До тюрьмы пришлось идти не так уж и долго - все же находилась недалеко от ворот, чуть дальше на запад города. Если смотреть вперед, стоя спиной к воротам. В здание, стражи буквально затолкали бородатого и воняющего парня, и остановились лишь пройдя по паре коридоров. И вот, зашли в небольшую, довольно скудно обустроенную комнатушку, с каменными стенами, столом и парой кресел у камина. За столом уже поджидал заспанный мужчина, в темно-зеленой плотной тунике, кольчужных поножах и массивных сапогах. Короткий палаш лежал прямо на столе, возле кипы пергаментов и чернильницы. Заметив стражей, ведущих Назира, он воскликнул:
- О, судя по запаху, нашли-таки! Все только и говорят, что вы за кем-то там бегали... А я уж думал, всю ночь мне здесь торчать, - встав со стула, он подошел к массивной двери правее от стола и вставив ключ в замочную скважину, повертел им, после чего дверь со скрипом отворилась. За ней уже можно было увидеть каменную лестницу куда-то вниз, где горел слабый свет масляной лампы, освещая каменный пол. - Давайте, ведите, бумаги я уже оформил, - мужчина посмотрел на Назира, - придется тебе паренек посидеть денек в камере, за нарушение порядка.
- Не спеши Луи, - оборвал его второй, тряхнув бородатого. - Этот сказал, что убил товарища. Если найдем труп, то он тут задержится.
- Ха, даже суд привлекать не нужно - сам признался! - подтвердил второй.
- Да, и на дворянина он не похож, так что и так сойдет...
- Ладно, я понял, ведите, - отозвался Луи, голос которого заметно похолоднел, как и взгляд. - Обещаю кормить два раза в день.
Мужчины направились к лестнице, грубо ведя Назира вниз по лестнице, все же не давая ему споткнуться. Внизу их уже ждали еще двое стражей, видимо бывших здесь смотрителями. Сидели они прямо за небольшим столом, активно утоляя голод из небольших металлических мисок, по запаху - мясом и картошкой, заедая хлебом и запивая дешевым пивом.
- Опять жрете? - спросил тот, что держал Змея.
- Эхей! Кого мы видим, - свел брови один из стражей, приподнимая руку с кривой ложкой. - Между прочим, это всего лишь третий раз за сегодня. Кто же виноват, что некоторые заключенные отказываются от кормежки...
- Это кто такой щедрый? - усмехнулся второй страж, что сопровождал бородатого и товарища до тюрьмы.
- Фил Тощий, забыли, что ли? Он голодовку объявил. Кажись совсем у него крыша поехала...
- Видимо так. Принимайте еще одного товарища, - после этой фразы оба стража оторвались от своей трапезы и приняли из рук патрульных Змея. - А помойте его, что ли, а то вонять еще месяца три будет.
- Будет сделано.
И повели Назира в одну из камер, решетка в которую находилась в самом конце коридора, что примыкал к этой самой комнатушке. Когда решетка лязгнула, а замок защелкнулся, страж покрутил в руках ключ и сказал:
- Где же тебя угораздило так извозиться - и правда воняешь. На счет ужина уж извини, его уже приносили, так что посидишь голодным. Да и поделом тебе будет - сам виноват. На помывку отведем тебя завтра, а то и правда, дышать невозможно.
Выдав этот монолог, мужчина скрылся из поля зрения, оставив Назира в гордом одиночестве в маленькой камере. Из обстановки здесь была лишь деревянная доска с матрасом, что крепилась к стене цепями, и играла роль кровати, небольшой стол с двумя покосившимися стульями и небольшая дыра, закрытая решеткой, для справления нужд. Именно здесь предстояло провести Змею, как минимум, сутки.

Змей молча стерпел все проходы по улицам, лишение его оружия, практически всего, запирание в камере, и уже в камере возмущенно фыркнул - оставили его без ужина, его. спасителя городской канализации. Да еще и вонючкой прозвали, сами бы вот так полазили по коллектору, он бы на них глянул. А пока что смирился с судьбой своей, присев на кровать твердую, сапоги принялся расшнуровывать. Грусть и тоска одолела сердце парнишки, может просто усталость навалилась вот так резко, но в любом случае сейчас он хотел есть, и спать. Расшнуровав наконец обувь скинул ее небрежно, вытягиваясь вдоль кровати импровизированной, даже не задумываясь о чистоте матраса того, и не раздеваясь. Руки под голову положил, вздох тихий, усталость выражающий, и глаза прикрыл утомленно. В голове вставали образы героической битвы в коллекторе. Негоже великому герою по канализации лазить, но это было начало моей карьеры, скоро обо мне сложат легенды, я стану великим, самым великим среди великих... После этого сознание ушло далеко в забытье, и юноша повалился в безмятежный сон.

Одна из камер.

