…На палубу, мысленно поправил он себя, - и это действительно была палуба воздушного корабля. С трудом раскрыв глаза, - пока он пребывал без сознания вверх тормашками, кровь, стекавшая с подбородка, успела их залепить, - Амброзий огляделся: он лежал среди обломков бочки, а вокруг него сомкнули кольцо его спасители. Все они были, как на подбор, невысокие, светловолосые и яркоглазые, с виду не шибко сильномогучие, - на взгляд Амброзия, он мог бы при желании раскидать пяток таких без большого ущерба для себя, - с красивыми лицами, будто у произведений искусства…
«Сфирийцы! Час от часу не легче…» - промелькнула мысль, прежде чем Крейн почувствовал, что сознание вновь норовит соскользнуть в темноту, - прохладный свежий воздух высоты после удушливой, источающей винный дух бочки пьянил и кружил голову. Он отчаянно тряхнул головой, пытаясь сосредоточиться.
Судя по виду исфири, не каждый день среди их груза попадались такие сюрпризы. Кроме того, являл он собой более чем жалкое зрелище: сам бледный, как мертвец; руки, посиневшие от слишком сильно затянутых веревок; заскорузлая повязка на плече; волосы, слипшиеся от крови на одной стороне неряшливыми колтунами; разбитое лицо и целая коллекция ссадин и синяков, сверкающих в прорехах одежды. Впрочем, следовало отдать им должное, сориентировались они быстро, куда быстрее самого Крейна; он опомниться не успел, как его освободили от веревок и кляпа, размяли руки и усадили под мачтой приходить в себя. Совсем еще юный на вид исфири присел рядом с ведром воды и принялся аккуратно смывать грязь и кровь с лица вампира; от Амброзия не укрылась настороженность в ярко-голубых, как летнее небо после дождя, глазах. Крейн хотел было попросить воды, но тут подошел другой исфири, и по тому, как он себя держал и был одет, можно было предположить, что он является здесь главным, или, попросту говоря, капитаном этого воздушного судна. Теперь уже пришла очередь насторожиться Крейну, - ему очень не нравилась перспектива быть выброшенным за борт. Он привык не ждать от окружающих ничего хорошего, не верил в бескорыстие и честь и судил всех по самому себе.
- Кто ты? – спросил капитан-исфири на вполне сносном Общем, хотя характерный акцент слышался прекрасно. – Как ты сюда попал?
Амброзий мученически прикрыл глаза. Ему предстояло испытать своего собеседника на прочность, убедить не выбрасывать немедленно за борт, может быть, даже вызвать жалость…
- Я… - начал было Крейн, но осекся и хмуро уставился на свои руки. – … не помню… Кто я? Где я… О, моя голова…
Последние слова он почти простонал, схватился руками за голову и, наклонившись вперед, застыл так, изредка повторяя «Кто я? Кто?»
Они должны были поверить. Просто обязаны. Амброзий самовлюбленно подумал, что наблюдай он это со стороны, непременно поверил бы. Чувствовал он себя уже значительно лучше, но вид был по-прежнему неважный, к тому же у него разбита голова, так что эта маленькая ложь была более чем похожа на правду, по его мнению. Это показалось ему хорошим ходом, способом задержаться на судне и, может быть, даже получить снисходительное отношение, - ну, не станут же они сразу избавляться от потерявшего память, раненого человека, у которого ко всему прочему явно за душой ни гроша… Или? Амброзий очень надеялся, что нет. Кроме того, его беспокоило еще одно – как исфири относятся к таким, как он, к людям, больным вампиризмом. Интересно, успели ли они его хорошо рассмотреть?
Капитан несколько мгновений взирал на него, потом сказал что-то юнцу; тот убежал, но через пару минут вернулся с флягой. В ней оказалась вода; Крейн с жадностью выпил почти все, и в его душе на какой-то миг даже шевельнулась благодарность к своим спасителям. Главный исфири ободряюще улыбнулся и указал на своего подручного.
- Это Элион, он обработает твои раны, а потом устроит тебя на отдых. Ни о чем не волнуйся. Ты сейчас на грузовом корабле «Берилл». Мы летим в Асгард…
Тут он помолчал немного, видимо, прикидывая, насколько очевидные вещи стоит говорить человеку, потерявшему память.
