцовской линии, сэром Кристофером. – Обилие этих «высочеств» уже навязло у Маркуса в зубах. – И пока он не наделён всеми королевскими полномочиями – здесь Его Высочество совершенно прав – любая попытка силой взять власть будет выглядеть не как подавление заговора, но напротив, как вооружённый мятеж. Ситуацию усугубляет ещё и то, что принц Рейн дискредитирован в глазах Совета вчерашним обвинением: и пока его вина не будет доказана, подобная… хм… силовая акция с его стороны будет выглядеть не только предосудительной, но и преступной.
Маркус выдержал новую паузу, прежде чем перейти к следующей части своей речи.
– Во-вторых, Ваше благородие, должен заметить, что последовав вашему совету, мы не одолеем наших противников, – продолжил он. – Чего вы вообще добьётесь, захватив дворец? Вы говорите, «Совет предал королевство»: весь Совет в полном составе, надо полагать? Вы берётесь судить об этом, даже не присутствовав на Совете. А между тем первые лица королевства всего лишь поступили в соответствии с законами Блеймру, и лично у меня возникают немалые сомнения касательно того, что заговор сложился именно среди тех, кто вчера присутствовал в тронном зале. Иначе, обратите внимание на сей маленький факт, принц Рейнион уже был бы мёртв. Если бы ситуацию держали в своих руках члены Совета – его бы уже этой ночью задушили бы собственным плащом подосланные в камеру убийцы, а наутро народу было бы лицемерно объявлено, что «принц повесился в своей камере, не выдержав стыда после разоблачения и вины перед убиенным отцом, ах какое горе». И, захватив дворец, вы не только пойдёте против закона – который и вы, и мы обязаны защищать до последней капли крови – но и безвозвратно провалите дело. Как вы намерены вывести на чистую воду виновных? Заточить всех членов Совета в пыточную камеру и подвергнуть их вырыванию ногтей и пыткам калёным железом? Да и потом, есть ли у вас гарантии относительно того, что злой умысел привёл в исполнение именно кто-то из членов Совета, а не любой другой придворный, получивший инструкции от истинных лидеров заговора за пределами дворца? И толку с того, что вы отрубите маленький кончик щупальца спрута и «перекроете все выходы из дворца»: ведь сердце спрута бьётся вне дворцовых стен, а то и вне столицы. Таким образом, захват дворца лишь послужит для наших врагов сигналом к началу действия: и можете ли вы поручиться за то, что в тот же день по всей стране не вспыхнут пожары восстаний и террористических актов, заранее подготовленных в крупных городах?
Пожалуй, эта часть речи вышла наиболее рискованной, поскольку некоторые аргументы Маркус ввёл буквально экспромтом и не мог поручиться за столь же здравую логику злоумышленников: однако, если подумать, доля истины в его словах была. Впрочем, были и иные доводы, и далеко не все принц собирался озвучивать прямо сейчас.
– И наконец в-третьих… – уже тише промолвил он. – Скажите, генерал, а вы сами задумывались о том, какую реакцию это вызовет в народе? Вы, сдаётся мне, пренебрегаете мнениями граждан королевства, на страже покоя которых стоят и ваши, и наши войска. Вы хоть представляете, как будет выглядеть вооружённый захват власти в глазах народных масс? Я, прямо скажем, не в пример многим придворным, неравнодушен к настроениям в обществе и не гнушаюсь интересоваться новыми веяниями в народе. И уж кто-кто, а вы, Ваше Высочество, – он обратил взор на Рейна, – пользуетесь среди граждан изрядной популярностью. Сын великого Гаала Венценосного, Белый Принц Блеймру, надежда и опора престола, а с тех пор, как прозвучали первые известия об объединении государств – грядущий властитель объединённой людской империи, который вне всякого сомнения скрепит меж народами вечный мир. Вы – герой в глазах людей, а уж теперь, когда вас заточили в темницу, ваш статус наверняка многократно возвысится: благородный принц, пленённый подлыми заговорщиками… – Он вновь обернулся к генералу. – Симпатии народа, его вера, его чаяния – на стороне Его Высочества. Даже если будет объявлено о его временной ссылке, возмущение будет всеобщим, и народ всецело будет на стороне своего героя. О да, пусть принц Рейнион пока что не король – но для большинства он наиболее желанный претендент на корону.
– А теперь подумайте сами, – всё тем же тихим голосом продолжил он, – какой жирный козырь вы вручите в руки заговорщикам, если произойдёт вооружённый переворот с захватом власти. Вы представляете себе, какой грязью вы запятнаете королевскую мантию и свой мундир, – он выразительно окинул взглядом белоснежный мундир Де Гайлма, на котором даже самое крохотное пятнышко было заметнее, чем Чёрный Волк в заснеженной тэлийской степи, – если пропаганда мятежников использует этот факт в своих интересах? А ведь без жертв не обойдётся никак, генерал: дворец полон вооружённых людей, стражи и придворных, и вам придётся подавлять очаги сопротивления. Как по-вашему, хорошо будет выглядеть впоследствии принц, по чьему приказу армия сражается с собственным народом? Да вы нанесёте по репутации Его Высочества такой удар, какой не нанесёт целая тысяча мятежников! И мне даже представить страшно, сколько народу отшатнётся от законной власти после такой акции. Историю пишут победители, говорите? Истинно так: только вот победители смертны. И после них перо берут в руки другие - и на страницах истории оклеветанный принц и его верные солдаты, восстановившие справедливость, превращаются в узурпатора со стаей приспешников, по трупам взошедшего на трон. – Последнюю фразу Маркус произнёс едва слышным голосом, по-прежнему неотрывно глядя в глаза Белому Орлу, возомнившему, что единственным ударом клюва можно прикончить целый клубок змей.
– Когда в дом заползла змея, – тон его слегка переменился, словно намекая на то, что настало время подвести итоги, – то по её следу нужно пустить мангуста. Который настигнет гадину в лабиринтах коридоров и комнат и прикончит. А запереть все двери и окна и запалить дом с четырёх углов – хотя и действенный, но не лучший вариант. У нас пока что есть время, генерал: и потому нужно использовать его с максимальной пользой, дабы выявить и покарать предателей и мятежников, затесавшихся в наши ряды. Все мы, я полагаю, крайне ценим вашу поддержку: однако если нужно пресечь действия внутреннего врага… то до поры до времени стоит предоставить это тем, кто был натаскан именно на этого внутреннего врага. Поверьте, на наших доспехах и мундирах кровь и грязь не так заметны, как на вашем.
Маркус умолк, по-прежнему не отводя взора от генерала. Намёка в последней фразе не понял бы только идиот. И пусть речь Маркуса, возможно, была не во всём корректна, он просто не мог промолчать. Не из-за того, что желал «блеснуть своими познаниями» – а просто потому, что не хотел катастрофы, к которой неизбежно привел бы захват власти.

Ричард

Понедельник, 13 Июня 2011, 14:16 | Сообщение # 55

Коридор перед четвёртой камерой.

Получив ответ кронпринца, генерал не был удивлён. Почему-то он ожидал услышать нечто подобное. Разочарование лёгкой поступью поникало в душу офицера. Все они вечно чего-то боялись. Боялись умереть, боялись реакции кого-то на свои поступки, боялись, в конце концов, испортить даже самым микроскопическим пятнышком свою безупречную, белую и сияющую репутацию, причину их нескончаемой гордости и самолюбия. Ричард пришёл сюда сегодня надеясь увидеть сильного правителя, но пока что он его не увидел. Кто-то может сказать, что кронпринц проявил хитрость и дальновидность, но Де Гайлм так не считал. Нет, хитростью было бы поступить так, как все меньше всего ожидали, раз и на всегда избавиться от Совета, который сейчас приносил больше вреда, чем пользы. Вместо этого кронпринц хотел дождаться нового заседания, на котором могло случиться всё, что угодно. Боевые действия раз и на всегда научили генерала тому, что ни в чём нельзя быть уверенным на все сто процентов, что самые совершенные планы порой летят к чертям из-за какой-то случайности. В этом свете уверенность наследника престола в том, что на Совете его либо оправдают, либо отправят в ссылку была просто смешной. Неужели он не понимал, что сейчас этот самый Совет мог сделать с ним всё, что угодно? Что через несколько часов кронпринц вполне может повстречаться со своим отцом на том свете? При всём при этом Рейнион не предлагал ничего, кроме ожидания. Ну да, давайте подождём пока все эти предатели раздерут королевство на части и утопят его в крови, только вряд ли кронпринц это увидит. Жевать сопли сидя в камере, на редкость мудрое решение...
- Тогда что Вы предлагаете, Ваше Величество? - прямо спросил генерал, выслушав принца - на Совете я мог бы предложить, чтобы гвардейцы конвоировали вас в ссылку. По пути мы могли бы инсценировать покушение на вас, дабы под этим предлогом вернуть вас во дворец и дать Совету дополнительную пищу для скорейших размышлений. нужно либо надавить на совет, либо обмануть его, но вашу ссылку, как правильно сказала её Высочество принцесса Вилия, допускать нельзя. Столица сейчас является центром всех событий, нельзя допустить вашего удаления от сюда и физического устранения. Здесь Вы в наибольшей безопасности.
Отказ отказом, а присяга присягой. Не смотря на то, что граф был слегка разочарован ответом кронпринца, он не собирался оставлять наследника престола и считал своим долгом помочь ему взойти на этот самый престол, что было весьма возможно, если конечно Рейнион не поставил себе целью как можно пафоснее сдохнуть.
Кстати, вскорости заговорил и кузен кронпринца, Маркус, и с первых его слов Ричард понял, что это на долго... Как же эти придворные дворяшки любили толкать огромные, пафосные и бессмысленные речи, мучительно долго разжёвывая в сотый раз то, что всем и так понятно. Видимо принцу очень нравилось звучание его собственного голоса в коридорах темницы. Вкратце речь Маркуса можно было выразить в следующем "Вы, генерал, дурак, а я тут в чёрном стою красивый". Граф слушал всё это с абсолютно непроницаемым, каменным выражением. Ему было скучно. "Ты как хочешь, а я пошёл" - сказал Де Гайлму его собственный разум и удалился, размышлять над гораздо более важными вещами чем речь высокородного черныша. Как же он хорошо думает о себе и своих Чёрных рыцарях, видать считает большой заслугой то, что они проморгали смерть собственного короля и позволили упрятать его наследника за решётку. Элитное воинство, что тут ещё скажешь и если они мнили себя последней надеждой короны... То надежды этой короны явно были напрасными... Этот юнец, мальчишка с полным отсутствием боевого опыта, сейчас стоял и поучал его будто курсанта в Военной Академии. Это было просто смешно, Ричард бы даже расхохотался в лицо этому напыщенному мальчику, который, казалось, сейчас просто лопнет от переполнявшей его важности и "мудрости", но ведь это было бы так неприлично... И почему они полагали, что граф не знал о том, что предлагал кронпринцу? Да, это был переворот, но это была бы уже игра по совершенно иным правилам, игра где инициатива была бы в их руках... А эти мальчишки с увлечением ринулись играть по правилам, которые им навязали мятежники и при этом, судя по всему, были полностью уверены в своей победе... Юнцы.
- Вы закончили, Ваше Высочество? - равнодушно и немного устало поинтересовался Де Гайлм, когда принц наконец умолк - я бы переложил Чёрным Рыцарям как следует заняться чисткой своих доспехов и мундиров... - генерал продолжил холодным тоном - после смерти короля на на них порядочно грязи, крови и позора. После такого у меня есть серьёзные опасение за их натасканность... Зато конвоировать заключённых у них выходит весьма неплохо. После всех событий сложно быть уверенным в преданности Чёрных Рыцарей.
Да, слова были резкими, но пора было уже поставить мальчика на место. Если он до сих пор пребывал в стране сказок о великих и непобедимых чёрных рыцарях, то пора было срочно от туда возвращаться, ибо в суровой реальности эти самые рыцари сели в такую лужу... Хотя чего ещё было ожидать от паркетной элиты. Но эти слова могли оскорбить и кронпринца... Чего Ричард конечно не хотел, просто он не мог простить чернышам смерти короля, как не мог простить и того, что с их попущения творилось в стране.
- Ваше Величество, - Де Гайлм обернулся к Рейниону, низко склонив голову - я не хотел оскорбить никого из здесь присутствующих, но на данный момент Королевская Гвардия является самым боеспособным, стойким и, самое главное, преданным вам подразделением... Я и каждый из нас готовы отдать за вас жизнь. - генерал поднял голову и посмотрел кронпринцу прямо в глаза - и мы ждём ваших приказаний. Всё возможное и невозможное, ради вас и Блеймру мы готовы на всё.

Исправил(а) Ричард - Вторник, 14 Июня 2011, 14:31

Энсис

Понедельник, 13 Июня 2011, 16:19 | Сообщение # 56

Четвертая камера слева от поста охраны.