Яркое солнце освещало мирную зеленую полянку. С цветка на цветок порхали насекомые, наполняя воздух жужжанием и трепетом крыльев. Рядом же лесок не густой, дополняет звуки природы шуршанием листьев от ветра, белки бегают по ветвям, птички поют. Между лесом и поляной дорога пролегает, мощеная блекло желтым камнем. По дороге же этой движется всадник, наполняя окружающий мир цоканьем копыт коня. Конь тот белый, словно снег, мощный тяжеловоз с такой же белой гривой, бредет медленно по дороге, слегка опустив голову. Всадник же его рыцарь, в сияющих белых латах, сделанных явно на заказ. Под латами наблюдается кольчуга двойного плетения, защищающая суставы. Перчатки, наплечники, нагрудник, поножи, ботинки – латные, белые, отражают свет солнца, играя солнечными зайчиками в траве. Шлем полностью закрывает лицо и голову, имеет горизонтальный разрез вдоль глаз, и вертикальный вдоль переносицы. Разрез достаточно узкий, дабы не было видно лица. По бокам шлема белые крылья, широкие, блестящие, символ свободы рыцаря. На плечах плащ белый крепится, слегка развиваясь от порывов ветра, на боку левом меч в ножнах покоится, на левой руке щит одет треугольный. Казалось что сам рыцарь излучает свет, что с его появлением мир наполняется еще большей радостью. А спереди, чуть дальше по дороге, движется еще фигура, а следом за фигурой тень по земле ползет, заставляя цветы сжиматься, а зверей в ужасе разбегаться по норам. Фигура та полностью закована в черные как ночь латы, ощерившиеся шипами на плечах. Шлем на голове закрывает голову и глаза, забрало опущенное закрывает остальную часть лица. Узкая прорезь для глаз направлена на белого рыцаря, а из забрала хриплое дыхание слышно. По бокам шлема изогнутые рога торчат, придавая рыцарю зловещий вид. На левом боку так же меч покоится, на левой руке щит. Конь того всадника полностью черный, несет хозяина навстречу белому рыцарю. Вот они и поравнялись, белый рыцарь и черный, свет и тень, добро и зло. Меж ними какой то десяток метров, но застыли воины, наблюдая друг за другом. Минуты тянулись подобно часам, а воины смотрели друг в друга, молча и не двигаясь с места ни на шаг. Но еще мгновенье – и рыцари резкими движениями выдернули клинки из ножен, явив их миру. Белый рыцарь орудовал белым клинком, светившимся в надвигающейся от черного тьме, разгоняя ее прочь. У черного же лезвие было чернее ночи, поглощая солнечный свет, и погружая окружающий мир в тень. Как по команде воины пришпорили коней навстречу друг другу, преодолевая этот десяток метров в пару секунд, в конце своего пути столкнувшись лезвиями мечей и скрестив их, приближаясь лицами друг к другу. Начался смертельный танец света и тьмы, дикий пляс добра и зла. Кони фыркали, стараясь укусить друг друга за шеи и топчась на месте, рыцари же с усилием оттолкнулись друг от друга. Белый отпустил поводья и покрепче сжал щит левой рукой, тут же меч занося вверх и нанося рубящий удар в район шеи противника. Черный же парировал тот удар, выставив щит вверх, сам же нанес удар справа налево, по левому боку белого. Удар был отражен готовым щитом, белый же занес меч над левым плечом, обрушивая рубящий удар наискосок слева направо, в район головы. Противник крутанул мечом сверху вниз, подкидывая клинок противника, таким образом пронося лезвие над головой, и атаковал непосредственно шлепком щита. Белый потерял равновесие, вывалившись из седла, роняя свой щит и падая под копыта беснующемуся коню. Крылатый шлем откатился в сторону, рассыпая по плечам темные волосы, а рыцарь тут же откатился в сторону, подальше от коня, и поднялся на колено, сжимая в правой руке меч. Черный лишь презрительно фыркнул, слезая с коня добровольно, покрепче перехватывая меч и щит, и направился в сторону белого, довершить свое дело. Но не суждено было этому случиться – белый тем временем уже поднялся во весь рост, разворачиваясь к черному всем телом и медленно поднимая голову. Длинные темные волосы прямыми прядями струились по плечам, взгляд суровый, на подбородку длинная бородка, именуемая «козлиной». Змей, а это был именно он, перехватил меч поудобней, и сделал шаг в сторону черного. Противник же его прыгнул вперед, размахиваясь клинком с правого бока, справа налево удар, в голову юноше, одновременно с этим торс щитом прикрывая. Но не суждено было этому случиться, Змей так же справа налево, но с меньшим замахом, двумя руками рукоять перехватив, парировал удар. Два клинка, черный и белый, столкнулись вновь с оглушительным звоном, разбрасывая вокруг сноп искр. Противник, удерживая рукоять одной рукой, от столкновения отвел руку назад, от удивления так же щит слегка влево отводя. Этого хватило – Змей, используя тот замах, слева направо, ноги подогнул в коленях, удар в коленный сустав нанося, рубящий. Кольчуга, что защищала сустав от повреждений, зазвенела, но выдержала. Но хозяин все же удар ощутил, сгибая ногу и падая на одно колено с хриплым стоном. Змей же вновь слева направо ударил, на этот раз в плечо, прямо под наплечник. Там был подвижный сустав, ибо эта рука мечом постоянно замахивалась, соответственно и кольчуга тоньше и слабее была. Клинок со звоном пробил стальные кольца, вгрызаясь в податливую плоть. Черный коротко вскрикнул, роняя меч на землю, сгибаясь торсом, извергая кучу проклятий и ругательств. Но Змей уже заносил оружие над головой, для последнего, финального удара...
...и тут произошло нечто ужасное. Змей проснулся. Он просто открыл глаза, увидев тесную каморку с импровизированным столом, а на улице судя по всему день теплый. Сам же лежит на матрасе, так и не раздевшись, чувствует голод и жажду, и горькое сожаление, что сон его не оказался реальностью. Рывком поднявшись, юноша уселся на край кровати, и принялся одевать обувь. Черт, я буду героем, и ничто меня не остановит. Хотя заключение в этой камере может сильно подпортить мою репутацию, но я ведь все равно собирался в странствие. Ловкие пальцы привычно шнуровали ботинки, юноша же только вздыхал. Сколько ему еще здесь томиться только богу известно, а кушать хочется. Едва зашнуровав обувь, так же рывком поднялся, к решетке подошел и крикнул.
- Эй, я понимаю, страна бедная и все такое, но пожрать-то мне дадут? - гаркнул, явно недовольный таким отношением к себе.