- …это город в Сфирии, королевстве исфири… Элион плохо говорит по вашему, но все понимает, так что можешь ему безбоязненно довериться.
Крейн в ответ постарался состроить как можно более непонимающий и отстраненный вид. Взглянув на него, капитан со вздохом удалился.
«Кажется, получилось… Вроде неплохо все складывается,» - подумал Амброзий и подмигнул юнцу-исфири. Тот ответил непроницаемым взглядом, и Крейн решил, что ему, видимо, совсем не нравится возиться с каким-то раненым чужеродцем. Во всяком случае, будь вампир на его месте, точно не испытывал бы к раззяве, позволившему запихнуть себя в бочку, никаких теплых чувств.


Спустя какое-то время Амброзий сидел на горе ящиков, сложенных прямо на палубе и укрытых парусиной, полностью предоставленный самому себе. Плечо было аккуратно перевязано, раны и ссадины обработаны должным образом; его даже угостили чудным вяленым мясом, вкуснейшим мягким хлебом и напоили слабым вином, но, тем не менее, Амброзий отчаянно тосковал. Он уже не одну сотню раз успел пожалеть, что прикинулся беспамятным дурачком, - ему до дрожи в руках хотелось полазить по кораблю, заглянуть за каждую переборку, спуститься в машинное отделение, завалить капитана и механиков кучей вопросов, ведь на таком корабле ему еще ни разу не доводилось бывать, но… Крейн опасался, что такое поведение заставит их усомниться в его вранье, он вообще не знал, как должны вести себя потерявшие память. Наверное, лучше всего было сидеть здесь и поглядывать по сторонам с безучастным видом, однако с каждой минутой это становилось все более невыносимым.
Наверное, сейчас было около семи или восьми часов утра, - точнее сказать было сложно, поскольку воздушный корабль плыл сквозь пелену плотных облаков, словно светящуюся мистическим белым светом тумане; солнце уже поднялось. С того месте, где сидел Амброзий, ему открывался отличный вид на нос корабля, - вот только нос этот скрывала сырая хмарь. Вампир привалился спиной на ящики, закинул руки за голову и закрыл глаза. Наверное, они уже летят над территорией Сфирии, подумалось ему, и от этой мысли где-то внутри зародилось легкое волнение – еще немного, и он увидит Асгард. Может быть, его даже не выпустят с корабля, а следующим рейсом отправят обратно в Торас, или куда там они еще полетят, но для Амброзия перспектива даже просто оказаться в воздушном пространстве крупнейшего города сфирийцев уже выглядела безгранично заманчивой. Корабли, на которых он летал, отлично подходили для того, чтобы грабить на воздушных путях между Блеймру и Тэлойей, но ходить на них на дело по другую сторону Генгерского хребта было не особо прибыльно, - тягаться в скорости со сфирийскими воздушными судами они не могли, так что пиратские капитаны могли рассчитывать только на хитрость и неожиданность. Амброзий всегда мечтал, что однажды обязательно захватит сфирийское судно и будет ходить на нем, но ни разу не думал о том, что первое его путешествие на корабле исфири станет таким. Находиться на нем и не иметь возможности изучить, встать за штурвал, - такого ему не снилось даже в кошмарах. Он мысленно в который уже раз проклял Ранерию, потом безымянного охотника, потом… тут Крейн резко сел, схватившись за грудь. С некоторого времени ему начало казаться, будто он забыл о чем-то очень важном, - и точно. Он совсем забыл о том, что охотник забрал все его вещи. Все. В том числе и кулон матери. Амброзий глухо зарычал сквозь зубы и со злости двинул кулаком в ближайший ящик. Он чувствовал себя не просто оскорбленным до глубины души, - для него это было, как если бы охотник надругался над его матерью. Смыть это можно было только кровью обидчика и всех его родственников. Спрыгнув на палубу, Крейн отправился разыскивать капитана, собираясь выспросить, когда корабль прибудет в Асгард, и, главное, что исфири думает делать с ним, незваным пассажиром.