За пусть и не долгие, но достаточные годы жизни во дворце, в окружении людей, которые часто говорят то, что окружающие хотят услышать, нежели то, что они сами бы хотели сказать, да и, в общем-то, отчасти относясь к таковым, Рейн уже достаточно хорошо замечал, когда люди молчали, но их глаза говорили за них лучше, чем уста. Во взгляде генерала промелькнуло некоторое разочарование пока Келлум высказывал свои мысли по имеющейся ситуации, он словно померк и исчез тот неяркий, но все же блеск, который был немного ранее, когда Де Гайлм выдвигал свой план по избавлению принца от оков. Принц отметил это с некоторым разочарованием хотя бы потому, что генералу, по всей видимости, хотелось услышать от него иной ответ – согласие на проведение агрессивных действий, нападения на Совет и взятие власти при помощи силы. Это Рейну показалось даже немного странным – даже после того, как он объяснил генералу, почему данный ход будет не самым лучшим решением, мужчина, казалось, своего личного мнения на этот счет не менял. Все-таки, отчасти это было понятно – как человек военный, генерал меньше был втянут в придворные интриги. Он был погружен в военную среду, а солдаты уж что-то, но явно не будут заниматься плетением интриг, составлением планов и придумыванием извращенных способов подсунуть товарищу пакетик с каким-нибудь некеорским наркотиком, чтобы того за подобное отчислили из Академии и на одного солдата и его пахнущие ботинки в казарме стало меньше…
Генерал просто выполнял приказы, его сферой деятельности были лишь военные операции, в том числе и оборонительные, вряд ли ему когда-либо приходилось сталкиваться с заговорами масштабов сравнимых с нынешними. Стоило, пожалуй, сделать на это скидку, но все-таки, Келлум был несколько разочарован, что генерал не до конца (если вообще) внял его словам. Как-то стразу представилась картина: генерал, стоящий в прямом коридоре и видящий свет в его конце, неизвестно еще чему именно принадлежащий – отблескам света от драгоценных камней королевской короны или же пожарища, и при этом не замечающий множества прочих ответвлений этого коридора.
- Тогда что Вы предлагаете, Ваше Величество? На Совете я мог бы предложить, чтобы гвардейцы конвоировали вас в ссылку…
Рейн чуть отвел взгляд и слегка вздохнул. Он упорно не мог понять, почему генерал не видел прописных истин, почему считал, что он имеет так много сил и возможностей, как об этом говорит? Откуда у него была уверенность, что тот же его план – действительно так хорош? Все же блеймрийская армия состоит не только из его королевской гвардии, брось он ее силы на любые агрессивные действия в сторону Совета, его и его людей сметут как предателей, причем заниматься этим будут те же королевские солдаты и, если быть точнее – наверняка к этому делу подключат Орден Черных Рыцарей. Орден, что был создан с целью защищать королевскую семью и ее тайны, и в том числе и Совет, в виду того, что он состоит в большей степени из членов королевской семьи и приближенных к ней личностей, как сил вспомогательных. Просто вот так решить, что Совет во всем виновен и пойти на него с оружием – это, по мнению принца, было просто абсурдно. Делать какие-либо выводы без доказательств вообще было глупо, однако генерал отчего-то считал иначе, и именно это больше всего разочаровывало принца. По сути он просто предлагал пойти против членов его семьи, обвинив их в предательстве Келлума, как будущего короля. Но как можно было делать такие выводы не присутствуя на Совете, не имея ни единого доказательства или хотя бы предположения, кто это может быть? Единственное более или менее подходящее ко всему этому высказывание касалось его дяди, которого генерал мгновенно приписал к предателям, что, вообще-то, можно было расценить как крайнее неуважение и была бы немного иная ситуация, сидел бы Рейн сейчас на троне и рассматривал иную проблему – подобный выпад имел бы для генерала куда более серьезные последствия. Королевское окружение и члены королевской семьи – не лучшая среда и не лучшие люди, которых можно приписать к предателям короны, не имея за словами, в общем-то ничего, кроме каких-то своих соображений, при этом ни на что не опирающихся кроме конечного результата.
«И откуда такая уверенность в том, что Совет станет вас слушать, генерал? Уж кого, но определенно не гвардию назначат в эскорт. Предположить то, что генерал и главнокомандующий гвардии сможет выдвинуть подобное предложение или сделать что-то для «спасения принца» - не такая уж и проблема. Члены Совета и в особенности мой дядя, не так глупы и наивны, чтобы не выдвинуть хотя бы предположение подобного, в том числе и не только касательно гвардии… - подумал принц, возвращая взгляд к генералу. – Инсценировать покушение? Генерал, вы серьезно?..»
Это казалось абсурдным уже хотя бы потому, что, во-первых, членов эскорта назначал бы совет и, опять же, велика вероятность, что поручение бы это было отдано Черным Рыцарям, как войскам, отчасти и созданным для подобных случаев, случаев касающихся королевской семьи, какими бы они ни были. А во-вторых, даже если предположить на секунду, что Совет бы позволил генералу и его людям сопровождать принца – неужели бы он не позаботился о том, чтобы среди солдат было несколько человек, назначенных лично Советом, которые бы следили за ситуацией и контролировали ее? И что бы по сути дало это покушение? Лишь отсрочку ссылки на пару дней от силы? Потом Совет бы просто принял решение перевезти Келлума в нужное место на воздушном корабле и процесс, как и начало перелета, содержались бы в тайне от общественности, как, в общем, и от того же генерала, скорее всего. Даже если среди Совета были предатели – даже они бы не стали рисковать своим прикрытием и ликвидировать принца в этой ситуации. Хотя бы потому, что перелет был бы тайным и никто из посторонних о нем не знал, а значит, круг подозреваемых значительно бы сузился, что сыграло бы предателям не на руку. И это всё равно бы закончилось тем, что Рейна бы доставили в место ссылки.
Когда генерал закончил, принц уже хотел высказать свои соображения, которые надумал за то время, пока генерал говорил, однако Келлума опередил Маркус:
– Ваше Высочество, я могу высказаться? – принц лишь кивнул в ответ, ожидая слов кузена, любопытствуя, во всем ли будет он с ним согласен.
И, что было весьма приятно, это было именно так. Маркус высказал свое поддержание идей Рейна, приняв их и расценив их как наиболее удачные и уместные. Правда затем кузен перешел к довольно долгой речи, которая, в целом, просто более подробно рассматривала нынешнюю ситуацию и сказанные Рейном слова на тему поднятия «законного мятежа». При этом возникло немного странное чувство, словно за эти несколько минут их разговора прошло как минимум несколько лет и они находились далеко не в темнице, а в том же тронном зале, где обсуждали важные вопросы. Возникло ощущение дежавю и Келлум даже понял почему и отчего – весь этот разговор напоминал беседы его отца с визитерами, на которых принц также присутствовал. Как и Рейн сейчас, король обрисовывал лишь основную ситуацию, затрагивал нужные моменты, но по полочкам и крайне детально всегда говорил не его отец, а советники, что, в целом, было вполне понятно и логично. Это их работа, королю, по идее, вовсе нужно говорить как можно меньше, то есть, не вдаваться во все детали самостоятельно (что не исключает подобного действия в плане мыслей, конечно же, ведь не зря правители порой говорят нужно на ухо советникам, а уже те озвучивают их пожелания). Это помогало огородить правителя от слишком большого объема устной информации. По мнению короля Гаала, как и в общем-то самого Рейна – король не должен говорить много, он должен говорить по существу, так, чтобы ясно донести свои мысли до всех необходимых умов, при этом избегать сильного разглагольствования банально чтобы не сказать лишнего, что в итоге может обернуться плохими последствиями. Даже самая мелочь порой может оказаться той, что принесет больше всего проблем. Не зря же в древности короли порой прослывали скупыми на слова, необщительными и мрачными, а на деле короли и их наследники просто были осторожны в своих словах и говорили не больше, чем было нужно.
Как было и сейчас. Маркус же, все-таки (может из-за какого-то личного отношения к генералу или мнения на счет его предложения) вдался в разговор достаточно пылко, порой немного переходя за те или иные рамки общения, но в целом, не говорящий ничего, с чем бы Рейн был в корне не согласен. Особенно принц отметил тот момент, когда кузен упомянул о том, что Келлум пока что не является королем, однако со стороны генерала уже отчего-то удостоился его обращением. Это заставило Рейна едва заметно улыбнуться, мысленно пару раз похлопав кузену, радуясь тому, что хоть кому-то это, наконец-то, пришло в голову озвучить. И все же, порой Маркус переходил в свой «режим учителя» и говорил с генералом так, словно это тот был новобранцем на службе, а сам кузен был матерым военным, много повидавшим в жизни. Это было несколько лишним, с точки зрения Келлума и он мысленно отметил, что Маркус далеко не такой сдержанный, каким хочет себя показывать – в очередной раз Рейн убедился в том, что оного в кузене не больше, чем было в нём самом. Разница была лишь в том, что в ситуациях, которые распаляли Рейна, Маркус чаще был сдержаннее, и наоборот. Хотя, если вспомнить ситуацию с Эстлем, тут они, похоже, на равных сдерживали огонь, что в них полыхал; вспомнить хотя бы Совет.
Далее Маркус заговорил как раз о нем, о Совете, высказавшись на тему того, что генерал слишком поспешно приписывает Совет и его членов к числу предателей, что в общем-то было схоже и с мнением самого Рейна. Правда в моменте, когда Маркус говорил о том, что принца могли задушить в камере его же плащом, сам Келлум узрел некоторую неточность. Сделать что-то подобное – для предателей короны было бы крайне необдуманным действием и вообще крайне компрометирующим, в буквальном бы смысле это сказало «эй, предатели здесь, мы рядом с Советом или даже в нем, ловите нас!», и подобное можно было сопоставить с той же ситуацией, если бы Рейна вдруг постигла смерть во время пути к месту ссылки, будь он пеший или тот же летный, о котором совсем недавно принц размышлял.
- …Вы хоть представляете, как будет выглядеть вооружённый захват власти в глазах народных масс? – тем временем спросил у генерала Маркус. - Я, прямо скажем, не в пример многим придворным, неравнодушен к настроениям в обществе и не гнушаюсь интересоваться новыми веяниями в народе. И уж кто-кто, а вы, Ваше Высочество, – кузен глянул в сторону Келлума, – пользуетесь среди граждан изрядной популярностью…
«Сын великого Гаала Венценосного, Белый Принц Блеймру, надежда и опора престола.. герой?» - немного иронично, пусть и не без частичного согласия во взгляде, подумал Келлум. Было немного странно слышать такие слова из уст кузена. Не потому что в народе не ходило таких слухов и мнений (где-нибудь определенно ходило) и не потому, что Маркус этого мнения не придерживался… а просто потому, что никогда не слыша ничего подобного из его уст, услышать это впервые было немного любопытно. Раньше, к примеру, Рейну было бы сложно представить, какими именно словами и образом кузен может выразить свои мысли на этот счет.
Принц вдруг обратил внимание на Вилию, которая немного ранее отпустила краткую фразу, выразив свое согласие со словами кузена, на которые сам Рейн тогда ответил лишь едва заметной благодарной улыбкой. Кузина не говорила лишних слов и не встревала в разговор, лишь внимательно и спокойно слушала сперва генерала, а затем своего брата, как и его до этого. В ее взгляде добавилось серьезности и спокойствия, даже черты лица ее словно стали немного строже. Принцу было приятно видеть, что кузина, наконец-то, действительно повзрослела и стала больше уделять внимания самоконтролю и слежению за тем, что говорила, чего раньше она делала не так часто, как хотелось бы. Собственно, именно это он и имел в виду, говоря ей, что она наконец-то стала вести себя как настоящая блеймрийская принцесса. Не контролировать свои слова и эмоции, говорить всё слету, не утруждая себя размышлениями и не отдавать себе отчет в том, кому ты это говоришь, что порой частенько замечалось за Вилией ранее – не было достойно Блеймрийской Принцессы, как таковой, по сути так себя вести могла любая избалованная и не самая воспитанная фрейлина. Но Рейн никогда не считал Вилию девушкой, которую бы можно было отнести к дамам подобного типа и поэтому сейчас, видя ее в ином свете, он с какой-то внутренней братской радостью отметил, что теперь «сестренка», наконец-то стала такой, какой ее воспитали родители и учителя.
Маркус к этому моменту уже закончил свою достаточно продолжительную речь, чем и воспользовался генерал, лениво бросив:
- Вы закончили, Ваше Высочество? Я бы переложил Чёрным Рыцарям как следует заняться чисткой своих доспехов и мундиров...
Келлум едва заметно дернул бровью, отметив, что язвительная речь со стороны генерала сейчас бы сильно опустила его в его глазах. И отчасти это произошло – вместо того, чтобы рассмотреть мнение второго (между прочим) принца Блеймру, генерал не сказал ни единого слова на счет его соображений, как и соображений самого Рейна, которые в свою очередь высказали свое мнение на счет его плана, и вместо этого отпустил не очень длинную, но достаточно язвительную речь в сторону не столько принца, сколько Черных Рыцарей, к которым он, как уже было многим известно, питал не самые теплые чувства.
Рейн чуть поджал губы отведя взгляд и слабо выдохнув через нос. Еще этих склоков не хватало в такой ситуации…
- Ваше Величество, - эти слова заставили посмотреть на генерала, и во взгляде принца было какое-то серьезное ожидание, при этом Келлум отметил, что генерал всё еще приписывал его к королю, то ли назло кузену, то ли следуя своим личным убеждениям, а скорее и то и то сразу. - Я не хотел оскорбить никого из здесь присутствующих, но на данный момент Королевская Гвардия является самым боеспособным, стойким и, самое главное, преданным вам подразделением... Я и каждый из нас готовы отдать за вас жизнь. И мы ждём ваших приказаний. Всё возможное и невозможное, ради вас и Блеймру мы готовы на всё.
- Генерал, - принц опустил руки, зацепившись большими пальцами о пояс на штанах и развернувшись лицом к решетке. – Хочу обратить ваше внимание на то, что вы говорите о преданности своих людей, при этом обвиняя членов Совета в предательстве короны, убеждая меня внять вашим словам и принять их за истину. Что если, - принц чуть сузил глаза и наклонил голову вбок, - найдутся люди, которые так же будут говорить о вас, не имея прямых доказательств, и убеждать меня в том, что от вас и ваших людей необходимо избавиться? Вы полагаете, что я, как ваш будущий король, буду принимать решения, основываясь лишь на чьем-то мнении, не имея прямых доказательств в вине или причастности каких-либо лиц?
Голос Келлума был тверд и даже немного холоден, хотя бы потому, что он был не только разочарован в генерале, но и разочарован в том, что тот считал его именно таким королем, о котором сейчас он сказал.
- Ради нашего сотрудничества и давней дружбы я хочу вам посоветовать впредь не выдвигать никаких обвинений в отношении кого-либо, если у вас нет того, чем вы можете подтвердить свои слова. Напомню, что подобные действия могут расцениваться как не столько клевета, сколько преступление и караться в соответствии с этим. И не самый лучший способ планировать агрессивные методы против кого-либо тайно, при этом громогласно говоря о своем отношении в сторону тех, на кого вы собираетесь поднять оружие. Как известно, у всех стен есть уши, - на этих словах взгляд и выражение лица Рейна смягчились, а сам принц чуть кивнул, прикрыв глаза. – Касательно же вашего предложения… как я уже сказал раннее и затем меня поддержал уважаемый кузен, - принц коротко взглянул на двоюродного брата, скользнул взглядом по Вилии и вновь обратил взор к генералу, - сейчас предложенные вами действия будут лишними. Поэтому на данный момент я хочу чтобы вы продолжали то, что было вам поручено ранее и не спешили принимать решения в отношении нынешней ситуации, как и совершать каких-либо действий на основе этих решений. Сперва мы дождемся окончания Совета, а дальше уже будем исходить из того, чем он закончится.
Принц замолчал, размышляя, стоит ли добавить еще что-нибудь, но решил, что на данный момент его слов для генерала будет достаточно.

Вилия

Вторник, 14 Июня 2011, 00:03 | Сообщение # 57

Перед четвертой камерой.

Вилия была готова вспылить, топнуть ногой и даже прикрикнуть, но этого делать было нельзя. Девушка могла цыкнуть на Эстля, потому что отношения с ним были дружескими, могла повысить голос на брата, потому что он был родным человеком. Но что делать, когда на ее глазах начинает развиваться очередная склока с чужим человеком и вот так просто остановить ее парой фраз, было нельзя. Все-таки генерала она не знала лично, да и как-то это выглядело бы со стороны не правильно и невоспитанно.
Она понимала, что Рейн прав. Но и генерал с его стремлением решить проблему как можно быстрее был понятен девушке. А здесь еще и эта извечная вражда между армейскими и Черными Рыцарями. Как же все это выглядело глупо. Второй принцессе Блеймру даже показалось, что еще минутка и ее брат и генерал забудут, зачем пришли и начнут обмениваться ядовитыми репликами. "Кажется поведение Эстля заразно. Они что, с ума сошли?" Девушка даже бросила на кронпринца сочувствующий взгляд - каково вот так сидеть за решеткой и наблюдать, как твои союзники готовы друг друга укусить, сделать больно из-за мелочей, которые не имели никакого значения, когда государство стоит на грани... Ей даже не хотелось думать на грани чего стоит Блеймру, от этих мыслей становилось страшно.
- Ваше Высочество, - она обратилось к Рейну, внешне не позволяя себе проявлять волнение, - если вы позволите, я все-таки немного вмешаюсь в вашу беседу.
Она понимала, что подобное обращение было скорее проявлением уважения и не более того. Просто следовало обратить на себя внимание, а потом попытаться вернуть разговоры в более деловое русло.
- Нам не стоит сейчас вспоминать прежние обиды и выяснять отношения, - она бросила короткий, но твердый взгляд в сторону брата, вряд ли подобный взгляд стоило бросать на генерала. - Перед нами стоит очень важная задача, вычислить заговорщиков и удержать Блеймру от того, чтобы наша страна скатилась в гражданскую войну или куда-то еще.
Она посмотрела на генерала и чуть склонила голову:
- Ваше Благородие, армия Блеймру всегда была верной опорой престола и короля. И очень отрадно видеть, что лучшие ее представители правильно понимают ситуацию в стране, но заседание Совета должно пройти. Ситуация изменилась и возможно на этом заседании те, кто замешаны в убийстве короля и стремящиеся всячески отстранить законного наследника престола от трона могут проявить себя более открыто. Их хорошо продуманные план дал сбой.
Она бросила короткий взгляд на брата, еще раз предостерегая его от резкостей, которые он мог бы сказать генералу.
- Наша задача обговорить здесь и сейчас совместный план действий. До Совета осталось мало времени, и оно играет не в нашу пользу.
Девушка поражалась своему спокойствию и собранности в данный момент. «О, Маркус, я очень надеюсь, что не несу глупости и веду себя правильно».