Комната с лестницей, подземный уровень.

Тристан сидел на старом, покосившемся табурете, который грозил под ним сломаться и оперевшись локтем о стол, подпирал ладонью массивный подбородок. Ночью ему так и не удалось нормально поспать - молодая жена из него все соки выпивала. Сначала он и сам был этому рад, но оказалось, дамочка на этом деле повернута была куда больше, чем он сам. В то время как его знакомые весело подшучивали и улюлюкали, едва вновь всплывала эта тема, сам мужчина лишь качал головой и тяжело вздыхал. С другой стороны, это был хороший способ размять мышцы, которые уже скоро атрофируются, если он продолжит быть одним из тюремный смотрителей. Все-таки, целый день торчать в подвале, периодически прохаживаясь по темным каменным коридорам, глядя как там поживают местные камерные жители было делом не таким уж и веселым. А развлекать себя тоже иногда бывает утомительно... Вот и сейчас, он сидел на стуле, с практически закрытыми глазами, хмурясь, потирая правой рукой переносицу.
Сколько я успел поспать... три часа, не больше. Она из меня делает коня, на котором решила покататься. С такими темпами, седло скоро сотрется... - думал про себя мужчина. Хоть он и любил свою жену, очень был бы рад, если бы она умерила пыл.
- Эй, Тристан! - позвал его Филч, стоящий на первой ступени лестницы. - Харчи принесли, помоги, а?
- Да, сейчас, - встав с табурета, мужчина потянулся, зевнул, и поднялся по лестнице наверх. Огромная кастрюля уже стояла у двери в кабинетик Луи. Взявшись за вторую ручку, стражник приподнял кастрюлю повыше и вместе мужчины начали спускаться вниз. Вновь оказавшись в небольшой каморке, они поставили кастрюлю на специальную подставку для нее (низкая тележка на колесиках) и облегченно выдохнули.
- Что на этот раз? - с интересом спросил Тристан, приоткрывая крышку и понюхивая содержимое посудины.
- Без понятия, но судя по запаху, что-то с капустой, - отозвался напарник и рухнул на стул. - Сегодня твоя очередь еду разносить.
- Помню, помню, - Тристан помахал на него крышкой от кастрюли.
Примерно в этот момент из соседнего коридора, где находились камеры, донеся какой-то шум.
- С утра пораньше, уже голосят, - недовольно заметил Филч. - Даже в камерах людям жизнь умудряются портить. И так голова раскалывается...
- Что, опять вчера нажрался? - заметив недовольное выражение на лице того, спросил Тристан. - Твоя же вроде грозилась, что готовить перестанет, если будешь продолжать?
- А что, после рабочего дня я не могу позволить себе немного расслабиться и выпить? А уж если перестанет готовить, то и сама есть не будет. На чьи деньги жратва куплена-то? То-то...
- Тоже верно. Ладно, пойду, посмотрю кто там горланил, да тарелки соберу, - с этими словами стражник открыл ключом дверь в коридор и громко спросил: - Чё разорались? Кому расписание дня напомнить?

Змей вышагивал по камере, измеряя ее шагами. Руки были сложены за спиной, голова чуть наклонена – юноша раздумывал над проблемами прошлого, настоящего и будущего. Конечно прошлые проблемы это уже ничто, а вот настоящие проблемы заключались в сидении в этом самом помещении, голодным и сердитым. Так же его возмущало отнятие оружия, оно ведь его собственность. Еще юноша скорбел по вещам, оставшимся в канализации, и обдумывал предстоящее путешествие, продолжая измерять каморку шагами. Так, мне нужна броня, оружие, снедь, некоторая теплая одежда. Допустим наручи, жилетка, плащ, и провиант. Это точно влетит в гораздо большую сумму, чем та, которой я располагаю на данный момент. Значит надо найти работу... Юноша даже сам поразился своей логичности, остановившись и вперивший взгляд в решетку, ожидая кормежки, причем как минимум завоеванной – он город от курстоматки спас, значит они обязаны его покормить. А чего я мучаюсь? Я же наемник, вот и возьмусь за первую же подходящую работу, соответствующую моей профессии. Кажется раздражение немного проходило, на лице даже появилась улыбка. Юноша критично оглядел себя, и принялся расстегивать и снимать бело-желто-коричневую рубаху, которая изначально все же была белой. Видимо избавляться придется еще и от рубахи, сейчас он просто кинул ее в угол, оставшись с обнаженным торсом. Торс крепкий, подтянутый, с небольшим количеством растительности, короткой. Не менее критично оглядев помещение, юноша уперся в кровать вытянутыми руками, туловище же вытянув во всю длину, благо габариты комнаты это позволяли.
- Раз...- Начал отчет, ритмично и медленно отжимаясь от кровати.- Два...
Бицепсы перекатывались под кожей, мышцы спины чуть вздувались, но он то этого не замечал. Просто он знал как нужно качать определенные группы мышц, и не очень то и хотелось терять форму. Жирные и толстые люди как то не внушали большой симпатии, раз есть тело – значит нужно его содержать в порядке. А тело наемника должно работать как часы, четко и без сбоев. А вот осанку будет тяжело держать – в армии был четкий распорядок, что не давало расслабиться. На воле же распорядок нарушался, вот и получаются непонятно какие солдаты.
- Тридцать два...- Уже с придыханием считал Змей.- Тридцать три...
Вот так и тянулось время ожидания кормления.