Капитан обнаружился на носу корабля; он и, видимо, его помощник что-то обсуждали на своем птичьем языке, тыкая в большую карту. Амброзий бесшумно подошел сзади и некоторое время тихо стоял за их спинами; его посетила безумная мысль напасть сейчас, используя эффект неожиданности, убить капитана, свернув ему шею. Второй исфири вряд ли успеет быстро среагировать; Крейн сможет прикончить его капитанским мечом, а потом потихоньку, пользуясь прикрытием тумана, вырезать всех, кто попробует оказать ему сопротивление, а оставшихся заставить повернуть на юго-запад, взяв Элиона, как самого юного, в заложники. Искушение было непреодолимым. Бросив цепкий взгляд по сторонам и убедившись, что, кроме их троих, здесь никого нет, Амброзий сделал осторожный шаг вперед, примериваясь для атаки, потом второй, но тут вокруг что-то неуловимо изменилось. Капитан поднял взгляд от карты, обернулся; Крейн поспешно постарался придать своему лицу простодушное и благое выражение, но что-то во взгляде исфири заставило его тоже обернуться.
С правого борта туман стремительно темнел, будто нечто огромное шло наперерез кораблю. Тень от него скрыла призрачный солнечный свет, струившийся сквозь облака, и именно это первым почуял капитан исфири. Со стороны приближающегося объекта раздались приглушенные хлопки; туман всколыхнулся, и Амброзий, разом все поняв и уже зная, чем все это для него закончится, хотел было метнуться в сторону, да запнулся хромой ногой и рухнул, сбив на палубу обоих исфири, на считанные доли секунды разминувшись со здоровенным, длиной в полтора его собственных роста и толщиной в руку, гарпуном. Гарпун прошел над всеми тремя, оставляя за собой закручивающуюся спиралью дорожку в тумане, и разнес борт позади них в щепки.
Капитан вскочил первым и ринулся по кораблю, отдавая приказы, его помощник последовал за ним. Амброзий поднялся на ноги последним, отряхиваясь от пыли и щепок. Сердце колотилось часто-часто; кожа над левым ухом горела от боли; пролетая, гарпун все-таки успел зацепить с собой клок его вечно спутанных волос. Он вскинул голову и тут же разом забыл о боли и едва не задохнулся от злобы и ненависти – разрывая пелену тумана в клочья, вражеский воздушный корабль шел так близко, что Амброзий не мог его не узнать – «Черная стая», одно из двух судов Ранерии. Это был огромный корабль тэлийской конструкции, окрашенный в черный цвет; всю его переднюю часть украшали фигуры чудовищных волков, мчащихся в едином порыве. Выглядело это более чем устрашающе. Насколько знал Крейн, вооружению этого судна могли позавидовать и флагманы тэлийского флота, так же, как и его броне. Кроме того, он слышал, что Ранерия держит при себе двух сумасшедших механиков-изобретателей, и, судя по всему, это было правдой – иначе как бы при такой мощи и тяжести судно смогло так быстро нагнать исфирийский корабль?
Амброзий чертыхнулся. Хочешь не хочешь, а ему надо было помочь исфири отстоять «Берилл». Будь на месте Ранерии любой другой, Крейн бы и пальцем не пошевелил, напротив, сделал бы все, чтобы оказаться на другом пиратском корабле, - на любом другом, но только не на этом. Так или иначе, времени на раздумья больше не оставалось, и он вновь бросился на поиски капитана, - тот, похоже, был единственным, кто сносно говорил на Общем, и смог бы отдать распоряжение выдать Крейну оружие. Амброзий не сомневался, что ему не откажут, и даже наплевал на тихую конспирацию, которой хотел придерживаться изначально, - своя шкура была много дороже.


Как он и предполагал, капитан-исфири не стал задавать лишних вопросов, и уже через две минуты после разговора Амброзий выскочил из арсенала и взлетел по лестнице на верхнюю палубу, вооруженный мечом и внушительным арбалетом, похожим по конструкции и действию на его старый, но раза в два длиннее. На палубе царил настоящий ад, - еще ни одно из бесчисленных прежних сражений из опыта Крейна не было таким жестоким. Все вокруг тонуло в удушливом черном дыму; дерево отделки исфирийского корабля не желало поддаваться пламени, хорошо горели только ящики и бочки – груз, находившийся наверху на момент нападения. Палуба время от времени опасно уходила из-под ног, когда капитан «Берилла», сам вставший за штурвал, закладывал очередной маневр, стараясь вывести корабль из-под обстрела; пиратское же судно шло, словно привязанное, будто и впрямь стая волков, загоняющая добычу. Три из кормовых винтов «Берилла» - два высотных и один маневровый – уже были повреждены, так что насчет чудесного спасения можно было не питать иллюзий. Что мог противопоставить обычный старенький грузовой корабль бронированному, плюющемуся огнем пиратскому чудовищу? Насколько мог оценить Крейн, изредка успевая разглядеть «Черную стаю», мелькавшую металлическими боками в тумане и дыму, шесть пушек «Берилла» не нанесли ей даже несущественных повреждений.