Исправил(а) Вилия - Вторник, 14 Июня 2011, 00:20

Маркус

Вторник, 14 Июня 2011, 20:18 | Сообщение # 58

Коридор перед четвёртой камерой.

Ответную реплику генерала (допрежь того обратившегося к Рейниону с репликой касательно того, что на Совете он мог бы внести предложение о временной ссылке для принца, после чего на пути к месту ссылки его бойцы разыграли бы инсценировку покушения, дабы вернуть кронпринца во дворец и дать членам Совета «дополнительную пищу для размышлений») Маркус опять же выслушал с непроницаемым выражением лица. Впрочем, на сей раз ближе к концу фразы второй принц слегка, почти незаметно приподнял левую бровь, а губы его чуть дрогнули. Возможно, кто-нибудь принял бы это за признак сдерживаемого негодования: на самом деле Марк с трудом удержался от улыбки.
Поистине, если бы коридор тюремного подземелья был театральной сценой, а на месте соседней стены простирались бы ступенями уходящие вверх зрительные ряды – то после высокомерного ответа генерала Де Гайлма эти самые ряды взорвались бы аплодисментами, хохотом и свистом: всех недоброжелателей Белого Орла (а их, невзирая на популярность военачальника в народе, всё же было немало – как среди тех же Чёрных Рыцарей, так и среди иных офицеров) подобная сцена привела бы прямо-таки в свинячий восторг, как великолепный пример непробиваемого... скажем так, недопонимания со стороны одного из участников. Разумеется, Маркус ждал отрицательной реакции на свою речь – чего ещё было ожидать от гвардейского офицера, прославившегося своей неприязнью к Чёрным Рыцарям ввиду органической неспособности вникнуть в их дела: однако подобный ответ воистину был достоин восхищения. Дискредитировать генерала так, как он сам, не смог бы даже актёр-комедиант в мундире из белёного холста с обилием жестяных «наград», гнусаво произносящий со сцены бродячего театра высокопарные реплики и в промежутках между ними лупцующий себя по голове колбасой.
«А я-то, наивный, полагал, что анекдоты про высшие военные чины есть не более чем вымысел». Маркусу стоило немалого труда сдержать ухмылку, и даже взор его ничем не выдал подлинного настроения хозяина: принц всё так же равнодушно разглядывал генерала. «Вот уж воистину деревянный солдат, ей-богу. Да, с такими военачальниками стране никакой враг не страшен: таких даже прямое попадание в голову не возьмёт… особенно в голову».
Прежде всего стоило отметить, что Де Гайлм явно относился к тому типу офицеров, которые в детстве не наигрались в оловянных солдатиков – и потому всегда одержимы жаждой вдоволь поиграть в солдатиков живых, был бы повод. Поистине, в них играть даже интересней: они и кровью истекают по-настоящему, и умирают куда зрелищней… Так и здесь – конечно, стремление вернуть на престол законного наследника нельзя было не назвать похвальным: однако впечатление было такое, что генерал, углядев подходящий повод, всеми фибрами души жаждал не столько освободить короля, сколько затеять кровавую потеху и продемонстрировать свою удаль. То, что его желание распушить перед кронпринцем свои бело-орлиные перья грозило обернуться немалой кровью и бедствием для страны, а впоследствии ещё и великим позором, генерала явно не волновало ничуть. Не разрешают захватить дворец – так давайте похищение инсценируем; не разрешат похищение инсценировать – так давайте подтащим пушки и артобстрел Серебряного Сада организуем… А зачем, почему, с какой целью – разве это суть важно? Возможно, на самом деле генералом двигали другие мотивы, однако после речи Рейна его слова выглядели, мягко говоря, неуместно. Ладно бы Маркус, так ведь сам кронпринц (за которого генерал якобы готов был умереть) отдал ему приказ сидеть смирно и до времени не встревать в дела Совета – так с какого перепугу он ещё и интересуется «что ему делать»? Неужто непонятно с первого раза, что ему-то как раз делать ничего и не нужно, иначе принц сам бы попросил его об этом? А единственным оправданием подобному поведению, похоже, служило то, что генерал, видите ли, «готов умереть» за Рейна, как и любой из его солдат, что было сказано уже не в первый раз. «Не терпится тебе «умереть», генерал – так разбегись и шарахнись головой об стену, делов-то! Зачем тянуть за собой солдат, да ещё и навлекать позор на принца, которому ты якобы так горячо предан – только вот преданность у тебя какая-то уж чересчур однобокая: убивать и умирать за наследника ты готов, а вот вести себя смирно и держать рот на замке – это тебя, видите ли, недостойно». Когда Рейн ответил генералу отказом, Маркусу отчетливо почудилось откровенно разочарованное выражение, промелькнувшее во взгляде военачальника. Что ещё это могло означать, кроме как то, что сам факт восстановления справедливости и возведения Рейна на престол для генерала был не столь важен, как возможность развязать во дворце побоище. Проклятье… Неужто прославленный Белый Орёл – не более чем один из тех маньяков-офицеров, которые готовы слать своих солдат на верную гибель, исключительно ради наслаждения кровопролитием и обоняния сладостного запаха крови? Таких «героев» Маркусу доводилось пару раз встречать, и он навсегда запомнил то особое, голодное выражение в их глазах, и тот елейный тон, которым они расписывали свои «подвиги» на поле боя, едва ли не причмокивая на описаниях самых кровавых моментов. Настоящие упыри, разве что не в рваных чёрных лохмотьях, а в ухоженных офицерских мундирах…
О том, что генерал стремится в первую очередь к действиям, не заботясь о результате, красноречиво свидетельствовало уже само предложение «инсценировать покушение». Более бессмысленной идеи Маркусу слышать ещё не приходилось. Ладно бы Де Гайлм предложил разыграть нападение мятежников или разбойников на конвой с целью выкрасть принца и вырвать его из лап предательского Совета: хотя и эта идея в конечном итоге принесла бы проблем больше, чем пользы. Но устраивать такую акцию исключительно ради того, чтобы принца вернули во дворец? Чтобы его после такого события для надёжности заточили в самую закрытую темницу, куда уже не допустят никого из них и откуда нет никаких шансов его освободить? «И всё это называется «в наибольшей безопасности»? Да уж, твоё благородие, мысль поистине достойная великого стратега…».
Вдобавок генерал явно переоценивал собственную значимость в государстве: он, видите ли, намерен был «внести предложение» о том, чтобы Рейна под конвоем отправили в ссылку – притом что принц всего-то пять минут назад сообщил ему, что его как раз и должны в случае худшего исхода отправить в ссылку, и «предложение» генерала в этом случае имело примерно такую же ценность, как пятая нога для лошади. И уж прямо-таки изряднейшие сомнения вызывало мнение касательно того, что солдатам гвардии разрешили бы войти в состав конвоя. На кой дьявол это нужно, если для подобных мероприятий существуют стража и Чёрные Рыцари, посвящённые во внутренние проблемы королевского двора? Гвардейцы испокон веков предназначались для того, чтобы оборонять королевство от внешнего врага, а по большей части, ввиду слабости и малочисленности такового врага и отсутствия мало-мальски серьёзного и организованного противника (вроде армии враждебного государства) – проводить торжественные смотры и парады, бряцать блестящими цацками на мундирах и флиртовать с дамами на балах. Так что на Ричарда Де Гайлма, внесшего такое «предложение», в лучшем случае посмотрели бы с недоумением, а в худшем – не в самой вежливой форме посоветовали бы покинуть Совет и отправиться в казармы, вбивать устав воинской службы в головы рекрутов.
Речи генерала приводили Маркуса в какую-то тоскливую оторопь: просто невозможно было представить, чтобы ТАК рассуждал военачальник, да что там – просто человек, имеющий хотя бы крупицу здравого смысла и способный хоть немного предугадывать ход событий. Да ещё и демонстрировал неподчинение тому, служение кому якобы составляло весь смысл его жизни. (Это «якобы» Маркус мысленно употребил уже не в первый раз – потому что за предложениями генерала Де Гайлма ему всё сильнее начинал видеться некий зловещий замысел, в который как раз очень хорошо укладывались подобные варианты развития событий…).
Что касаемо речи, произнесённой Маркусом перед генералом, то реакция военачальника могла бы показаться оскорбительной – если бы не была абсолютно смехотворной и роняющей в грязь авторитет отнюдь не второго принца, но как раз самого генерала. Презрение Ричарда по отношению к тайному войску короны было известно всем, а в данном случае ему ещё и смел возражать тот, чей опыт в области военной службы был несравненно меньше его собственного. Казалось бы, вот прекрасный пример продемонстрировать превосходство доблестной королевской гвардии над анахронизмом в лице Ордена Чёрных Рыцарей и с благородно-снисходительным видом поочерёдно опровергнуть каждый из приведённых аргументов, напоследок с тем же снисхождением словесно щёлкнув дерзкого мальчишку по носу: дескать, вот как надо, сосунок…
И как же великолепно Ричард Де Гайлм провалил сей шанс! Как уже упоминалось, на сцене театра он воистину сорвал бы овации. Как же ещё можно было отреагировать на тот факт, что генерал повёл себя подобно разине-студенту в лектории Серебряного Сада, засмотревшемуся на грудь девушки-третьекурсницы и прослушавшему абсолютно всю речь лектора за исключением последнего предложения? Даже по глазам генерала в ходе сей речи было видно, что разум его витает бог весть в каких высотах (наверняка в грёзах, в коих он гордо проезжал на белом коне под дождём из розовых лепестков меж шеренгами отдающих честь солдат, в бархатном алом плаще поверх белого мундира, с маршальским жезлом в руке и с лавровым венком на челе). И то, как он отреагировал лишь на последнюю фразу (ладно бы в разговоре с глазу на глаз, это было бы вполне объяснимо – но перед лицом своего без пяти минут короля, которому он опять же якобы был предан всей душой?), могло быть расценено лишь в двух значениях: либо «Я пропустил мимо ушей всю твою речь от начала и до конца, просто потому что мне плевать на карканье какой-то чёрной вороны, пусть даже главный ворон в этой стае – принц Рейнион, и задевая честь ордена, я одновременно задеваю и его» – либо «Я не способен опровергнуть ни один из аргументов, посколько все они от первого и до последнего слова являются истиной, и мне нечем крыть – поэтому я могу лишь огрызнуться, позволив себе при этом совершенно необоснованные обвинения в адрес Чёрных Рыцарей, опять же перед лицом самого высокородного из этих рыцарей». Могло ли существовать более красноречивое свидетельство абсолютного бессилия в споре и невольное признание собственной полнейшей некомпетентности в подобных беседах, чем такое вот завуалированное по-детски бессильное «Сам дурак»?
Право слово, Маркусу не было нужды даже придумывать остроумный и язвительный ответ – генерал сам осрамил себя так, как его не осрамил бы ни один из Чёрных Рыцарей. Оставалось лишь пожалеть о том, что в эту минуту свидетелями разговора не были ни соратники Маркуса и Вилии, ни гвардейцы-сослуживцы генерала – спектакль для обеих сторон вышел бы потрясающий. Впрочем, самым лучшим и авторитетным зрителем в этой сцене был Рейн, и именно от него зависело окончательное решение по данному вопросу. В тот момент Маркус был морально готов к тому, что Рейн вынесет ему осуждение за неуместные умствования и примет предложение генерала: что ж, такой вариант был бы наихудшим и принёс бы Марку глубокое разочарование. Не проронив ни слова с уст, он молча и бесстрастно ждал ответа кузена, который между тем отвернулся к стене камеры – возможно для того, чтобы скрыть негодование, вызванное словами кузена… Или не кузена?
Наконец под сводами коридора прозвучал негромкий голос Рейна: развернувшись на каблуках, принц вперился взглядом в генерала… и с первых его слов Маркус понял, что на сей раз он неожиданно принял сторону кузена. Что, в общем-то, было вполне объяснимо: пожалуй, Рейн как никто другой осознавал все последствия подобного решения для королевства и для себя лично. Кроме того, судя по его весьма прохладным интонациям, речь генерала серьёзно задела первого принца. Немудрено, ведь генерал со своим извечным высокопарным презрением обвинил орден Чёрных Рыцарей в предательстве… опять же с очаровательной непосредственностью упустив при этом из виду тот маленький факт, что в Ордене состоит сам принц Рейн. Что тут скажешь, иначе как справедливой подобную реакцию нельзя было назвать: в конце концов, на глазах у Рейна офицер королевской гвардии едва ли не напрямую называл Чёрного Рыцаря предателем (притом, что сама распрекрасная королевская гвардия, «самое боеспособное, стойкое и преданное подразделение» – интересно знать, на каком основании зиждилось последнее утверждение – во время Совета не только не предпринимала попыток оправдать принца и докопаться до подлинной сути дела, но и вообще пребывала пёс знает где, только не в зале Совета – а теперь заявилась браво помахать кулаками после драки).
Если честно, Маркус мог воспользоваться моментом и высказать генералу в осенённое бакенбардами лицо свои собственные соображения по поводу столь странной «преданности», выражающейся в стремлении немедленно устроить «во имя принца» побоище и нанести максимальный ущерб не только общему делу и репутации наследника, но и будущему всего королевства. Идея эта созрела у него в голове примерно к середине Рейновой речи, и он даже сам поразился её простоте. В самом деле, ответ на вопрос «какого дьявола генерал несёт тут всю эту лицемерную чушь» лежал прямо-таки на поверхности и был настолько очевиден, что казалось бы, любой здравомыслящий человек способен его постичь. Вероятно, о чём-то таком подумал и Рейн: но у него, как и у Маркуса, хватило ума не произносить подобное вслух. Промолчал и второй принц. Если бы его догадка оказалась ошибочной, он нанёс бы Ричарду Де Гайлму такое оскорбление, какого Белому Орлу наверняка не приходилось получать никогда в жизни (ну, воочию, разумеется): если бы оказалась истиной… ему, надо полагать, грозила бы скорая смерть от рук «самых верных и преданных» королевских гвардейцев, планы коих он разоблачил.
«Спасибо тебе, кузен». В ту минуту Маркус испытал неподдельную благодарность к Рейну, поступившемуся собственным стремлением выйти на свободу во имя интересов королевства. «Быть может, ты и в самом деле не так уж и плох, если умеешь рассуждать по-королевски. Я и раньше знал, что ты не трус – но, как я вижу, ты вдобавок умеешь мыслить как подобает настоящему правителю. Что ж, быть может, когда-нибудь – не сегодня и не завтра, но в перспективе – я почту за честь присягнуть тебе и служить верой и правдой… Сообразно с интересами королевства, а не с собственным желанием помахать мечом и позвенеть орденами, как этот напыщенный Де Гайлм». Маркус вновь воздержался от улыбки, припомнив слова генерала о «почти трёх гвардейских полках». «Как же, «не хотел оскорбить никого из присутствующих», генерал… Хотел, не хотел – поздно, уже сморозил. Почти три полка – это, надо понимать, около двух тысяч солдат? О да, велика сила, ничего не скажешь… учитывая, что кроме дворцовой стражи во дворце и в близлежащих кварталах размещены также силы Чёрных Рыцарей, круглосуточно несущих караул, которые можно поднять по тревоге максимум за двадцать минут. И в отличие от вас, внушительная часть наших соратников – маги и колдуны, подготовленные к ведению боевых действий в любых условиях. Что ж, генерал, остаётся надеяться, что хотя бы половина тех блестяшек, которые вы так любите цеплять на свои мундиры – охранительные амулеты для защиты от магии. Потому что в противном случае половину ваших «самых боеспособных и преданных» войск разнесут в горелые клочья… а вторую половину заставят перерезать друг другу глотки».
Реплика Вилии, явно стремившейся не допустить новой склоки между представителями двух недоброжелательных по отношению друг к другу родов войск (Маркус мысленно одобрил выдержку и душевное равновесие своей сестры – её только что фактически назвали в лицо предательницей, запятнавшей свой мундир позором и изменой, а она нашла в себе силы ничем не выдать того гнева, который, несомненно, охватил её!), пришлась как нельзя кстати. Не удостоив генерала ни ответом, ни даже презрительной усмешкой, Маркус обернулся к сестре, призвавшей их «не вспоминать прежние обиды и не выяснять отношения, и постараться вместе обговорить совместный план действий». «Как же, Вил, дождёшься ты от этого фанфарона «совместного плана»… Как можно рассчитывать на понимание и сотрудничество со стороны того, кто на нас с высоты своего орлиного насеста смотрит как на дохлых ворон? У него другие планы, он «кровопролитиев» жаждет, на кой ему с нами вступать в союз…»
– Ну что ты, Вилия, о каких обидах и выяснении отношений может идти речь? – с лёгкой улыбкой вопросил он совершенно невинным тоном. – Мы можем лишь выразить Его благородию нашу сердечную благодарность за столь высокую оценку наших моральных качеств и преданности короне и конструктивную критику ордена, в котором имеем честь состоять не только мы, но и Его Высочество принц Рейнион. Равно как и восхищение его проницательностью и прозорливостью: просто поразительно, как человек, не присутствовавший на Совете, одной лишь силою своего разума способен прозреть истину и безошибочно указать истинных виновников и предателей. Поистине, счастлива страна, на страже которой стоят военачальники, одарённые столь поразительной интуицией! – Всё это было произнесено без малейшей нотки иронии или даже пафоса, абсолютно серьёзным и где-то увещевающим тоном. – Полагаю, нам стоит последовать предложению Его благородия, как только представится такая возможность и нам предъявят обоснованные обвинения в запятнанности наших мундиров грязью, кровью и позором. – Маркус даже не воспользовался оговоркой генерала, ухитрившегося ляпнуть «переложил» вместо «предложил». В конце концов, он был не настолько мелочен.