Страж с полминуты понаблюдал за разминкой юноши, затем откашлялся в кулак. Эффекта это не возымело никакого – Змей продолжал самозабвенно качать бицепс, не глядя в сторону решетки. Охранник откашлялся еще раз, уже громче, эффект остался тем же.
- И долго мне тут стоять и наблюдать за тобой?- довольно грубо осведомился страж порядка, потеряв остатки терпения.
Змей оттолкнулся сильнее, приводя свое тело в вертикальное положение и бросая ленивый взор в сторону решетки. Долгожданная еда явилась наконец то, заставляя желудок предательски громко заурчать. Наплевав на рубаху Змей подошел к решетке и бережно принял из рук надзирателя сегодняшние яства, тут же кивнув легонько.
- Спасибо, вы не представляете как долго я этого ждал.
- И ждал бы еще больше, если бы не горланил...- Отрезал стражник и ушел обратно к товарищам, напевая под нос незамысловатую мелодию.
Змей же прошел в противоположном направлении, в сторону стола, бережно удерживая свою ношу двумя руками. Ноздри плавно шевелились, вдыхая не ахти какой аромат похлебки, но на безрыбье и рак рыба. Будешь есть и мед коли голод проймет, - вспомнилась поговорка, которую иногда употребляла в речи мать юноши. Змей вздохнул печально, садясь за стол. Плечи парня слегка поникли, грустные воспоминания нахлынули внезапной волной, все мечты и желания пропали, оставив лишь чувство голода. С серьезным лицом Змей зачерпнул первую ложку тюремной пищи, на вид мутноватую и густую. Но это было лишь начало, нужно было эту порцию съесть, и теперь ложка медленно начала движение в сторону рта. Этот шаг дался наемнику очень тяжело, но он все же переступил порог сомнения и отправил часть похлебки в себя, то есть в рот. Челюсти медленно и осторожно прожевали пищу, после чего в камере раздался удивленный крик.
- Черт, вкусно ведь!
Все мысли улетели вдаль, и Змей принялся уминать сие кулинарное творчество, которое изначально и не задумывалось как вкусное, но на голодный желудок все вкусно. Тарелка стремительно пустела, как никак в академии был режим – на поглощение пищи отведено столько то времени, не успел – остался голодным. А Змей провел в стенах академии не один год, так что навыки выработал просто на уровне рефлексов. Опустошив миску юноша вздохнул, отодвигая от себя чашку с ложкой.
- Теперь можно жить дальше.
Плавно поднявшись со стула юноша направился к кровати вальяжной походкой. Выспался, поел, теперь и настроение поднялось, жаль его нельзя никуда направить – юноша то в тюрьме. Расположившись поудобней на импровизированной койке, положив руки под голову и вытянувшись во весь рост, Змей уставился в потолок, считая обитавших там мух и отбывая срок наказания.

Время неумолимо шло вперед, а Змей все лежал и лежал, подергивая ногами и напевая некую незамысловатую мелодию, которую сам же и сочинял на ходу. И спешить ему некуда, в наличии еще куча времени, так что можно спокойно лежать и свистеть. Однако кое кто думал иначе, подходя к камере и сурово откашливаясь.
- Э, свистун вонючий, выходи из камеры, руки на стену, ноги на ширину плеч.
Хозяином столь деликатного обращения оказался один из стражей, для Змея одинаковых как две капли воды. Юноша медленно поднялся, и направился к двери, сложив руки за спиной и ссутулившись, как и положено заключенному.
- И с чего это я вонючий?- как бы невзначай поинтересовался, выходя из камеры и вставая неподалеку, уперев руки в стену.
- С того что пахнешь плохо. Как будто на тебя сорок человек помочились.- Страж хохотнул, запирая тем временем камеру и направляясь вдоль по коридору, жестом маня юношу.
Ага, посмотрел бы я на твою рожу, когда тебя орда крыс по коллектору гоняла. Мелькнула мимолетная мысль, и юноша тронулся следом за надзирателем, раздумывая что за сюрприз его ждет. Вот так вместе с охранником шли они вдоль коридора, но не в сторону выхода явно, а в зону повышенной сырости, что могло чувствоваться в воздухе. И вот за очередным поворотом показалось нечто, сидящее за столиком и поглощающее очередную порцию похлебки. За его спиной находилась одна единственная дверь, более не было ничего примечательного. Сопровождающий Назира кивнул на дверь и молвил.
- Гаврика бы помыть надо.
Сидящий за столом кивнул, не отрываясь от еды, похоже его «гаврик» никак не интересовал. Надзиратель отворил дверь, махнув рукой вовнутрь, словно приглашая юношу в шикарные хоромы. Змей без колебаний последовал в указанном направлении, оказавшись в узком коридоре с деревянным полом, но каменными стенами. В полу видны были своеобразные канавки, заканчивающиеся стальными решетками, судя по всему это и были сливы в канализацию. Только от одного воспоминания о ужасном месте по коже ровным строем пронеслись мурашки – уж очень не хотелось возвращаться обратно. Хотя в данный момент его смущало лишь отсутствие ванны или чана с водой, в котором можно было хотя бы как то отмокнуть. Все что имелось – пара полотенец у входа и с десяток мочалок. Даже при всей своей фантазии юноша не мог представить, как здесь вообще можно мыться без воды. Сомнения его развеял громко сопящий страж, кряхтя поставив ведро с водой, появление которого Змей прозевал.
- Ты раздеваться будешь или тебя прямо так окатить?- как бы невзначай поинтересовался смотритель.
Юноша стиснув зубы принялся расстегивать ремень. Нет, он не грезил о пышногрудой стройной стражнице, которая бы смотрела на него с вожделением. Почти не грезил, если что самую малость. Хотя вряд ли бы что то получилось, как и не получится с тем что с ведром. Ремень нехотя расстегнулся, позволяя стащить штаны, ботинки, а более при наемнике ничего и не было. Выпрямившись во весь свой рост юноша продемонстрировал все прелести, гордости и впечатляемости своего тела. Вот так и стоя босиком на полу, переминаясь с ноги на ногу и время от времени поигрывая бицепсом, Змей ожидал когда его омоем страж порядка. А страж думал иначе. С громким «Эх!» он просто окатил юношу водой с ног до головы, но вода то оказалась...
- Холодная!- взвыл наемник, мгновенно сжавшись в комок да глаза выкатив.- Черт!
- А ты думал я ради какого-то вонючки ее греть буду? Размечтался.- Страж брезгливо бросил Змею одну из мочалок.- Оттирайся.
После этого страж удалился, видимо за добавкой, Змей же проводил его не очень ласковым взглядом и парой не очень нежных слов сквозь мерно стучащие зубы. Сжав покрепче чертову мочалку, змей принялся растираться, но не столь для смывания грязи, сколько для согрева себя любимого. Хотя от этого растирания был толк, грязь и пыль скатывались по безупречно крепкому телу, теперь оставалось лишь смыть это дело. Страж появился как по заказу, на сей раз молча окатив ничего еще не подозревавшего юношу новой волной, смывая все нечистоты. Змей взвыл диким волком, ибо от такого и простыть можно, руки машинально сомкнулись на плечах. Страж же отставил ведро, тут же бросив Змею полотенце, которое тот с ловкостью поймал, немедля начав оттираться от этой холодной жидкости. Одевать грязные, а теперь и частично мокрые штаны не очень хотелось, так что он просто обмотал полотенце на бедрах – длинна доходила чуть ниже колен. Не став больше задумываться над деталями перехода по коридору, юноша сгреб обувь и одежду в охапку, последовав вслед за стражем в свою камеру, оставляя отпечатки мокрых ног на полу коридора.