Винты натужно взвыли; Амброзий грохнулся на колени у борта и едва успел ухватиться рукой за его горячую обшивку; «Берилл» резко пошел вверх и вправо, а туман под ним расцветился багровым и алым от разрывов пропавших втуне снарядов с зажигательной смесью. «Черная стая» легко вынырнула у левого борта и, кренясь, как пикирующий ястреб, пошла на сближение. Метнувшись туда, Крейн, щурясь от дыма и едва сдерживая кашель, тщательно прицелился, метя в бойницу с хищно поблескивающим дулом пушки; он не видел, как несколько исфири справа и слева от него делали то же самое, но прекрасно видел стрелков на палубе пиратского судна. Залп грянул одновременно: три сгустка пламени с «Берилла», подкрепленные полудюжиной арбалетных болтов, и двенадцать с «Черной стаи» совместно с не менее чем двумя десятками. Огонь ударил в борт «Берилла», перехлестнулся и потек по палубе; вокруг дождем застучали арбалетные болты. Крейн успел откатиться назад, схоронившись за частью пока еще целых ящиков, мельком огляделся и с удивлением отметил, что из его соратников-исфири никто не пострадал. Может быть, его предположение о том, что при нападении на капитана помощник не успел бы среагировать, не было верным… бойцы они хоть куда.
Корабль вновь качнуло, над головой вдруг раздался страшный скрип и скрежет, и на палубу посыпались обломки мачт, рей и тлеющие останки парусов, - только успевай уворачиваться. Бронированное брюхо «Черной стаи» прошло так низко, что казалось – подпрыгни как следует, и можно коснуться его рукой. Амброзий зажмурился, на миг представив, что будет, если Ранерия решится таранить «Берилл», - а, судя по всему, он вполне мог это себе позволить, - но тут же тряхнул головой, отгоняя подступившее было ледяное чувство обреченности – не до страху сейчас было. Впрочем, скорее всего, Ранерии гораздо интереснее получить его живьем и прикончить самому, лично, чем гробить вместе с исфирийским судном. Корабль между тем вновь накренился, так, что Крейн едва смог удержаться на палубе, когда мимо него покатились горящие обломки и, рассыпая искры, исчезли в тумане. Стоило «Бериллу» выровняться, как пиратский корабль возник рядом с ним, как по мановению волшебной палочки и вновь пошел на сближение. Амброзий быстро перезарядил арбалет, - действовать подраненной рукой было трудновато, - и приготовился. Однако стрелять ему не пришлось.
Два воздушных судна сшиблись бортами со страшным грохотом. Палуба у места столкновения встала дыбом и взорвалась обломками дерева и искореженного металла. Можно было не сомневаться, что сейчас «Берилл» лишился трех пушек и наверняка как минимум шестерых членов экипажа. Пиратский корабль давил и давил, вынуждая исфирийское судно крениться к земле. Амброзий вскочил на ноги и поспешил к месту столкновения, - сейчас головорезы Ранерии полезут на абордаж. Он и несколько исфири уже были совсем близко, а бандиты как раз перескакивали со «Стаи» на «Берилл», как последнему удалось оторваться; между двумя судами возник разрыв, куда с воем соскользнули четверо пиратов. Корабли на мгновение соприкоснулись снова и вновь разошлись, и Амброзий с содроганием увидел, как на черном металлическом боку «Стаи» влажно заблестело размазанное пятно.
- Крейн! – услышал он вдруг сквозь свист ветра, гул пламени и рев двигателей.
Давешний охотник стоял на борту «Черной стаи»; его одежды развевал бешеный ветер; одной рукой он держался за канат, другой же протягивал над воздушной бездной нечто, светлой звездою сверкавшее в отблесках пламени.
- Тебе ведь это очень дорого, Крейн?! Так иди и возьми!