Ричард

Четверг, 16 Июня 2011, 13:38 | Сообщение # 59

Коридор перед четвёртой камерой.

Мдаа... Ричард уже пожалел, что решил прийти сюда. Генерал просто напрасно терял время, а Де Гайлм этого просто терпеть не мог. Ведь время это тот драгоценный Невозобновляемый ресурс, который неумолимо, с каждой секундой уходит от нас и его становится всё меньше. А здесь и сейчас граф наблюдал за тем, как два высокородных юнца с увлечением играются в своей песочнице в весьма увлекательную игру и им совсем не нравится, что взрослый дядя пытается вернуть их к реальности и к своим обязанностям. Ну что же, как говорят "дурака могила исправит". Интересно, пойдёт ли могила на пользу кронпринцу? Ричард не знал, зато он был просто уверен, что для королевства это ничего хорошего не принесёт. Хотя может его дядя будет лучшим королём, если у него хватило ума и смелости провернуть такой замысел...
Нет, генерал решительно отогнал от себя дальнейшие мысли по этому поводу. Всё это были подлость и предательство. Вряд ли он станет служить такому королю. Но всё же Де Гайлм упорно не понимал как в такой ситуации можно ещё надеяться на Орден Чёрных рыцарей. Ну ладно Маркус, Ричард сразу понял что этот высокородный болван не видит ничего дальше кончика своего носа. Но Рейнион... Должно же быть у него хоть немножко больше мозгов! Он же наследник престола, будущий король. Чёрные Рыцари допустили убийство его собственного отца, своего короля, они допустили его заключение в темницу, они даже сейчас не делали ничего, чтобы исправить ситуацию! Как после всего этого можно было надеяться на этих бездарей? Неужели черныши на столько сильно промыли ему мозги и кронпринц теперь свято уверен в их непобедимости и прочем бреде, которым эти защитники короны кормили абсолютно всех? Ну конечно же, его кузен, который наверняка ни разу не принимал участия в боевых операциях или более менее серьёзных делах, а теперь с увлечением рассуждает о вещах, в которых не смыслит ровным счётом ничего. А Рейнион с удовольствием его слушает, ведь всегда приятно когда с тобой соглашаются и всячески лижут тебе задницу, и всегда неприятно когда тебе предлагают то, что ты делать не хочешь или боишься делать...
В любом случае, Ричард от всего этого порядком устал. Он пришёл сюда, чтобы предложить принцу выход, а не для того, чтобы пускаться в споры и рассуждения с высокородными выскочками. Если ребятишки хотят и дальше играть в своей песочнице по правилам чужих дяденек, то флаг им руки. Жаль только, что на кону в этой игре стоит судьба всего королевства...
- Тогда избавьтесь от меня и моих людей, Ваше Величество, и Вы увидите, что будет, насколько я знаю, очень немногие вообще решились прийти к вам сюда, - совершенно спокойно ответил Де Гайлм, - иногда решения приходится принимать даже будучи не до конца уверенным в их правильности, но если решение вообще не принять, или принять не вовремя, то можно упустить всё. И я очень надеюсь, что сейчас мы не зря упускаем удачный момент для действий, которого больше может и не быть.
Ни твёрдость, ни холодность кронпринца генерала совершенно не впечатлили. Вот значит как он платит за преданность. Ну что же, оставалось надеяться, что его любимы Чёрные Рыцари оправдают возложенные на их ожидания. В чём Ричард сильно сомневался. Ему же самому предлагалось сидеть сложа руки. Что же, отлично, он так и поступит.
- Как пожелаете, Ваше величество, - поклонившись, ответил генерал.
На кудахтанье Маркуса Де Гайлм предпочёл не обращать внимания вообще. Как уже было сказано, он явился сюда не для того, чтобы вступать в дискуссии с высокородными петушками и тратить время на это не собирался.
Ричард уже собрался уходить, но тут кое что привлекло его внимание.
- Простите, Ваше Высочество - обратился он к принцессе, - Вы сказали, что план дал сбой. Но в каком месте? Король мёртв, его наследник в темнице... Всё идёт именно по их плану, но может вы знаете что-то ещё, чего не знаю я?

Исправил(а) Ричард - Четверг, 16 Июня 2011, 18:29

Вилия

Воскресенье, 19 Июня 2011, 00:00 | Сообщение # 60

Перед четвертой камерой.

Вилии было жутко от того, что человеческая гордыня всегда портила то, что строилось веками. Ведь, по сути, на чем держится власть короля? Принцесса никогда не задумывалась о таких вопросах. Вот есть престол и на нем сидит король, и все подчиняются ему. Но кто такой правитель без армии и своих подданных? Никто. Власть складывается из умений лавировать между разными силами и уметь доказывать им, что ты им нужен. Возможно, она рассуждала как женщина, а не как мужчина, но требовать от девушки глубокого понимания того, что происходит у престола и как все работает, было бы сложно. Не ее это дело бороться за власть. Она помнила, что является Черным Рыцарем, но кто серьезно относился к ее статусу. Даже она воспринимала это, как почетную медаль или красивую побрякушку. Даже резкие и неприятные слова генерала по отношению к Черным Рыцарям не задели особенно принцессу. Хотя должно было бы.
Она чувствовала себя неуютно, стоя под этими холодными сводами и стараясь урезонить мужчин, пришедших к Рейну для того чтобы с ним поговорить. «Мальчишки. Глупые мальчишки», - думала девятнадцатилетняя девушка, приписывая к ним и Белого Генерала, который по своему возрасту явно приближался скорее к ее отцу, чем брату, - «вы так хотите доказать друг другу только свою правоту, что уже забываете о цели, ради которой пришли сюда».
- Простите, Ваше Высочество. Вы сказали, что план дал сбой. Но в каком месте? Король мёртв, его наследник в темнице... Всё идёт именно по их плану, но может вы знаете что-то ещё, чего не знаю я?
Последние слова генерала она чуть было не прослушала и не сразу поняла, о какой ошибке ее вообще спрашивают. В помещении возникла неловкая пауза, которая требовала заполнения.
Сама принцесса понимала, что в запале и стремлении успокоить спорящих, она немного перегнула палку и теперь ей придется опозориться. Но то, что простительно глупой девушки, вряд ли простят молодому мужчине. Лучше уж пусть переключатся все на нее, чем продолжат ругаться друг с другом. Он отчаянно вспоминала слова кронпринца и при этом старалась формулировать свой ответ более или менее правильно.
- Ваше Благородие, - Вилия посмотрела на Генерала, твердо и спокойно, - на меня было совершено покушение, когда я возвращалась из Мако-Кохана. Оно сорвалось, как вы понимаете, видя меня перед собой.
Она замолчала на секунду, мысли пошли плавно, дыхание не сбилось – Вилия была довольна.
- Тот, кто совершил это покушение позволил нам сократить круг подозреваемых. Решение о моем путешествии в Гильдию Магов знал ограниченный круг людей. Покушение было совершено при помощи колдовства, что указывает о связях организаторов убийства короля. Им пришлось действовать быстро, а значит, сделали это не столь идеально, как если бы готовились к подобному шагу долгое время. Это была первая ошибка с их стороны.
«Кажется, все прозвучало более или менее логично. Марк, прошу тебя, заклинаю Единым, молчи, прекрати пререкаться и стань таким же холодным и рассудительным, каким ты бываешь обычным».

Исправил(а) Вилия - Понедельник, 20 Июня 2011, 18:57

Ричард

Понедельник, 20 Июня 2011, 18:38 | Сообщение # 61

Коридор перед четвёртой камерой.

О сколько нам открытий чудных... Да, для генерала этот день определённо станет днём открытий, при том весьма неприятных. Надо было отдать заговорщикам должное, они, в отличии от кронпринца, ждавшего невесть чего в темнице, действовали, причём весьма эффективно. Что такое один промах, когда у тебя полностью развязаны руки, когда ты создаёшь правила игры, когда противник даже не хочет тебе мешать. В таких условиях следующая попытка покушения на принцессу вполне могла быть успешной. Будет очень жаль, Вилия ещё так молода, ей рано умирать. В этой связи Рейнион ещё больше удивлял Ричарда. Вот так спокойно сидеть сложа руки, пока кто-то с завидным упорством пытается прикончить твоих родных и последних союзников. Либо за этим всем стоял какой-то хитрый план, либо огромная глупость. В любом случае, время покажет, вот только ставки были слишком высоки, как и риск...
Кстати, а почему именно Вилия? Почему не этот напыщенный хлыщ Маркус? Наверное от его младшей сестры было гораздо больше пользы, чем от него самого. Ведь как ещё объяснить то, что заговорщики захотели устранить лицо, которое претендует на престол в самую последнюю очередь. Хотя возможно принцесса знает или видела что-то такое, что предатели считают опасным. Может Вилия даже сама об этом не подозревает...
Но как бы то ни было, всё это были лишь предположения, а Де Гайлм не собирался корчить из себя детектива как это с удовольствием делали некоторые. Он военный, а значит расследование покушений это явно не в его стихии.
- Будем надеяться, что не последняя, - спокойно сказал генерал, выслушав принцессу, - интересно, что же Вы сделали такого, Ваше Высочество, что заговорщикам захотелось как можно быстрее от вас избавиться... В любом случае, я усилю вашу охрану. И я попросил бы, Ваше Высочествоство, ей не пренебрегать, хоть вы и чёрный рыцарь, но в первую очередь Вы всё же принцесса и, на данный момент, приоритетная мишень для мятежников. У его Величества осталось не так много союзников, берегите себя...

Исправил(а) Ричард - Вторник, 21 Июня 2011, 14:05

Вилия

Понедельник, 20 Июня 2011, 22:25 | Сообщение # 62

Перед четвертой камерой.

- Будем надеяться, что не последняя.
Вилия была сейчас полностью согласна с генералом. Одно только ее смущало - брат и Рейн как-то притихли и получалось, что с графом говорит она одна. У принцессы даже возникло ощущение заброшенности и какой-то беззащитности. Она не знала как дальше себя вести и постоянно боялась сделать что-то не так., хотя с другой стороны, Маркус не позволял себе резких и ядовитых высказываний, которые могли бы привести к дальнейшему обострению ситуации, что не могло не радовать вторую принцессу.
- Интересно, что же Вы сделали такого, Ваше Высочество, что заговорщикам захотелось как можно быстрее от вас избавиться... В любом случае, я усилю вашу охрану. И я попросил бы, Ваше величество, ей не пренебрегать, хоть вы и чёрный рыцарь, но в первую очередь Вы всё же принцесса и, на данный момент, приоритетная мишень для мятежников. У его Величества осталось не так много союзников, берегите себя...
Стоило ей услышать о дополнительной охране, как вторая принцесса запаниковала. И дело было не в том, что ее испугала возможность попасть под покушение второй раз. Она не верила в то, что там, в Мако-Кохане ей пришлось услышать нечто такое, что потребовало бы от заговорщиков срочно устранить вторую принцессу Блеймру. В этом всем было что-то иное.
- Благодарю, Ваше Благородие, - Вилия улыбнулась, справившись с растерянностью и временным замешательством, - но мне кажется, что это было бы слишком поспешным решением. По крайней мере до Совета.
Она понимала, что вряд ли будет упираться или возмущаться, если генерал сделает так как сказал. Но все-таки явиться окруженной кучей вооруженных людей на Совет было бы глупо, по крайней мере ей так показалось. А вот как ответить на вопрос, касающийся причин покушения на нее саму так, чтобы генерал не воспринял бы ее как глупую девчонку или наоборот, не обиделся бы на ее не точный ответ, посчитав это нежеланием открыть ему правду, Вилия не знала. Принцесса сама уже запуталась что она хочет сказать, что хотела бы и что не следовало бы озвучивать в присутствии графа.
- Проблема заключается в том Ваше Благородие, что причин может оказаться несколько и какая из них подтолкнула заговорщиков к покушению сказать сложно. Это могли быть и слова, случайно оброненные в моем присутствии, но если это так, то попытка убить меня была организована в слишком короткие сроки, что вряд ли возможно сделать на столь высоком уровне исполнения. Уничтожение целого корабля - это не нападение из-за угла с отравленным кинжалом или тем более стрела в спину.
Девушка неожиданно для себя самой сухо усмехнулась, ей не было свойственно подобное поведение. Но вряд ли для нее было характерно участие в дворцовых интригах и тем более заниматься поисками убийц короля.
- Все дело в самом факте моей смерти. Как не прискорбно, но кому-то я оказалась нужнее мертвой, чем живой.

Энсис

Вторник, 21 Июня 2011, 15:11 | Сообщение # 63

Четвертая камера слева от поста охраны.