Коридор не был бесконечным, и вскоре юноша ведомый охранником, добрался до своей камеры. Дверь чуть скрипнув отворилась, готовая впустить в себя бывшего вольного наемника, а теперь уже скорее невольного. Юноша вздохнул устало, и принялся рыться в кармане штанов, которые держал в руках. Страж же стоял рядом, сильно сомневаясь что наемник сумел припрятать оружие. Змей же достал из кармана золотую монетку маленького размера и протянул их охраннику.
- Товарищ охранник, я прошу вас – сходите в город, купите мне рубаху, штаны и плащ какой никакой, холодно ведь голым. Все что останется возьмите себе.- Тихо спокойно молвил, все же надеясь на согласие.
Охранник ухмыльнулся, сгребая монету из открытой ладони к себе в карман, и кивнул в сторону камеры, мол заходи. Наемник расценил это как согласие и смело вошел в камеру, как к себе домой, одной рукой держа одежду, другой полотенце придерживая, дабы скрыть свою гордость. Страж щелкнул замком и удалился, видимо в город, а Змею лишь оставалось уповать на честность того. Устало пройдясь по камере юноша не нашел ничего лучше как присесть на кровать и дожидаться «курьера», который судя по всему не спешил отягощать юношу одеждой. Молодой наемник даже нашел себе занятие – сидеть и считать трещинки на полу. Как бы не казалось это на первый взгляд, на самом деле это интересно. Назир даже понял что довольно внимательный, на одном кирпичике смог насчитать двести тридцать восемь трещинок и сбился со счета. Затем он принялся в уме складывать трещинки в узор, что получалось не менее хорошо. Наемник даже вошел во вкус, составляя узор из камней в полу, взглядом перемещаясь в сторону решетки. Вон там дворец. А это хребет. А то вулкан. А вон толстая нога... Стоп! Какая нога?! Змей замер, глядя на некую ногу в тяжелом кожаном ботинке. Судя по всему это была не его нога, ибо находилась она в другой камере. Взглядом пробежавшись по коричневым штанам, белой грязной майке, наемник встретился взглядом с хозяином одежды. Крупный небритый мужчина, с кудряшками на голове и соломинкой в зубах. Глаза, жестокие и злые, смотрели в стальные глаза Змея с вызовом. Волосатые потные руки скрещены на груди, даже по виду можно сказать – этот человек попал сюда за дело. Небритый тем временем выплюнул соломинку и расплылся в улыбке.
- Как тебя звать, красавец?- с явной издевкой вопросил сосед напротив.
- Сначала ты открой свое имя.- Немедля парировал Змей, вставая с места и подходя к решетке почти вплотную.
- Справедливо, изначально я должен был представиться. Имя мое Торк, так родители нарекли, но более близкие люди знают меня как Таран.
- Я Змей.- Коротко отрезал юноша, как бы то ни было он не собирался вести долгий разговор с представителями преступного мира.
- Змей? Мва-ха-ха!- гоготнул Торк, и прикрикнул.- Слэш, выйди глянь на того умника.
Змей удивленно посмотрел на того, кто шевелился в соседней камере и обомлел. Тот, кто подошел к решетке, был с первого взгляда как обычный гуманоид, но только с первого. Две руки, две ноги, кожа нормального человеческого цвета. Но при более подробном рассмотрении в глаза бросались и другие детали. Это янтарно желтые глаза с ромбиками-зрачками, вытянутая вперед голова и лицо, отсутствие растительности на теле. Во рту два клыка необычайно длинные, выходят за пределы верхней губы, а меж клыков изредка показывается красный раздвоенный язык. Кожа была не совсем человеческая – все тело покрывали маленькие чешуйки, на вид словно состоящие из кусочков человеческой кожи. Сам же цвет кожи золотистого цвета со слабым зеленоватым оттенком. Судя по всему это и был Слэш, который теперь буравил взглядом Назира, медленно подходя к решетке. Не столь был страшен Слэш, сколько его взгляд – таким взглядом обычно смотрят убийцы. За взглядом этим нет не эмоций, ничего, просто пустота, словно оттуда вырезали все. Две чешуйчатые руки медленно обхватили прутья решетки, Слэш же молвил на удивление чисто и почти не шепелявя.
- Змей говоришь? Тогда будем знакомы – Слэш, среди друзей известен как Змей...