Взвыв, будто раненый зверь, Амброзий бросился к нему, не видя и не слыша больше ничего. Мир вокруг перестал существовать, сжавшись до размера кулона из горного хрусталя, болтавшегося на тонкой бронзовой цепочке…


«Черная стая» скользила в каких-то шести-семи футах от «Берилла», капитану которого приходилось все сильнее и сильнее забирать в сторону, чтобы избежать столкновения. Где-то совсем рядом слышались вопли, щелчки арбалетных спусковых механизмов, звон клинков, но только не для Амброзия. Он давно бросил свое оружие и, будто обезумев, тянулся рукой к цепочке с кулоном, которым дразнил его охотник с пиратского судна, отдергивая всякий раз, когда корабли оказывались слишком близко друг к другу; всякий раз после неудачной попытки вампира схватить свое сокровище, человек злорадно хохотал и выкрикивал издевательства, отчего Крейн бесновался еще больше. Мало кто заметил, что облака становились все менее плотными, а потом и вовсе остались позади; над двумя судами, идущими борт о борт, похожими на сцепившихся в смертельной схватке птиц, раскинулось яркое утреннее небо; солнце сияло вовсю, а земли внизу скользили в неожиданной и опасной близости.
Амброзий в очередной раз всем телом бросился вперед, пытаясь схватить кулон, и едва не вывалился за борт. Охотник потешался вовсю, но тут корабли все-таки сшиблись, так, что он отчаянно взмахнул руками, чтобы удержаться на своей стороне. Крейн проводил безумным взглядом сверкавшую белым звезду, - охотник невольно выпустил кулон, и тот, прочертив сияющую дугу, скользнул к борту «Берилла». Вампир метнулся туда, перегнулся и издал торжествующий вопль – цепочка зацепилась за вывороченный кусок металлической обшивки и повисла на ней. Если как следует потянуться, можно было достать ее даже руками. Амброзий перевалился через борт, и в этот момент корабль тряхнуло, а цепь с кулоном скользнула к краю, трепеща на ветру. Затаив дыхание и до крови прикусив губу острым клыком, Крейн потянулся еще немного, не отрывая от кулона горящих алым безумие глаз; короткий рывок – и цепь, сорванная ветром, оказалась в его так вовремя подставленной руке. Он завопил еще громче, на этот раз от счастья, и в этот миг все исчезло во тьме. Амброзий рванулся назад, но было уже поздно. Все, что ему удалось спасти, было его голова, а вот левая рука оказалась зажатой между бортами кораблей. Собственная кровь брызнула ему в лицо; боль размалываемых костей расколола сознание на части; длилось это бесконечно долгие секунды, а потом корабли разошлись, и сквозь пелену болевого шока Крейн увидел слабый шлейф светлой пыли, подхваченный ветром – это разлетелся пепел из раздавленного кулона.
Кто-то отдернул его от борта и швырнул на палубу. Амброзий взглянул в пронзительно-синее небо, мелькавшее в разрывах между клубами черного дыма, а потом закрыл глаза, страстно, всем сердцем желая умереть здесь и сейчас. Безграничная пустота объяла его душу; слезы заструились по бледному, испачканному копотью и кровью лицу, но он этого не замечал, хоть и плакал впервые в жизни. В дыму туда и сюда носились тени; раздавались голоса, кричавшие что-то на исфирийском; для Крейна уже ничто не имело значения, он лежал тихо, чувствуя, как мокнет левый бок, как под ним расплывается лужа его крови, а перед мысленным взором, словно щит, не дававший сознанию соскользнуть в спасительное забытье, вновь и вновь вставал образ пепла, что развеял ветер в синеве неба. Рядом кто-то присел, хлопоча над страшной раной, тем, что осталось от его руки; Амброзий не чувствовал боли. Потом его подняли и куда-то понесли; он не хотел открывать глаза. Вокруг уже не было ни суматохи, ни горячки боя, наоборот, лишь усталая радость; он не видел ни три величественных светло-серебристых судна, конвоировавших «Берилл» к Асгарду, ни растаявшую вдали черную точку – скрывшийся корабль Ранерии, а даже если бы и увидел, сейчас для него это уже не имело никакого значения.
Ему казалось, будто это его сердце размололи между двумя чудовищными жерновами в труху и развеяли по ветру.

==> Асгард, Воздушный порт