«Иногда решения приходится принимать даже будучи не до конца уверенным в их правильности, но если решение вообще не принять, или принять не вовремя, то можно упустить всё» - слова генерала все еще стояли в голове у Келлума, повторялись раз за разом, словно он давно сам их выучил. И невольно принц вспоминал то, что хотел ответить мужчине, но сдержался: «Вы сейчас не на поле боя, где стоит решение о том, какой приказ отдать и сомнения, какой из них лучше, в виду незнания многих нюансов, включая малое количество информации о враге. Нельзя обвинить целую группу людей, тем более, членов Совета короля в измене и на основе своих предположений ничем не подкрепленных, с оружием наперевес вершить то, что вы считаете нужным, а в данном случае – «расправу над предателями». Так делают лишь определенные в этом мире личности, но никак не королевские солдаты, генерал
…Избавиться? И как же много мне это даст? Избавиться… даже если бы я пожелал, ведомый какими-то своими причинами – на каком бы основании я должен был отдать приказ о казни? Только на основе того, что он только что предложил? Только если бы эти действия были направлены против короны, королевства и меня в качестве короля, а в ином случае… какой в этом смысл? И кто, интересно, станет рассматривать подобные приказы от принца, сидящего за решеткой по обвинению в отцеубийстве?».
Возможно, конечно, генерал хотел сказать тогда нечто иное, но слова его были представлены именно так, что вызывали именно подобное недоумение. Принц никак не мог понять, даже сейчас, уже переварив всю информацию и обдумав ее, как и сейчас, вновь вспоминая то, что уже прошло – генерал говорил все это с пониманием дела, от чистого сердца или с какой-то своей целью? Не мог же он правда говорить все это… искренне?..
«А может и мог. Теперь я уже ничему не удивляюсь, - серьезно глядя на мужчину, подумал Келлум, вновь скрещивая руки на груди, пусть поза его в целом была достаточно расслабленная. – Я даже не знаю, что было бы хуже – если бы он лукавил или говорил то, что думал на самом деле. Хотя нет, если бы лукавил с целью провернуть что-то более стоящее мне во благо – это было бы лучше. Уж лучше так, чем осознавать то, что Ричард не хочет смотреть на ситуацию со всех ракурсов. Не все проблемы решаются с помощью оружия».
Когда же, во время размышлений принца, все началось повторяться - со стороны Маркуса последовали довольно язвительные слова (с которыми, впрочем, Рейн был согласен), пусть и сказанные чрезвычайно убедительно тоном человека, который действительно верит в то, что говорит - Рейн отвлекся от своих мыслей и серьезно посмотрел на кузена, всем своим взглядом как бы говоря «может уже хватит?», однако тот, кажется этого даже не заметил.
Вопрос же генерала, спровоцированный неосторожностью кузины в словах, породил ответ от нее, чуть было не заставивший Келлума хлопнуть себя по лбу ладонью.
«Проклятье Вилия, не заставляй меня жалеть о том, что я похвалил тебя за сдержанность! – Рейну так хотелось зажать кузине рот, но, к сожалению, это было бы крайне компрометирующее, неприлично, да и вообще неосуществимо в виду положения Рейна за решеткой. – Нельзя же говорить о таких вещах едва только спросят, неужели ты этого не понимаешь?»
Дело было далеко не в том, что Рейн не доверял генералу, однако он придерживался мнения, что сейчас, нужно было сделать так, чтобы как можно меньшее количество не только знали о покушении, но и не знали, как удалось принцессе избежать смерти. Скажи ты это даже по секрету – не с генералом о таких вещах нужно было разговаривать, по сути, подобные вещи его вообще не касались. А давать лишнюю информацию на тему «а получилось ли?» тем, кто спланировал всё это, говоря об этом с каждым вторым (уже хватает того, что об этом знал Эстль! Это крайне волновало принца, хотя бы если учитывать его нынешнее поведение) крайне неудачная идея…
- …Интересно, что же Вы сделали такого, Ваше Высочество, что заговорщикам захотелось как можно быстрее от вас избавиться.
«Не обязательно что-то делать, генерал, порой достаточно просто родиться на свет, особенно если членом королевской семьи», - хмуро подметил принц, скользнув взглядом по Маркусу. А ведь он действительно изначально хотел отправить в Гильдию его. Могли ли это знать те, кто спланировал падение корабля? И почему план не был отменен, когда вместо принца отправилась принцесса? Или же им действительно было нужно убрать ещё и её? Или покушение было спланировано в короткий срок как раз по причине отправки именно Вилии, а не Маркуса, и именно поэтому план сорвался?
«Нет, план сорвался из-за виконтессы, которая обнаружила иллюзию», - напомнил себе Келлум. Однако прочие вопросы никуда не исчезли. Однако сам принц вдруг задумался об одной детали, ранее приходившей ему в голову, но забывшейся с начала разговора.
- Все дело в самом факте моей смерти. Как не прискорбно, но кому-то я оказалась нужнее мертвой, чем живой.
Келлум подумал, что раз уж была поднята тема покушения, можно было бы и использовать заведенный разговор в своих целях, а для этого молчание было помехой.
- Или не ты, кузина, - глядя в пол, произнес принц, после чего поднял серьезный взгляд на Маркуса. И внезапно он задал вопрос, обращенный к Вилии, который можно было бы посчитать не столько неожиданным, сколько странным: - И ты уверена, что среди окружающих тебя на корабле не было постороннего лица, который мог бы следить за ходом происходящего?
Под нюансами принц подразумевал личностей, которые виделись принцессе, но которые в итоге оказались не теми, кем казались. Была ли принцесса уверена в том, что на корабль с ней поднялась действительно Эрумпре Де Тессера, а не изменивший облик колдун, и занимающийся инсценировкой покушения, которая на самом деле могла быть лишь спектаклем для определенных целей?
Конечно же, принц надеялся, что Вилии не придет в голову назвать имена здесь и сейчас, даже после того, как она сказала и без того несколько больше, чем хотелось бы. Если бы Вилия ответила отрицательно - они могли бы побеседовать об этом позже, с привлечением от лица, например, Маркуса, Дагвура Дагарта, до которого бы кузен наверняка бы добрался с целью узнать о данном происшествии и создавших эту ситуацию как можно больше. Если бы она ответила, что уверена... в этом случае, поговорить бы им все равно нужно было, а разговор с Дагвуром шел бы совсем в ином ключе.

Маркус

Среда, 22 Июня 2011, 02:34 | Сообщение # 64

Коридор перед четвёртой камерой.

Сказать, что ответ генерала на суровую Рейнионову реплику заставил Маркуса в корне переменить мнение об этом военачальнике и моментально проникнуться к нему глубочайшим уважением, было бы вопиющей ложью. Напротив, слова Белого Орла Блеймру лишь укрепили то глубоко отрицательное впечатление, которое тот произвёл на второго принца (да и на первого, похоже, тоже) своими предложениями касательно вооружённого переворота или инсценировки покушения. Впрочем, надо думать, на месте Маркуса никто не испытал бы восторга от подобных предложений: ибо даже самому тупому солдату из хвалёной «боеспособной и преданной» гвардии стало бы ясно, что в настоящей политике Ричард Де Гайлм явно смыслит меньше, чем какой-нибудь сопливый паж. Само по себе это, возможно, и не было пороком – не всем же распутывать грязные и липкие паучьи тенета придворных интриг: однако если ты в чём-либо не разбираешься – к чему впутываться в эту паутину, не имея никаких шансов на настоящую победу?
Ладно бы дело было лишь в том, что прославленный «Орёл» не разбирался в хитросплетениях дворцовых проблем. В конце концов, он был не более чем солдатом на службе своего престола, и при дворе не был таким уж частым гостем – и уж тем более ни разу не был уличён в каких-либо интригах, для многих придворных давно ставших чем-то вроде рискованного развлечения, требующего незаурядной ловкости ума и способного в зависимости от удачи возвести либо на высокий пост, либо на плаху. Пусть так – но ведь при этом он ещё и совершенно не желал прислушиваться к чужим советам, и даже не какого-то там принца Маркуса, который для него абсолютно не был авторитетом – но своего потенциального короля, кронпринца Рейниона! Быть может, второй принц и не обладал такими уж высокими познаниями в области военного искусства: но с его точки зрения, поведение Де Гайлма на настоящий момент вполне себе подпадало под статью «Подрывная деятельность». Неподчинение вышестоящим чинам (а Рейн, как ни крути, для них всех на настоящий момент являлся главным командиром), оскорбление и оклеветание союзников, подстрекание к вооружённому мятежу, превышение должностных полномочий (а кто, интересно, дал генералу право без ведома «горячо любимого и почитаемого» принца брать под своё начало три полка, самовольно разрабатывать со своими военачальниками план захвата дворца, да ещё и оповещать об этом принца в последний момент перед самым Советом?)… В сумме по законам военного трибунала всё это вполне себе тянуло на повешение. Возможно даже медленное, с удушением: и уж точно – с предварительным лишением всех наград и чинов. Последняя же его фраза на фоне предыдущего диалога звучала прямо-таки как финальный, самый роскошный залп фейерверка из числа тех, которые придворные алхимики иногда устраивали для блеймрийских королей и всего двора по праздникам. «Ваше величество, позвольте нам устроить вооружённый мятеж! Нет...? Тогда позвольте нам разыграть мнимое покушение на вас по дороге в ссылку! Опять нет…? Тогда убейте нас всех, что ли, ибо нам спокойно не сидится, и выполнять ваши приказы терпения не хватит – у нас в седалищах воинская доблесть играет!». «И этот военачальник ещё смеет заявлять, что он всем сердцем предан Рейну? Бог ты мой, если таковы «самые преданные» наши союзники, мне страшно представить, каковы тогда неблагонадёжные. И вообще… На кой чёрт нам враги, когда у нас есть такие друзья?». Последняя мысль едва не заставила Маркуса улыбнуться.
Вслух он опять же ничего не произнёс, посчитав, что сказал уже вполне достаточно… для умного человека, разумеется. Что до генерала, то тот, наверняка, опять пропустил все его слова мимо ушей: впрочем, иронию он вряд ли оценил бы – немудрено, в казармах такому не учат. Похоже, генерал просто не способен был понять, что его речь представляет из себя одну комбинацию взаимоисключающих понятий. Он с таким пафосом распинался о своей безграничной преданности принцу, о необходимости пресечь деятельность «внутренних и внешних врагов» и не допустить чтоб королевство постигли «хаос, смятение, возможно даже гражданская война» – и притом абсолютно не осознавал того, что его планы как раз и повлекут за собой оные «хаос, смятение, возможно даже гражданскую войну», и что один из главных «внутренних врагов» королевства – он сам со своим хроническим нежеланием прислушаться к чужому мнению. Маркус сам был не лишён честолюбия и некоторой заносчивости, из-за чего снискал себе в некоторых кругах славу достаточно надменного и эгоистичного типа: но при этом он никогда не отказывал другим в праве на правоту, и если кто-либо пытался донести до его сознания своё мнение – он, по крайней мере, внимательно выслушивал его до конца от первого до последнего слова, и никогда не разбрасывался оскорблениями, не имея на то никаких оснований.
Что до Ричарда Де Гайлма… Похоже, тот никак не мог взять в голову тот нехитрый факт, что среди присутствующих он далеко не самый главный и ему дозволено далеко не всё. Уж больно, скажем так, заносчиво держался генерал в разговоре с кронпринцем – чего стоил один тот факт, что он осмеливался подвергать критике его приказы, и это при том, что одна из основных догм устава воинской службы как раз и гласила: «Приказы начальства не обсуждаются». По крайней мере, не в таких выражениях, явственно дающих понять, что мнение первого принца для генерала было отнюдь не столь ценно, как сам он утверждал. Можно ли было после такого верить его напыщенным и кудрявым словесам о «самых преданных» войсках? Уж скорее следовало принять на веру куда более простое и очевидное объяснение такой извращённой преданности: объяснение, укладывающееся в одно-единственное краткое слово…
Мысленно озвучить это самое слово Маркусу помешала неожиданная реплика генерала, обратившегося к Вилии с вопросом касательно того, что именно она имела в виду, говоря о нарушении планов заговорщиков. Принц мысленно встрепенулся, хотя виду опять же не подал. Вообще-то его сестра поступила достаточно опрометчиво, упомянув ненароком о том, что ей было известно… И ещё более опрометчиво – всего-то полминуты спустя, когда на вопрос генерала касательно того «знает ли она чего-то, чего не знает от сам» («Ну ещё бы ей не знать, твоё благородие! Мы-то в отличие от тебя о заговоре и о событиях на Совете знаем из собственного опыта, а не из своих фантазий и предубеждений!»), Вилия с энтузиазмом принялась излагать свои размышления по поводу совершённого на неё покушения. Всё бы ничего… если не учитывать тот скромный факт, что генерал доселе вообще о покушении не знал ничего, и посвящать его в это вряд ли стоило – учитывая, что его верность короне уже сейчас находилась под бо-о-ольшим вопросом.
Маркус с трудом сдержал разочарованный стон, едва не прорвавшийся сквозь стиснутые зубы. «О Вил, ну какого гомункулуса? Кто вообще такой этот Де Гайлм, чтобы вот так раскрывать перед ним наши карты?!? Или ты с какого-то перепугу прониклась к нему доверием? Это после того-то, как он назвал нас едва ли не в лицо предателями? Проклятье, он ведь буквально в лицах продемонстрировал нам, до какой степени на него нельзя положиться – а ты ещё и заговариваешь с ним!». Принц негромко вздохнул, с отсутствующим видом покосившись на Рейна: дескать, извини, кузен, так уж вышло…
Винить сестру он не мог: да, ей не стоило откровенничать с Де Гайлмом – но ведь она поступила так не по злому умыслу, уж в этом он мог быть уверен. Похоже, он слишком рано взялся судить о Вилии как о полностью созревшей для участия в подобных интригах – всё же за его сестрой числилась пока что некоторая наивность, выражающаяся в непонимании того, что не со всеми стоит делиться своими размышлениями и переживаниями: кое-что нужно уметь держать в себе, чтобы потом при необходимости использовать в своих целях. Что ж, оставалось надеяться, что она догадается не выдавать генералу более ценных сведений – например, не станет пересказывать содержание своей беседы с Дагвуром Дагартом. Впрочем, подступившее было дурное настроение Маркуса развеяла без следа новая реплика генерала, вновь едва не вызвавшая у принца улыбку. «Вот как, значит? Стало быть, вы, ваше благородие, «усилите охрану» моей сестры? Боже ты мой, как же я вам за это благодарен, просто словами не выразить, наконец-то моя сестра будет под надёжной охраной! Только вот вы как-то упустили из виду два таких ма-аленьких момента… Во-первых, кто дал вам право приставлять своих головорезов к особам королевской крови в качестве «охраны», к тому же даже не поинтересовавшись их мнением? «Я, понимаете ли, в любом случае усилю вашу охрану» – фу-ты-ну-ты, какие мы важные, с нашими прихотями никак теперь даже принцы и принцессы считаться должны! И во-вторых, не кажется ли вашему чрезмерно зазнавшемуся благородию, что прежде чем давать подобные обещания, вам следовало бы испросить позволения на подобные действия у НАСТОЯЩЕГО лидера – кронпринца Рейна? Кстати, вон он, в двух шагах от вас, за решёточкой сидит: никак забыли, ваше генеральство?».
Рейн же вновь поступил так, как и подобало в данной ситуации разумному лидеру (Маркус поймал себя на мысли о том, что за сегодняшний день он уже не в первый раз испытал благодарность по отношению к кузену, явно стремившемуся выручить их всех и себя в том числе из трудной ситуации): не дожидаясь, пока Вилия проговорится ещё о чём-либо или генерал сморозит очередную верноподданическую чушь, он обратился к Маркусовой сестре, своим вопросом переведя разговор на несколько другую тему. Судя по его интонации, с которой были произнесены слова «постороннее лицо», он не желал, чтобы в присутствии Де Гайлма прозвучали ещё какие-нибудь имена. В частности имя Эрумпре, конечно же, ведь кроме неё и Вилии на злосчастном корабле больше не было живых… «Слава тебе Господи, Вил ещё не упоминала имени Фламмы в присутствии генерала. Небось если бы он услышал ещё и это – предложил бы взять под стражу ещё и её заодно с Эстлем и Дагвуром Дагартом на основании того что они «предали короля»… Ха, забавно было бы посмотреть, как он попытался бы выступить против Дагвура и его сына с такими обвинениями. Но если бы он вынес подобное предложение относительно Эру…». Маркус заложил руки за спину, и потому никто не мог видеть, как правая его рука сжалась в кулак, словно сомкнувшись на эфесе незримой шпаги.
– Если вам будет угодно, Ваше Высочество, – спокойным тоном промолвил он, опередив возможную реплику Вилии, – я со своей стороны рискнул бы предположить, что на подобную комбинацию наши противники вряд ли пошли бы. – Он сделал краткую паузу, выжидающе разглядывая Рейна. – Полагаю, речь идёт о том, что покушение было совершено посредством колдовства: в этом случае нам вряд ли стоит опасаться того, что на борту корабля принцесса Вилия могла находиться под наблюдением. Поскольку корабль отбыл из Гильдии Магов, на его борту могло находиться искусственно созданное существо, миньон, замаскированное под одного из членов команды… и приведшее корабль к гибели в соответствии с отданным ему приказом. – Маркус намеренно не стал уточнять, что дело обстояло именно так, обыграв всё это лишь как предположение – Вилия ведь не упоминала о том, что виновником катастрофы стал именно миньон, а генералу об этом знать было необязательно: они же трое и без того были осведомлены об этом, поэтому кузен и сестра должны были понять, о чём идёт речь. – Однако подобные создания решительно непригодны для долговременной слежки за кем бы то ни было. Причина заключается в том, что у миньонов отсутствует собственное мышление – а значит, и память. Они могут быть наделены ограниченным набором фраз и действий, но запоминать что-либо сами, а затем передавать это своим хозяевам, неспособны: для этого они слишком примитивны. Единственная возможность обеспечить постоянную слежку за кем-либо, к кому приставлен миньон – встроить в его тело при создании следящее устройство, Кристалл Связи, который позволил бы поддерживать наблюдение за объектом. Но это во-первых создаёт ряд сложностей магического характера, а во-вторых, требует, чтобы миньон находился рядом с объектом всё время. – Он выразительно взглянул на сестру. – То есть кто-либо из членов команды обязан был постоянно находиться рядом с принцессой и неотрывно наблюдать за ней: однако из её слов мы можем сделать вывод, что подобного соглядатая рядом с ней не было. – Маркус намеренно не стал упоминать про Эрумпре, и искренне надеялся, что Вилия догадается тоже не упоминать о ней вслух.
– Впрочем, среди магов нашего королевства есть несколько подлинных мастеров, которым хватило бы умения создать миньона настолько совершенного, что он полностью копировал бы поведение живого человека, обладал бы собственной волей и способен был бы передавать сведения своим создателям, – негромко произнёс он после краткой паузы. – Но лично я уверен, что подобного создания на борту не было. Потому что, – голос его прозвучал достаточно холодно, – столь совершенный миньон непременно подстраховался бы на случай, если принцесса выживет во время катастрофы… и ещё до крушения корабля попросту сломал бы ей шею, надёжности ради. Прости, Вил.
Вся эта речь, по сути, была не так уж и нужна: Маркус просто желал немного подстраховаться и намекнуть Вилии на то, о чём говорить не стоит. Что ж, ему оставалось лишь надеяться на то, что сестра даст верный ответ.