Назир стоял как ни в чем не бывало, придерживая одной рукой полотенце, другой цинично потер подбородок. Он не совсем понимал чего от него ожидали эти отморозки, быть может он должен умолять не бить его или в истерике кататься по полу. Вторую картину он даже представить не мог, да и не очень хотелось. Заключенные же стояли, буравя Назира глазами и ожидая какой никакой реакции. А парень не торопился, он терпеливо размышлял о сложившейся ситуации. С одной стороны он, с другой два ушлых мужика, и любое неправильное действие может кончиться довольно плачевно. Но и прогибаться под рецидивистов он был не намерен, равно как и унижаться. Наконец в сложившейся тишине прозвучали слова.
- И что дальше?- поинтересовался Назир, задумчивая бородку на указательный палец.
- Мне вот интересно за что тебя так назвали, ты вроде не похож на змею.- Молвил Слэш, растягивая губы в некоторое подобие ухмылки.
- Ну а на кого же я похож?- парень оставался невозмутимым, продолжая теребить свою великолепную бороду.
- Больше похож на козла!
После этих слов сохил громко захохотал, его сосед по камере поддержал эту довольно глупую шутку. Пока два товарища наслаждались триумфом и продляли жизнь минутами смеха, Назир наблюдал за ними с совершенно спокойным видом. Плевать он хотел на подобные провокации, равно как и на этих двух идиотов. Возможно уже завтра он выйдет отсюда, а они останутся гнить. Тем более юноша уж очень не любил конфликты.
- Эй, козочка, может снимешь полотенце?- разглагольствовал Слэш, сотрясаясь от смеха.
- Козочка язык проглотила!- вторил ему Таран, придерживаясь за решетку.
И неизвестно сколько бы длилось сие безобразие, если бы не произошло нечто интересное. В соседней камере, через стену от Назира, кто то тихонько откашлялся, причем совсем тихо, юноша даже подумал что ему послышалось. Но вслед за покашливанием, в поток смеха вклинился еще некий звук. Это было негромкое, но мелодичное бормотание, видимо сосед не хотел привлекать излишнего внимания. Но самым удивительным было все же не бормотание...
Назир так и продолжал стоять у решетки, прислушиваясь к новым звукам, как почувствовал колебания воздуха, которые зашевелили его волосы. Затем из тюремного окошка потянуло сквозняком, причем с каждым мгновеньем сквозняк усиливался, собирая с пола пылинки и мелкий мусор. Назир замер, в исступлении наблюдая за траекторией мусора, которая как ни странно вела в коридор, дальше направо и в соседнюю камеру. Бормотание тем временем становилось громче и в конце концов сорвалось на звонкий вскрик, и тут же оборвалось. А через мгновенье мощный поток воздуха сбил Слэша с ног и откинул к соседней стенке. Раздался глухой удар, очень неприличное слово и вновь наступила тишина, только на сей раз она казалась гнетущей...
Но нет, не было никакого продолжения - Слэш отполз к своей койке, вскарабкавшись на нее настолько тихо, насколько только позволяло ему его тело, Тарана как ветром сдуло, и в коридоре висела мертва тишина, изредка прерываемая тихими шорохами движений живых существ, может даже не совсем прямо ходящих. Назир поправил свое полотенце, которое заменяло ему одежду, да отступил от решетки в направлении своей койки. задавать какие бы то ни было вопросы не было никакого желания, равно как и нарушать тишину, так что парень просто сел на край кровати и затих. Судя по нетерпеливому ворчанию желудка приближался вечер, время кормления той самой наивкуснейшей баландой, которую так мастерски готовил местный повар.

Вечером, часов так в девять, по коридорам прошлись двое стражей, что везли за собой тележку с большой кастрюлей, в которой по всей видимости был ужин. Перед этим они еще долго пыхтели, спускаясь с ней по лестнице, однако эта процедура была привычна в этом месте и все прошло достаточно обыденно. У каждой камеры с «постояльцами» они останавливались и шлепнув в тарелку, больше напоминающую металлическую миску, добрую порцию какой-то густой похлебки – не самой вкусной, но вполне съедобной – после чего вернулись наверх. Через полчаса после ужина по коридорам прошелся еще один страж, собрал посуду и удалился, под нос бубня что-то о том, как его достала эта работа. В темнице царила какая-то зловещая тишина, после чего стали доноситься шепотки – заключенные играли в какую-то игру, то ли в «слова», то ли еще во что, потому как при этом были задействованы карты и кости. Примерно часов в десять, к одной из камер подошел страж и стукнул по стене, призывая обратить на себя внимание.
- Эй, бородатый. Сегодня ты не выходишь, начальство велело подержать тебя здесь подольше. Говорят, ты прибил кого… выясняют.
Он почесал затылок и сузил глаза.
– Вот как оно бывает, что вам всем спокойно не живется что ли? Будь моя воля, все бы сейчас на виселице качались...
С этими словами он отошел от камеры и направился обратно, в дозорную комнату, при этом покашливая. Когда скрипнула дверь, он гаркнул, но в этот раз уже обращаясь ко всем:
- Отбой. И попробуйте только рот открыть – дубинкой по ребрам пройдусь так, что даже почки отлетят.
После этих слов дверь с грохотом захлопнулась и лишь изредка слышались шепотки, шорох одежды и скрип лежанок, принимавших на себя вес заключенного, а потом и вовсе все стихло.

Тюремная камера

Змей уже потерял счет дням с момента заключения, руководствуясь лишь временем кормежки. Даже по каким дням его водили на испытание холодной водой, ласково называемого помывкой парень сказать не мог, лишь молча терпел, как терпел и каждую колкую фразу изощренного охранного юмора. Шевелюра на лице стала на порядок длиннее, отросла бородка, щеки тоже покрылись щетиной, создавая совсем уж непотребное зрелище. Да, таким ему перед дамами появляться было бы не хорошо, а в камере мысли о них посещали наемника чаще всего. Иной раз даже снилась пышногрудая блондинка, работавшая официантом в таверне, где Змей отдыхал с парой десятков таких же. Тюремное заключение давило на психику не хуже литой стальной плиты, сводя с ума. В некоторые моменты Назир даже жалел осужденных на пожизненное заключение, но, поймав взгляд добрых-предобрых глаз Слэша, резко менял свое мнение на смертную казнь.
Дни сменялись днями, ночи ночами, а Змей все сидел в клетке, в которой единственным спутником был лишь сверчок-менестрель, коротающий заключение своими звонкими песнями, которые увы не мог понять суровый кузнец в набедренной повязке, которая раньше была полотенцем, а теперь больше напоминала тряпку. И никто не шел отдавать ему одежку, никто даже слова не молвил о его освобождении, и впору было бы потерять веру в себя. Но нет, Змей же продолжал нести этот груз, коротая дни тренировками по спорту, или же просто играя сам с собой в города, и именно это позволяло сохранять здравость ума и трезвость мысли в одиночной камере...
Пока наконец с утра его не разбудил странный звук, будто его клетка наконец отворилась и в комнату вошел некто в тяжелых ботинках. Змей только поморщился, лежа на твердой койке. Он даже не открыл глаза, пробормотав лишь нечто нечленораздельное, и продолжил валяться на спине, сложив руки на груди, аки покойник.
- И хрена ты развалился?! А ну встать! - рявкнул страж, бесцеремонно ткнув спящего кулаком в бок. - Одеться быстро!
Назир вскочил как ошпаренный, сев на койке и потирая глаза кулаками. Когда же наконец шок прошел он узрел стоящего охранника, того самого, который отправился за одеждой и исчез. по выражению лица стража было видно - еще минута промедления, и ничто не спасет наемника от дубинки и подробного пересчета ребер. Затем в область обзора попала одежда, которой раньше не было, а теперь же лежала возле койки, сиротливо поглядывая по сторонам. Змей немедля сбросил набедренную повязку, вызывая зависть охранника тем самым, что скрывала повязка, да начал разбирать одежду. Штаны были немедля одеты на ноги, белая рубаха легла на торс, дополнительно к тому была накидка на плечи, длинная и широкая, с меховым воротником и капюшоном, на стальной фибуле. Облачившись в одеяния Змей вновь почувствовал себя полноправным человеком, хотя малость неуверенным в себе, быть может поводом к тому была щетина, а может и отсутствие оружия - непонятно, во всяком случае он был одет.
- За мной шагом марш! - Гаркнул охранник и вышел из камеры, задержавшись у выхода в ожидании Назира.
Наемник же не заставил себя ждать, окрыленный обретением одежки, и твердым, размашистым шагом прошелся вслед за охранником, вдоль по коридору, за плечами оставляя не самое приятное место на земле...

Коридоры тюрьмы

Страж вел наемника по коридорам, в которых потерялся бы даже самый толковый следопыт или егерь, даже любой эльф. Но только не Назир, он был не так прост как казался, и шел уверенно, постоянно выбирая верное направление, руководствуясь маячившей впереди спине служителя закона. И куда меня ведут? Неужели на казнь? А зачем тогда выдали одежду? Может затем что сочли это последним желанием? Совсем невеселые мысли вертелись в бородатой голове, на какой то момент наемнику даже показалось, что стены надвигаются на него в желании раздавить, будто создатели мира за что то таят на него злость, и вину он сможет искупить лишь кровью. Да и страж к тому же шел совершенно молча, раз за разом заворачивая за углы, и лишь изредка угрюмо покашливая.
Наконец извилистая кишка каменного мешка привела пару к одной из десятков, а может быть даже и сотен дверей, за которым ждала госпожа Неизвестность своего бородатенького. Страж лишь кивнул в сторону двери, мол вперед, заходи, чем Змей и занялся, отворяя дверь и делая шаг вовнутрь.