Исправил(а) Маркус - Четверг, 23 Июня 2011, 23:32

Ричард

Четверг, 23 Июня 2011, 12:16 | Сообщение # 65

Коридор перед четвёртой камерой.

Ричарду хотелось уйти. Не потому, что здесь ему было неуютно, а просто потому что делать ему здесь больше было нечего. Как уже было сказано выше, генерал просто тратил впустую своё время. Для него и так было всё ясно. Кронпринц и его братец явно жили в мире, где живут только пони, которые питаются радугой и испражняются бабочками. Иначе граф не мог объяснить эту фантастическую уверенность в себе и в том, что всё будет именно так, как они говорят. Де Гайлм явно не мог вразумить этих мальчиков, да его тут и не особенно хотели слушать. Они даже не пытались. Ну что же, как, опять же, уже было сказано, дураков могила исправит.
О покушении на принцессу Ричард тоже уже знал всё, что ему было нужно.
- Это не поспешное решение, Ваше Высочество, - спокойно отрезал генерал, наивность этих детей и их неспособность прислушиваться к любым словам, кроме своих собственных, начинали выводить его из себя, - это данный мне приказ и его пока никто не отменял. Один раз Вы уже пренебрегли выделенной вам защитой, и ничего хорошего из этого не вышло. Второй раз подобное повториться не должно.
"Скажи спасибо, девочка, что я не решил пока запереть тебя где-нибудь и выводить куда-либо только под конвоем взвода гвардейцев" - уже про себя подумал Де Гайлм.
Наверное эта непонятная, практически самоубийственная уверенность в себе была характерной чертой всех королевских отпрысков. А если прибавить сюда ещё и явный юношеский максимализм... Их жизни были в смертельной опасности и, что самое забавное, от них самих же.
Генералу это конечно бы показалось забавным, если бы всё не было так печально. Если граф не мог их образумить, то тогда это должна была сделать жизнь. Оставалось только надеяться, что она это сделает как можно быстрее и с минимальными жертвами. А Ричард пока постоит в сторонке, как и хотели сиятельные принцы.
И вот, когда Де Гайлм уже собрался уходить... Принца под номером два опять понесло. Генерал готов был поклясться, что если бы существовало такое заболевание как "словесный понос", то у Мапркуса был бы самый запущенный случай. У этого человека была фантастическая способность вкладывать в целую кучу слов ровно ноль целых ноль десятых смысла. Боже, да он бы ещё тут магический симпозиум устроил, очень подходящее место для этого. Кажется Рейнион говорил что-то про то, что даже у этой темницы есть уши, в таком случае Маркус изрядно эти уши погрел своими феерическими выступлениями. Как бы то ни было, сил терпеть всё это у графа больше не было...
- С вашего позволения, Ваше Величество, я откланяюсь, мне ещё нужно отдать кое-какие распоряжения, - сказал Ричард и низко поклонился - Ваши Высочества, - последовал ещё один поклон, после чего генерал развернулся и зашагал прочь.

За дверьми у поста охраны.

- Сэр? - спросил сопровождавший Де Гайлма офицер, вопросительно взглянув на генерала.
Генерал взглянул на своих подчинённых. Никто бы сейчас не мог заметить волнения на их лицах, но граф знал, что где-то в глубине души они с нетерпением ждут его ответа.
- Орёл сегодня останется в гнезде, господа, зовите стражу и пойдёмте от сюда, - с лёгкой улыбкой ответил генерал.
Когда стражники вернулись, Ричард и сопровождавшие его гвардейцы, покинули темницу.

Конец игры.

Исправил(а) Ричард - Четверг, 23 Июня 2011, 13:17

Энсис

Суббота, 25 Июня 2011, 01:29 | Сообщение # 66

Четвертая камера слева от поста охраны.

То, что вместо Вилии подал голос ее брат, даже не дав возможности сестре вставить слово, могло говорить о том, что было что-то, что она может сболтнуть, увлекшись рассказом о своих злоключениях. И Маркус, как лицо явно знающая обо всем случившемся все, даже самые малые подробности (иначе бы он не отстал от горячо любимой сестры, что исключило бы их нахождение здесь), по всей видимости опасался того, что сестра может сделать нечто подобное. По всей видимости, как и Рейн, он не был в восторге от того, что принцесса вообще начала этот разговор, иначе бы позволил ей ответить. Как будто чего-то опасался… помимо того, чего опасался и сам Келлум. Все-таки следовало после поподробнее узнать обо всем, что произошло с Вилией, а то ее ранний рассказ оставлял все же желать лучшего и не тянул по содержательности даже на краткое пояснение о произошедшем.
- …я со своей стороны рискнул бы предположить, что на подобную комбинацию наши противники вряд ли пошли бы…
Рейн задумчиво нахмурился, глядя на кузена.
- Полагаю, речь идёт о том, что покушение было совершено посредством колдовства: в этом случае нам вряд ли стоит опасаться того, что на борту корабля принцесса Вилия могла находиться под наблюдением…
Он отчего-то его мнение не разделял, вернее, допускал версию, что на корабле мог быть кто-то, помимо виконтессы и Вилии. До тех пор, пока они (или только Рейн, учитывая его малую осведомленность?) ничего толком не знают о том, как было спланировано покушение и для чего, утверждать подобное было нельзя.
- …на его борту могло находиться искусственно созданное существо, миньон, замаскированное под одного из членов команды… и приведшее корабль к гибели в соответствии с отданным ему приказом…
Принц свел брови еще больше, взгляд суженых глаз стал холоднее. Миньон? Предполагал ли Маркус или… выдавал за предположение то, что ему было известно, чтобы не говорить об этом как об имеющемся перед генералом? Больно связно кузен вещал, а предположение это не могло появиться вот так на ходу… если, конечно, он не думал об этом раньше, когда сам впервые слушал рассказ сестры. Впрочем, выдвигает ли предположение Маркус или же говорит то, что было на самом деле и то, что он уже успел выяснить – это Рейн узнает позже. Пока что его волновал немного иной вопрос, куда как больше, чем вопрос о миньоне, хотя его наличие, будь оно действительно истинной версией, было крайне любопытно. Не каждый колдун умел создавать миньонов и одно то, что он мог быть на корабле – значительно сужало круг возможных подозреваемых. Но во всем этом все-таки что-то не давало Келлуму покое… зачем использовать миньона, если он может дать столько информации, когда можно было сделать куда как проще – просто с помощью иллюзий принять облик члена экипажа и спровоцировать падение корабля магическим вмешательством в его работу? К чему было все так усложнять? Или заговорщики использовали миньона будучи полностью уверенные в том, что их план не потерпит краха? Вполне могло быть и так… или это всё было с целью подставить кого-то. Кого – станет более ясно, когда они поймут, на кого могут указывать все эти детали, на кого из этого суженного круга… если это не было другим представлением, предназначенным для них с целью лишь запутать.
- То есть кто-либо из членов команды обязан был постоянно находиться рядом с принцессой и неотрывно наблюдать за ней: однако из её слов мы можем сделать вывод, что подобного соглядатая рядом с ней не было…
«Если им не была Эрумпре Де Тессера. Или тот, кто выдавал себя за нее», - хмуро отметил Рейн. И если это было так, то версия того, что покушение, а затем спасение – всего лишь часть плана. Но это означало и еще одно – если кто-то выдавал себя за виконтессу, то значит ее саму вряд ли можно было бы где-то найти, наверняка о ней уже позаботились. Однако это не вязалось с тем, что из Серебряного Сада вернулась именно она, не подверженная никаким иллюзиям или внушениям – Дагвур Дагарт сам провел с ней всю ночь в разговорах, пытаясь выявить какое-то магическое вмешательство, и ничего не нашел. Как и с Вилией, которую принц отправил к Дагарту как раз затем, чтобы тот наложил защиту на ее подсознание, во избежание подобных случаев… а заодно и выявил возможное вмешательство ранее. Собственно, из-за неких подозрений отца Маркуса, принц и хотел сперва отправить именно его в Гильдию, к Дагвуру…
Но если отбросить замену Де Тессеры – могли ли ей внушить что-то перед тем, как она должна была отправиться в полет с принцессой? Могло ли быть так, что они следили за виконтессой, после ее отбытия из Сада, а выяснив о совместном полете с Вилией, использовать эту ситуацию в своих целях? Но зачем было бы тогда планировать это покушение и позволить Де Тессере спастись им с Вилией?
«Но если все было именно так… то на корабле точно был кто-то еще… внушать что-то на расстоянии – невозможно, насколько я помню», - подытожил свои размышления принц, по крайней мере пока.
- Впрочем, среди магов нашего королевства есть несколько подлинных мастеров, которым хватило бы поведение живого человека, обладал бы собственной волей и способен был бы передавать сведения своим создателям…
- Но лично я уверен, что подобного создания на борту не было. Потому что, столь совершенный миньон непременно подстраховался бы на случай, если принцесса выживет во время катастрофы… и ещё до крушения корабля попросту сломал бы ей шею, надёжности ради. Прости, Вил.
«Ошибаешься, кузен. Настолько совершенных миньонов, что могли бы приходить к подобным решениям, способным настолько сложно мыслить – создать невозможно», - принц припомнил Дагвура, который являлся самым сильным создателем миньонов, и миньоны которого, если судить по его последним работам, могли только делать самые простые вещи на основе своих логических выводов. Что, в общем-то, и поставило бы его под удар, расскажи Вилия о нюансах своего путешествия генералу, как и Эрумпре несколько ранее, чудом вызволившую ее из беды, по причинам о которых недавно думал уже сам принц. Но чтобы создать настолько умного миньона, который бы ничем не отличался от человека, мог принимать такие решения и обдумывать имеющуюся ситуацию, а затем на ее основе, в реальном времени и без вмешательства колдуна делать какие-то выводы и решать, как поступить – нужно быть как минимум дважды Посвященным…
Кузена принц выслушал молча, спокойно, пусть и чуть хмурясь от тяжелых мыслей и сосредоточенности. Генерал, как ни странно, сделал то же, однако когда он просил разрешение откланяться, что-то в тоне его голоса и взгляде, которым он под конец избегал второго принца, намекнули на то, что речь Маркуса показалась ему очередным бредом. Как и все сказанные ранее вторым принцем слова. Келлум бы не удивился, подтвердись его предположение.
Когда же генерал, с благосклонного кивка Рейна, удалился, сам принц как-то облегченно выдохнул, приподняв брови.
- Надеюсь, теперь вы мне расскажете об этом полете более подробно. Или это и было рассказом?
Вопрос адресовался Маркусу, и сопровождался вопросительным взглядом в его сторону, после которых Келлум добавил, глядя в сторону, в которую удалился генерал:
- Касательно Де Гайлма… его поведение меня беспокоит. Не хочу вечером услышать о том, что он сделал что-то, на что ему не было дано разрешения. Если он так спокойно рассуждает обо всем том, о чем сегодня сказал, и тем более со своими людьми, я сомневаюсь, что каждый его солдат поддерживает его идеи. Не все так спокойно пойдут на смерть, как он, особенно если говорить о молодых солдатах. Если в их рядах уже ходят слухи о подобном решении генерала, то они наверняка уже дошли до нашего Ордена.
Он искоса посмотрел на Маркуса, коротко взглянул на Вилию.
- И если так, то за его действиями уже должны следить. Пусть генерал и недооценивает Черных Рыцарей, их компетенция от этого не становится хуже, как и качество выполняемой работы… постарайтесь оба не стать объектами их наблюдения. И о том, что с тобой произошло, Вилия, - он посмотрел на кузину, - я попрошу тебя более никому не распространяться без моего ведома. Надеюсь, что данные сведения полученные генералом, - взгляд вновь ушел в сторону выхода из коридора, - не подтолкнут его к поспешным и необдуманным действиям. Сейчас нам только лишних обвинений и резни не хватает... от имени заключенного в темницу принца-отцеубийцы.

Маркус

Четверг, 30 Июня 2011, 03:02 | Сообщение # 67

Коридор перед четвёртой камерой.