Кабинет Луи

Помещение было шикарным по сравнению с убогой камерой – кресла, шкафы, столы и еще один законник, сидящий за столом и буравящий наемника глазами.
- Ну что, молодой человек, вот вы и прибыли в мою скромную обитель. – Человек махнул рукой, обводя помещение, словно бескрайние поля отборной пшеницы, что в Тендории было довольно редким явлением. – Я скажу сразу, вы виновны. Что скажете в свое оправдание?
Служитель порядка подался вперед, уперевшись локтями в стол, словно желал проникнуть в голову Змея и прочитать самые сокровенные мысли. Но того не потребовалось – Змей среагировал почти мгновенно, выпалив первое что пришло в голову.
- Я не виновен!
Довольная улыбка пробежалась по лицу хозяина комнаты, и он вновь откинулся на спинку стула, сцепив руки в замок на животе. Глаза молодого кузнеца ушли от взора собеседника, принявшись рассматривать какую то закорючку на полу. Наконец после некоторого затишья Луи (а это был именно он) молвил.
- Судя по твоим словам ты убил человека, совершил такой тяжкий грех, что само по себе тянет на долгие года исправительных работ в шахтах без права выхода на поверхность. – голос говорившего был суров, как ледяной ветер в горах Тэндории. – Но, к твоему счастью, ни тела, ни следов преступления нигде не найдено, по крайней мере явно не твоих рук дело. И, судя по твоему запаху, ты был в канализации. Мы проверили и там, но обнаружили лишь дохлых крыс со следами клинка. Мои выводы из того – ты никого не убивал, кроме курстов, что само по себе достойно похвалы… - Луи улыбнулся так мило, как только смог, хотя по глазам было заметно, что улыбка наигранная. – И все было бы хорошо, если бы не одно но.
Назир внутренне напрягся, готовясь к самому худшему на сегодняшний день. Он уже смекнул, что привели его не для светских бесед с чашечкой глинтвейна, а для сурового разговора на серьезные темы. Потому юноша повернул голову к Луи, с лица которого уже сошла улыбка, лишь только холодные глаза отражали свет канделябров.
- Ты разгромил таверну, в паре со своим волосатым дружком. И моя кара была бы жестокой, если бы ты не почистил нашу любимую, родную и желанную канализацию. Так что деньги за курстов, которые безусловно бы тебе достались, будут отданы хозяину корчмы на восстановление оной. – Законник цокнул языком и потянулся к чернильнице. – А теперь подожди, я оформлю документы о твоем освобождении, и катись на все четыре стороны.
На сердце бородатого наемника будто разорвали цепи, и груз махом упал с плеч, а на душе стало так легко, что казалось – подуй сейчас сквозняк, и Змея сдует им прямо в форточку. Хотелось петь, плясать и махать руками, но юноша опасался еще одного срока за такие действия, только на этот раз скорее всего в компании того змеемордого. Потому наемник остался стоять как вкопанный, следя за порханием пера с чернилами по бумаге.
Луи судя по всему неплохо знал свое дело, потому как перо в его пальцах выводило буквы с умопомрачительной скоростью. Моментами он даже поглядывал на наемника, который в свою очередь стоял расправив плечи и сложа руки за спиной. Змей же в свою очередь наблюдал за работой законника, но без видимого интереса, скорее просто от скуки. Конечно сама мысль о освобождении приятно грела душу. И даже легкая небритость не могла омрачить этого факта, хотя побриться явно стоило, но это было несколько проблематично для того, кто не имел места жительства, а так же никаких столовых приборов, кроме нескольких кинжалов и полуторника, который до сих пор оставался в распоряжении тюрьмы, как и разносторонняя мелочь наподобие фляги с водой.
Сейчас бы на лужайку, перед озером с водопадом, на травку, с удочкой... Перед глазами ясно встала картина залитого солнцем луга, порхающих бабочек и пчел, стрекочущих стрекоз. По всему лугу разносился запах ромашек...
- Так, все готово. - Голос Луи вырвал Змея из начавшей складываться картины. - Теперь подожди...
Хозяин комнаты нагнулся куда то под стол, выуживая оттуда коробку, закрытую легкой крышкой. Привстав со стула Луи открыл крышку и пододвинул ящик наемнику. В ящике лежала старая походная сумка и мешочек поменьше, заменяющий наемнику кошель. Змей чуть свел брови к переносице и глянул на законника.
- Здесь не все. - Молвил сухо, но тем не менее потянувшись к вещам. - Нет самого ценного.
- Чего именно? Груды железа? - луи лукаво прищурился. - Молодой человек, а покажите ка мне лицензию на ношение оружия, а?
В голове что то перевернулось, и ладони покрылись испариной - наемник понял, что вполне может и лишиться ценных для себя предметов. Так так так, без паники... Парень отчаянно собирался с мыслями, проверяя содержимое сумки и кошеля, в котором осталось всего 260 аданов, что само по себе было довольно мало. Военная Академия, именно там мне выдавали лицензию, нужно просто пойти и все восстановить, затем вернуться и забрать оружие...
Сумку закинул на плечо, кошель же схоронил в кармане новых штанов. Хотя и безоружный, он теперь хотя бы выглядел поприличнее - черные штаны, белая рубаха и накидка с капюшоном, меховым, хотя чей это мех и сколько раз он мяукнул задумываться как то не хотелось. Наконец сборы были завершены, и наемник, отсалютовав Луи, вышел в коридор, где его ожидал бдительный страж.

Коридоры тюрьмы

И вновь поход по коридорам, пыль и грязь на полу, запах воска и похлебки, разносящиеся по всюду. казалось все здание пропиталось ими. Наконец впереди замаячил желанный прямоугольник, через который некоторое время назад и попал сюда Назир, а теперь же, поправив свою походную сумку, вышел прочь, оказавшись на улице неподалеку от конюшен. Дел было не то что бы много, но вполне достаточно для занимания себя любимого на довольно продолжительное время. И немудрено - оставлять колюще-режущие предметы на растерзание этим недотепам Змей не собирался. Первая и главная причина - простая нужда в средстве обороны. А вторая чистый принцип. "Никогда они не будут есть пирожки за мой счет, даже бублика плесневелого не кину этим псам" размышлял наемник, накидывая на голову капюшон и растворяясь в серой массе бытия Тэндорийского люда.

Неделей позже...