В определённом смысле краткая речь второго принца оказала желаемое воздействие – впрочем, не на Вилию, а на генерала Де Гайлма. Как уже упоминалось, главной целью Маркусова вступления в разговор была попытка исподволь предупредить сестру, что особо распространяться на тему своего печального приключения при генерале не стоит, поскольку доверять ему после всего услышанного было нельзя (да и раньше не особо стоило). Разумеется, предостеречь её напрямую, даже косвенным образом – например, толкнуть под локоть или одарить выразительным взглядом в стиле «ну хватит уже», вроде того, который не так давно бросил в его сторону Рейнион после его язвительной отповеди в адрес генерала: по той простой причине, что подобный жест не остался бы незамеченным. Поэтому второй целью столь долгой и (вне всякого сомнения) нудной отповеди, изобилующей ненужными подробностями, было отвлечь внимание генерала. С первых минут их беседы (если это позорище вообще можно было назвать беседой) второй принц уяснил для себя, что из всех присутствующих генерал менее всего воспринимает его, и теперь настало время немного сыграть на этом. Возможно, Вилии и Рейну эта речь тоже показалась бы обычным занудством: в конце концов, привычка временами пускаться в долгие подробные разъяснения давно создала Маркусу в некоторых весьма узких кругах репутацию порядочного зануды с замашками престарелого преподавателя. Это можно было бы принять за истину… если не принимать во внимание один маленький факт: Маркус никогда и никому не говорил ничего просто так.
Что ж, в данном случае его ожидания оправдались. Ричард Де Гайлм явно не переносил долгих речей – должно быть в силу того, что разум его не был способен воспринять и переварить сколь-либо весомый объём сведений. Если подумать, такое качество в общем-то не столь и необходимо для человека, чьё сознание приучено реагировать на куда более краткие слова, желательно состоящие из одного, в крайнем случае из двух слогов – вроде «левой», «правой», «ать», «два», «кругом» и тому подобных. Нет, разумеется, Маркус не считал абсолютно всех армейцев ограниченными идиотами: он не имел склонности судить о ком-либо предвзято, не познакомившись с ним лицом к лицу, и прекрасно понимал, что среди высших военных чинов очень даже немало умных, толковых и верных людей (причём верных по-настоящему, умеющих думать головой, а не навершием сабли). В конце концов, он никогда не относился к придуркам-сектантам из числа тех приверженцев «мира и гармонии во всём мире», которых в последнее время немало развелось в столице и в её окрестностях. Эти парни и девушки расхаживали повсюду в цветастом тряпье и босиком, с цветочными венками на грязных патлах и с гроздьями амулетов на шее, призывая всех окружающих «отринуть стяжательство и корысть, отречься от собственности и богатства, расторгнуть семейные связи, навеки позабыть войны и раздоры», вслед за чем «оставить мёртвые каменные города, вернуться в лоно благословенной Матери-Природы и слиться в вечном единении и гармонии с миром, единственным законом приняв для себя закон любви». Насколько было известно Маркусу, культ сей зародился на почве преклонения перед эльфийской культурой и переосмысления её идей единения с природой, в связи с чем злые языки цинично называли сектантов «эльфанутыми». Сам же второй принц относился к сему молодёжному течению с пренебрежением и иронией. Этим восторженным почитателям матери-природы, ни один из которых не выжил бы и суток в настоящем непролазном лесу, следовало бы почитать мемуары солдат Южного фронта, времён Великой Войны: прочесть о тех зверствах, которые творили с людьми столь обожаемые ими эльфы, о ночных вылазках и вырезанных под корень хуторах… Сам Маркус в своё время наткнулся на эти книги в отцовской библиотеке, и это навсегда вселило в его душу недоверие и неприязнь к «детям лесов».
Впрочем, конкретно к генералу Де Гайлму всё это не имело никакого отношения. Что до самого генерала, то уловка Маркуса сработала: явно утомлённый словоизлияниями второго принца (и, вне всякого сомнения, опять пропустивший всё мимо ушей) и не желающий более быть невольным слушателем, Белый Орёл уведомил принца, что с его позволения он откланяется дабы решить некие вопросы явно служебного характера. По мнению Маркуса, сей жест опять-таки свидетельствовал о недостаточном почтении со стороны генерала: по уму, тому следовало бы как минимум поинтересоваться у Рейниона, может ли он быть ещё чем-нибудь полезен, как максимум – принести кронпринцу извинения за свою несдержанность и недопонимание распоряжений (ладно, Маркус не настаивал на том, чтобы генерал извинился за своё поганое хамство ещё и перед ним, тем более что Де Гайлм на такое не пошёл бы даже под угрозой расстрела гнилым горохом – но хотя бы Рейна мог бы уважить, твоё благородие). Впрочем, он вновь придержал язык за зубами. На церемонный поклон Де Гайлма он молча отдал генералу честь, как совсем недавно, ещё до разговора.
Проводив генерала взглядом, Маркус дождался, пока его шаги оборвутся в конце коридора, пресеченные лязгом затворившейся двери – после чего навострил уши, надеясь уловить какую-нибудь реплику через закрытую дверь: ведь наверняка генерал явился сюда не один, для столь высокого армейского чина это было бы не престижно, но с сопровождающими… Однако из приглушённой, едва слышной на расстоянии реплики ему удалось разобрать лишь какое-то невнятное слово, вроде бы «гнездо». О каком гнезде могла идти речь, Маркус хоть убей не смог бы понять. «Что за ерунда, о чём он говорит-то? Гнездо какое-то… В туалет что ли собрались, ваше генеральство? Это дело, конечно, но чует моё сердце, что тут речь о другом… А, ладно, плевать».
Рейн между тем, явно не желая тратить впустую оставшееся до Совета время, обратился к Маркусу с вопросом касательно того, каковы на самом деле были обстоятельства покушения. Попутно он счёл нужным предупредить кузена о том, что им с Вилией следует быть осторожней, дабы не попасть под наблюдение генеральских клевретов… и высказал предположение касательно того, что столь непродуманно спланированная деятельность генерала в пределах дворца не могла пройти незамеченной для воинов ордена Чёрных Рыцарей, несущих стражу по всему дворцу. Надо сказать, эта мысль уже посещала Маркуса прежде, однако он предпочёл отогнать её, дабы случайно не высказать намёк на свою догадку. Теперь же он кивнул в знак согласия со словами кузена.
– Должен заметить, Келлум, твои преданные сторонники поражают своим служебным рвением, – с долей иронии заметил он, выразительно указав взглядом в ту сторону, куда удалился Де Гайлм. – Впрочем, ты совершенно прав. Насчёт молодых солдат, правда, сомневаюсь: ну сам подумай, кто будет посвящать их в тонкости операции? Они пойдут туда, куда им прикажут идти: и вряд ли офицеры сочтут нужным уведомлять их о подлинной цели операции. А вот сами офицеры… Тут ты верно подметил. Полагаю, среди них хватает тех, у кого помимо преданности ещё и мозги в наличии: поэтому не удивлюсь, если на генерала уже донесли. К тому же… – лицо Маркуса на миг перечеркнула злая, циничная усмешка, – согласись, только полный идиот способен расставить своих людей «по всем ключевым точкам дворца», и притом полагать, что это останется незамеченным! – Он сделал краткую паузу, обратив свой взор на Вилию. – Что до подробностей покушения – полагаю, Вил, ты об этом лучше расскажешь. Знаю, тебе неприятно вспоминать… но сейчас это необходимо, поверь мне.
Принц повернул голову и окинул взором коридор, словно высматривая незримых шпионов, способных подслушать их разговор.
– И ещё, Рейн, – тоном ниже промолвил он, – если ты не возражаешь, я в ближайшее же время сделаю официальное донесение руководству Ордена. План Де Гайлма сам по себе смердит падалью за сто вёрст… только вот мне вдобавок начинает казаться, что всё это не более чем отвлекающий манёвр. – Голос его сделался жёстче. – Что всё это затеяно ради того, чтобы создать ширму для куда более грязных дел…

Энсис

Пятница, 01 Июля 2011, 01:10 | Сообщение # 68

Четвертая камера слева от поста охраны.

Когда Маркус упомянул о молодых солдатах, Рейн лишь молча отвел взгляд прикрытых глаз. Конечно, он бы мог сказать о том, что порой ученики узнают о том, что собираются делать их учителя даже раньше, чем те начинают это делать, но не стал. Хотя бы потому что говоря о молодых солдатах не имел в виду обычных рядовых, которые только и делали что подчинялись приказам. Молодые солдаты – это те, которые не старые. А не старых солдат и среди офицеров было достаточное количество в нынешнее время. Взять хотя бы того же Ларенса – он не был стар, Келлум даже не назвал бы его матерым мужчиной, скорее повзрослевшим юношей (ибо мужиком его назвать все-таки язык не поворачивался), однако был капитаном и имел слово определенной весомости. Более того, он находился под командованием Де Гайлма, а значит вполне мог бы относиться к тем солдатам, что доложили бы о планах генерала кому-либо, также придерживаясь мнения о том, что план сей – крайне неудачный, спланированный без учета последствий в ближайшем и более отдаленном будущем. Принц вдруг задумался, а как бы отреагировал друг, узнай он о плане своего генерала…
- К тому же… – Маркус вдруг усмехнулся, – согласись, только полный идиот способен расставить своих людей «по всем ключевым точкам дворца», и притом полагать, что это останется незамеченным!
В ответ на слова кузена Рейн лишь слегка приподнял брови и вздохнул, показывая, что, в принципе, согласен с данным высказыванием, но вот вслух утверждать это не станет. За ненадобностью.
После обращения же кузена к сестре, принц отметил взгляд брошенный им в сторону дверей из коридора, словно там мог оказаться кто-то, кому пришло бы в голову подслушивать все это время разговор и теперь – поймать интересные сведения на счет некоего покушения на принцессу. Рейн едва заметно улыбнулся, подумав о том, что если бы кому-то в голову пришло подобное – было бы кого приписывать к настоящим идиотам.
Но размышления принца вдруг прервали слова Маркуса на тему Ордена:
- Если ты не возражаешь, я в ближайшее же время сделаю официальное донесение руководству Ордена, - в ответ на эти слова Келлум лишь серьезно посмотрел на двоюродного брата, чуть нахмурив брови.
Ему эта идея не понравилась, причем совершенно. Примерно так же, как идея Вилии рассказать о своих злоключениях генералу, которого эти дела вообще не касались, в данной ситуации, конечно же. Однако кузена Рейн дослушал молча и лишь затем, прикрыв глаза, качнул головой и сказал:
- Даже если и так – это плохая идея. Не сочти меня параноиком, но у нас нет доказательств того, что в Ордене нет ни единого человека, который поспособствовал смерти моего отца. И давать дополнительную информацию тем, кто может быть причастен ко всему этому – не лучший ход. Если же догадка верна и Орден уже знает о планах генерала, наше вмешательство здесь ни к чему и Орден сам знает, что в такой ситуации следует делать. Если же информация о желаниях генерала еще не достигла определенных лиц, у нас есть отличная возможность посмотреть за тем, что будет делать сам генерал. К слову, я подозреваю, что даже если Орден что-то и знает, вполне вероятно, следя за Де Гайлмом, он сам будет ожидать с его стороны промашки, которая выдаст не только его истинные намерения, но и тех, кто поддержит его в его действиях. Его же активные действия будут отличным поводом сделать определенные выводы на счет его персоны...
Рейн недобро посмотрел куда-то вправо, приподняв нахмуренные брови, отчего выражение его лица могло бы подойти человеку, который только что прочитал список людей предавших корону и теперь мысленно прикидывал, что с каждым из них можно сделать. При этом во взгляде сквозила спокойная холодность.
Он задумался над последними словами кузена, отметив, что тот озвучил недавние подозрения самого Келлума. Действия генерала были действительно несколько странными – прежде принц никогда не подумал бы, что генерал может предложить такой бездумный план, вариант действий. Будучи сидя за решеткой отдать приказ о нападении на Совет… это даже в похмельном сне не приснится! А что потом? Освобождение принца из темницы с помощью гвардии и взятие трона вопреки всем законам и традициям? Взятие власти силой тогда, когда она и без того принадлежит по праву, достаточно лишь мирно доказать свою непричастность к убийству короля? Поднять волнения и лишние разговоры на тему принца поднявшего оружие на своих же родных и близких только потому, что они следовали прописанным законам и стремились найти убийцу? Безусловно, крайне разумное решение… особенно если учесть, что весь Совет попросту не мог состоять в сговоре и желать подобного устранения принца от власти. Хотя бы потому, что первым это было не нужно, а вторым – невыгодно.
- Что касается остального… - после небольшой паузы произнес Рейн, в ее процессе глядя куда-то в одну точку на стене напротив камеры. – Я думаю, лучше уделить внимание во всем этом не столько генералу, сколько Эстлю. Его поведение выходит за все границы здравого смысла и логики, и по правде говоря уже создает определенные неудобства.
Рейн вновь посмотрел на кузена и на этот раз в его взгляде можно было увидеть чувства, очень похожие на те, что клокотали в нем во время Совета, когда Дагарт-младший беззаботно позорил имя своего отца.
- Я хочу знать, что творится в его дурной голове. Лучше будет связаться с Дагартом и переговорить с ним на эту тему, выяснить, действительно ли он отослал своего сына в столицу и поручил вмешиваться в закрытый Совет тем образом, коим он это сделал.
Принц вдруг вспомнил один момент.
- Да, кстати. Вчера, когда сюда приходил Ларенс, и вспоминая наш разговор могу сказать, что его слова крайне напомнили мне слова Ричарда… касательно верности до гроба и обращению как к Величеству. Было бы неплохо выяснить и то, знает ли он что-то о том, что планирует генерал. Как ты знаешь, Ларенс один из его офицеров.
Принц бросил многозначительный взгляд на кузена, а затем какой-то странный взгляд в сторону, после чего посмотрел на свои руки, когда потер одной рукой запястье другой, словно растирал их после ношения кандалов.
- Я просил его выяснить после Совета, если будет принято решение о моей ссылке, кто будет в составе эскорта и постараться стать частью этого эскорта, - уже подняв спокойный, но не расслабленный взгляд, принц продолжил как будто слегка равнодушным тоном. – Ты ведь понимаешь, что если он попадет в число этих людей, то это будет означать, что этому явно кто-то поспособствовал, и явно не генерал, как не имеющий вообще никакой власти в данной сфере… если так, то вероятность того, что Ларенс является подосланным лицом – весьма велика. И все сказанное ему может вполне дойти до тех, кто создал всю эту ситуацию. Это тоже может сыграть на руку… с другой стороны, если до этого могли додуматься мы – то и они могут догадаться, что мы данный момент учли и сделать все так, чтобы не выдать себя…
Принц выдохнул приподняв брови.
- В общем, думаю, вы оба прекрасно поняли, что я хочу сказать. Просто стоит учитывать возможность данного исхода, особенно после того, что тут говорил генерал. Следите за тем, что говорите и кому это говорите и не говорите больше, чем требует ситуация, - на этой фразе принц посмотрел на Вилию, поймав ее слегка смутившийся взгляд, что через мгновение был опущен. – И я хотел еще кое-что сказать… на счет поездки Вилии к Дагвуру, которая тебя вряд ли порадовала, Марк. Можешь считать, что я даю объяснение подобному решению, - взгляд принца вновь стал серьезным. – На Вилии, как и на Эрумпре Де Тессере, сейчас должно лежать заклятье, наложенное Дагвуром, которое блокирует влияние на ее сознание. Изначально я хотел отправить тебя, потому как ты – более удобный инструмент для действий внутри дворца, чем Вилия, тобой легче совершить определенные действия без подозрений, по той причине, что кузине многие из вероятно необходимых действий были бы не свойственны и выглядели бы слишком подозрительно. Цель отправки была в том, чтобы снять с тебя возможное наваждение, если оно было, и поставить защиту… от дальнейшего ненужного влияния. Я сожалею, но раньше я не мог этого сказать, полагаю, не стоит объяснять почему.
Келлум сделал паузу, посмотрев в сторону, после чего добавил немного странным спокойным тоном:
- Рекомендую тебе все же после посетить Дагвура… а заодно и обсудить с ним то, что произошло с тобой, кузина. Это будет надежнее, чем обсуждать это по Кристаллу Связи. Тогда же можно будет поднять и вопрос касательно поведение Эстля… хотя ваше отбытие в Мако-Кохан до Совета будет не лучшей идеей, конечно же.
Внезапно коридор пронзил скрип несмазанных петель двери в коридор.
- Извините, что прерываю, но свидание пора заканчивать, - раздался голос начальника. – Не обессудьте, но темница нынче просто проходной двор. Сюда уже целая очередь выстроилась.
«Очередь?» – мысленно переспросил Келлум, первым делом подумав на служанку, что должна была прийти, а затем перебрав в уме всех тех, кто еще бы мог захотеть видеть принца перед Советом или вообще. Вторым в списке было имя Видара. Действительно, ведь с момента заключения под стражу они так и не виделись.
Келлум посмотрел на родственников.
- Потом закончим, после Совета.
«Если представиться такая возможность», - мысленно добавил он, отходя от решетки, поворачиваясь к лежанке правым плечом, что ясно говорило о том, что разговор на данный момент закончен.

Маркус

Вторник, 05 Июля 2011, 00:12 | Сообщение # 69

Коридор перед четвёртой камерой.

Возражения кузена, равно как и его рассуждения на тему того что не стоит до времени трогать Де Гайлма – достаточно просто установить за ним наблюдение – Маркус воспринял достаточно спокойно, без лишних споров и доказательств собственной правоты. Сам он придерживался немного другой точки зрения на эту проблему: в частности полагал, что если змея уже заползла в дом – лучше не ждать, кого она решит укусить первым, а без промедления рубить её лопатой, дабы не упустить бесценный момент превосходства. Однако, памятуя о недавнем и прискорбном примере генерала, он предпочёл воздержаться от комментариев. В любом случае, основная часть проблемы уже должна была быть решена без их участия – редко когда обстоятельства складывались столь благоприятным образом, разве что в приключенческих романах. Только там главным героям сопутствовало прямо-таки невероятное везение в таких рискованных мероприятиях, как, например, проникновение во вражескую цитадель за секретными планами. Волею автора, всё проходило как по маслу: ночь выдавалась безлунной, стражники спали, каменная кладка стен изобиловала множеством пригодных для карабканья трещин, сторожевые псы отвлекались на брошенную кость, коридоры были пусты, ловушки не срабатывали, секретные планы лежали на виду на столе, а помощницы главного негодяя мгновенно проникались страстью к герою и в пылу экстаза готовы были раскрыть все тайны. В жизни, как правило, подобное везение выдавалось чуть реже, чем вообще никогда: а вот сейчас судьба явно решила из милости сдать кронпринцу и его сторонникам хорошую карту.
Впрочем, самого Маркуса не оставляло стойкое подозрение, что всё далеко не так просто, как кажется, и что все они (в первую очередь Рейн) рисковали пасть жертвами трюка столь же грязного, сколь и примитивного. Как говаривал славный Роланд Джиллиман, один из великих полководцев и стратегов древности (настоящий стратег, без дураков, не в пример доблестному генералу), «Не спеши думать о своём враге как о глупце, иначе рискуешь сам остаться в дураках». Именно этим, а вовсе не опрометчивостью и паранойей, было обусловлено желание Маркуса донести в Орден о действиях Де Гайлма – просто потому, что «отличная возможность посмотреть за тем что будет делать сам генерал» могла обернуться прямо-таки чудовищным провалом. Рейн в этом деле явно полагался на опыт старших чинов Ордена: подобная точка зрения также была не лишена своей правоты, однако сам второй принц на месте кузена предпочёл бы подстраховаться, пусть даже самого его сочли бы «параноиком»… Поэтому он мысленно принял решение не перечить Рейну и последовать его совету, но если ситуация обернётся совсем уж не в их пользу – отбросить всяческие рекомендации и действовать по-своему. В конце концов, подобная тактика уже не раз в прошлом помогала ему выпутываться из затруднительных ситуаций.
– Я не склонен к самодеятельности, Рейнион, – слегка пожав плечами, промолвил он. – Пусть будет по-твоему, я не возражаю. Если это даст нам дополнительные козыри против Де Гайлма и в случае злого умысла с его стороны поможет его разоблачить, тем лучше… Главное чтобы он не опередил нас. – Последнюю фразу он произнёс с особым значением.
Между тем кузен перешёл к разъяснению других вопросов. Первое же его упоминание об Эстле заставило Маркуса слегка поморщиться. Ему до сих пор было стыдно перед принцем за юного Дагарта, и одновременно он испытывал тягостное разочарование. Он только-только позволил себе поверить в Эстля, в искренность его слов и серьёзность намерений… и тут такая оказия. Второй принц одновременно гневался на друга – и мысленно анализировал его поступки, стараясь понять, что могло подвигнуть Дагарта-младшего на подобное поведение: ведь в разговоре с глазу на глаз он вёл себя вполне адекватно, тогда как в присутствии кронпринца и иных высокопоставленных особ мигом превращался в беспечно резвящегося дурня. Во всём этом Маркусу виделся какой-то скрытый мотив, который он никак не мог ухватить за хвост…
Рейн тем временем уже упомянул капитана Ларенса, вчера удостоенного аудиенции у Его подследственного Высочества – в частности тот факт, что общность «патриотических» настроений у капитана и генерала показалсь кузену подозрительной. Мысль об этом показалась Маркусу забавной: похоже, не один Де Гайлм страдал от хронического верноподданичества головного мозга – должно быть, зараза эта среди армейских чинов передавалась по воздуху. «Интересно, что предлагал кузену Ларенс? «Ваше высочество, мои лучники расставлены за всеми портьерами и по всем лепным карнизам тронного зала – в нужный момент мы неожиданно поразим всех предателей стрелами, нам нужно лишь ваше одобрение» – так что ли? Нет, вряд ли, капитан всё же моложе Ричарда, мозги у него наверняка ещё не настолько зачерствели от Устава воинской службы».
– …Я просил его выяснить после Совета, если будет принято решение о моей ссылке, кто будет в составе эскорта и постараться стать частью этого эскорта, – продолжал меж тем кронпринц. – Ты ведь понимаешь, что если он попадет в число этих людей, то это будет означать, что этому явно кто-то поспособствовал, и явно не генерал, как не имеющий вообще никакой власти в данной сфере… если так, то вероятность того, что Ларенс является подосланным лицом – весьма велика. И все сказанное ему может вполне дойти до тех, кто создал всю эту ситуацию.
«Здесь я вновь вынужден согласиться с тобой, кузен… Вариант того, что Ричарда Де Гайлма просто использует некая третья сила, о существовании которой сам он может даже не подозревать, тоже не стоит сбрасывать со счетов. Для таких вот интриганов он – самая подходящая кандидатура: прямой, как клинок меча, лишними мыслями не отягощён, ни с кем считаться не желает… Ну прямо-таки тряпочная кукла для кукольного театра, только руку осталось под китель засунуть – и верти им как хочешь. Если подумать, такой вариант наиболее вероятен: во-первых, сам генерал до такого плана не додумался бы – а во-вторых, вся эта ситуация слишком уж отдаёт фальшью. Достаточно подкинуть нужную идею с таким расчётом, чтобы он поверил, будто она его собственная – и понеслось: переворот, мятеж, кровь… Впрочем, его это не оправдывает. Настоящий военачальник всегда и во всём должен действовать на благо своей страны и всего её народа, а не одной конкретной личности».
– И я хотел еще кое-что сказать… насчет поездки Вилии к Дагвуру, которая тебя вряд ли порадовала, Марк. Можешь считать, что я даю объяснение подобному решению. – При этих словах кузена второй принц слегка насторожился, навострив уши: ну-ка, какое именно «объяснение» ты дашь, Рейни? «И не «поездки», будем откровенны, а «полёта» – который едва не закончился трагедией… Причём не только для семьи Де Уаэлби – но и для семьи Де Ла Блестиморов. Потому как если бы моя сестра погибла – клянусь философским камнем, я бы тебя просто убил».
– На Вилии, как и на Эрумпре Де Тессере, сейчас должно лежать заклятье, наложенное Дагвуром, которое блокирует влияние на ее сознание. Изначально я хотел отправить тебя, потому как ты – более удобный инструмент для действий внутри дворца, чем Вилия, тобой легче совершить определенные действия без подозрений, по той причине, что кузине многие из вероятно необходимых действий были бы не свойственны и выглядели бы слишком подозрительно. – Голос первого принца звучал серьёзно, и в эти минуты в нём словно бы проскальзывали нудные менторские интонации самого Маркуса, тоже любившего в подобных ситуациях пускаться в детальные разъяснения. – Цель отправки была в том, чтобы снять с тебя возможное наваждение, если оно было, и поставить защиту… от дальнейшего ненужного влияния. Я сожалею, но раньше я не мог этого сказать, полагаю, не стоит объяснять почему.
Выдержав небольшую паузу, кузен отвёл взгляд в сторону, после чего дополнил свою речь предложением к Маркусу навестить Дагвура Дагарта самолично и обсудить с ним несчастье, едва не приключившееся с Вилией. Пояснение касательно того, что полёт в Мако-Кохан лучше предпринять после Совета, вообще-то, можно было счесть разъяснением для дураков – как будто второй принцессе и её брату хватило бы тупости вместо Совета отправиться в воздушный порт с целью немедленно отбыть в ставку магического сообщества.
Несколько минут Маркус молча разглядывал Рейниона, словно бы видел его в первый раз. Затем уголки его губ слегка дрогнули. Взгляд его не изменился ни на йоту, оставшись всё таким же оценивающим: в общем-то, ничем новым слова Рейна для него не стали, он всегда рассчитывал на что-то подобное.
«Значит, я «инструмент, которым можно совершать действия», Рейни? Что ж, справедливо: другого отношения к себе я и не ждал. Нет, не подумай, я ни единой минуты не считал, что ко мне можно относиться по-другому, хотя бы как к соратнику, а не к вещи: хотя вообще-то в лицо подобные вещи обычно не говорят, особенно в присутствии кого-либо… и особенно короли. Им нет нужды заискивать перед подданными и строить из себя друга народа, но и подобного отношения к своим союзникам они обычно не питают, знаешь ли. Для короля это чревато тем, что однажды один из его привычных «инструментов» подберёт чужая рука – и всадит ему прямо в сердце. Многие готовы служить престолу верой и правдой, не рассчитывая на иную благодарность кроме пустых формальностей – но эти формальности необходимы. Потому что если кто-то осознаёт, что для своего господина он даже не рабочий скот, а вещь, средство достижения цели, всё равно что раб… он вполне может усомниться в том, а нужен ли ему такой господин». Второй принц сдержанно кивнул головой, выражая согласие со словами кузена. «Что ж, Рейн, ты покамест не король, и тебе ещё предстоит кое-чему научиться. А я, пожалуй, должен поблагодарить тебя: ты вернул мне чувство реальности».
– Разумеется, у нас и в мыслях не было променять Совет на отбытие в Мако-Кохан, Рейнион, – бесстрастно проронил Маркус. – Впрочем, я искренне надеюсь, что ты позволишь дать Вилии время хотя бы до завтра: она только недавно прибыла во дворец, и полагаю, ей бы хотелось по меньшей мере пообедать и принять ванну. – Он выразительно взглянул на сестру. – Потому что то, как ты произнёс это «ваше», намекает на то, что ты желаешь отослать туда нас обоих. – «Просто замечательно. От кузины катастрофа его не избавила – надеется, что обратным рейсом с небес гробанёмся уже мы вдвоём?».
Язвительная мысль промелькнула и исчезла, поскольку в этот момент вновь лязгнула дверь темницы, и в скором времени к камере приблизился начальник стражи, недвусмысленно намекнувший на то, что очереди на аудиенцию ждут и другие кандидаты, и потому время свидания подошло к концу. «Если б не этот Де Гайлм, будь он неладен, мы бы успели обсудить куда больше важных вопросов, а не переводили бы своё время на бесцельное вразумление Его бестолкового Благородия!».
– Хорошо, Рейн, увидимся после Совета, – промолвил второй принц в ответ на реплику кузена. – Пойдём, Вил, – он мягко взял сестру под локоть, увлекая за собой.

Пост охраны.

За дверью тюремного коридора терпеливо ожидали свидания всего двое человек, что вряд ли тянуло на «очередь». Впрочем, «человек» – не совсем точное выражение. Первая особа, заметно нервничающая и стреляющая взором по сторонам служанка, в самом деле относилась к роду людскому, а вот второй… Вторым был не кто иной, как Видар, Рейнов телохранитель. Мрачный сохил с угрюмым выражением поглядывал по сторонам, сложив лапищи на груди и временами подёргивая ухом. На поясе у него виднелся изогнутый меч в клёпаных ножнах: потребовать у телохранителя сдать оружие тюремные стражи явно не решились – известный своими бойцовскими навыками и крутым нравом, Видар в одиночку мог расшвырять троих, прежде чем они успели бы достать его своими алебардами.
Приняв из рук стражника свою шпагу и пристегнув её себе на пояс, Маркус проследовал мимо стражи и посетителей, ведя сестру под руку. Когда они проходили мимо сохила, тот угрожающе покосился на второго принца – и вновь вздёрнул губы, издав негромкий рык: похоже, со вчерашнего дня он проникся прочной уверенностью в том, что Маркус причастен к пленению его хозяина. Второй принц нахмурился, на скулах его проступили желваки от угрожающе стиснутых челюстей. Разминувшись, человек и зверь проводили друг друга взаимно холодными взорами.
«Ты на меня ещё поскалься тут, пёс!», промелькнула злобная мысль в голове у Маркуса. «Я, между прочим, на стороне твоего хозяина и служу престолу ничуть не менее преданно, чем ты… а вот ты, похоже, служишь только тому, кто бросает тебе кости!». Сердито засопев, он потянул сестру за руку, стремясь побыстрей увести её из этого опротивевшего подземелья.

==> Коридоры дворца

Исправил(а) Маркус - Четверг, 07 Июля 2011, 23:22

Вилия

Четверг, 07 Июля 2011, 00:32 | Сообщение # 70

Перед четвёртой камерой.

Что еще могла сказать Вилия, когда ее просто устранили из разговора с генералом. Она была немного наивна и возможно излишне прямолинейна для той, кто вырос при Дворе, но глупой не была никогда. Многословие Рейна и Маркуса, заставило Вилию притихнуть и почувствовать себя настоящей дурой. Конечно, никто в этом не был виноват, кроме нее самой, но от этого самой принцессе легче не было.
Она видела, что с генералом ситуация так и не улучшилась, а возможно превратилась в состояние тихого неприятия друг друга. Она не могла понять, зачем столь агрессивно и отрицательно воспринимать слова, которые считаешь заведомой глупостью. Девушка смотрела на своего распинающего брата с неодобрением. Понять то, что она испытывает в данный момент, мог только Маркус, но вряд ли ее чувства имели в данный момент какое-то значение. «А почему я так недовольна? Впервые Рейн и брат действуют за одно и согласны друг с другом? Стоило появиться кому-то, против кого-то следует объединиться и они уже действуют слаженно, не сговариваясь, понимают друг друга с полуслова. Насколько продлится эта идиллия, сказать было сложно.
Она как в воду глядела. Стоило генералу уйти и все вернулось на круги своя. Пара слов, который со стороны то звучали вполне невинно и ее брат вновь взвился и все рассыпалось. Стоило принцу только сравнить его с орудием в его руках, как Маркус вновь начал вести себя как прежде.
Вилия лишь сдержанно вздохнула, хотя мысль о том, что слова генерала могли быть провокацией и принца пытались подловить. «Хотя нет, не похож Белый Орел на того, кто может вот так, сыграть роль провокатора. Нет, здесь они не правы, но будут слушать меня? Да вряд ли, я в их глазах глупая девчонка. Даже в глазах собственного брата. Как он старательно вытеснил меня из разговора с генералом. Что они думают, я бы сейчас стала подробно пересказывать всю историю с покушением? Я итак нарушила слово, данное Эрумпре, когда рассказала все брату. Хотя нет, я ведь предупреждала ее, или нет?»
Но слова кронпринца о том, что на нее должны были наложить заклятие. На нее и на Эрумпре. «Так вот почему мы поняли, что что-то не так. Но если заклятия было наложено, то почему мы не сразу поняли, что нас окружает иллюзия? Но если нам с Маркусом суждено отправиться вновь в Мако-Кохан, к Дагарту, то он, пожалуй, лучше сможет объяснить что и как. Как же это все сложно и запутано!»
– Пойдём, Вил, - эти слова Маркуса отвлекли девушку от раздумий. Брат подхватил ее под локоток и повел к выходу.
Принцесса бросила на принца задумчивый взгляд и тут же смутилась от того, что ей не дали правильно проститься, соблюдая этикет, но спорить и упираться было бы еще глупее.

Пост охраны.

Вопрос так и вертелся у Вилии на языке. Но не спрашивать же его на глазах у охранника или у новых посетителей Рейна. Вилии удивленно покосилась на Видара, который чуть ли не рявкнул по-звериному на ее брата, потом посмотрела на Маркуса и подумала, что стоит серьезно поговорить с братом на тему его отношений с окружающими терранцами.
- Мне надо с тобой поговорить, - сказала она в тот самый момент, как они покидали уже пост охраны, - и срочно. До Совета. Я кое что не понимаю.
Это было сказано таким тоном, что даже если бы ее брат попытался отговрится, то вряд ли бы у него это могло получиться.

===> Коридоры дворца

Исправил(а) Вилия - Суббота, 09 Июля 2011, 18:48